Pasta per amore, или Макароны для Любы

9

Люба

Как же я боялась этого момента. Того, когда мне придётся остаться с Марио наедине и что-то отвечать. Мне казалось, что язык онемеет, и я не смогу произнести ни слова. Ну, или промычу что-то нечленораздельное, чем окончательно опозорюсь в своих же глазах.

Но всё вышло ровно наоборот. Сначала я, конечно, опешила, совершенно не ожидая встретиться с ним так внезапно. Но стоило Марио заговорить, да еще и бросить вызов мне в спину, мною овладела такая дикая злость, что мне даже приходилось сдерживаться, чтобы не наговорить слишком уж много.

Два дня с нашей первой встречи у душевых Марио всячески пытался привлечь моё внимание: неотрывно смотрел на меня на общих собраниях (чувствовала это всеми внутренностями), подходил к компаниям, в которых я находилась, и включался в беседу, даже на дискотеке танцевал поблизости и если бы не Никита, который почти всегда был рядом, столкновения не удалось бы избежать.

Самое отвратительное во всём этом было то, что я прекрасно понимала, чего он добивается таким поведением — в очередной раз хочет самоутвердиться за мой счёт. Ему хочется, чтобы я бегала за ним, как верная собачонка, приносила в зубах ботинки и радовалась брошенной с барского плеча косточке.

Осознание и, самое главное, признание этого помогли мне не растеряться перед ним и уверенно дать отпор. Надеюсь, у него больше не будет желания продолжать движение в мою сторону.

— Любаш, ты идёшь? Уже начало восьмого, пока дойдём, пропустим всё начало, — нудит Валя.

Вот ей бы поучиться у Долорес — та ускакала ещё полчаса назад, чтобы подкараулить своего Авалона перед вечерним концертом. Ну правда, вот хочешь ты не опаздывать, так не привязывайся к тем, кто не хочет идти вовремя! Разве это не заметно, что мне не хочется идти на это мероприятие⁈

— Валь, мне ещё накраситься надо, — уклончиво отвечаю, давая понять, что не стоит меня ждать. — Может, ты без меня пойдёшь?

— Нет, я не хочу одна там маяться в поисках места. Лучше подожду тебя.

Валя садится на кровать и… просто сидит. Ждёт. Блин.

— Ладно, Валь, не буду я мазюкаться, и так глаза с утра нормально накрасила. Пойдём.

— Эй, ты чего⁈ — вдруг вскакивает Валентина. — Хоть губы накрась! Сегодня же приедут столичные музыканты.

— Ай-ай-ай, как я могла забыть, — манерно вздыхаю, — это ж из самой МАсквы, — намеренно выделяю первый слог, — а я без губ заявлюсь на их концерт! Придётся красить, а то, гляди, не пустят меня на порог в таком-то виде…

Валя сарказм не оценила, а только упёрла руки в бока и смотрела на меня взглядом строгой учительницы, пока я не сделала то, что она требовала.

Мы действительно опоздали — зал был настолько полон, что заняты были не только сидячие места, но и довольно широкие проходы были полностью забиты людьми. На сцене выступали какие-то девушки в откровенных нарядах, а мне стало вовсе не по себе от такой обстановки.

— Валь, зря мы пришли, по-моему, мест нет, будем стоять тут в толпе, выглядывать из-за спин. Ни потанцевать, ни посмотреть нормально.

— Ой, смотри, это не нам машет твой МЧ*. Хотя, что я спрашиваю, как это — не нам? Нам, конечно!

Валя хватает меня за локоть и протискивает через толпу, пока я успеваю заметить, что из вип-ложи выглядывает Никита, и непонятно кому доказываю в очередной раз, что он не мой молодой человек.

— Я тебе сообщение написал, — говорит он, как только мы поднимаемся к нему на балкон. — Но ты, как обычно, не читаешь.

Никита целует меня в щеку, кивает Вале, и тут же, разворачиваясь, представляет меня мужчине и двум молодых женщинам, которые сидели рядом с ним.

Оказалось, что мы будем смотреть концерт со знаменитыми продюсерами, которые приехали сюда для встречи с молодёжью в рамках какой-то сессии по прокачке лидерских навыков. В общем, завтра они будут вешать нам лапшу на уши, как зарабатывать миллион в секунду, а сегодня вечером, получив гонорар, отправятся в шашлычку на центральном пляже, где у них уже заказан столик и ящик элитного алкоголя.

Откуда я всё это знаю? Да просто господа продюсеры так громко это всё обсуждали, что даже не все песни, звучавшие со сцены, удалось нормально послушать.

— Что это за ребята? — вдруг решил поинтересоваться один из москвичей, когда на сцене появились грибоедоффцы.

— Местная группа какая-то… — говорит Никита. Мне хочется его поправить, сказав, что это из Измайловского университета, но тогда придётся отвечать на вопросы, кого я знаю из ребят и откуда. Мне не хочется говорить Никите о Марио, и я просто молча делаю вид, что увлечена песней.

В какой-то момент я ловлю на себе взгляд Марио. Я не думала, что он со сцены сможет заметить кого-то в зале, поэтому заслушавшись и задумавшись, смотрела на него. И вот я понимаю, что он смотрит именно на меня. Я отвожу глаза, хотя понимаю, что поймана им «на горячем».

— Барабанщик не плох, — слышу рядом голос девушки, которая, как я поняла, была помощницей одного из важных дядек.

— Фальшивит, — холодно отметил её начальник. — Солист тоже не дотягивает. Драйва нет у ребят, хотя потенциал вроде бы не плох.

Дальше они снова возвращаются к теме сегодняшнего досуга и о группе «Грибоедофф» больше не говорят. Марио же, потеряв всякий стыд — постоянно пялится в нашу сторону. И тут меня осеняет — не на меня он смотрит! Ему интересно мнение «гостей». Наверняка, они прекрасно знают, кто сидит рядом со мной и Ником, и их игра, как и взгляды Марио, рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление на московских продюсеров.

— Любочка, я сегодня буду занят, сама понимаешь, — говорит Никита, косясь на моих соседей по ложу. — Надеюсь, ты не сильно расстроишься, что сегодня мы не пойдём на пляж?

Никита, конечно, шутит, сегодняшний насыщенный день вымотал меня окончательно. Даже не представляю, как он еще найдёт силы, чтобы развлекать гостей, ну или хотя бы составлять им компанию.

Мы прощаемся и выходим из зала. Молодёжь, на удивление, не торопится расходиться. То тут, то там, толпятся компании, шумно обсуждающие что-то. Одни смеётся, другие поют только что звучавшую песню, в общем, тусовка продолжается за пределами концертного пространства.

— Валюха! Это ты⁈ — к нам доскакивает какая-то девчонка, и судя по реакции Вали, она не ошиблась. — Вот это встреча! А я думала, что больше и не увидимся!

Девушка обнимается с моей соседкой по комнате и они начинают живое общение, которое быстро подходит к фразе:

— А пойдём к нам в компанию! И подругу бери, — это уже про меня, — сегодня будем с парнями из группы тусить. Прикинь, какой-то продюсер заинтересовался и назначил им прослушивание в Москве! Грибоедоффцы сегодня проставляются.

На меня эта информация подействовала, как холодный душ. Я и так не собиралась примыкать к незнакомым компаниям, а уж к «знакомым» — тем более!

— Вы идите, я плохо себя чувствую, — сказала не очень убедительно, будучи абсолютно уверенной в том, что уговаривать меня всё равно никто не станет, и была права.

Спустя пять минут я уже входила в наш корпус, мечтая поскорее заглянуть в душ и добраться до кровати. Темный коридор с едва мерцающей лампочкой где-то в противоположном крыле был стабильно пуст. Создавалось ощущение, что я одна прихожу в номер ночевать, а все остальные вообще не знают, что такое сон.

Останавливаюсь у двери, чтобы достать ключ из сумки, и с ужасом понимаю, что он остался у Вали! Она выходила последней и закрывала дверь, а я свой в спешке забыла на тумбочке.

Набираю Валю — не отвечает. Долорес — тоже. Где можно так зависать, чтобы не слышать звонок телефона⁈ Идти на поиски своих соседок я не собираюсь — подожду немного и снова наберу им. Усаживаюсь на подоконник в торце нашего крыла и начинаю листать ленту. Спустя пять минут, набираю снова — оба номера не отвечают. А вот мой телефон подаёт сигнал «бедствия» — четыре процента заряда. В целях экономии батарейки (неизвестно, сколько еще мне придётся ждать здесь) ленту больше не смотрю.

Сидеть в темноте почему-то совсем невесело… Звуки с улицы становятся всё отдалённее, и я начинаю нервничать. Каждый шорох привлекает внимание, заставляет невольно вздрагивать. Я решаю спуститься вниз и посидеть на лавочке перед корпусом — там светло и люди периодически ходят.

Спрыгиваю с подоконника, как вдруг в конце коридора появляется фигура. Я не успела застать момент, когда человек находился под слабо мигающей лампой, и теперь он шёл мне навстречу, и по уверенным тяжёлым шагам я могла только догадываться, что это не девушка. Я замерла у подоконника, ожидая, что парень свернёт в какую-нибудь из комнат, но уже на середине его пути меня осенила догадка, что в этом крыле живут только девушки, а единственная комната, в которой проживают парни, находится по соседству с нашей. Парень действительно шёл туда. Он остановился метрах в пяти от меня напротив нужной ему двери и стал ковырять ключом в скважине. Наверняка, он догадывался о моём пребывании здесь: я сидела у окна, от которого шёл хоть и слабый, но свет, поэтому не заметить мой силуэт он просто не мог. Сам же парень находился чуть дальше от того места, куда доставал свет уличного фонаря, оставаясь таким образом в темноте.

Я ждала, когда он скроется за дверью, чтобы спуститься вниз, как вдруг мне пришла просто замечательная идея!

— Подождите! — вскрикнула я, когда мой сосед почти скрылся за дверью комнаты. — Не могли бы вы мне помочь?

Я устремилась к открытой двери, из которой выглядывал уже вошедший в неё парень. Он молчал, однако дверь не закрывал.

— Я ваша соседка, из тринадцатой комнаты, — тараторю, подбегая ближе. — У меня ключ остался внутри, а соседки на телефон не отвечают…

Я уже подошла и встала напротив открытой комнаты. Передо мной была черная дыра, в которой вырисовывались очертания человека. Странно, что он продолжал молчать, когда я уже столько успела наговорить. Мне стало не по себе, по спине пробежал холодок.

— Если, конечно, это вас затруднит… — я уже жалела о том, что решилась просить помощи, и мне захотелось поскорее уйти. — Наверное, я лучше дождусь их внизу.

И в этот момент мой молчаливый собеседник щелкнул выключателем. Внезапно вспыхнувший яркий свет заставил зажмуриться. А когда я открыла глаза, то чуть не вскрикнула от того, что увидела. Передо мной стоял Марио.

*МЧ — молодой человек; парень, с которым есть романтические отношения (молодёжный сленг)