Pasta per amore, или Макароны для Любы

3

— Ты с ума сошел?

— Ой, только не включай мамочку!

— Ты точно идиот!

— А ты повторяешься. Зануда…

— Я не собираюсь в этом участвовать.

— Да тебе и не нужно ничего делать — просто аккуратненько стукни меня вооот сюда, — показываю пальцем на скулу. Тут синяк или ссадина, смотря как получится у Чацкого, должны смотреться очень эффектно и даже придавать моему виду своеобразный шарм.

— Врезать тебе хорошенько мне как раз совсем несложно, — зло рычит друг. — Ты совсем тронулся — может мозги на место встанут.

— Во-первых, я прошу не «хорошенько», а «аккуратненько»! А во-вторых, ты опять повторяешься, дружище, — ржу, потому что меня веселит этот чересчур серьезный вид Чацкого.

— Марио, у меня в голове не укладывается то, что я от тебя слышу! — продолжает свои причитания-нравоучения. — Как тебе могло прийти в голову охмурить внучку Филиппыча⁈

— И дочку декана! — добавляю ценную информацию.

— Ты… Да ты… — Чацкий не может подобрать слов, чем вызывает мой очередной приступ хохота. — Ты безнравственный придурок!

— Слушай, а кто это мне сейчас морали вздумал читать? — вдруг вспыхиваю, услышав очередные «комплименты» в свой адрес. — Совсем недавно один из моих друзей заставил понравившуюся девушку притворяться его невестой. Помнится мне, даже шантажировал. Не помнишь, как звали предприимчивого и очень нравственного непридурка?

— Это другое!

— Конечно! — перебивая ловлю друга на слове. — Это же только тебе можно врать девушкам и использовать их против воли в своих интересах!

— Ну Ника же мне нравилась! — мы с Чацким уже перешли на крик, доказывая собственную правоту за счет неправоты другого. — Я встречаться с ней хотел по-настоящему! А ты? Собираешься влюбить в себя девчонку и бросить, едва получив свой гребанный диплом!

— Не собираюсь я никого влюблять, — пытаюсь смягчить обвинения в свой адрес. — Просто немного внимания такой девчонке, как эта серая мышка, даже пойдет на пользу. Она за мой счет может вообще самооценку повысит! Кто еще будет в накладе в итоге: моя-то репутация может и пострадать.

— А если она влюбится в тебя? — не отстает Чацкий. — Тогда бросив её, ты окончательно убьёшь в ней веру в любовь.

— Тьфу, Чацкий, заканчивай со своими розовыми соплями! Хотел получить поддержку друга, а выхватил только какую-то ванильную отрыжку…

Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу в спину обреченный вздох.

— Ладно…

— Слушай, ты так вздыхаешь, будто это тебе нужно синяк на рожу поставить, — довольный поворачиваюсь к другу и тут же получаю хук справа. Блин, даже подготовиться не успел…

— Ну вот, считай, что и эмоции свои выплеснул и доброе дело сделал, — говорю, поднимаясь с пола и потирая щеку. — Надеюсь, ты мне не сломал ничего…

— Идиот… — шепча себе под нос, Чацкий уходит, не забыв хлопнуть на прощание дверью.

— Спасибо! — весело кричу ему вслед.

Всю неделю после нашего знакомства с Любой я тщетно пытался к ней «подкатить». Её как подменили! В первый день она так живо щебетала со мной на диванчике на кафедре, что я рассчитывал на быструю победу, но девчонка вдруг резко переменилась. В коридорах стала отводить взгляд при виде меня, когда я сам подходил поздороваться, делала это так, словно боялась, что кто-то заметит что мы знакомы. Пытаться куда-то пригласить — вовсе дохлый номер — она сбегала от меня так, словно боялась опоздать на поезд, который вот-вот отходит с платформы очередного лестничного пролета. С каждым разом это всё больше начало меня бесить. Вчера собрался уже бросить эту затею, как наткнулся на список студентов на предзащиту.

Список-то был. А вот меня в нём — нет.

Разборки в деканате привели к тому, что я получил ровно месяц на устранение задолженностей по трем дисциплинам. И главной проблемой тут опять же стала философия…

Времени у меня минимум, поэтому приходится идти на кардинальные меры и обратиться за помощью. Посвящать всех подряд в свои деликатные планы я не собирался, поэтому решил доверить самое ценное — своё лицо — только лучшему другу. Дело осталось за малым — разыграть красивый и зрелищный мини-спектакль для единственного зрителя.

Для того чтобы зритель в первом ряду плакал, а дух великого Станиславского заходился в овациях, необходимо продумать каждую деталь представления, не забыв про декорации и костюм. С этой целью я заранее приобрел в магазине для розыгрышей флакончик с искусственной кровью, разгрохал дома один из стеклянных бокалов из маминого шкафа и разорвал свою старую футболку. ну не всю, конечно, так немного на рукаве, чтобы эпичнее смотрелось.

И вот, когда наступил час X, я уже ждал своего выхода на авансцену — вернее, в лаборантскую химии.

Тут нужно немного пояснить. Девушка мне попалась «с изюминкой». Мало того, что учится на философском (тьфу-тьфу три раза) факультете, так она еще и увлекается химией! Два раза в неделю по вечерам посещает факультативы в лаборатории в пятом корпусе нашего вуза. Об этом факте я узнал совершенно случайно. В один из дней, пытаясь подкараулить девчонку после занятий, наткнулся на своего знакомого, который составлял Любе компанию. Васёк играл в нашей группе на барабанах, пока в прошлом году не выпустился и его не сменил Пуля. И теперь вроде бы работал у нас же, только я пока не знал кем.

Увидев девушку вместе с Васьком немного расстроился — наличие ухажера сильно осложнит мне задачу. Но позвонив ему вечером и договорившись о встрече в баре, я выдохнул.

Оказалось, нашего бывшего барабанщика приняли лаборантом в наш вуз, и он теперь ведет факультативные занятия по химии.

— Жениться-то еще не успел? — подмигиваю, словно произнося обычный подкол, и закидываю удочку для того, чтобы перейти к главному вопросу и узнать, что связывает его с Любой.

— Нет, куда там! Сначала нужно устроиться нормально… А то мне и жену-то привести некуда пока.

— То есть, ты уже встретил свою любовь? — нарочно ставлю именно такой вопрос и внимательно слежу за реакцией.

Лицо парня меняется моментально. Как у ребенка, которого окунули в сладкую вату, на лице появляется широченная улыбка.

— Любовь встретил, — тоже делает акцент на этом слове и мечтательно закатывает свои осоловелые очи.

— В институте познакомились? — наверное, вопрос слишком прямой и мог бы насторожить Васька. Трезвого Васька — наверняка.

— Почти, — не обратив внимания на явную прямоту с моей стороны, продолжает рассказ Василий. — Она на другом факультете учится, а ко мне на дополнительные занятия по химии приходит. Но вот только сложно пока всё…

— А что так? — словно между делом задаю вопрос, знаком прося официанта повторить нам еще по бокалу пива. — Девчонка упрямится? Или в родственниках проблема?

Ого! Последний вопрос, похоже, попал прямо в цель…

— Да, там непростая семейка… Я попытался ухаживать, но мне дали понять, что я их девочке не пара. Куда ж мне своим деревенским рылом в калашный ряд!

Васёк уже изрядно охмелел, и я понял, что пора дожимать — лучше шанса всё разузнать про Любу у меня может и не быть.

— А девушка-то сама что думает? Или она несовершеннолетняя, не решает ничего?

— Типун тебе на язык! Конечно, сошеверно… сровен… в общем, взрослая она. Двадцать лет! Да только дед у неё вредный! Даже батя по сравнению с ним ангел во полти… во лопти… тьфу!

— И что же ты делать собираешься? Как будешь завоевывать Любочку?

— Откуда ты знаешь, что её Любой зовут? — вдруг встрепенулся и подозрительно посмотрел на меня. — Или ты сам на неё виды имеешь?

Вот только пьяной драки мне не хватало для улучшения своей репутации!

— Да ты что! Я даже не знаю, о ком ты говоришь, — наглая, но, надеюсь, правдоподобная ложь. — Ты сам сказал, что встретил Любовь, вот я и подумал, что это имя.

— Аааа! — Васёк весело расхохотался, безусловно поверив моим «честным» глазам. — Моя Любочка самая лучшая. В лепешку расшибусь, но добьюсь её!

Дальнейший разговор был совершенно неинформативным, поскольку началась лекция на тему: «Каким крутым парнем очень скоро станет Васёк, и как будут им восхищаться родственники Любы, ползая перед ним на коленях и умоляя жениться на их Любочке».

На следующий день я «совершенно случайно» вспомнил, что у меня дома завалялись книги по органической химии, которые нам без надобности, а вот Ваську, вернее Василию Геннадьевичу, могут пригодиться в работе. Таким образом я решил сразу несколько задач: узнал, где находится нужная мне лаборатория, посмотрел расписание факультативов на стенде объявлений и самое главное — завязал более тесное общение с потенциальным конкурентом. Конечно, Василий — мне не соперник, но держать его на виду, знать, что у них происходит с Любой, мне очень даже пригодится.

И вот теперь, зная, что факультатив по химии начнется через двадцать минут, я готовлю реквизит для своего запланированного представления.

Еще в первый раз, проследив за парочкой Люба и Вася, я запомнил траекторию их подхода к зданию пятого корпуса. Они шли через двор жилого дома, сокращая маршрут. Там, в самом конце двора есть узкий тротуарчик, который отгорожен от двора деревьями и кустарниками, а с другой стороны упирается в стену университетского корпуса. Буквально двадцать метров укромного местечка, сменяются поворотом, за которым уже начинается широкая площадь с центральным входом в учебное здание. Этот-то укромный участок мне сегодня и нужен.

Достаю из сумки пакетик с заранее заготовленными битыми стеклами. Рассыпаю их на дорожке. Тут же капаю несколько капель искусственной крови. Основную часть наношу себе на голову, остатками мажу щеку, к которой сегодня по-дружески приложился Чацкий. Выглядываю из-за кустов, поджидая Любу.

До начала занятий остаётся десять минут. Девять. Восемь.

Неужели она из тех, кто опаздывает? Семь…

ИДЁТ! Завидев в сумерках приближающийся силуэт, быстро распластываюсь на дорожке лицом вверх — должна же она меня узнать, чтобы проявить участие, а то того и гляди примет за пьяного и пройдет мимо.

Шаги приближаются. Я в предвкушении и готов к самым эмоциональным реакциям на мой перфоманс.

И тут что-то пошло не так. Вернее — всю пошло через ж… женщино-подобную тушу, которая свалилась на меня из ниоткуда. Вот реально — меня просто расплющило и вдавило в асфальт ровно в тот момент, когда из обрушивающегося на меня громкоговорителя раздалась сирена. Дикий ор поднял бы и мертвеца, поэтому я решил больше не играть бессознательное тело, и открыл глаза.

Етишкин-коротышкин! Люба!

Баба Люба…