Перемены

Глава 27

Томас, поддерживая почти весь мой вес, усадил меня в одно из кресел в гостиной. Одна из моих ног полностью отказала.

— Мы не можем находиться здесь слишком долго, — спокойно произнес он. — Эта парочка из Красных знает, что он ранен и полностью выдохся. Они вернутся, попробуют проникнуть внутрь или похитить одного из нас, пока мы уязвимы.

— Да, да, — торопливо проговорила Молли. — Как он?

Брат присел передо мною так, чтобы наши лица были на одном уровне, и пристально всмотрелся в мое лицо. Его глаза выглядели как полированный хром.

— Все такая же язва.

— Шок?

— Может быть. У него сильные боли.

Мне больно? О! Мне больно. Я полагаю, это могло объяснять, почему я до сих пор молчал.

— Господи, — сказала Молли лихорадочным голосом. — Мне нужно собрать кое-какие его вещи.

— Это не главное. Возьми Боба.

Молли казалась смущенной.

— Взять что?

На лице Томаса вспыхнуло удивление, а затем оно снова стало нейтральным.

— Извини. Губы говорят, не советуясь с мозгом. Возьми Мечи.

— Их здесь нет, — сказала Молли, перемещаясь. Её голос прозвучал из моей спальни. — Он убрал их. Спрятал, вместе с призрачной пылью и кучкой остальных нелегальных вещей.

Томас нахмурился при этих словах и кивнул.

— Хорошо. Так и следовало сделать. Куда мы отвезем его?

Молли появилась в моём поле зрения и стала на колени, заглядывая мне в лицо. Она взяла мою руку в свои.

— Туда, где будет хорошо, я полагаю.

Томас сделал медленный вдох. Его серебряные глаза становились все ярче. Это было жутко до чертиков и захватывающе одновременно.

— Я надеялся, ты знаешь хорошее укрытие. Я на все сто уверен, что не смогу укрыть его у себя дома.

Голос Молли задрожал:

— Я даже не имею дома. Я все еще живу в доме родителей.

— Поменьше скули, — сказал Томас ледяным голосом. — Лучше сообщи мне место, куда можно отвезти его и где он не будет убит.

— Я… — начала Молли. Потом она на секунду закрыла глаза и смягчила тон. — Я сожалею. Я просто… — она глянула вверх на Томаса. — Я просто боюсь.

— Я знаю, — сказал Томас сквозь сжатые зубы.

— Ой, — сказала она и сглотнула. — Почему твои глаза стали такими?

Была длинная пауза, прежде чем Томас ответил.

— Они не мои глаза, мисс Карпентер. Они глаза моего демона, чтобы лучше тебя видеть.

— Демон… — прошептала Молли. Она пристально на него смотрела. — Ты голоден, как вампир.

— После такого боя, как этот? — хмыкнул Томас. — Я едва нормален.

Они оба должны были лучше помнить. Каждый раз, когда чародей смотрит кому-то в глаза, он подвергается риску запустить глубокое зрение, бросить вуаеристский взгляд в окошко чужой души. Вы получаете полный снимок истинной природы этого человека, но и он видит вас.

Это был второй раз, когда я видел со стороны, как взгляд души случается с кем-то другим. Все произошло в доли секунды. Глаза Молли внезапно расширились, как у испуганной самки, и она дернулась в резком вздохе. Она смотрела на Томаса, слегка повернув подбородок в одну сторону, словно она пыталась, но была не в состоянии отвести взгляд.

Томас замер, неестественно неподвижный, и хотя его глаза тоже были широко раскрыты, но это больше напомнило мне кота, припавшего к земле непосредственно перед тем, как вонзить когти в добычу.

Спина Молли слегка изогнулась, и она тихо застонала. Её глаза наполнились слезами.

— Господи, — прошептала она. — Господи. Нет. Нет, ты прекрасен. Господи, твоя боль такая большая, твоя жажда такая сильна… Позволь мне помочь тебе… — она неуклюже нащупала его руку.

Томас не шевельнулся, когда её пальцы прикоснулись к нему. Ни единым мускулом. Его глаза очень, очень медленно закрылись.

— Мисс Карпентер, — прошептал он. — Не прикасайтесь ко мне. Пожалуйста.

— Нет, все в порядке, — бормотала Молли. — Все в порядке. Я здесь.

Рука Томаса двигалась слишком быстро, чтобы это можно было увидеть. Он поймал её запястье своими бледными пальцами, и она тяжело вздохнула. Томас раскрыл свои глаза и сосредоточился на девушке; Молли начала быстрее дышать. Ее грудь затвердела, и сквозь рубашку стали видны соски, из ее губ вырвался легкий стон.

Я думаю, что издал тихий звук в знак протеста. Никто из них этого не услышал.

Томас наклонился ближе, кошачьим и в то же время змеиным движением. Молли задрожала. Она облизнула губы и начала медленно наклоняться вперед, к нему. Их губы встретились, и её тело затрепетало, напряглось и замерло. Она закрыла глаза, и, казалось, не дыша, откинула голову назад; Томас внезапно прижался к ней. Бедра Молли закачались, поднимаясь вверх и вниз. Она подняла руки и начала судорожно цепляться за его рубашку, отрывая кнопки от шелка так, чтобы ее пальцы могли гладить его голую грудь.

Мыш ударил Томаса как чугунное ядро. Снаряд из большого пса оторвал моего брата от моей ученицы и вмял его в облицовку камина. Томас внезапно зарычал от чистой, удивленной ярости, но Мыш схватил его за горло, прежде чем он смог подняться.

Челюсти большого пса сомкнулись не полностью, но кончики его зубов вонзились в плоть, и он удерживал Томаса, не давая ему подняться; его грудь вибрировала от рычания. Мой брат дернул рукой, пытаясь дотянуться до кочерги, висящей возле камина. Мыш заметил это и предупреждающе чуть встряхнул Томаса, вонзив зубы чуть глубже. Мой брат не прекратил попытки дотянуться до оружия, и я увидел, как напряжение охватывает большое собачье тело.

Я напрягся изо всех сил и слабо позвал:

— Томас.

Он замер. Мыш повернул ко мне ухо.

— Томас, — прокаркал я. — Прекрати. Он защищает девочку.

Томас издал задыхающийся, болезненный звук. Потом он скривил гримасу, принуждая себя расслабиться и сдаться. Его тело понемногу сбросило боевое напряжение, он опустил обе руки ладонями вниз и поднял подбородок чуточку выше.

— Хорошо, — прохрипел он. — Хорошо. Все уже нормально.

— Покажи мне свои глаза, — требовательно сказал я.

Он сделал это. Они были оттенка бледно-бледно серого, с небольшими пятнами танцующего рефлексивного голода.

Я прохрипел.

— Мыш.

Мыш медленно сдал назад, понемногу ослабляя давление челюстей и аккуратно убирая зубы с горла Томаса. Он сделал пару шагов назад и сел, опустив голову в боевой стойке, которая сохраняла его собственное горло прикрытым, продолжая наблюдать за Томасом, не шевелясь и не издавая ни единого звука. Это выглядело странно и зловеще в исполнении такого большого пса.

— Не могу оставаться здесь, — прохрипел Томас. Раны от укуса на его шее выглядели воспаленными, опухшими. Их края были слегка почерневшими, словно зубы пса были раскалены. — Не хотел с ней так, — он закрыл глаза. — Я не хотел этого. Извини.

Я глянул на Молли, которая лежала в позе эмбриона и дрожала, все еще тяжело дыша.

— Уходи, — сказал я.

— Как будешь ты…

— Томас, — сказал я, и мой голос стал чуточку сильнее, горячий от гнева. — Ты мог причинить Молли боль. Ты мог даже убить её. Моя единственная защита здесь нянчит тебя, вместо того чтобы стоять на страже. Иди. Ты бесполезен мне в таком состоянии.

Мыш издал еще один предупреждающий рык.

— Я сожалею, — повторил Томас. — Я сожалею.

Он осторожно обошел вокруг Мыша и вышел, шаркая ногами по лестнице.

Пару мгновений я смотрел ему вслед. Мое тело покалывали тысячи булавок, словно оно заснуло и теперь чувствовало все последствия возвращения. Душевный огонь. Я должно быть слишком много выплеснул его из себя. Ужас и адреналин поддерживали меня какое-то время, но после этого я впал в предобморочное пассивное состояние.

Ужас за моего сводного брата и Молли вернул мне мой голос, мою волю, но это могло недолго продлиться. Больно просто сидеть. Больно дышать. Любое движение приносит боль, а не двигать всё равно больно.

Поэтому, полагаю, я мог хоть как-то двигаться.

Я попытался подняться, но моя левая нога со мной не согласилась, и мне повезло, что мой путь не завершился на полу. Хотя ничего не было сказано, Мыш поднялся и поспешил в мою комнату. Я услышал тяжелые звуки, когда он приподнял кровать, пытаясь протиснуть под нее свои массивные плечи. Спустя некоторое время, он появился, неся в зубах один из моих костылей, оставшихся после прошлых ранений.

— Кто у нас хороший песик? — простонал я.

Он повилял мне хвостом и направился обратно за вторым костылем. Когда у меня были они оба, я оказался способен подняться и проковылять до кухни. «Тайленол 3» является хорошей штукой, но это также нелегальная штука, если вы приобрели его без рецепта и если вы не канадец, поэтому он также был спрятан под безумной лужайкой моей крёстной. Я принял большую дозу обыкновенного «Тайленола», поскольку у меня не было ни «Тайленола 3», ни его менее известного, короткодействующего кузена — «Тайленола 2»: Боль Наносит Ответный Удар.

Я внезапно понял, что говорил Мышу все это вслух, что может поставить меня в неловкое положение, если войдет в привычку. Когда это было сделано и я выпил третий стакан воды, я добрался до Молли и проверил её пульс. Он был устойчивый. Её дыхание успокоилось. Глаза приоткрыты, но взгляд был пустой.

Я со вздохом пробормотал кое-какие нехорошие слова. Эта проклятая девчонка определённо была склонна к суициду. Это был второй раз, когда она подошла очень близко к тому, чтобы на ней кормился вампир, хотя, по общему признанию первый был опосредованным способом. Однако для нее встреча с этим снова могла закончиться плачевно. И если Томас фактически начал питаться на ней, нельзя предвидеть, что это могло с нею сделать.

— Молли, — позвал я. Потом громче, — Молли!

Она поморщилась, внезапно неглубоко вдохнула и, моргнув, посмотрела на меня.

— Ты размазала всю краску по моему ковру, — сказал я устало.

Она села, посмотрела вниз на ковер, затем перевела взгляд на свое измазанное краской тело и снова подняла на меня изумленный взгляд:

— Что только что случилось?

— Ты заглянула в душу Томаса. Вы оба потеряли контроль. Он почти съел тебя, — я ударил её костылём. — Мыш спас тебя. Поднимайся.

— Конечно, — пробормотала Молли. — Конечно, — она поднялась очень медленно, вздрагивая и потирая запястье. — Хм. С… с Томасом всё в порядке?

— Мыш почти убил его, — сердито сказал я. — Он напуган, пристыжен, на половину не в своем уме, голоден. Он ушел, — я легонько стукнул ее по ноге костылем. — О чем ты думала?

Молли покачала головой.

— Если бы ты только видел… Я имею в виду, если бы ты только видел его. Увидел, как одинок он был. Почувствовал как много в нём боли, насколько пусты его чувства, Гарри… — она снова себя перебила. — Я никогда не чувствовала ничего столь ужасного в своей жизни. И не видела никого смелее.

— Очевидно, ты полагаешь, что помогла бы ему, позволив вырвать из тебя жизнь.

Она с секунду смотрела мне в глаза, потом покраснела, и отвела взгляд.

— Он… Это не похоже на вырвать её. Это, похоже… — она покраснела. — Я думаю, здесь может подойти только фраза «вылизать её». Как вылизать мороженое из стаканчика. Или… или слизать глазурь с торта.

— За исключением того, что к тому времени, когда ты выяснишь, сколько облизывания ему потребуется, чтобы добраться до твоей кремовой начинки, ты уже будешь, мертва, — холодно сказал я, — или безумна, что немного ограничивает выбор, который ты можешь ему предложить. Поэтому я повторяю, — я пихал ей в ногу концом моего костыля при каждом слове. — О. Чем. Ты. Думала?

— Этого больше не повторится, — сказала она, но я заметил дрожь, пробежавшую по ее телу, когда она говорила это.

Я скептически фыркнул, глядя на неё сверху вниз. Молли не была готова. Не для чего, что мы собирались сделать. В ней было слишком много самоуверенности и слишком мало здравого смысла.

Это было прискорбно. Когда я был в её возрасте, я уже закончил своё ученичество и начал собственный бизнес. И я прожил большую часть десятилетия под Дамокловым Мечом.

Конечно, в жизненном опыте я превосходил Молли. Я заключил первое роковое соглашение с моим первым учителем Джастином ДюМортом, когда мне было десять или одиннадцать лет, хотя и не знал тогда, во что впутываюсь. Я заключил второе с Леанансидхе, когда мне было шестнадцать. И по завершению, я попал под круглосуточный надзор параноидального Стража Моргана.

По правде говоря, для меня это было суровое время, абсолютно переполненное уроками в школе трудных ударов. Я самостоятельно принял множество глупых ошибок и глупых решений, но каким-то образом умудрился пережить их.

Но я не развлекался и относился серьезно к таким горячим ситуациям, как эта. Тролль под мостом или один-два разбушевавшихся духа были достаточно плохи. Это подготовило меня к тому, с чем я встретился сегодня.

Молли оказалась перед этим неподготовленной. Она уже обожглась однажды, но мне потребовалось гораздо больше, чем одна попытка, чтобы выучить этот урок.

Она может не пережить свой следующий тест.

Она глянула вверх на меня и спросила:

— Что?

— Нам нужно двигаться, — вздохнул я. — Я встретил Ээбов, пока вы втроём играли с Ик’кь… с Икька-куу-касуу… — я сморщил нос, пытаясь вспомнить название существа и не смог. — Короче, с Иком, и они были очаровательны в полностью аморальном, убийственном виде безумия. Томас был прав: они придут за мной, выискивая возможность для удара. Мы уходим.

— Куда?

— К Святой Марии, — решил я. — Красная Коллегия не может ходить по святой земле, и Сьюзен знает, что я использовал её как укрытие раньше. Они с Мартином смогут найти меня там. Мне нужна небольшая передышка.

Поднявшись, она кивнула.

— Хорошо, хорошо, мне захватить тебе смену белья?

— Сначала вызови такси, — сказал я. — И возьми «Тайленол». И немного еды для Мыша.

— Кончено. Хорошо.

Я оперся на костыли и стоял неподвижно, пока она металась по комнате. Я не хотел рисковать и снова садиться. Таблетки убрали самые сильные приступы боли, и мои мозги, пусть уставшие и вяло соображающие, казалось, наконец-то, пришли в согласие с телом. Я не хотел рисковать и снова расслабиться до полной апатии.

— Скажи это пять раз быстро, — пробормотал я и попробовал. Это было то, в чем я не мог слишком сильно облажаться.

Тем временем наверху лестницы загавкал Мыш, и Молли устало и тяжело поднялась по ней.

— Здесь такси, Гарри, — позвала она.

Я заставил себя двигаться. Ступеньки на костылях это не весело, но я уже делал это прежде. Я не торопился, двигаясь медленно и постепенно.

— Берегись, — пронзительно закричала Молли.

Бутылка разбилась о верхнюю часть стены лестничного колодца, и ее содержимое, которое расплескалось повсюду, тут же охватил огонь. Старый добрый коктейль Молотова все ещё грозное оружие, даже спустя век применения. Это нечто большее, чем одна из этих штучек, которые просто сжигают топливо. Температура настолько высокая, что пламя буквально высасывает кислород из воздуха, и это происходит особенно быстро, когда есть отличный лестничный пролет, который используется как вытяжная труба. И вам нет нужды прикасаться к пылающему топливу, чтобы получить ожоги. Когда пламя достаточно горячее, оно обжигает незащищённую плоть на расстоянии нескольких дюймов или футов, превращая атмосферу вокруг в духовку.

Я был только на второй или третьей ступеньке от низа, но я отклонился назад, прежде чем что-нибудь обжег, тем самым, отрезав себе, путь к возвращению. Я попробовал упасть на неповреждённый бок, считая, что он тоже заслуживает шанса присоединиться к веселью. Я приземлился более-менее так, как хотел этого, хоть это и было чертовски больно, но по крайне мере я не потерял сознания. Я выкрикивал множество ядовитых проклятий, поскольку огонь, ревя надо мною, перепрыгнул с моего маленького лестничного колодца на остальной дом, вгрызаясь в старое дерево, как голодное, живое существо.

— Гарри! — кричала Молли откуда-то из-за пламени. — Гарри!

Мыш отчаянно залаял, и я увидел, как огонь начинает охватывать стены дома. Пожар начался с внешней стороны здания. К тому времени, когда сработает пожарная сигнализация, будет слишком поздно для бегства.

В это время ночи где-то надо мной спала миссис Спанкелкриф и не подозревала об опасности. И на втором этаже мои пожилые соседи, Виллоби, находились в такой же ситуации и все потому, что они были достаточно невезучи и жили со мною в одном здании.

Я обронил один из костылей на лестницу, и его конец тут же охватило пламя. Для меня не было ни единого способа достать магию из шляпы, пока я не поем и немного не отдохну. Адские колокола, я даже не знал, смогу ли я стоять самостоятельно. Но если я срочно не сделаю что-нибудь, трое невинных людей — плюс непосредственно я — найдут свою смерть в огне.

— Давай же, Гарри, — сказал я. — Ты не наполовину калека. Ты — наполовину здоров.

Пламя заревело громче, и я не поверил себе ни на секунду.

Но я уперся руками о ступени и начал поднимать себя вверх. — Сделай или умри, Дрезден, — подбодрил я себя, и решительно проигнорировал страх, скопившийся у меня в груди. — Сделай или умри.

Умереть казалось гораздо более вероятным.