Перемены

Глава 33

— Мне нужны подробности, — я был невозмутим.

— Она назвала место, где ты будешь. Дала мне двадцать тысяч задатка, двадцать на депозите после выполнения заказа.

Мыш издал тихий, неуютный звук, который был весьма похож на хмыканье. Он сидел, пристально глядя мне в лицо.

— Когда?

— Прошлой ночью.

Я мгновенье смотрел на Стиви. Потом я бросил его бумажник на раскладной карточный столик.

— Освободи его и проводи к двери.

Саня издал нечто, очень похожее на вздох разочарования. Затем он достал нож и начал разрезать держащие Стиви путы.

Я, с поникшей головой, напряженно размышляя, вышел обратно в коридор, ведущий к жилым помещениям.

Сьюзен наняла бандита, чтобы убить меня. Почему?

Я остановился и прислонился к стене. Зачем она вообще наняла убийцу? Или, черт побери, по-другому, — почему она наняла бандита для моего убийства? Почему не кого-то, у кого были бы большие шансы на успех?

Конечно, наемник может убить даже чародея, если застанет врасплох. Но… Пистолет должен быть нацелен на опасно близком к чародею расстоянии, чтобы было больше шансов на попадание, а у Стиви Ди была репутация беспринципного специалиста именно такого оружия. Это означает, что у чародея будет больше времени отреагировать на приближение опасности, чем быть предупрежденным только тогда, когда дальнобойная пуля из снайперской винтовки ударит его в грудь, и будет уже поздно отвечать быстрой защитной магией. Это был едва ли идеальный подход.

Если Сьюзен хотела моей смерти, ей не было нужды нанимать кого-либо. Какой-нибудь предлог, чтобы нас оставили одних и еще один, чтобы подойти очень близко. И я бы не заметил приближения смерти.

Как—то это все не увязывалось друг с другом. Я бы назвал Стиви лжецом, но я не думаю, что это было бы верно. Я уверен, он верил в то, что говорил.

Итак, или Стиви лгал, а я был слишком недалеким, чтобы раскусить его, или он говорил правду. Если он лгал, учитывая то, что я мог с ним сделать, он был идиотом. А я не думаю, что он им был. Если он говорит правду, это означает…

Это означало, что или Сьюзен действительно наняла кого-то убить меня, или кто-то, выглядящий как Сьюзен, договорился со Стиви Ди. Если Сьюзен наняла кого-то убить меня, почему именно этого парня? Зачем нанимать кого-то с минимальными шансами на успех? Это больше похоже на работу Эстебана и Эсмеральды.

Это всё объясняло гораздо лучше. Зелено-голубые глаза Эсмеральды могли заставить его запомнить, что его нанял Мистер Гнусавость, если бы она так пожелала. Но откуда она знала, где найти меня? Неужели они нашли способ избежать внимания Мыша и проследить нас от моей сгоревшей квартиры до церкви?

И где, черт побери, были Сьюзен и Мартин? У них было больше, чем достаточно времени, чтобы добраться сюда. Итак, почему их здесь не было?

Кто-то управлял игрой против меня. У меня появилось плохое предчувствие, что если я не начну получать ответы на вопросы, проблема разрастется и вцепится мне в задницу в самый неподходящий для этого момент.

Верно.

Я полагаю, это означает, что самое время получить кое-какие ответы.

Паранойя это жизненная необходимость, когда вы вращаетесь в моих кругах. Она находит вам занятие в ваше свободное время, приходит на помощь в решении смешных проблем, которые и не думали возникать. Кроме того единственного случая, который сбывается и который её полностью оправдывает.

Для примера. Я потратил гораздо больше двух часов свободного времени, пытаясь выяснить, как я могу выследить кого-то в Чикаго, если у меня нет частички объекта или его вещей для заклинания поиска. Простейшая поисковая магия полностью зависит от того, если ли у вас частичка того, что вам надо найти. Волосы, кровь и обрезки ногтей — это обычные вещи. Но предположите, что у нас нет ничего из этого, а вам надо найти кого-то. Если у вас есть для образца что-то из вещей разыскиваемого: клочок одежды, этикетка, только что сорванная с нижнего белья, что угодно, вы можете это использовать для поиска.

Но скажем, дела настолько безнадежные и безумные… и кто-то только что спалил дотла ваш дом и вашу лабораторию, а вам всё еще нужно выследить кого-то.

Вот когда вам нужна хорошая, четкая фотография. И «мелкие сошки». Множество «мелких сошек». Предпочтительнее тех, кто не потребует высокой оплаты.

Менее чем в двух кварталах от Святой Марии находилась пиццерия «Экспресс Пицца». Именно туда мы с Саней и направились. Я сделал заказ.

— Я не вижу, как это может помочь нам, — заявил Саня, когда я вышел, нагруженный четырьмя коробками пиццы.

— Ты привык решать свои проблемы простым путем, — ухмыльнулся я. — Выбиваешь дверь, рубишь каждого, кто выглядит злодеем, спасаешь каждого, кто выглядит так, как будто в этом нуждается. Верно?

— Это не всегда так просто, — натянуто возразил Саня. — Иногда я использую автомат.

— И, поэтому я аплодирую тебе, это очень прогрессивно. Но смысл в том, что ты делаешь свою работу очень прямолинейно. Тебе в значительной степени известно, куда ты направляешься, либо ты получаешь точные указания, и тебе остается только позаботиться о работе.

— Da, — согласился Саня, пока мы шли вперед. — Я полагаю.

— Моя работа, примерно, такая же. — За исключением того, что никто никогда не подсказывает мне путь.

— Тебе нужно знать, куда идти, — сказал Саня.

— Да.

— И ты собираешься консультироваться с четырьмя большими пиццами?

— Да, — весело ответил я.

Большой парень задумчиво нахмурился. Затем заявил:

— Я думаю, этот юмор не очень хорошо переводиться с английского на здравый смысл.

— Зато это очень хорошо подходит для агностика Рыцаря Креста со Святым Мечом, который принимает заказы от архангела, — хмыкнул я.

— Гавриил может быть пришельцем или кем-то еще, — ответил Саня невозмутимо. — Это не уменьшает важности того, что я делаю, ни для меня, ни для тех, которых я защищаю.

— Кого, — поправил я с максимальным русским акцентом, который только смог вложить в одно слово. — Кое-кто хорошо поработал над своим английским.

Саня каким-то образом умудрился посмотреть на меня сверху вниз, невзирая на тот факт, что я все-таки на несколько дюймов выше.

— Я только говорю, что я не нуждаюсь в письменном кодексе духовной веры, чтобы действовать, как порядочный человек.

— Твой путь более эксцентричный, чем мой, приятель, — оскалился я, сворачивая в переулок. — А я разговариваю с пиццей.

Я разложил четыре коробки с пиццей на крышках стоявших поблизости мусорных баков и осмотрел округу, чтобы быть уверенным, что рядом никого нет. Близился обеденный перерыв, а это не было лучшее время для того, что я собирался сделать, но это должно было сработать. Я оглянулся, внимательно посмотрел в обе стороны переулка, вздохнул и только тогда кое-что вспомнил.

— Эй, Саня. Воткнешь пальцы себе в уши?

Большой русский изумленно глянул на меня.

— Что?

— Свои пальцы, — сказал я, помахивая руками, — себе в уши. — Я показал на свои уши.

— Я понял слова, ведь я именно тот, кто поработал над своим английским. Зачем?

— Потому что я собираюсь сказать кое-что пицце и не хочу, чтобы ты это слышал.

Саня посмотрен на небеса длинным многострадальным взглядом. Потом он вздохнул и заткнул уши.

Я одобрительно показал ему поднятый большой палец, отвернулся, руками прикрыл рот, так чтобы никто не смог прочитать по губам, и начал шептать имя, снова и снова, каждый раз вкладывая в него свою волю.

Я повторил имя только дюжину раз или около того, прежде чем над головой промелькнула тень, и что-то размером с охотничьего сокола обрушилось с небес, смазано махая крыльями, и запорхало примерно в двух футах передо мной.

— Bozhe moi! — пробормотал Саня, и Эспераккиус был уже на полпути из ножен, когда он закончил говорить.

Я не смог удержаться и не съязвить:

— Есть некая настоящая ирония в твоём использовании этого выражения, О Рыцарь Быть Может.

— Вперед! — Протрубил звонкий голос, словно актер, играющий шекспировскую пьесу. — Берись за меч, каналья! И мы посмотрим, кто истечет до смерти кровью от тысяч маленьких порезов!

Саня стоял с открытым ртом, его сабля всё ещё частично была в ножнах.

— Это… — Он потряс головой, как будто кто-то ужалил его в нос. — Это… domovoi, da?

Небольшое воинственное существо оказалось стройным, атлетическим юношей, почти пятнадцати дюймов ростом, с прозрачными стрекозьими крыльями, растущими из плеч и копной пушистых, как одуванчик, лавандовых волос. Он был одет в одежды, которые выглядели так, словно были сняты с куклы Джо: оливково-серое обмундирование парашютиста с обрезанными рукавами и дырочками, прорезанными для крыльев. Он носил слишком много оружия для своего роста; большинство из него на нейлоновых ремешках, похожих на веревочки от бейджев, которые выдают на конвенциях. Один нож для писем висел у него на боку, как длинный меч, еще два пересекали друг друга за его спиной. Я подарил ему несколько ножей для разрезания бумаги на последнее Рождество, посоветовав держать половину в безопасном месте, как резервное оружие.

— Domovoi? — разъяренно воскликнул маленький фейри. — О, нет, как ты смеешь!

— Полегче там, генерал-майор, — серьезно проговорил я. — Саня, это — генерал-майор Тук-Тук Минимус, капитан моей домашней стражи. Тук, это — мой добрый товарищ Саня, Рыцарь Креста, который встречает опасность на моей стороне. Он хороший.

Фейри затрясся от возмущения.

— Он русский! И он даже не заметит различия между domovoi и polevoi, когда увидит их в двух футах от себя! — и Тук-Тук горячо затараторил по-русски, тыча в высокого Рыцаря пальцем.

Саня ошарашено слушал, но потом моргнул, отпустил саблю и поднял вверх руки. Он что-то произнес, что прозвучало мрачно и очень формально, и только тогда гнев Тука немного уменьшился. Он сказал Саня одно или два грубо звучавших слова, присовокупил к этому резко вздернутый подбородок, словно воскликнул: «Вот так», и повернулся обратно ко мне.

— Тук, — удивился я. — Неужели ты говоришь на русском языке?

Он удивленно глянул на меня.

— Гарри, — сказал он, словно в этом вопросе не было никакого смысла, — ты только что сказал это, не так ли? — он официально мне поклонился. — Чем могу служить тебе, мой лорд?

Я присмотрелся к нему чуть более внимательно.

— Почему половина твоего лица раскрашена в синий цвет?

— Потому что мы теперь Зимние, мой лорд! — отчеканил Тук. Его глаза несколько раз резко покосились вниз и в сторону. — И… скажи, это ведь не означает, что мы должны будем, есть холодную пиццу, так ведь?

— Конечно, нет, — совершенно серьезно кивнул я.

Тук выглядел успокоившимся.

— Ох. Хорошо. Гм. Так о чем мы говорили?

— У меня есть работа для тебя, — официально начал я, — и для каждого, кого ты сможешь позвать на помощь. — Я кивнул на пиццу. — Тариф обычный.

— Очень хорошо, мой лорд, — отсалютовал Тук. Его взгляд снова скользнул вниз. — Может быть, кто-то должен проверить пиццу. Ты знаешь. На яды и всё такое. Это будет плохо выглядеть, если кто-то отравит твоих вассалов, ты ведь понимаешь?

Я подозрительно посмотрел на него. Затем поднял вверх палец.

— Всё верно. Один кусочек. И после — вперед!

Тук набросился на коробку с пиццей, как большая белая акула набрасывается на тюленя. Он врезался в неё, один быстрым ударом срезал крышку и, схватив самый большой кусок пиццы, начал жадно поглощать его.

Мы с Саней смотрели на это словно загипнотизированные. Тук был похож на человека, пытающегося съесть кусок пиццы величиной с автомобиль. Кусочки подлетали вверх и нанизывались на лезвие его меча. Соус разлетался повсюду, словно ретроспектива событий на Каменном Столе.

— Гарри? — спросил Саня, внимательно глядя на меня. — С тобой всё в порядке?

— Скоро будет, — пробормотал я.

— Это создание служит тебе? — спросил Саня.

— Этот и еще примерно с сотню меньше этого. И в пять раз больше работников я могу призвать на неполный рабочий день время от времени, — я задумался над этим. — Они служат мне не совсем так, как это понимается под деловыми соглашениями, которые мы все так любим. Они помогают мне иногда. За это я регулярно снабжаю их пиццей.

— Которую они… любят, — глядя на уничтожаемую пиццу, сказал Саня.

Тук от удовольствия закружился волчком на пятке и упал на спину с совершенно беззастенчивым восторгом; его животик выпирал так сильно, что казалось вот-вот лопнет. Он пару мгновений полежал там, издавая счастливые, булькающие звуки.

— Нуу, — сказал я. — Да.

В Саниных глазах танцевали чертенята, но его лицо было серьезным.

— Ты — наркоторговец. Такие крошечные фейри. Позор.

Я фыркнул.

— А что он сказал насчет Зимних? — спросил Саня.

— Гарри — новый Зимний Рыцарь! — пробормотал Тук-Тук. — Это фантастика! Старый Зимний Рыцарь главным образом сидел без дела, замученный пытками. Он никогда не отправлялся на приключения или что-нибудь такое, — он помолчал и добавил, — если не считать приключением схождение с ума, я полагаю.

— Тук, — вздохнул я. — Я… так сказать, пытаюсь сохранить всё, связанное с Зимним Рыцарем в тайне.

— Хорошо, — откликнулся Тук. — Почему?

Я перевел взгляд с маленького фейри на Саню.

— Послушай, я, хм… Это личное, хорошо, и…

— Потому что каждое существо в Небывальщине увидело церемонию, — гордо сказал Тук. — Мэб позаботилась об этом! Она отражалась во всех ручьях, прудах, озерах и лужах и в каждой мельчайшей капле воды!

Я уставился на объевшегося фейри, потеряв дар речи.

— Хм, — сказал я. — Эээ. Как это… очень, очень волнительно.

— Это было больно, когда ты целовал Мэб? — спросил Тук. — Потому что я всегда думал, что её губы выглядят такими холодными, что могут обжечь. Как уличные фонари зимой! — Тук внезапно сел, его глаза округлились. — Оооооох. Неужели твой язык примерз к ней, как на том Рождественском шоу?

— Лллааааднооо, — я, с притворным воодушевлением, захлопал в ладони. — Это — слишком личное. Работа. У меня есть для тебя работа.

Тук-Тук подскочил на ноги. Его живот уже практически сжался до нормального размера.

— Да, мой лорд!

Как, черт побери, он запихнул всё это? Я имею в виду…, это просто невозможно для него, съесть так много пиццы и тогда… Я потряс головой. Сейчас не время для этого.

Я показал ему фотографию Сьюзен.

— Этот человек где-то в Чикаго. Мне нужен твой народец, чтобы отыскать её. Её, вероятно, сопровождает человеческий мужчина с белыми волосами, примерно такого же телосложения.

Тук снова поднялся в воздух и ласточкой нырнул вниз, к фото. Он поднял его и, держа на расстоянии вытянутых рук, внимательно изучив, кивнул один раз.

— Могу я взять его, мой лорд, и показать остальным?

— Конечно. Тем не менее, будь аккуратным с ним. Я хочу получить его обратно.

— Да, мой лорд! — козырнул Тук. Он браво отсалютовал мечом, убрал его и молнией взмыл вверх в октябрьское небо.

Саня стоял, не сводя с меня глаз.

Я кашлянул. Я ждал.

— Итак, — наконец начал он. — Мэб.

Я неразборчиво буркнул в ответ.

— Ты попал, — утвердительно заявил Саня.

Я не смотрел на него. Мое лицо пылало.

— Ты, — он до хруста поморщил нос, копаясь в памяти, — вставил этой заднице. Вероятно, это было клёво.

— Саня!

Он низко, раскатисто рассмеялся, покачивая головой.

— Я видел её однажды. Мэб. Неописуемо прекрасна.

— Угу, — насупился я.

— И смертельно опасна.

— Да, — ответил я с акцентом.

— И ты теперь её чемпион, — подвел черту Саня.

— Каждый должен быть кем-то, верно?

Он кивнул.

— Шутишь насчет этого. Хорошо. Тебе потребуется чувство юмора.

— Почему ты говоришь это?

— Потому что она олицетворенный холод, Дрезден. Она знает злобные тайны, которые позабыло само Время. И если она выбрала тебя своим Рыцарем, значит, у неё есть план в отношении тебя, — он медленно кивнул. — Смейся всякий раз, когда сможешь. Это спасет тебя от самоубийства, когда все будет действительно плохо. Это и водка.

— Это какая-то русская поговорка? — спросил я.

— Ты когда-нибудь видел национальные народные танцы? — вопросом на вопрос ответил Саня. — Вообрази себе, что ты танцуешь после выпитой бутылки водки. Больше смейся, и ты переживешь еще один день, — он пожал плечами. — Или сломаешь шею. В любом случае, это — обезболивающее.

Его голос казался почти веселым, хотя предмет обсуждения был дьявольски мрачным. Если не сказать более.

Я ожидал от него попытки отговорить меня. Или, по крайне мере, отругать меня за то, что я был таким идиотом. Он не сделал ни одного, ни другого. Это спокойное принятие ужасных вещей было неотъемлемой частью индивидуальности русского. Независимо от того, насколько все было плохо, я не думаю, что что-нибудь может действительно побеспокоить его. Он просто принимал плохие вещи, которые случались, и разбирался с ними в меру своих сил.

Это, в какой-то степени, было уроком для меня.

Я немного помолчал, прежде чем решил довериться ему.

— Я должен сначала спасти мою девочку. Такова сделка.

— Ааа, — Он некоторое время обдумывал это, затем кивнул. — Это разумно.

— Ты действительно так думаешь?

Он приподнял обе брови.

— Ребенок это — твоя кровь? Так ведь?

Я кивнул и тихо произнес:

— Она моя.

Он развёл руками, как будто это было очевидным фактом, не нуждающимся в дальнейших разъяснениях.

— Тяжелые времена требуют правильных решений, — сказал он. — Достойная цель. Спаси свою маленькую девочку, — он похлопал меня по плечу. — Если ты превратишься в ужасного монстра, и меня пошлют убить тебя, я вспомню это и сделаю твою смерть быстрой и безболезненной, в знак уважения к тебе.

Я знал, что он шутит. Я просто не мог сказать, в какой именно части.

— Хм, — немного опешивший, пробормотал я. — Спасибо.

— Пустяки, — улыбнулся Саня.

Мы стояли молча около пяти минут, прежде чем он, задумчиво нахмурившись, посмотрел на коробки с пиццей и спросил:

— Остальная их часть для чего-то пре…

Сцена из фильма «Птицы» разворачивалась в переулке. Резкое дуновение взбитого крыльями ветра, и сотни крошечных фигур спикировали на пиццу. Здесь и там я замечал гвардейцев из охраны Пицца-Лорда, опознавая их благодаря оранжевым футлярам пластиковых ножей, которые они носили на спинах. Остальные, приглушенные дневным светом, мерцали и переливались всеми цветами радуги, чертовски прекрасные. Их было множество. Множество привлеченного Маленького Народца. Если бы я сделал это ночью, это могло бы повлечь за собою неприятности, или что-нибудь подобное.

Маленький Народец любит пиццу. Они любят её страстью такой сильной, что это выходит за границы воображения. Наблюдать за тем, как жадно поглощается пицца, было сродни наблюдению за разваливающимся в воздухе самолетом из записанных на бобины хроник Второй Мировой войны. Кусочки отрывались здесь и там, и затем внезапно разлетались в стороны, каждый уносимый тем фейри, который успел схватить его первым.

Все было закончено меньше чем за три минуты.

Серьезно. Куда в них столько вмещается?

Тук появился передо мною, запихивая в рот маленький кусочек пиццы. Он проглотил его и отсалютовал.

— Ну, генерал-майор? — строго спросил я.

— Нашли её, мой лорд, — отрапортовал Тук. — Она — пленник и в опасности.

Мы с Саней обменялись взглядами.

— Где?

Тук крепко держал, все еще целое, фото своими крошечными руками и две нити темных волос, каждый из которых был завит в отдельную маленькую катушечку.

— Две волосинки с её головы, мой лорд. Или, если вы пожелаете, я отведу вас туда.

Саня, запрокинув голову, чуть отступил впечатленный.

— Они нашли её? Так быстро?

— Люди чертовски недооценивают Маленький Народец, — сказал я тихо. — В рамках своего поля деятельности они лучше любого, кого я знаю, для добычи информации. И множество из тех, кто кружится вокруг Чикаго, желают помочь мне время от времени.

— Слава Пицца-Лорду! — пронзительно закричал Тук-Тук.

— Слава Пицца-Лорду! — ответил хор писклявых голосов, которые прозвучали из ниоткуда. Маленький Народец может быть почти невидимым, когда захочет этого.

— Генерал-майор Минимус, так держать и я сделаю вас полным генералом, — торжественно заявил я.

Тук застыл.

— Почему? Это плохо? Что я сделал?

— Это хорошо, Тук. Это выше, чем генерал-майор.

Его глаза расширились.

— Еще выше?

— О, да, определённо. И ты на кратчайшем пути к самой верхушке, — я взял у него волоски. — Мы возьмем машину. Отведи нас к ней, Тук.

— Да, сэр!

— Хорошо, — Саня ухмыльнулся. — Теперь мы знаем, куда идти и кого спасать. Эта часть работы мне знакома.