Перемены

Глава 37

И вампиры, и пожиратель были быстрыми, но я уже сражался с ними прежде. Как сомневающийся Локи, мои предыдущие противники узнали, что не зависимо от того, насколько быстро ты двигаешься на своих ногах, ты не быстрее чем мысль.

Я резко выбросил заклинание, которое держал наготове, прежде чем любой их наших противников переместился дальше, чем на несколько шагов. Голая сила с воем пронеслась из моей вытянутой руки в сторону Ика, но я во вспышке внезапного вдохновения изменил траекторию удара и направил заклинание в вампира, который готовился к прыжку, находясь позади пожирателя. Вероятно, это было даже мудро, ведь вамп надеялся остаться в тени Ика, когда начнут раздавать пряники.

Я выкрикнул: «Forzare!» — и моя сила пригвоздила вампира под наклонным углом — прямо под ноги Ику.

Если у вас нет оружия, чтобы сражаться с вашими врагами, найдите способ, заставить ваших врагов стать вашим оружием. Если вам это удаётся, то вы смотритесь просто восхитительно.

Пронзительно визжа, с противным хрустом, разбрызгивая отвратительную жижу, вампир попал под ноги Ика. Столкновение сбило с толку прущее вперед массивное охотящееся существо. Его ноги запутались среди эластичных извивающихся конечностей вампира, и Ик рухнул на землю; неестественный барабанный бой его сердца усилился, отбивая удары с удвоенной яростью существа взбешенного от возникшего затруднения там, где это даже не рассматривалось.

Сьюзен мгновенно отреагировала и с невероятной скоростью приблизилась к растянувшемуся Ику. Пока пожиратель восстанавливал равновесие, её рука в быстром, размазанном для взгляда движении, обрушила дубинку сверху на его череп, заставляя его голову отскочить от пола.

Ик воспринял удар, словно это был нежный шлепок, отмахнувшись от Сьюзен когтями, но она успела подпрыгнуть в воздух, подогнув колени, тем самым, избежав хватающих её лап. Она легко перелетела через пожирателя под одобрительный рев гоблинов. Сьюзен приземлилась в стойке бейсболиста и заскользила вперед по залитому запекшейся кровью камню, чтобы вцепиться в горло полурастоптанного вампира.

Избитое тело, освобожденное от конечностей Ика, потеряв одну или две своих собственных, слабо подергивалось. Сьюзен замедлила скольжение вперед, останавливая движение буквально в нескольких дюймах, прежде чем её ноги соскользнули в зеленое пламя, окружающее бойцовский ринг.

Ик, шатаясь, поднялся на ноги и приготовился преследовать её, когда я, подняв свой боевой жезл, прорычал: «Fuego», — вкладывая в заклинание всю силу, которую смог пропихнуть через магический фокус. Сине-белое пламя, ослепительно яркое по сравнению со скорее тусклым зеленым огнем круга Эрлкинга, вызвало общий крик удивления и недовольства у собравшихся гоблинов. Струя пламени угодила в Ика, вырывая кусок черной, эластичной плоти размером с арбуз из массивных мускулов его спины. Его голова запрокинулась назад так резко, что макушка практически коснулась позвоночника, и он потерял равновесие еще на пару секунд, поскользнувшись в крови первого вампира в попытке повернуться ко мне.

Я бегло глянул на Сьюзен, когда это случилось. Полусокрушенный, полуразорванный вампир, дико размахивающий тем, что осталось от его когтей и клыков, с безумием берсеркера бросился в безнадежный, отчаянный бой в попытке удержаться в этой жизни.

Сьюзен получила жесткий удар в голову, и, когда она развернулась обратно, с ее губ капала кровь; она оскалила зубы, тёмные завитки и точки татуировок начали проступать на её лице, как чернила каплями растекающиеся по воде. Отбросив импровизированную дубинку, она вцепилась обеими руками вампиру в горло и с расчетливым, точным усилием толкнула его голову в зеленый огонь. Хотя его жар казался не больше чем у походного костра, температура внутри этого пламени была столь же горячей, как у Солнца, поэтому, как только огонь начал пожирать вампира случился кровавый взрыв. Вампирский череп, попав в огонь, просто раскололся со всплеском испаряющейся жидкости и разлетелся крошечными осколками костей, похожими на шрапнель, накрывая Сьюзен и умирающего вампира огромным, темным, зловонным облаком.

— Сьюзен! — закричал я и метнулся в сторону, чтобы если я промажу, не попасть вслепую шальным зарядом пламени в облако. Я поразил пожирателя, выжигая меленькую ямку в одной из его рук, промазал с третьим ударом и набрал очков с четвертым, нанеся ожог размером с моё бедро на его конечности. Барабанный бой его сердца превратился в звучный, дробный ритм, как двойные бас-барабаны в спид-метал группе. Мои удары, казалось, еще больше его разъярили, и он целенаправленно метнулся вперед, намереваясь спихнуть меня в ограждающее кольцо огня или загнать в такое положение, при котором я не смогу избежать его цепких когтей.

Но то ли один из ударов по черепушке, то ли один из зарядов, которые я в него выпустил, замедлили его движение. Я рванул при его приближении, отскакивая в угол, стараясь выбирать путь, который позволит мне избежать атак пожирателя и его распростёртых когтей. При этом, я продолжал активно наносить удары, не давая монстру поймать меня в ловушку и прижать к кругу, ограждающему периметр.

Свирепая усмешка растягивала мне губы. Я, постоянно двигаясь, продолжал швырять разряды в ноги Ика, пытаясь замедлить его еще сильнее. Я думаю, только четверть из них достигла цели, но мои промазавшие стрелы пламени при встрече с пламенем Эрлкинга взрывались с ослепительными вспышками света. Адреналин обострил мои чувства, преподнося мне каждую картинку и звук с холодной чистотой, и я внезапно увидел, где была ахиллесова пята пожирателя.

Впрочем, наверняка это было сложно сказать по его чуждым движениям. Для лучшего обзора я бросился поближе, почти подставив голову под молотящий кулак, зато я увидел, что чуть ниже бедра, черная плоть на ноге Ика была потрепана и покалечена. Будь это смертная кожа и ткань, я бы решил, что это результат серьезного ожога, но то, что причинило ожоги, должно было быть горячим, как расплавленный металл и иметь форму зубов Мыша. Собака Фу добралась до Ика во время его столкновения с Томасом, нанеся раны, которые могли оставить его калекой. Вот почему он был вынужден сбежать. Если бы он остался, и Мыш нанес еще один подобный удар, он был бы полностью обездвижен.

— Удачи на сей раз, здоровяк, — услышал я свой голос. — Тебе некуда бежать.

Часть моего ума, которая всё ещё оставалась нормальной, подумала, что это чистое сумасшествие. Возможно глупая часть тоже. В конце концов, Ик всё еще гонял меня. Если он ударит меня одной из этих огромных, когтистых лап, это может легко превратить кости в студень в любой части моего тела, на которую придётся удар.(Возможно, за исключением моей головы. Я утверждаю, что все доказательства указывают на тот факт, что кто-то сделал адамантовый апгрейд моему черепу, пока я отвернулся в сторону).

Я дрался и шумел изо всех сил, но так не могло продолжаться вечно. Я вёл по очкам, может быть, замедлил Ика еще больше, но и близко не был к тому, чтобы его прикончить.

Всё это сводилось к простому вопросу: «Был ли Ик лучше на приеме, чем я на подаче?» Если так, то я уже жил взаймы и, продолжая кидаться магией в это существо, только повышал проценты.

Прежде, чем я смог выяснить это, бой изменился.

Ик сделал болезненное усилие и подобрался достаточно близко, чтобы достать меня. Я внезапно потерялся во времени, почти упал, превращая падение в несколько спотыкающихся шагов, и восстановил равновесие. Ик развернулся для преследования, и в этот момент из клубов сального дыма возникла Сьюзен.

Её татуировки поменяли свой цвет с чёрного на глубокий темно-малиновый, она двигалась с прекрасным изяществом и в совершенной тишине. Поэтому когда она грациозно и бесшумно обрушила стальную ножку от стола на колено пожирателя — на его раненной ноге, как сюрприз — монстр оказался полностью беззащитен перед этим.

Раздался резкий, ужасный треск, звук, который я мог сравнить только с падающим деревом или может быть с орудийным огнем малого калибра, если бы я услышал это где-то в другом месте. Стальная палка неожиданно сильно вмяла колено Ика внутрь, придав ему угол почти в тридцать градусов.

Он взревел от боли, и одна лапа резко метнулась назад, к напавшей на него Сьюзен. Ик ударил, и хотя он потерял равновесие, и удивленно падал, когда делал это, этот удар всё равно отбросил Сьюзен на десять футов назад на землю. Её дубинка со звенящим, металлическим лязгом вывалилась у неё из руки и покатилась, звеня как крошечный гонг, в окружающее площадку пламя.

Жар зеленого пламени срезал половину ножки стола так же легко, как это может сделать любая высокотемпературная горелка. Цвета пламени разбавились полосками янтарного, фиолетового и медно-красного. Оставшаяся половина откатилась в сторону, ее края были раскалены добела.

Я заметил это периферийным взглядом усилившегося зрения.

Сьюзен приземлилась на спину, изогнувшись под невероятным углом.

Пока я, теряя драгоценные моменты, стоял застывший от шока, Ик, пошатываясь, двинулся ко мне. Пожирателю хватило времени, чтобы приблизиться, схватить меня своими когтистыми лапами и зашвырнуть на двадцать футов через круг, и всё это — за несколько секунд моего замешательства.

И снова заклятия на моём плаще устояли перед грубой силой лап Ика, но это не был смазанный удар или незначительный ушиб, один из многих собранных мною за все мои приключения. Это был полноценный кувалдоподобный удар, такой же, как тот, что вмял «Голубой Жучок» в модную спортивную тачку Томаса. Это было именно то, чего я боялся, и, когда моё тело рухнуло на землю, на меня нахлынуло полное спокойствие, наряду с воплями бесновавшихся гоблинов.

Я был покойником. Всё просто. Единственный вопрос был, успею или нет я почувствовать боль, которая запаздывает из-за шока от удара. И, ну конечно, успею ли я нацелить своё смертное проклятье.

Мое сгруппированное тело смягчило удар, и я застыл на боку, свернувшись калачиком. Ик запрокинул назад голову и издал булькающий звук заварного чайника. Его сердце грохотало как ирреальный гром, и моё тело внезапно наполнилось холодом, словно я упал в озеро, полное ледяной воды.

Ик направился ко мне, в его движениях была видна боль. Он взвыл и поднял обе лапы над головой, приготовившись обрушить их вниз, на мой череп. У меня почти не осталось времени, чтобы произнести смертное проклятие, сказал тихий здравый голос у меня в голове.

А затем другой голос в моей голове, гораздо громче и гораздо злее, протестующе закричал. У меня в мозгу пронеслись картинки с изображением Мэгги, рядом с картинами её смерти — или хуже — она в руках Арианны. Если бы я умер здесь, не было бы никого способного вырвать её из темноты.

Я должен попытаться.

Я ударил обоими кулаками по наименее поврежденной ноге Ика, выпуская всю оставшуюся энергию из колец.

Я полагаю, со стороны это выглядело как один из этих двойных ударов кулаками из кун-фу, хотя единственной вещью, которую сделали мои кулаки, так это пополнили коллекцию синяков и маленьких шрамов. Несмотря на это, энергия, высвобожденная из колец, ударила по ноге пожирателя так сильно, что вывернула её параллельно полу. Ик опрокинулся.

Я отчаянно перекатился и буквально на волосок избежал участи быть смятым в лепешку. Монстр упал, свистя от боли.

И внезапно я увидел способ прикончить его, который никогда бы не заметил, если бы не лежал на спине, пялясь вверх.

Я поднял жезл и направил его в точку на потолке, который был скрыт густыми тенями, но всё ещё виден. Это был естественный свод пещеры. Пол в главном зале мог быть покрыт резьбой и отполирован до блеска, но сталактиты размером с городской автобус свисали с потолка как какие-то чудовищные, беспощадные зубы. Я оглянулся, чтобы убедиться, что Сьюзен находится на противоположной стороне круга, как можно дальше от того, что я собирался обрушить вниз. Затем я швырнул свой страх и ярость в основание огромного каменного клыка, который виднелся прямо над нами, вложив в это всю оставшуюся волю. Сине-белое пламя взревело, выплеснувшись из жезла с такой силой, что от покрытого рунами инструмента во все стороны полетели пылающие щепки. Оно с оглушительным ударом попало в сталактит, висевший высоко над нами. Ик поднял лапу и протянул ее к моей голове.

Я взметнул вверх руки, прошипел: «Aparturum», — с последним напряжением воли разрезая ткань пространства между царством Эрлкинга и материальным миром. Я раскрыл круглый проход четырех футов в ширину, плывущий на высоте трёх футов над землёй параллельно полу, направленный так, чтобы его точка входа была на верхней стороне. Затем я свернулся под ним, в позе зародыша и попытался прикрыть голову руками.

Тонны и тонны камня с медленной, смертельной грацией начали падение вниз. Сердцебиение пожирателя ускорилось в два раза. Затем раздался невероятный звук, и весь мир куда-то исчез.

Я лежал несколько секунд, не смея шевельнуться. Камни падали еще какое-то время, возможно, несколько минут, прежде чем звук падающих скал начал медленно стихать, как стихают хлопки попкорна на сковородке, перед тем как он начинает гореть. Короче, вы знаете, с более скалистым звуком.

Только тогда я позволил себе поднять голову и осмотреться.

Я лежал в идеально круглой четырехфунтовой могиле, которая была около пяти футов в глубину. Края могилы были идеально ровными, хотя виднелись сколы и трещины, которые возникли от множества разнокалиберных кусков камня — от небольших, размером с мой кулак, до огромных, величиной в пол автомобиля.

Надо мною слегка мерцал открытый Путь. Все камни, которые падали на меня, вместо этого попали в открытый мною портал и вывалились в смертном мире.

С глубоким вздохом я закрыл глаза. Я надеялся, что никто не крутился поблизости от того места, где заканчивался Путь. Может быть в кафетерии ФБР? Не было способа узнать, кроме как пройти и посмотреть. Я не хотел оказаться виновником косвенного ущерба от чего-то такого, как это.

Моя здравомыслящая часть мозга указала, что есть шансы, что мы говорим вовсе не о падающих камнях. Материя из мира духов превращается в простую эктоплазму, когда попадает в мир смертных, кроме тех случаев, когда в неё вкладывают энергию для сохранения её состояния. Я определённо не пытался накачать энергию в камни, когда они угодили в открытый Путь. Таким образом все, что я сделал — это сбросил несколько дюжин тонн слизи в случайное место в здании ФБР — слизи, которая через пару мгновений испарится. Это чрезвычайно уменьшало возможность травм у некоторых наиболее невезучих сотрудников ФБР.

Я решил, что мы с моим здравомыслием сможем прожить с этим.

Я взмахом руки и усилием воли сомкнул Путь и медленно поднялся. Когда я сделал это, я почувствовал себя слегка потрепанным и до дрожи усталым. Но то, чего я не чувствовал, была… боль.

Я попробовал сбить с себя пыль и хорошенько осмотреть свои раны. У меня должны быть сломаны ребра. Разорваны внутренние органы. У меня должно быть кровотечение изо всех мест.

Но, что я могу сказать, у меня не было даже растяжения.

Была ли это сила Мэб, бегущая через меня, окружающая меня?

У меня не было никакого другого объяснения этому. Блин, когда мы со Сьюзен бежали из здания ФБР, она была первой, кому понадобилось отдышаться, в то время как я совершенно не чувствовал потребности дышать больше, чем при походе за почтой. С этой точки зрения, я опережал пожирателя в течение этого боя.

Я подумал, что вероятно должен был почувствовать тревогу от внезапного роста моей физической скорости и крутизны. Но, учитывая то, что мне пришлось заплатить за них, я не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Я нуждался в любом преимуществе, которое смогу получить, чтобы забирать Мэгги у Красной Коллегии.

Я огляделся, поскольку зеленый огонь, окружавший место схватки, начал затухать и гоблины, заполнившие зал, буквально взорвались в оглушительной, жуткой симфонии одобрительного завывания.

Я выкарабкался из дыры, перебрался через гору щебня размером с мусоровоз, и поспешил к Сьюзен, лежавшей на противоположной стороне круга.

Она лежала неподвижно и безмолвно, вся покрытая маленькими порезами и кровоподтеками. Её кожаные штаны сияли сотнями маленьких дырочек — осколки кости взорвавшегося вампирского черепа, я полагаю. Её спина была согнута и скручена. Я не мог сказать, насколько плохо всё было. Я подразумеваю…. Сьюзен всегда была очень гибкой, и у меня было больше причин знать это, чем у большинства. Но с её телом, изогнутым вот так было сложно что-то сказать.

Она дышала, и её татуировки всё еще покрывали ее лицо, теперь ярко-алые. Её пульс был очень медленным, и я не мог сказать, был ли он устойчив. Я наклонился вниз и приоткрыл ей одно веко.

Её глаза были черными. Полностью.

Я облизнул губы. Татуировки были индикатором опасности, который использовало Братство. Когда вампирическая натура Сьюзен начинает оказывать влияние на её действия, появляются татуировки; сперва они черные, но если вампир внутри получает больший контроль, они светлеют до ярко-красного цвета. Сьюзен была без сознания, но как только она очнется, она будет безумна от жажды крови. Она почти убила меня в прошлый раз, когда это случилось.

На самом деле, это было как раз то, с чего начался весь этот бардак.

Её тело было покрыто ранами различных размеров, и я подумал, что знаю, что случилось. Это была инстинктивная тяга вампирической половины её сущности восстановить поврежденную плоть, но поскольку Сьюзен не предоставляла этой половине хлеба насущного, она могла предложить только ограниченную помощь.

Она нуждалась в крови. Но если она, получив её, проснется и решит что ей просто нужно больше… порция.

Дыхание Сьюзен продолжало замедляться. Оно прекратилось на секунду, и я почти запаниковал.

Потом я покачал головой, достал перочинный нож из кармана плаща и, раскрыв его, порезал левую ладонь, там, где старые шрамы от ожогов были наиболее толстые, и где всё еще не до конца восстановилась чувствительность.

Я сложил руку лодочкой, пока собирал кровь внутри своей ладони. Затем, очень аккуратно, я наклонил вниз ладонь так, чтобы несколько капель упали Сьюзен в рот.

Вы бы подумали, что я пропустил разряд тока через её тело. Она задрожала, замерла, затем дугой выгнула спину. Странные щелкающие звуки раздались от её позвоночника. Её пустые черные глаза раскрылись, и она тяжело задышала, пытаясь губами вслепую найти мою руку, как младенец пытается найти материнский сосок. Я приложил руку к её рту и позволил крови течь тонкой струйкой.

Она вяло подрагивала под моей рукой, смакуя кровь, словно это был шоколад, массаж, отличный секс и новая машина — всё, в одном флаконе. Спустя две минуты медленных, сонных, игривых движений, её глаза внезапно сфокусировались на мне и затем прищурились. Она вцепилась в мои руки ладонями, и я направил правый кулак ей в лицо.

Я не затягивал с ударом. Если её темной натуре позволить усилиться, это уничтожит её, и побочно, в процессе, убьёт меня. Её голова с треском ударилась о землю, и Сьюзен, ошеломлённая, заморгала глазами.

Я поднялся, сделал несколько шагов назад и спрятал раненую руку в карман. Я был уставший и ощущал шок. Вся моя рука оцепенела. Я отступал до тех пор, пока не почувствовал уверенность, что успею вовремя построить щит, если она бросится на меня.

Я узнал, когда Сьюзен пришла в себя. Её дыхание замедлилось, стало уравновешенным и устойчивым. Ей пришлось потратить пять или шесть минут, чтобы взять под контроль свою темную сторону, но, в конце концов, она сделала это. Сьюзен медленно села, облизнула окровавленные губы и на секунду затрепетала в экстазе, после чего торопливо провела рукавом по губам и заставила себя встать на ноги. Она оглядывалась вокруг с диким, ужасным страхом в глазах, — пока не заметила меня.

Мгновение она смотрела на меня, прежде чем на секунду закрыть глаза.

— Хвала Господу — прошептала Сьюзен.

Я кивнул ей, приглашая стать возле меня. Я ждал, пока она подойдет. Потом мы оба повернулись лицом к Эрлкингу.

В стороне, члены Красной Коллегии оставались там же, где они были — за исключением того, что Эстебан и Эсмеральда были тоже пойманы в ловушку сетей гоблинов. Я, очевидно, был слишком занят Сьюзен, чтобы услышать звуки любой борьбы после боя, но я полагаю, что она была. Как только Ик начал падать, они, должно быть, сделали попытку сбежать. Однако, на сей раз они не имели преимущества неожиданного появления перед гоблинами сосредоточенными на приеме пище.

На этот раз гоблины, вероятно, взяли их до того, как они сделали хоть пару шагов. Оба из Ээбов с неприкрытой ненавистью, нарисованной на их оскаленных лицах, уставились на нас со Сьюзен.

Эрлкинг, слегка улыбаясь, секунду смотрел на схваченных вампиров.

— Хороший бой, — сказал он глубоким звучным голосом.

Мы оба слегка преклонили перед ним головы. Затем он поднял руку и один раз щелкнул пальцами. Это отозвалось эхом, как от выстрела огнестрельного оружия.

Крики ужаса раздались со стороны полностью беспомощной Красной Коллегии, когда волна из нескольких сотен, жаждущих жестоких развлечений гоблинов, захлестнула их. Я мгновенье с болезненным удовлетворением наблюдал за этим, но затем отвернулся в сторону.

Я ненавидел Красную Коллегию. Но всему есть пределы.

У семьи Эрлкинга их не было.

— Как насчет Красного Короля? — спросил я его. — Палаты лордов Внешней Ночи?

Его красные глаза замерцали.

— Народ Его Величества был не в состоянии доказать свои мирные намеренья. Испытание установило их обман к удовольствию закона и традиций. Пускай он вопит от ярости, если такова его воля. Начни он войну по этому поводу, все фейри повернутся против него. И на его людей можно будет отлично поохотиться.

Над криками Красной Коллегии — особенно пронзительно визжала Эсмеральда — пронесся через зал грубый смех. Звук танцевал со своим собственным эхо. Это походило на слушание официального саундтрека Ада. Появился гоблин, осторожно, словно она была докрасна раскалена, неся в толстых кожаных перчатках то, что осталось от дубинки Сьюзен. Прикосновение железа и его сплавов мучительно для существ Небывальщины. Сьюзен невозмутимо приняла сталь, кивнув гоблину.

— Тогда, я полагаю, — проговорил я спокойно, — что мы свободны?

— Если я не отпущу тебя сейчас, — произнёс Эрлкинг почти приветливым тоном, — как же тогда я познаю удовольствие охоты на тебя каким-нибудь отличным, погожим вечером?

Я надеюсь, я не слишком громко сглотнул.

Повелитель Охоты повернулся, лениво махнул рукой, и возле нас засветился путь в бытие. Зеленый свет, который позволял нам видеть, начал быстро темнеть.

— Можете наслаждаться своей собственной хорошей охотой, Сэр Рыцарь, леди-охотница. Пожалуйста, передайте мои поздравления Зимней Королеве.

Мой здравый разум уснул, словно по щелчку выключателя и я буркнул:

— Я передам. С удовольствием, Эрл.

Возможно, он не заметил этого. Он только чуть склонил набок голову, как собака, которая слышит новый звук.

Мы все вежливо поклонились друг другу, и мы со Сьюзен шагнули на Путь, стараясь не отводить глаз от нашего хозяина.

Мир замерцал, исчез зал ужасов, взамен появилось огромное, оформленное в деревенском стиле здание. От фундамента до крыши оно было заполнено всем, что может понадобиться для стрельбы, ловли, поиска, выслеживания, рыбалки, потрошения, свежевания, приготовления и поедания чего — угодно, что может бегать, ползать, прыгать или плавать.

— Какого черта? — смущенно сказала Сьюзен, оглядываясь.

— Эй, — возмутился я. — Это «Охота и рыбалка» в Болингбруке. Имеет смысл, я полагаю.

— Я не это имела в виду, — сказала она и показала. — Посмотри.

Я проследил её взгляд к большим часам на дальней стене большого здания.

Они показывали, что нынешнее время девять тридцать пополудни.

Спустя тридцать минут после времени нашего отбытия.

— Как это может быть? — требовательно спросила Сьюзен. — Мы были там в течение получаса. Смотри. Мои часы говорят что два.

Моё сердце начало биться быстрее.

— Адские колокола, я даже не подумал об этом.

— О чем?

Я начал идти. Сьюзен запихнула остатки дубинки за полку и последовала за мной. Мы, должно быть, представляли собой очаровательное зрелище, оба волочили ноги, оборванные, усталые и израненные. Несколько поздних покупателей косились на нас, но никто не решался подойти и выяснить в чем дело.

— Время может бежать по-разному в Небывальщине, совсем не так, как это происходит здесь, — объяснил я. — Все эти истории о людях, развлекавшихся с фейри одну ночь и проснувшихся в новом столетии? Именно поэтому так случается. — Следующее звено в логической цепочке оказалось фальшивым, и я застонал, — О! О, проклятие!

— Что? — встревожилась Сьюзен.

— Это — трёхчасовое путешествие к Чичен-Ице, — сказал я тихо. — Мы не сможет добраться туда к полуночи. — Свинцовые бруски начали давить мне на живот, на плечи, и на затылок. Я наклонил голову и горько прошептал. — Мы слишком поздно…