Перемены

Глава 29

Мне не пришлось долго уговаривать Саню и Молли не везти меня в госпиталь. Ээбы, как выяснилось, показались, швырнули зажигательную бомбу из движущейся машины и уехали. Принцип работы, который согласуется с предыдущими покушениями на мою жизнь. Кроме того, на этот раз они были идентифицированы. По описанию Молли метатель был точной копией Эстебана.

Должен отметить, у вампирской парочки был очень практичный долгосрочный подход к насилию — использовать слабости и беспокойство жертвы, подвергаясь практически минимальному риску. Если бы я был на пару ступенек выше, когда туда ударил коктейль Молотова, я был бы мёртв или покрыт ожогами третьей степени. По отдельности их попытки имели не очень высокие шансы на успех, но им достаточно было добиться успеха только один раз.

Это было совместимо с практичным, хладнокровным стилем — держать под наблюдением больницы, чтобы попытаться окончательно со мной расправиться — в течение операции, например, или позже, когда я буду восстанавливать свои силы. У Сани, оказывается, была квалификация по экстренной медицинской технике. Пока медики осматривали Виллобов, он невозмутимо украл спинодержатель из открытой машины скорой помощи, и они загрузили меня в него; эта процедура, по словам Сани, защитит мой позвоночник. Для меня это выглядело как «слишком мало, слишком поздно», но я был чересчур уставшим, чтобы подшучивать над этим.

Я ничего не ощущал ниже талии, впрочем, это не означало, что все остальное тело перестало вопить от боли. Я почувствовал, как они подняли носилки, и открыл глаза, как раз в тот момент, когда примерно треть здания поддалась огню и обрушилась вниз, в подвал — в мою квартиру. Старый дом явно проиграл эту схватку. Пожарные сосредоточились на том, чтобы сдержать пламя и предотвратить его распространение на другие здания.

Мои санитары погрузили носилки в арендованный микроавтобус, который достался Сане в аэропорту по счастливому совпадению безо всякой дополнительной платы, когда в наличии не оказалось зарезервированной им малолитражки. Мы уехали, пока царила неразбериха, прежде чем копы успели всё оцепить, и пока мы отъезжали, я наблюдал через заднее окно фургона, как мой дом сгорает дотла.

Даже после того, как мы отъехали на пару кварталов, я мог видеть дым, черной колонной поднимающийся вверх. Я задавался вопросом, какая часть этого дыма было от моих книг? Моей подержанной гитары. Моей одежды. Моей удобной старой мебели. Моей кровати. Моих ковров. Моего будильника «Микки-Маус». Оборудования в моей лаборатории, чтобы приобрести которое или создать я работал так тяжело — достижение множества лет терпеливых усилий, бесконечные часы концентрации и чародейства.

Исчезли.

Огонь является столь же разрушительным для духовного начала, как и для материального — очистительная сила, которая может поглотить и рассеять магическую энергию. В огне всё, что я когда-либо создавал, включая чисто магические конструкции, будет уничтожено.

Проклятье.

Проклятье, как я ненавижу вампиров!

У меня был кошмарный день и практически единственное, что у меня осталось, была моя гордость. Я не хотел, чтобы кто-нибудь слышал мои крики. Поэтому я сохранял безмолвие в задней части фургона, в то время как Мыш лежал вплотную ко мне, положив голову на лапы.

Рано или поздно, горе сменилось сном.

Я проснулся в служебной комнате церкви Святой Марии всех Ангелов, где отец Фортхилл держал несколько раскладушек с комплектами постельного белья к ним. Я гостил тут несколько раз в прошлом. Святая Мария была мощным оплотом от сверхъестественных хищников фактически любого рода. Земля, на которой она стояла, была освящена, так же как и каждая стена, пол, дверь, и окно, благословлялись молитвами и величественными обрядами. Неделю за неделей здесь проводились причастия и мессы, пока эта спокойная, позитивная энергия не пропитала землю и каждый камень, из которого была построена церковь.

Я почувствовал себя безопаснее, но только на самую малость. Вампиры может и не способны ступить на освященную землю, но они знают другие способы достать меня, и существа вроде Ээбов конечно примут это во внимание. Наёмные человеческие убийцы могут быть такими же опасными, как и вампиры, если не более, поскольку защитная аура вокруг церкви не заставит их даже моргнуть глазом.

И, я полагаю, они всегда могут просто поджечь и спалить здание, вместе со мной, если они действительно, действительно захотят добраться до меня. Я попытался представить себя век спустя, все еще бегающего от вампиров, с закономерной периодичностью наблюдая за сожжением своих домов.

Черта с два я соглашусь принять это. Мне нужно разобраться с проблемой Ээбов.

И затем я вспомнил о своих ногах и потянулся рукой вниз, чтобы коснуться бедра.

Я ничего не ощутил. Совсем ничего. Это ощущалось как прикосновение к конечности чужого человека. Я попробовал пошевелить ногами и…, ничего не произошло. Возможно, я был слишком самоуверен. Я потянул одеяло вверх, открывая пальцы, и попробовал пошевелить ими. Не удалось.

Я мог чувствовать спинодержатель подо мною и бандаж вокруг головы, который препятствовал мне озираться вокруг. Отбросив попытки пошевелить ногами, я с острой волной разочарования поднял взгляд к потолку.

Прямо над моей головой скотчем был приклеен лист бумаги. На нем почерком Молли было небрежно накарябано черным маркером: «Гарри. Не пытайся подняться, или пошевелить шеей и спиной. Мы проверяем твое состояние несколько раз в час. Кто-то скоро к тебе придёт».

Поблизости, на раскладном столике, горела свеча. Это был единственный источник света в комнате. Я не мог сказать, как долго она горит, но она выглядела как весьма долговечная свеча, и она почти сгорела. Я размерено вдохнул и выдохнул через нос, и уловил какие-то полузабытые запахи. Возможно какие-то духи? Или может быть просто запах новой кожи, все еще пропитанной едкими дубильными веществами и вязким запахом краски. Я мог чувствовать запах пыли старой комнаты. Церковь только недавно начала использовать свою зимнюю отопительную систему. Я чувствовал тёплый запах подгоревшей пыли, который всегда появляется из вентиляции, когда включают отопление после длительного простоя.

Я был рад, что мне не было холодно. Иначе у меня бы не получилось ничего с этим поделать.

Свеча выгорела до конца и оставила меня наедине с темнотой.

В моих воспоминаниях всплыла, окровавленная старая карикатура на человека, с кожей покрытой трупными пятнами, которая с безумным удовлетворением злобно шипела: «Умри одиноким».

Я вздрогнул и погнал прочь эту картинку. Кассий был стопроцентно мёртв. Я знал это. Отвергнутый член общества сумасшедших наркоманов, известных как Рыцари Ордена Тёмного Динария, Кассий переметнулся в услужение к безумному некроманту в обмен на шанс когда-нибудь поквитаться со мной. Он подобрался на минимальное расстояние к тому, чтобы препарировать меня. В итоге мне удалось расправиться с ним, и, умирая, он произнес смертное проклятье. Такое проклятие, произнесённое в последнее мгновение жизни, может оказать страшный эффект на жертву. Его проклятье для меня — смерть в одиночестве — было очень неточным. Оно могло даже не иметь достаточной силы или оказаться не нацеленным.

Конечно. Возможно, мне показалось.

— Привет? — сказал я в темноту. — Есть здесь кто-нибудь?

Там никого не было.

УМРИ ОДИНОКИМ.

— Прекрати это, — почти закричал я. — Контролируй себя, Дрезден.

Это прозвучало как хороший совет. Итак, я начал делать глубокие, равномерные, контролируемые вдохи и попробовал упорядочить свои мысли. Концентрация. Предусмотрительность. Причина. Решение. Именно это должно провести меня через испытания.

Факт первый: Моя дочь всё еще в опасности.

Факт второй: Я ранен. Возможно, серьезно. Возможно, навсегда. Даже у эффективной системы регенерации чародейского тела есть пределы, и сломанный позвоночник, вероятно, находился за ними.

Факт третий: Сьюзен и Мартин не смогут спасти девочку своими силами.

Факт четвертый: Мало кто сможет прийти на помощь. Возможно, с Саней впереди самоубийственная миссия будет просто убийственной. В конце концов, Рыцари Креста были особенными. Трех Рыцарей Креста было достаточно, чтобы защищать весь мир. В течение последних нескольких лет чернокожий русский закрывал все три вакансии и, очевидно, делал это хорошо. Что, как я полагал, имело некоторый смысл — Саня был носителем «Эспераккиуса», Меча Надежды. Мы нуждались в надежде прямо сейчас. По крайней мере, я нуждался.

Факт пятый: Я пропустил встречу с Эбинизером. Я не намеревался на неё идти и ничего не мог поделать с тем, что он расстроится, но моё отсутствие, наверняка, стоило мне поддержки Серого Совета, какой бы она не была.

Факт шестой: Саня, Сьюзен и любая другая скудная помощь, которую я смогу выцарапать, не сможет добраться до Чичен-Ицы без меня, а я на сто процентов уверен, что не смогу туда добраться в своем нынешнем состоянии. Согласно хранящимся в материнском камне воспоминаниям, в Пути обязательно придётся плыть.

Факт седьмой: Я собираюсь СПАСТИ свою дочь, и черт с ним, чего мне это будет стоить.

И тут передо мной появилось множество вариантов.

Я выбрал наименее пугающий. Закрыв глаза, я стабилизировал дыхание и начал представлять в уме комнату. Мой, ныне разрушенный, усовершенствованный магический круг призыва в полу. Вокруг него на концах пятилучевой звезды горят свечи. В воздухе пахнет палочками сандалового дерева и расплавленным воском. Мне потребовалось несколько минут, чтобы прорисовать всю картину, самые мелкие ее подробности. Я старательно закрепил это у себя в голове, и картинка, твердая как скала, заменила в моём воображении комнату, в которой я находился.

Это потребовало изрядной энергии и контроля.

Магия не нуждается в подпорках для действия. Это суеверие, широко распространяемое магическим сообществом в течение столетий. Оно помогало доказать испуганным сельчанам, инквизиции и любому беспокоящемуся, что человек был явно не волшебник. Иначе у него должен был быть весь присущий чародеям инвентарь.

Магия не нуждается в подпорках, но магией занимаются люди, а люди нуждаются в них. Каждая подпорка имеет символическое, а так же практическое значение и отвечает за определённую часть заклинания. Простые вещи, зажигание свечей и тому подобное, можно легко совершить в уме, в конечном счете, превратив усилие в задачу столь же легкую и беспечную как шнурование обуви.

Однако когда вы работаете со сложными материями, вам приходится отслеживать в голове множество вещей, рассчитывать потоки энергии, манипулировать ими и все такое. Если у вас имеются подпорки, они служат своего рода мнемоническим устройством: вы закрепляете определённую картинку за опорой, и каждый раз, когда вы видите или касаетесь подпорки, из неё как бы возникает картинка. Просто.

За исключением того, что у меня не было никаких подпорок.

Я взлетел над всем этим. Чистое воображение. Чистая концентрация.

Чистое высокомерие, на самом-то деле. Но я был ниже предельно низкой точки нормальности.

В своём воображении я зажег свечи, идя медленно вокруг круга, по часовой стрелке — повторяя движение солнца на небосклоне; сказки, кельтские песни, и некоторые ритуалы Викки обращаются к этому — постепенное повышение энергии, необходимой для работы. Я понял, что позабыл сделать пол чем-то особенным, и воображаемый пол от горизонта до горизонта внезапно покрылся линолеумом из моей первой, кишащей крысами, чикагской квартиры. Отвратительный материал, зеленые линии на сером фоне, но простой для воображения.

Я представил исполнение заклинания без единого движения телом, только силой мысли. Представил каждую мельчайшую подробность, все — от неприятного покалывания в коленях, из-за стояния на голом полу, до небольшой неуклюжести пальцев левой руки, которая всегда начинала слегка подергиваться, когда я нервничал.

Я закрыл круг. Я собрал силу. И тогда, когда всё было готово, когда я видел всё в своём воображении так ярко, что это выглядело более реальным, чем комната вокруг меня, я направил Силу в голос и спокойно позвал:

— Уриил, призываю тебя!

С секунду, я не мог сказать, то ли белый свет возник у меня в голове, то ли он был на самом деле в комнате. Затем я понял, что он начал болезненно резать мне глаза. Свет был реален.

Я продолжал держать заклинание у себя в голове, теперь было легче, ведь был виден результат. Мне надо было только сохранять концентрацию.

Я недоверчиво посмотрел на свет и увидел высокого молодого мужчину. Он был одет в джинсы, футболку и грубый фермерский пиджак. Сквозь белые волосы, закрывающие лицо, ярко и бесхитростно синели глаза. Он с любопытством осмотрел комнату, затем засунул руки в карманы пиджака и медленно кивнул.

— Я задавался вопросом, когда получу это приглашение.

— Ты знаешь, что случилось, так ведь? — нахмурился я.

— Да, да, — ответил он, может быть с малейшей ноткой нетерпения в голосе. Он перевёл взгляд на меня и, внезапно нахмурившись, чуть-чуть наклонился вниз, внимательно всматриваясь в мое лицо.

Я тщательно усилил и поддержал изображение сдерживающего магического круга у себя в воображении. Когда призываешь настолько сильную личность, круг-это единственная вещь, которая защищает призывающего от ее гнева.

— Пожалуйста, Дрезден, — усмехнулся архангел Уриил. — Это очень милый круг, но ты ведь не думаешь на самом деле, что это может помешать мне?

— Мне нравится избегать рискованных действий.

Уриил очень неангельски фыркнул. Затем он кивнул головой и пробормотал себе под нос:

— Ага, я вижу.

— Видишь что?

Он помолчал.

— Почему ты вызвал меня, конечно. Твоя спина.

Я хмыкнул. Это потребовало большего усилия, чем обычно.

— Насколько с ней плохо?

— Сломана, — ответил он. — Вполне возможно, что как чародей ты сможешь срастить позвоночник лет через сорок или пятьдесят. Но тут нельзя быть ни в чем уверенным.

— Я должен быть здоров, — простонал я. — Сейчас.

— Тогда возможно, тебе не стоило подниматься по лестнице в твоём состоянии.

Я зарычал и попробовал повернуться к нему. Но все закончилось только попыткой. Мое тело никак не отреагировало на приказ мозга.

— Не стоит, — сказал Уриил спокойно. — Не стоит расстраиваться из-за этого.

— Не расстраиваться?! — резко спросил я. — Моя маленькая девочка скоро умрёт!

— Ты сделал свой выбор, — сказал мне Уриил. — Один из них привел тебя сюда, — он развел руками. — Это-мяч в пределах игры, сын мой. Сейчас ничего другого не остаётся, кроме как доиграть до конца.

— Но ты можешь вылечить меня, если захочешь.

— Мои желания тут ничего не значат, — продолжил он спокойно. — Я бы мог тебя исцелить, если бы это входило в мои намерения. Свободная воля должна быть на первом месте, только это имеет смысл.

— Ты говоришь мне о философии, — возмутился я. — Я говорю о том, что умрёт ребенок.

Лицо Уриила на мгновенье помрачнело.

— И я говорю тебе, что я очень ограничен с точки зрения того, чем я могу помочь тебе, — сказал он. — Ограничен, на самом деле тем, что я уже сделал.

— Угу, — буркнул я. — Огонь души. Как раз тот, который убивает меня при использовании. Спасибочки.

— Никто не заставляет тебя применять его, Дрезден. Это — твой выбор.

— Я сотрудничал с тобою, когда ты нуждался в помощи, — выдавил я. — И это — то чем меня благодарят?

Уриил закатил глаза.

— Ты снова пытаешься выставить мне счет?

— Ты хочешь назвать цену, не стесняйся, — вызверился я. — Я заплачу. Не зависимо от того, что это будет.

Архангел молча смотрел на меня; его глаза были наполнены знанием, спокойствием и печалью.

— Я знаю, ты так и сделаешь, — наконец произнес он.

— Проклятье, — простонал я. Мои глаза наполнились слезами. Цвета и линии в моём воображении начали расплываться. — Пожалуйста.

Уриил, казалось, вздрогнул, услышав это слово. Он отвернулся от меня, явно испытывая неловкость. Но остался тих и безмолвен.

— Пожалуйста, — повторил я снова. — Ты знаешь, каков я. Ты знаешь, что я лучше вырву себе ногти, чем буду умолять. И я умоляю тебя. Я недостаточно силен, чтобы сделать это самостоятельно.

Уриил слушал, не глядя на меня, потом он медленно покачал головой.

— Я уже сделал всё, что мог.

— Но ты не сделал ничего! — Почти прокричал я.

— С твоей точки зрения так оно и есть, — он потер подбородок большим пальцем, нахмурившись в раздумье. — Хотя… я полагаю, это знание не слишком нарушит равновесие …

Мои глаза начала сводить судорога, оттого что я слишком отчаянно смотрел в одну сторону, будучи неспособен пошевелить головой. Я прикусил губу и ждал.

Уриил глубоко вздохнул и медленно произнес, словно тщательно обдумывая каждое слово:

— Твоя дочь, Мэгги, жива и здорова. Пока.

Моё сердце пропустило удар.

Моя дочь.

Он назвал её моей дочерью.

— Я знаю, ты хотел, чтобы Сьюзен оставалась той женщиной, которую ты любил и помнил. Хотел быть в состоянии доверять ей. Но, даже не признаваясь в этом самому себе, ты в какой-то степени сомневался. Я не виню тебя за это, — грустно улыбнулся он. — Особенно после того, как не удались поисковые заклинания. Это естественно. Но… да, — он встретился со мною взглядом. — Плоть от плоти твоей и кость от кости твоей. Твоя дочь.

— Почему ты говоришь мне это? — тихо спросил я.

— Потому что я сделал все, что смог. Отныне тебе решать. Ты — единственная надежда Мэгги, — он начал отворачиваться, затем сделал паузу и произнес: — Внимательно обдумай слова Ваддерунга.

Я моргнул.

— Ты знаешь Од… Ваддерунга?

— Ну конечно. У нас похожие поля деятельности, в конце концов.

Я устало выдохнул и перестал даже пытаться удерживать заклинание.

— Я не понимаю.

Уриил кивнул.

— Это — сложная часть жизни смертного. Наличие выбора. Так много сокрыто от вас, — он вздохнул. — Люби своё дитя, Дрезден. Все остальное призрачно и ничтожно. Это слова мудреца, — Уриил чуть склонил голову. — Независимо от того, что ты будешь делать, делай это с любовью. Если ты будешь придерживаться этого, твой путь никогда не уйдёт слишком далеко от света, чтобы ты не смог вернуться.

И он просто исчез.

Я лежал в темноте, дрожа от слабости и магического перенапряжения. Я представил Мэгги, в её детском девичьем платьице, с лентами в волосах, как на фото.

— Для тебя, малышка. Папа придет.

У меня ушло меньше чем полминуты, чтобы восстановить заклинание, и не больше на то, чтобы создать новую волну энергии, в которой я нуждался. Несколько последних секунд я задавал себе вопрос, смогу ли я действительно пройти этот путь до конца. Тогда я вызвал в уме ужасную картину похищения Мэгги, и вся моя ярость переплавилась в единый, добела раскаленный стержень неукротимой, непоколебимой воли.

— Мэб! — позвал я твёрдым голосом. — Мэб, Королева Воздуха и Тьмы, Повелительница Зимней Династии Сидхе, я призываю тебя!