Перемены

Глава 49

Всё изменилось в ту ночь, когда умерла Красная Коллегия. Это вошло в книги по истории.

Во-первых, необъяснимые разрушения нескольких зданий в Чичен-Ице. За тысячи лет джунгли не смогли разрушить это место, но полчаса битвы между магами-практиками, которые знают, что они делают, может оставить пару городских кварталов в руинах. Это было позже списано на чрезвычайно мощное локальное землетрясение. Никто так и не смог объяснить появление такого количества трупов: некоторые были с ранами от оружия, которое применялось сотню лет назад; у некоторых сердца были вырваны из груди, а некоторые тела были подвергнуты какой-то нечеловеческой мутации, которая сделала их кости практически не опознаваемыми. Идентифицировать удалось меньше пяти процентов тел — и все были люди, которые пропали без вести за прошедшие десять-пятнадцать лет. Но ни одно объяснение никогда не давалось по поводу присутствия в одном месте такого количество пропавших людей, хотя теорий было множество, не одна из них не была правдива.

Я мог бы кричать с вершины холма и резать правду-матку всем в глаза. Каждый знает, что вампиров не существует.

Во-вторых, это вошло в книги из-за массы внезапных исчезновений или явных убийств важных чиновников, бизнесменов и финансистов в городах и правительствах по всей Латинской Америке. Во всем обвинили наркокартели, даже в тех странах, где они не были достаточно сильны, чтобы осуществить такое. Военное положение было объявлено фактически повсюду к югу от Техаса, десятки революций вспыхнули в восьми или десяти различных странах в ту же ночь.

Я слышал, что природа ненавидит вакуум, хотя, если это правда, то у меня нет ни малейшего представления, почему девяносто девять процентов мироздания — вакуум. Но я знал, что правительства ненавидят его и всегда стремятся заполнить. Так же и преступность. Что, вероятно, говорит нам больше о людях, чем о природе. Большинство стран в Южной Америке остались в равновесии. Центральная Америка превратилась в зону боевых действий, где различные группировки сражались за территорию, которая осталась после вампиров.

И, в конце концов, это вошло в книги сверхъестественного сообщества как Ночь плохих снов. Перед следующим рассветом «Паранет» гудел от активности, когда мужчины и женщины половины земного шара делились своими яркими и тревожными снами, которые у них случились. Беременные женщины и недавно родившие матери, приняли самый тяжелый удар. Несколько человек были госпитализированы, и им пришлось колоть успокоительное. Но каждый, в ком была хоть капелька таланта, и кто спал в то время, подверглись испытанию снами. Общая для всех тема была одной и той же: мёртвые дети. Мир в огне. Ужас и смерть, распространяющиеся по всему миру неодолимой волной, уничтожающие любой порядок и разрушающие цивилизации.

Я не помню, что случилось, когда ритуал закончился. У меня появилось в памяти белое пятно длиной в две минуты. И у меня нет никакого желания выяснять, что произошло.

Я очнулся, стоя снаружи храма с Мэгги на руках, завернутой в перьевой плащ её матери, оставшейся на алтаре. Она всё ещё дрожала и тихо плакала, но сейчас больше по инерции от усталости, чем от страха. Разломанные кандалы валялись на земле позади меня. Я не помню, как снял их, не навредив ей при этом. Она прижалась ко мне, использую складку плаща как подушку, и я опустился на верхнюю ступеньку, держа её, и глядя на то, за что я расплатился такой страшной ценой.

Красная Коллегия была мертва. Исчезла. Все до единого. От большинства из них осталось не больше, чем черная копоть. Это, я думаю, касалось мертвых вампиров. Полуобращенные утратили только вампирскую часть своей сущности. Проклятье исцелило их. Конечно, вампир внутри них позволял им оставаться молодыми и красивыми. Я видел сотни людей на земле, которые теряли год за каждый мой вздох. Я наблюдал за тем, как большинство из них усыхают и превращаются в пыль. Казалось, полуобращенные разделились на два вида: тех, кто научился руководить своей жаждой крови и таким образом прошел через века, и тех, кто стал полувампиром совсем недавно. Очень немногие из последних влились в Коллегию Красного Короля. Оказалось, что большинство молодых полувампиров работали на Братство, и множество из них было уже убито Красными во время зачисток, — но позже я слышал, что более двухсот из них исцелились от проклятья.

Но для меня не имеет значения, скольких я освободил в момент выбора. Независимо от того, какой величины не было бы это число, для меня всегда эта цифра оставалась плюс один.

Несомненно, в Красной Коллегии было и несколько новичков полуобращенных, и, когда ритуал закончился, они стали просто людьми. Они, вместе с другими служителями вампиров, пытались бежать, но им это не удалось, как только Серый Совет открыл грузовик для перевозки скота и освободил заключенных. Страдания, которые Красные причинили своим жертвам, вылились в гнев, и смертельные случаи, которые Красные и их слуги перенесли в результате, не были симпатичными. Я видел, как пышная женщина в годах до смерти забила камнем Аламайю.

Я не вмешивался. С меня уже было достаточно для одного дня.

Я сидел на ступеньке и качал дочь, пока она не уснула у меня на руках. Моя крёстная, подойдя, села возле меня; её платье было опалено и пропитано кровью, но довольная улыбка блуждала на её лице. Люди говорили со мной. Я игнорировал их. Они не наседали. Я думаю, Леа приказала им не мешать мне.

Эбинизер, всё ещё держа Черный Посох в левой руке, подошел ко мне спустя какое-то время. Он глянул на Леанансидхе и попросил:

— Семейные дела. Извини нас, пожалуйста.

Она улыбнулась ему, склонив голову, поднялась и отошла в сторону.

Эбинизер сел возле меня на восточных ступеньках храма Кукулькана, глядя на джунгли вокруг нас.

— Поднимается рассвет, — сказал он.

Я поднял голову. Он был прав.

— Местные останутся в своих домах, пока не взойдёт солнце. Красная Коллегия собиралась здесь иногда. Официально поприветствовать новую знать или что-то типа такого. Для людей это — принцип выживания.

— Да, — согласился я. Это походило на правду, особенно в тех странах, которые не были на вершине всемирного уважения. Что-то странное происходит в Мексике; двадцать миллионов человек могут сказать, что они видели это, а всем было без разницы.

— Поднимется солнце, и они выйдут. Они вызовут полицейских. Люди будут задавать вопросы.

Я выслушал его утверждения и не возразил ни против одного из них. Спустя мгновенье, я понял, что они выстраивались в цепочку мыслей.

— Время уходить.

— Да, пора, — кивнул Эбинизер.

— Вы никогда не говорили мне, сэр.

Он довольно долго молчал, прежде чем сказать:

— Я совершал множество поступков в своей жизни, Хосс. Плохих поступков. У меня есть враги. Я не хотел, чтобы они были и у тебя тоже. — Он вздохнул. — По крайней мере… пока ты не будешь готов. — Он огляделся, смотря на остатки Красной Коллегии. — Считаю, сейчас ты более или менее подготовлен.

Я думал над этим, пока небеса не начали светлеть. Затем я спросил:

— Откуда Арианна узнала?

Эбинизер покачал головой.

— Ужин. Мэгги, моя Мэгги, предложила мне поужинать. Она только начала встречаться с этим ублюдком Рейтом. Арианна была там. Мэгги меня не предупредила. У них был кое-какой план, и они нуждались в моей поддержке. До этого вампиры думали, что я просто наставник Мэгги, — он вздохнул. — Я не хотел иметь ничего общего с этим. Сказал, что она тоже не должна с ними общаться. И мы повздорили.

Я хмыкнул.

— Повздорили как семья.

— Да, — грустно улыбнулся он. — Рейт не понял этого. У него никогда не было нормальной семьи, зато Арианна увидела. Приберегла это для будущего использования.

— Всё теперь раскрылось? — спросил я.

— Всё никогда не раскроется, сынок, — ответил он. — Есть вещи, которые мы прячем друг от друга. Вещи, которые мы прячем от самих себя. Вещи, которые прячут от нас. И вещи, которые никто не должен знать. Ты всегда узнаешь эти проклятые вещи в наиболее худшее время. Или примерно так, исходя из моего опыта.

Я кивнул.

— Сержант Мёрфи рассказала мне, что произошло.

Я почувствовал удушье.

— Она видела это?

Он кивнул.

— Прими это. Это был дьявольски трудный поступок.

— Это не было трудно, — прошептал я. — Только холодно.

— Ох, Хосс. — В его словах слышались такие сострадание и боль, которые трудно было ожидать от этого сильного человека.

Фигуры в сером собирались в кучку внизу лестницы. Эбинизер следил за ними с угрюмым видом.

— Кажется, мне пора идти.

Я заставил свой мозг работать и глянул вниз.

— Вы привели их сюда. Для меня.

— Не только, — сказал он, кивая на спящего ребёнка. — Для неё.

— Что там с Белым Советом?

— Они скоро все поймут. Удивительно сколько вещей должно было произойти, чтобы сдвинуть их с места.

— Кристос управлял всем этим.

— Угу.

— Он — Черный Совет, — спокойно заметил я.

— Точнее — глупый, — возразил Эбинизер.

Я подумал над этим.

— Не уверен, что хуже.

Эбинизер покосился на меня, потом фыркнул.

— Глупость, Хосс. Всегда. Так много чернокнижников в мире, и они проявляют себя от случая к случаю. Глупость повсюду, каждый день.

— Как Леа согласовала с вами сигнал? — спросил я.

— Это, — Эбинизер был недоволен, — из того варианта Хосс, когда наши старейшие играют с нами в свои собственные игры.

— Старейшие?

Он кивнул, указывая вниз, где высокая фигура с отливающим металлом посохом делала еще один переход из зеленых молний. Когда он был закончен, пространство под аркой замерцало, и все фигуры в капюшонах внизу лестницы глянули вверх на нас.

Я насупился и присмотрелся. Затем я понял, что металлическая вершина посоха была лезвием, и что этот высокий мужчина держал копьё. Под капюшоном я разглядел черную повязку на глазу, седую бороду и короткую, мрачную улыбку. Он поднял копье в мою сторону движением, которое напомнило мне салют фехтовальщика. Затем повернулся и исчез во вратах. Один за другим фигуры в сером проследовали за ним.

— Ваддерунг, — кивнул я сам себе.

Эбинизер хмыкнул.

— Это — его имя сегодня. Он нечасто их меняет. Если он так делает, значит, он потерпел неудачу. И, исходя из моего опыта, это означает что всё очень плохо, — он поджал губы. — Он не любит, когда его так легко узнают, Хосс.

— Я говорил с ним пару дней назад, — я безразлично пожал плечом. — Он рассказал мне о проклятье. Вложил оружие мне в руку и показал, куда его нацелить.

Эбинизер кивнул.

— Ты знаешь, что он учил Мерлина? Настоящего Мерлина.

— И как Мерлин об этом догадался?

— Не уверен, — усмехнулся мой наставник, — но, судя по записям в его дневниках… он ему не приснился.

Старик поднялся и правой рукой набросил капюшон себе на голову. Он помолчал какое-то время и затем внимательно посмотрел на меня.

— Я не буду читать тебе лекций о Мэб, мальчик. Я сам иногда заключал для себя невыгодные сделки. — Он дернул левой рукой, которая всё ещё была покрыта черными венами, хотя и не так густо, как это было час назад. — Мы делаем то, что как мы думаем, должны делать, чтобы защитить тех, кто нам дорог.

— Да, — согласился я.

— Она может очень сильно давить на тебя. Попытаться засунуть тебя в рамки, в которых ты не захочешь быть. Но не позволяй ей этого. Она не может лишить тебя воли. Даже если она сможет заставить тебя думать, что это лучший путь, — он снова вздохнул, но в его голосе звучал металл. — Есть одна вещь, которую все эти темные создания и силы не могут сделать. Отобрать твою свободу выбора. Они могут убить тебя. Они могут заставить тебя совершать ужасные поступки, но они не могут заставить тебя хотеть это делать. Они почти всегда пытаются лгать тебе об этом. Не купись на это.

— Не куплюсь, — ответил я, глядя на него снизу вверх. — Спасибо, дедушка.

Он наморщил нос.

— Ай. Это не звучит.

— Дед, — исправился я. — Деда.

Он сложил руки на груди.

Я немного улыбнулся.

— Сэр.

Он кивнул, показывая на ребёнка.

— Что ты будешь с нею делать?

— То, что сочту нужным, — я постарался говорить мягко. — Возможно, будет лучше, если вы не будете знать.

Боль и легкое разочарование появились у него на лице.

— Может быть и так. Скоро увидимся, Хосс.

Он спустился до половины лестницы, прежде чем я вспомнил:

— Сэр? Хотите обратно свой посох?

Он кивнул мне.

— Подержи его у себя, пока я не сделаю тебе новую заготовку.

Я кивнул ему в ответ и добавил:

— Я не знаю, что сказать.

Морщинки вокруг его глаз стали еще глубже.

— Черт, Хосс. Тогда ничего не говори, — он повернулся и сказал через плечо, — У тебя будет меньше проблем таким образом!

Мой дед продолжил спускаться по лестнице, шагая длинными, уверенными шагами. Вот и он исчез в проходе из молний.

Я услышал шаги позади себя и, повернувшись, обнаружил Мёрфи, стоявшую у входа в храм. Фиделаккиус был перекинут через одно плечо, а её любимый «П-90» висел в кобуре на другом. Она выглядела усталой. Её «конский хвостик» растрепался, и волосы топорщились во все стороны. Она изучила моё лицо, слегка улыбнулась и спустилась туда, где я сидел.

— Эй, — окликнула она тихим голосом. — Ты вернулся?

— Полагаю, да.

— Саня волновался, — она слегка закатила глаза.

— О, — вздохнул я. — Хорошо. Скажи ему, пускай не волнуется. Я всё ещё здесь.

Она кивнула и подошла ближе.

— Так это она?

Я кивнул и посмотрел вниз на спящую маленькую девочку. Её щечки были розовыми. Я не мог говорить.

— Она красива, — мягко сказала Мёрфи. — Как и её мать.

Я кивал, немного шевеля уставшим и ноющим плечом.

— Это так.

— Может, хочешь, чтобы кто-нибудь взял её на минуту?

Мои руки сжались вокруг девочки, и я немного отвернулся.

— Хорошо, — мягко сказала Мёрфи, поднимая руки. — Хорошо.

Я сглотнул и понял, что полностью выжжен. Голоден. И, больше чем что-либо, я устал. Отчаянно, безутешно устал. И перспектива сна была ужасающей. Я повернулся посмотреть на Мёрфи и увидел боль на её лице, когда она смотрела на меня.

— Кэррин, — сказал я. — Я устал.

Я посмотрел вниз на ребёнка, спящее, теплое маленькое существо, просто принявшее этот чахлый уют и комфорт, который я был в состоянии ей предложить. И я подумал, что моё сердце будет разбито. Разбито ещё больше. Потому что я знал, что я не мог быть тем, в ком она нуждалась. Что я никогда не смогу дать ей шанс вырасти сильной, нормальной и счастливой.

Потому что я заключил сделку. Если бы я не сделал этого, она была бы мертва, но потому что я это сделал, я не мог быть тем, кого она заслуживала.

Не отрывая взгляда от лица маленькой девочки, я прошептал:

— Ты сделаешь мне одолжение?

— Да, — не задумываясь, ответила Кэррин. Такое простое слово, которое имеет такой огромный смысл.

Моё горло сжалось, и зрение размазалось. Мне пришлось сделать две попытки, прежде чем я смог говорить.

— Пожалуйста, отведи её к отцу Фортхиллу, когда мы в…вернёмся, — просипел я. — С…скажи ему, что она нуждается в укрытии. В самом безопасном месте, которое у него есть. Что я… — Мой голос подвёл меня. Я сделал два глубоких вдоха и продолжил, — И я не должен знать, где это. С…сделай это для меня.

Я повернулся к Мёрфи и попросил:

— Пожалуйста?

Она смотрела на меня так, как будто у нее разрывалось сердце. Но её душа была силы стали, а взгляд оставался прямым и твёрдым.

— Да.

Я закусил губу и очень аккуратно передал маленькую девочку ей на руки. Мёрфи молча взяла её.

— Господи! — вспомнил я через две секунды. — Молли. Где она?

Мёрфи посмотрела вверх на меня, после того как села с ребёнком. Девочка сонно пожаловалась на что-то, и Мёрфи нежно её покачивала, чтобы она крепче уснула.

— Ничего себе! Ты действительно отключился на какое-то время. Ты не видел вертолёт?

Я перебрал свои воспоминания за ночь.

— Хм. Нет.

— После… — она посмотрела на меня и отвела взгляд в сторону. — После, — сказала она более твёрдым голосом, — Томас нашел наземную линию связи и сделал звонок. И морской военный вертолёт приземлился вон там, прямо на лужайке, меньше чем час спустя. В него загрузили его, Молли и Мыша.

— Мыша?

Мёрфи тихо фыркнула.

— Никто не осмелился сказать ему, что он не может отправиться с Молли.

— Он воспринимает свою работу очень серьёзно.

— Несомненно.

— Нам что-нибудь известно? — спросил я.

— Пока нет, — устало ответила Мёрфи. — Саня позаимствовал телефон в центре посетителей. Мы дали Томасу номер, прежде чем он улетел.

— Будем откровенны, сержант Мёрфи, — Леанансидхе скользящей походкой подошла ко мне. — Вы дали номер псу.

Мёрфи покосилась на неё, потом посмотрела на меня и сказала, оправдываясь:

— Томас выглядел не достаточно в своём уме.

Я нахмурился.

— Не так серьезно, — быстро добавила Мёрфи. — Тьфу! Я бы не отпустила его с Молли, если бы он выглядел… странным.

— Мда, — пробурчал я. — Мда. Мыш в любом случае не позволит ему сорваться.

— Ему не грозила опасность потерять контроль, — спокойно заметила моя крёстная. — Я бы никогда не позволила такой многообещающий перспективе быть случайно сожранной.

Появился Саня, бегущий трусцой вокруг нижнего уровня пирамиды. Эспераккиус висел у него на боку, а Амораккиус, всё еще в ножнах на белом кожаном поясе Сьюзен, свисал с его плеча.

Я секунду смотрел на пояс.

Это причиняло боль.

Саня, пыхтя, поднялся вверх по лестнице, двигаясь очень легко для парня с таким количеством мускулов. Он мило улыбнулся моей крёстной и поднял руку, желал убедиться, что Амораккиус всё еще у него на плече.

— В следующий раз, — промурлыкала Леа.

— Не думаю, — ответил Саня, улыбаясь. Он повернулся ко мне. — Томас звонил. Он казался удивленным, когда я взял трубку. Молли находится на военном крейсере, который выполняет манёвры в Мексиканском заливе. С нею всё будет в порядке.

Я свистнул.

— Как он…? — я прищурился.

— Лара? — спокойно спросила Мёрфи.

— Должно быть, — ответил я.

— У Лары достаточно влияния, чтобы послать военно-морской вертолет в воздушное пространство другой страны для эвакуации? — Мёрфи продолжала качать Мэгги, казалось, не осознавая, что она всё ещё делает это. — Это… пугающе.

— Угу, — я ненадолго задумался. — Может быть, она пела «С Днём рожденья, мистер Президент»?

— Не хочу показаться невежливым, — прервал наши рассуждения Саня, — но я заметил, как несколько человек очень быстро укатили отсюда, воспользовавшись автомобилем. Сейчас будет как раз хорошее время чтобы… — он оглянулся через плечо и нахмурился. — Кто оставил там этот проход из молний?

— Я уладила это, — небрежно сказала Леа. — Он приведёт вас обратно прямо в Чикаго.

— Как ты управилась с этим? — удивленно спросил я.

Леанансидхе с маленькой голодной улыбкой, блуждающей по её губам, разгладила платье и чопорно сложила руки на коленях.

— Я… договорилась с его создателем. И… была настойчива.

Я издал сдавленный звук.

— Прежде всего, твой поиск должен быть завершён, дитя моё, — глядя на меня, продолжила крёстная. — Мэгги должна быть обеспечена безопасность. А после того, как мы поплавали, я решила, что это может быть небезопасно для неё. Я понимаю, что маленькие существа крайне хрупкие.

— Хорошо, — согласился я. — Я… — я оглянулся на храм. — Я просто не могу её там оставить.

— Ты хочешь забрать ее в Чикаго, дитя? — спросила моя крёстная. — Позволишь вашей полиции задавать множество вопросов? Может быть, уложишь её в свою собственную могилу на кладбище Грейсленд и укроешь её грязью?

— Я просто не могу оставить её, — упрямо повторил я.

Леанансидхе посмотрела на меня и покачала головой. Её выражение стало… менее хищным, хотя его и нельзя было назвать нежным.

— Ступай. Я позабочусь о матери ребёнка, — она подняла руку, опережая мой скептический ответ. — Со всей честью и уважением, которые ты можешь пожелать себе в награду, мой крёстный сын. И я буду сопровождать тебя, когда ты пожелаешь навестить ее. Даю тебе моё слово.

Прямое обещание от одной из Сидхе это редкое событие. А доброта еще реже.

Но, может быть, мне не стоило удивляться: Даже среди Зимы, холод не всегда горек и не каждый день жесток.

Мы с Саней и Мёрфи спустились вниз по лестнице и прошли через врата из молний. Мёрфи вежливо забраковала предложение Сани понести Мэгги за нее. Он еще не знал, как правильно её обработать, чтобы она приняла предложение о помощи.

Я предложил понести её снаряжение.

Она с охотой сдала Меч и свое оружие, и я отстал от них на несколько шагов, чтобы развесить на себе дополнительное вооружение. Я повесил «P-90» (единственный объект, в котором было достаточно пустого места, чтобы скрыть странствующий дух) так, чтобы он стукнулся о череп все еще висящий в импровизированной сумке на моем поясе. После чего я тихонько скомандовал:

— Из оружия.

— Во время, — прошептал Боб в ответ. — Рассвет почти наступил. Ты пытаешься меня поджарить? — Оранжевый свет вяло вытек из пустого магазина «Р-90» и спрятался в безопасный череп. Огоньки в глазницах черепа тускло зажглись, и вялый голос духа прошептал, — Дон, не приставай ко мне с работой на этой неделе. По крайне мере. — Затем они погасли.

Я убедился, что футболка всё еще крепко завязана и оружие не сможет оцарапать череп. Затем я догнал остальных и был первым, кто прошел через ворота.

Это было, как пройти через занавеску из света в другую комнату. Шаг, единственный шаг, привёл нас из Чичен-Ицы в Чикаго. Мы появились у отца Фортхилла в кладовке, и ворота из молний захлопнулись за нашими спинами с треском статического разряда.

— Прямой рейс, — оглядываясь, сказал Саня с удивлением и одобрением. — Отлично.

Мёрфи кивнула.

— Никаких остановок? Никаких странных мест? Как это работает?

У меня не было ни малейшего представления. Поэтому я улыбнулся, пожал плечами и умно ответил:

— Магия.

— Хорошая отмазка, — вздохнула Мёрфи и положила Мэгги на одну из раскладушек. Ребёнок снова начал кричать, но Мёрфи успокоила её, подложила подушку под голову и укрыла одеялом, после чего маленькая девочка мгновенно уснула.

Я наблюдал за Мэгги и не вмешивался.

Кровь её матери была на моих руках. Буквально.

Саня сделал шаг ко мне и положил руку мне на плечо. Он кивнул, в сторону коридора.

— Нам надо поговорить.

— Идите, — отозвалась Мёрфи. — Я останусь с нею.

Я кивнул ей в знак благодарности и вышел с Саней в коридор.

Не говоря ни слова, он протянул мне Амораккиус. Я молча смотрел на Меч.

— Я не уверен, что должен теперь хранить его, — наконец сказал я.

— Если бы я решал, — подумав, ответил Саня, — я бы не хотел, чтобы ты хранил его. Уриил дал его тебе на попечение. Если бы он хотел забрать его, ему следовало сказать это более определенно.

Спустя мгновенье, я взял меч и повесил его на тоже плечо, что и Фиделаккиус. Мечи весили достаточно прилично.

Саня кивнул.

— Прежде чем уйти, Томас просил передать тебе это. Ты должен знать, что с этим делать. — Он протянул мне ключ.

Я узнал его по брелку из заглавных букв, ВЖ. Это обозначало название «Водяного Жучка», старого, потрёпанного рыбацкого кораблика Томаса. На нем была спальня, душ, маленькая кухня, и несколько коек. И у меня там была пара смен одежды, оставшаяся на борту с предыдущих ночных путешествий на один из островов озера Мичиган.

Мой брат предлагал мне место, где я мог остановиться.

Я несколько раз моргнул, прежде чем взял ключ.

— Спасибо тебе, — сипло сказал я Сане.

Он, задумавшись, изучающе смотрел мне в лицо.

— Ты уходишь сейчас, не так ли?

Я оглянулся назад на маленькую тихую гавань отца Фортхилла.

— Именно так.

Он кивнул.

— Когда Мэб придёт за тобой?

— Я не знаю. Скоро, я полагаю.

— Я поговорю с Михаилом на твой счет, — кивнул Саня. — Расскажу ему про твою дочь.

— Я ценю это, — я сглотнул. — Просто ты знаешь… Мёрфи знает мои желания насчет Мэгги. Она расскажет за меня.

— Da, — Русский полез в карман и достал оттуда металлическую фляжку. Он хлебнул из неё и протянул ее мне.

— Держи.

— Водка?

— Ну конечно.

— На пустой желудок, — пробормотал я, но принял фляжку, отсалютовал ею и сделал большой глоток. Он пошел огненным комком, но это было совсем неплохо.

— Я рад, что мы вместе сражались, — сказал Саня, когда я протянул фляжку обратно. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы обеспечить безопасность твоей дочери, пока ты не сможешь вернуться.

Я приподнял брови.

— Вернуться… это не карточная игра, приятель.

— Я не играю в карты, — улыбнулся он. — Я играю в шахматы. И с моей точки зрения, это не конец твоей игры. Пока еще.

— Быть Зимним Рыцарем это не та работа, с которой можно просто уйти.

— Так же, как быть Рыцарем Меча, — возразил Саня. — Но Майкл теперь дома со своей семьёй.

— Босс Майкла чертовски более милый, чем мой.

Саня согнулся от смеха и сделал ещё один глоток из фляжки, прежде чем спрятать её в куртку.

— Будет видно, будет видно. — Он протянул мне руку. — Удачи.

Я пожал её.

— И тебе.

— Идём, — сказал русский. — Я вызову тебе такси.

Я спустился на «Водяной Жучок», снял броню и спрятал мечи вместе с черепом Боба в секретный отсек, который Томас обустроил на корабле как раз на такой случай. И я принял долгий, долгий душ. Вода в баке была не очень теплой, но я не был избалован горячей водой. Быть Зимним Рыцарем не очень помогает, когда дело касается холодной воды, что казалось мне совершенным надувательством — иными словами, совершено типичный для меня случай. Я тёр и тёр себя, особенно свои руки. Я не мог решить, сошла ли кровь Сьюзен с моих рук, или еще больше впиталась.

После этого я действовал механически, с рутиной старого холостяка. На кухне — извините, камбузе — был куриный суп и чили. Я разогрел их и съел. У меня был выбор, что отправить вслед за ними, белое вино, апельсиновый сок или теплую колу. Апельсиновый сок уже начинал портиться, поэтому он выиграл в этом состязании. Горячий суп и холодный сок пошли вместе лучше, чем я думал, и я лег на койку. Я подумал, что засну.

Я не смог.

Я лежал там, чувствуя плавное движение огромного озера, качающего кораблик. Вода с бульканьем мягко ударялась о корпус. Солнечный свет согрел каюту. Я был чистый, одет в старый спортивный костюм и лежал в кровати, которая была удивительно удобной, — но я не мог заснуть.

Старые часы на стене — извините, переборке — отбивали монотонный, успокоительный ритм.

Но я не мог заснуть.

Куриный суп и чили. Это была дьявольская смесь.

Возможно, мне стоило остановить такси возле «Бургер-Кингз».

Поскольку приближался полдень, я сел и уставился на броню крёстной, которая останавливала пули и молнии, а может, кое-что похуже. Я обнаружил несколько отметин на спине и боках, но не обнаружил воспоминаний, которые могли бы объяснить их появление. Очевидно, это было из числа ударов, которые я не заметил, и я знал, что без этого дурацкого разукрашенного наряда я был бы мёртв.

Маленькие тикающие часы отзвенели двенадцать раз пополудни, и с двенадцатым боем броня изменилась. Она просто… переплавилась обратно в мой кожаный плащ. Тот, который Сьюзен подарила мне давным-давно.

Я поднял плащ. На нём были зияющие дыры. Порезы. Пропаленные места. Четко видимые пулевые отверстия. Честно говоря, там было больше дыр, чем самого плаща, и даже пережившая всё кожа потрескалась, ссохлась, стала жесткой и осыпалась хлопьями. Пыльник начал разваливаться, когда я поднял его, чтобы рассмотреть.

Я полагаю, никто не пытался сделать пирог из Золушкиной тыквы, после того как она побыла каретой. Хотя, в некоторых версиях истории, это была луковица. Может быть, вы могли бы добавить ее в суп.

Я бросил плащ в озеро и наблюдал за тем, как он тонет. Я умыл лицо в ванной и искоса посмотрел в маленькое зеркало. Амулет моей матери и драгоценный камень в нем блестели на моей обнаженной груди.

Три дня назад моя жизнь была обычной. Теперь этот маленький кусочек серебра и камень были единственной вещью, которая у меня осталась. Нет моего офиса. Нет моего дома. Нет моей машины. Нет моего пса или моего кота. Господи, куда Мистер исчез после пожара? Нет моей целостности. Нет моей свободы. Нет моих друзей, хоть Мэб еще и не закончила со мной.

Что осталось?

Маленький кусочек серебра и крошечный камень.

И Мэгги.

Я сел и начал ждать, чтобы увидеть, что случится.

Шаги прозвучали по доку и потом по палубе. Секунду спустя Мёрфи постучала в дверь и зашла в каюту.

Было, похоже, что она прибыла сюда прямо из церкви, по крайне мере она всё ещё была одета в свой вылинявший боевой костюм, и по её выражению лица было видно, что она ещё не ложилась. Она медленно выдохнула и кивнула.

— Я так и думала.

— Мёрф, — сказал я. — Может быть, тебе не стоит здесь находиться.

— Мне надо было тебя увидеть, — тихо произнесла она. — Ты… ты просто ушел.

— Захотела сказать прощай?

— Не будь глупцом. — Мерфи была серьезна. — Я не хочу говорить этого. — Она глотнула. — Гарри… это просто… я волновалась за тебя. Я никогда не видела тебя таким.

— Я никогда прежде не убивал мать своего ребёнка, — сказал я глухо. — После этого требуется немного прийти в себя.

Она задрожала и отвела взгляд.

— Я просто… просто зашла, чтобы убедиться что ты не собираешься казнить себя. Что ты не собираешься сделать… сделать что-либо драматическое.

— Конечно, — усмехнулся я. — Нечто драматическое. Это — я.

— Проклятье, Дрезден.

Я развёл руками.

— Что ты хочешь от меня, Мёрфи? От моей жизни ничего не осталось.

Она подошла и села возле меня, её взгляд блуждал по моему лицу, моей груди и плечам, вглядываясь в мои шрамы.

— Я знаю, как ты себя чувствуешь, — со вздохом начала она. — После того, как я уладила с Мэгги, я позвонила в офис. Там… начато другое расследование. Этот идиот Рудольф… — Она сглотнула, и я мог практически чувствовать запах её боли. — Игра подстроена. Стоуллингз думает, что сможет выбить мне раннюю отставку. Половину пенсии.

— Господи, Мёрфи, — сказал я тихо.

— Я полицейский, Гарри, — прошептала она. — Но после этого… — Она развела руками, показывая мне, что в них ничего не было.

— Мне жаль, — сказал я. — Это я втянул тебя в это.

— Черта. Лысого. Ты. Втянул, — она перевела взгляд злых голубых глаз на меня. — Не пробуй это дерьмо со мной. Я знала, на что иду. Я знала, чем рискую. И я плачу за это. И я продолжу делать это так долго, пока у меня будет получаться. Не пытайся лишить меня этого.

Я отвернулся от неё и почувствовал себя немного пристыженным. Она, наверное, была права. Она могла отдалиться от меня давным-давно. Она стала моим другом, хотя знала что это опасно. От этого моё самочувствие не стало лучше, но я стал еще больше её уважать.

Разве я не имею права восхищаться женщиной, которая может держать удар? Выдерживать удар с такой силой духа, которая не каждому по плечу и снова подниматься с огнём, пылающим в глазах?

— Ты хочешь Меч? — спросил я.

Она тихо застонала.

— Ты говоришь, как Саня. Это было первым, что он сказал, — она скривила лицо, изображая безжалостную маску с широкой улыбкой и с акцентом передразнила, — «Это отлично! Я делаю слишком много работы!».

Я чуть не рассмеялся.

— Ну. Я должен сказать. Это выглядит хорошим шансом для тебя.

— А чувствуется еще лучше, — буркнула она. — Кроме этой штуки «о-предначертаности-судьбы». Это словно кто-то другой играется со мной, как с марионеткой, — она вздрогнула. — Мда.

— Ага, архангелы могут быть надоедливыми, — я кивнул в направлении тайника. Позади этой панели есть пространство. Если ты когда-нибудь решишь взять Меч, проверишь там.

— Я не кидаюсь, на что попало. Я отшиваю парней. Не заинтересована отшивать карьеру.

Я фыркнул.

— Итак. Что ты собираешься делать?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Я не хочу думать об этом. Я не хочу принимать больше никаких решений. Итак… Я собираюсь пойти и хорошенько напиться. И затем заняться случайным сексом с первым разумным здоровым мужчиной, который пройдёт мимо. Потом случится очень неловкое похмелье. А вот затем, мы посмотрим.

— Звучит как отличный план, — сказал я. Мой рот продолжал болтать, не советуясь с остальной частью меня. Опять. — Тебе составить компанию?

Наступила острая, тяжелая тишина. Мёрфи почти перестала дышать. Моё сердце ускорило свой ритм.

Я хотел проклясть свой рот за такую тупость, но…

Какого черта, почему нет?

Плохой выбор времени, это для людей, у которых есть время.

— Я… — Мерфи сглотнула, и я видел, как она заставляет себя говорить непринужденно. — Я полагаю, ты подходишь. Это сделает всё проще.

— Проще, — я хмыкнул, — это я.

Она пригладила волосы.

— Я хочу… Я заберу тебя через час?

— Конечно, — кивнул я.

Она поднялась, её щеки пылали. Адские колокола, это было восхитительно.

— Тогда, через час, — сказала она.

Прежде чем она смогла уйти, я поймал её за руку. Её руки были маленькие, сильные и немного грубые. У неё был пластырь на паре мозолей, которые появились от меча за полчаса тяжелой работы. Я наклонился и поцеловал кончики её пальцев, по одному за раз. Мускулы моего живота танцевали как бабочки. Я неохотно позволил ей уйти.

— Час.

Она ушла, а я смотрел, как она быстро идёт к машине. Её растрепанный «конский хвостик» колыхался влево и вправо при каждом шаге.

Бесспорной единственной вещью в жизни являются перемены. Большинство перемен, которые случились со мною в недавнее время, были не очень хороши. Возможно, это тоже не было хорошо, но … мне очень хотелось поверить в лучшее.

Мне потребовалось сорок минут, чтобы побриться и одеться в свою лучшую одежду, которая состояла из джинсов и футболки, и моей старой утеплённой джинсовой куртки. У меня не было одеколона, поэтому вся надежда была на мыло и дезодорант. Я не позволял себе думать о том, что будет после. С мечтами, как только вы начнёте понимать, что это мечта, может произойти пууфф, и она развеется, как дым.

А я не хотел, чтобы это случилось.

После этого я провел несколько минут просто… дыша. Вслушиваясь в воду вокруг меня. Тиканье часов. Умиротворённую тишину. Впитывая уютное чувство одиночества вокруг меня.

Затем я громко сказал:

— Нафиг эту дзен чепуху. Может быть, она будет раньше. И мне следует подняться наверх.

Я вышел из каюты на раннее послеполуденное солнце, дрожа от радостного напряжения, усталости, испуга и… надежды. Я прикрыл глаза от солнца и изучал городское небо.

Моя нога немного соскользнула, и я чуть не потерял равновесие, одновременно с этим что-то щёлкнуло о деревянную стену каюты позади меня — резкий хлопающий звук, словно камень, бросили в деревянную изгородь. Я повернулся, и это показалось мне по какой-то причине очень медленным. Я посмотрел на стену каюты «Водяного Жучка» и подумал: «Кто разбрызгал красную краску на моей лодке?»

И потом моя левая нога начала подламываться сама по себе.

Я посмотрел вниз, на дыру в футболке, слева на груди и подумал: «Почему я надел футболку с дыркой от пули на ней?»

После этого я выпал спиною с лодки в ледяную воду озера Мичиган.

Это причинило боль, но только в течение секунды. Затем всё моё тело почувствовало восхитительную теплоту, чудовищную усталость, и сон, который, ускользал от меня, казалось, наконец-то оказался достижим.

Стало темно.

Стало тихо.

И я понял, что я был совсем один.

— Умри одиноким, — прошептал резкий, сочившийся ненавистью голос старика.

— Тишина, — прошептал женский голос. Он звучал знакомо.

Я не шевелился, но я видел свет впереди. Я видел, что двигаюсь вниз по туннелю, прямо к нему. Или, может быть, он двигался ко мне. Свет выглядел как что-то тёплое и чудесное, и я начал стремиться к нему.

Пока я не услышал звук.

«Типично» — подумал я: «Даже когда ты мёртв, это не становиться ни на капельку легче».

Свет рывком приблизился, и я отчетливо услышал гудок и двигатель приближающегося поезда.