Перемены

Глава 38

— Нет, — с отчаянием воскликнула Сьюзен. — Нет! Подразумевается время вовсе не по Гринвичу. Эти существа не проводят свои церемонии, основываясь на часах. Они используют звёзды. Мы знаем только примерное время. Это может случиться после полуночи.

«Это может случиться за полчаса до полуночи», — подумал я, но вслух этого не произнес. Вместо этого я кивнул. Она была права. Что она говорила просто не чувствовалось верным, но я знал, что она была права. Я заставил себя игнорировать тихий шепчущий голос в ушах, предвещающий неудачу.

— Верно, — кивнул я. — Продолжаем двигаться на максимальной скорости. Нам нужно вернуться обратно к Святой Марии и забрать всех оттуда.

Сьюзен кивнула.

— Полчаса, если не будет пробок.

— И если у тебя есть машина, — буркнул я, — которой у нас нет.

Рот Сьюзен расплылся в улыбке.

— В таком случае нам повезло, что их на парковке полным-полно.

Я открыл перед Сьюзен парадную дверь и, следуя за ней по тротуару, почти попал под колеса изумрудно-зеленого длинного лимузина с фигурным удлиненным капотом и блестящей хромированной решеткой, выдающей, что это было сделано в экстравагантные годы после Второй Мировой войны. Лимузин заскрипел, останавливаясь, и шофер, одетый в деловой черный костюм, покинув автомобиль, поспешил вокруг него к ближайшей от нас двери. Он был среднего роста, стройный, молодой и достаточно красивый, чтобы быть актером или моделью — даже чересчур красивый, поэтому я немедленно решил, что он не был человеком.

Как только я так подумал, я внезапно увидел истинное обличие молодого лорда сидхе, одетого в изумрудно-зеленую тунику и трико, всё с оттенками глубокого фиолетового. Его золотистые волосы были завязаны в тугую косу, которая спускалась ниже талии, и у него были пронзительные кошачьи, янтарные глаза. Он заметил мой пристальный взгляд и отвесил мне небрежный поклон, только слегка склонив голову к груди, а затем открыл дверь лимузина.

Леанансидхе выглянула с дальнего конца пассажирского отделения с недовольным выражением на лице.

— Это была твоя последняя выходка, дитя. Какое безумие охватило тебя, когда ты решил нанести светский визит Охотнику? Он недоволен тобою. Знаешь ли ты, что это означает?

Сьюзен напряглась и сделала шаг назад. Моя крёстная заметила это и благосклонно улыбнулась ей зубастой улыбкой.

— Не бойся, полу-дитя. У меня нет причин обуздывать тебя снова, если, конечно, ты не захочешь узнать, к чему это может привести, — она бросила взгляд вверх, на ночное небо, почти скрытое за всем этим световым загрязнением, и задумчиво продолжила. — Конечно, нам придётся потворствовать такому любопытству в другое время.

— Крёстная, — сказал я, пристально глядя на нее. — Какая… у тебя большая машина.

Она показала на меня пальцем.

— Лучшая, чтобы отвезти тебя к Дому Плачущей Матери, так чтобы мы смогли отправиться на наши поиски, дитя. Гленмаил, помоги им, будь любезен. Мы играем в гонки со временем.

Юный сидхе элегантным жестом показал на заднюю часть лимузина и предложил мне руку для поддержки.

Я бросил на него сердитый взгляд (вызвав еще один шутливый поклон) и помог Сьюзен сесть в машину. Я забрался внутрь без чьей-либо помощи, и, спустя короткий срок, мы сидели в задней части машины лицом к лицу с моей крестной. Юноша сидхе захлопнул дверь и уселся за руль.

— Нелепо, — сказала Леа, с порицанием глядя на меня. — Ты выглядишь крайне нелепо.

Я обескуражено глянул на неё и затем вниз на себя. Ладно, хорошо, согласен. Меня испачкали в зловонной жиже, а затем вываляли в пыли и обломках, и у меня был кровоточащий порез на одной руке, который не добавлял мне опрятности. Джинсы, казалось, побывали в мясорубке; футболке уже не поможет никакой ремонт, она грозилась расползтись на лоскуты; и даже мой плащ выглядел грязным и растянутым. Сьюзен была не в лучшем состоянии.

— Я не собираюсь на званый ужин, крёстная, — недовольно буркнул я.

Её голос изменился.

— Это зависит от того, кто выиграет битву, я думаю, — она осмотрела меня и покачала головой. — Нет. Нет, так дело не пойдет. Прежде всего, у моей королевы есть определённая репутация, которую надо поддерживать. Твой первый бой как Зимнего Рыцаря нуждается в чем-то чуть менее… постапокалиптическом. — Она с критическим выражением посмотрела на Сьюзен. — Мммм. И твоей любовнице нельзя позволить бросить тень на тебя и, как следствие, на королеву.

Я кое-что тихо пробормотал.

Сьюзен приподняла бровь.

— Его любовнице?

— Его возлюбленной, матери его ребёнка, той, на ком он пока не женился? Я считаю, термины не так уж важны, дорогая. — Леа махнула рукой. — Слова. Ла-ла. Давай мы посмотрим.

Она задумчиво провела пальцем по кончику носа, глядя на меня.

— Давай начнем с шелка.

Леа прошептала слово, провела передо мною рукой, и моя одежда начала корчиться, словно она была создана из единого, плоского организма, который не был пока достаточно любезен, чтобы скончаться. Ощущение было ужасным, и я ударился головой о крышу лимузина, подпрыгнув от удивления.

Несколько секунд спустя, сжав ладонями голову, я глянул на крёстную.

— Я не нуждаюсь в какой-либо помощи.

— Гарри, — голос Сьюзен звучал сдавленно. Она смотрела на меня удивленными глазами.

Я глянул вниз и обнаружил себя облаченным в шелковые одеяния. Моя футболка превратилась в туго обтягивающую мой торс рубаху из темно-серого шелка. Поверх нее был надет жилет цвета черной полуночи, усыпанный аметистами, сине-зелеными опалами и бледными, изысканными жемчужинами. Плотно обтягивающее и белоснежно-белое трико так же было сделано из шелка, в то время как кожаные сапоги, которые поднимались до колен, были такими же темно-серыми, как и рубаха.

Я уставился на себя. Затем перевел ошарашенный взгляд на Сьюзен.

— Вау, — присвистнула Сьюзен. — У тебя… у тебя действительно есть крёстная фея.

— И у меня никогда не было возможности проявить себя, — сказала Леа, рассеянно меня изучая. — Это не подойдёт. — Она снова взмахнула рукой. — Может быть, чуть больше…

Моя одежда вновь зашевелилась, ощущение было такое странное и назойливое, что я опять дернулся и стукнулся головой о крышу.

Мы перебрали дюжину костюмов примерно за шесть минут. Викторианский костюм и пальто с фалдами были отвергнуты в пользу другого шелкового наряда, навеянного воспоминаниями об императорском Китае. Затем Сьюзен и Леа действительно увлеклись проектом, обмениваясь комментариями о каждом наряде и игнорируя абсолютно каждое слово, которое срывалось с моих губ. На седьмом костюме я даже не пытался принимать участия в обсуждении того, во что меня облачали.

Мне подбирали одежду, черпая вдохновение из самых разнообразных культур и исторических эпох. Я назойливо лоббировал возвращение моего кожаного плаща, но Леа заткнула меня и продолжила разговаривать со Сьюзен.

— Какой наряд действительно подходит для того, чтобы достать эту сучью козу? — спросила её Сьюзен.

Наконец-то рот Леа изогнулся в улыбке, и она произнесла:

— Идеально.

Моя одежда еще раз зашевелилась, и я обнаружил себя одетым в богато украшенную броню в готическом стиле, похожую на ту, которую носили в Западной Европе в пятнадцатом столетье. Она была черной и сочленённой, с причудливыми оплечьями лат и нелепо украшенным нагрудником. Повсюду была золотая филигранная чеканка, и эта штуковина выглядела так, словно должна была весить шесть сотен фунтов.

— Кортес носил броню только в этом стиле, — прощебетала Леа. Она изучающе посмотрела на мою голову. — Хотя она нуждается…

Тяжесть внезапно сдавила мне череп. Я терпеливо вздохнул и, подняв руки, снял конкистадорский шлем, украшенный так же, как броня. Я положил его на пол лимузина и твердым голосом отчеканил:

— Я не ношу шляпы.

— Не пудри мне мозги, — оскалилась Леа. — Арианна всё ещё ненавидит европейцев и жаждет мести, ты знаешь. Вот почему она взяла в мужья конкистадора.

Я изумился.

— Ортегу?

— Ну конечно, дитя, — улыбнулась Леа. — Между любовью и ненавистью часто сложно найти разницу. Она покорила сердце Ортеги, изменила его, вышла за него замуж и провела столетия после, разбивая его сердце снова и снова. Призывая его и потом отсылая его прочь. Приближаясь к нему и отдаляясь от него. Она говорит, что это поддерживало её ненависть свежей и горячей.

— Это объясняет, почему он работал в кровавой Бразилии, — хмыкнул я.

— Именно. Хммм, — она щёлкнула пальцами и добавила темно-серый плащ в римском стиле на мои расширенные броней плечи, прочно закрепив его на нагруднике. Еще один щелчок слегка изменил стиль моих сапог и добавил глубокий капюшон на плаще. Затем Леа задумчиво поменяла спектр цвета на броне от естественного золотого до зеленого, и чем дальше рисунок находился от моего лица, тем насыщеннее был синий и затем фиолетовый, придавая золотой чеканке холодный, устрашающий и сюрреалистичный вид. Она добавила еще одну часть к плащу, из-за чего спереди он стал напоминать мантию, подпоясанную на талии поясом глубокого темно-фиолетового цвета. Последнее изменение сделало броню на моих плечах чуть шире и толще, придавая мне вид игрока в футбол, каким я его запомнил по пятничным ночам в средней школе.

Я осмотрел себя и сказал:

— Вот это смешно. Я выгляжу как вариант Рыцаря Джедая от Геймс Воркшоп.

Сьюзен и Леа недоуменно посмотрели на меня, потом переглянулись друг с другом.

— Проклятье, я хочу обратно свой плащ, — просветил их я.

— Это старое тряпьё? — Леа подняла брови. — Ты можешь сохранить картинку.

— Я хочу картинку моего плаща, — повторил я упрямо.

— Гарри, — успокаивающе начала Сьюзен. — Она, должно быть, пытается выгадать в этом практические преимущества.

Я покосился на ней. Затем на свой наряд.

— Практические?

— Появление и первое впечатление — могучие вещи, — пояснила она. — Использованные правильно, они — оружие сами по себе. Я не знаю, как ты, но я хочу любое оружие, которое смогу заполучить.

Леа прощебетала:

— Верно.

— Ладно. Я не вижу причины, почему моя картинка не может носить мой плащ. Так же, мы должны быть быстрыми. Этот… фасончик сковывает меня, и он чертовски тяжелый.

Уголки рта Леа чуть приподнялись.

— Да ну?

Я сердито покосился на неё. Затем потряс плечами и немного повернулся. Было что-то упругое и эластичное в основе материала брони, с которым сталь нельзя было даже сравнивать. Что еще важнее, только сейчас, когда я начал двигаться, я не почувствовал его вес. Вообще. Я чувствовал себя так, словно был одет в удобную пижаму.

— Никакой смертный не мог разрушить эту броню силой мирского оружия, — проговорила Леа невозмутимо. — Какое-то время она выдержит удары даже таких существ, как вампиры Красной Коллегии. И она должна помочь тебе оградить разум перед волей палаты лордов Внешней Ночи.

— Должна? — спросил я. — Что ты подразумеваешь, под «должна»?

— Они — древняя сила, крестник, — ответила Леа и улыбнулась мне кошачьей улыбкой. — У меня не было удобного случая проверить, какова моя новая сила против них. — Она осмотрела меня еще раз от верха до низа и удовлетворенная кивнула. — Ты выглядишь презентабельно. Теперь ты, дитя, — сказала она, поворачиваясь к Сьюзен. — Давай мы посмотрим, что можем сделать для тебя.

Сьюзен перенесла весь процесс намного лучше, чем я.

Мне нечем было заняться, пока они работали. Я посмотрел в окно и увидел, как мы проскочили мимо патрульной машины, словно она стояла на месте, а не неслась по шоссе с мигалками и ревом сирен. Мы были, должно быть, как минимум раза в три быстрее, раз так быстро оставили её глотать за нами пыль.

Патрульный не отреагировал на наш проезд, и я понял, что Гленмаил должно быть скрыл машину чем-то вроде завесы. Я так же заметил, что он управлял лимузином с совершено невероятным мастерством; проносясь через уличное движение, он разминался с другими автомобильными бамперами и крыльями буквально на дюймы, притом, что его никто не видел. И не только это. Я совершенно не чувствовал движения внутри пассажирского салона. По всем правилам мы должны были чуть ли не отскакивать от окон и крыши, но ничего не чувствовалось, словно машина стояла на месте.

Короткий конец длинной истории: он доставил нас к Святой Марии меньше чем за пятнадцать минут и оставил мне несколько дюжин новых седых волос в процессе.

Мы остановились, и Гленмаил открыл дверь в пассажирский салон, казалось в тот же самый момент, когда вес машины неподвижно замер, удерживаемый ручником. Я вылез, темно-серый капюшон накрывал мою голову. Моя тень на тротуаре передо мною выглядела чертовски огромной и пугающей. Абсурдно, но от этого я почувствовал себя чуточку лучше.

Я повернулся, чтобы помочь Сьюзен выбраться, и почувствовал, как моя нижняя челюсть унеслась куда-то к земле.

Её наряд был… хм, дьявольски горячим.

Золотистый головной убор был первым, что я заметил. Он был украшен перьями, скрепленными огромным нефритом с вырезанными на нем печатями и символами, как те, которые я видел на каменном столе, и переливался мерцающими драгоценными камнями арктических оттенков. На секунду я подумал, что её вампирическая натура начала снова просыпаться, потому что её лицо было покрыто тем, что я принял за татуировки. Второй взгляд раскрыл мне, что это было что-то вроде дизайнерских штучек, словно нарисованное хной, но гораздо более примитивное и дико выглядевшее при близком рассмотрении. Они так же были выполнены разнообразными цветами от черного до насыщенного темно-красного. Узор вокруг её темно-карих глаз сделал их очень выразительными.

При этом она была одета в платье из какого-то материала, который выглядел как простая, мягкая оленья шкура, с разрезами по бокам для облегчения движения; её ноги были обуты в обувь, которая была сделана из похожего материала, украшенного перьями. Мокасины и платье были белоснежными, и это составляло резкий контраст с темным рисунком на её коже и прекрасно демонстрировало гладкие, ровные мускулы на её руках и ногах.

На бедрах, на поясе из белой кожи висели пустая кобура для пистолета и лямка для крепления ножен. И поверх всего этого она была укутана в плащ из перьев, не слишком отличающийся от тех, которые мы видели в Неваде. Все цвета были богатыми, холодными тонами Зимнего Двора: голубой лед, глубокое зеленое море, фиолетовые сумерки.

Она кокетливо стрельнула в меня взглядом.

— Я жду, что ты скажешь о танцовщице из Вегаса?

Мне потребовалось какое-то время, чтобы восстановить связь рта и мозга.

— Ты выглядишь восхитительно, — сглотнул я.

Она медленно и горячо улыбнулась, не отрывая от меня глаз.

— Гм, — просипел я. — Но… это не выглядит очень практично.

Леа приняла руку Гленмаила и вышла из лимузина. Она наклонилась и прошептала что-то Сьюзен на ухо.

Сьюзен приподняла бровь, но затем кивнула:

— Лаааднооо… — она сосредоточенно зажмурилась.

И она исчезла. Полностью. Не за «почти-не-пробиваемой» завесой. Просто исчезла.

Моя крёстная рассмеялась.

— Точно так же, как прежде, но красный, дитя.

— Хорошо, — раздался голос Сьюзен из пустого воздуха, и внезапно она появилась вновь, широко улыбаясь. — Ничего себе!

— Плащ скроет тебя от глаз и от других чувств так же, дитя, — моя крёстная улыбалась. — И пока ты носишь эту обувь, твои шаги не оставляют следов и не издают малейших звуков.

— Хм, отлично, — поперхнулся я. — Но я бы чувствовал себя лучше, если бы она еще надела кевлар или что-то такое. Просто на всякий случай.

— Гленмаил, — позвала моя крёстная.

Шофёр невозмутимо достал девятимиллиметровый, прицелился в упор Сьюзен в висок и нажал на курок. Пистолет рявкнул.

Сьюзен отдернула голову набок и зашаталась, похлопывая ладонью по уху.

— Ой! — прорычала она, выпрямляясь и поворачиваясь к юному сидхе. — Вы… сукин сын, эти штуковины весьма громкие! Это больно! Я собираюсь натянуть вашу задницу вам между ушами.

В ответ сидхе с изяществом наклонился и поднял что-то с земли. Он, улыбаясь, показал это Сьюзен, а потом мне.

Это была пуля. Её нос был расплющен в лепешку, из-за чего она немного напоминала маленький гриб.

Наши глаза весьма округлились.

Леа развела руками и сказала невозмутимо:

— Крёстная фея.

Я потрясенно покачал головой. Мне потребовались годы разработки, создания и совершенствования заклятий на моём пыльнике, и даже тогда защита распространялась только там, где была кожа. Леа создала волшебную защиту для всего тела, не напрягаясь, всего за минуты.

Я внезапно почувствовал себя немного ущербным. Это, наверное, было хорошо для меня.

Но затем я наклонил голову, нахмурившись. Сила, вложенная в дары моей крёстной, была невероятной, но вселенная просто так ничего не дает. Это касалось магии, так же как и физики. Я мог, спустя годы усилий, повторить то, что могут дары крестной. Сидхе работали с той же магией, что и я, хотя, по правде говоря, казалось, они стоят на другом уровне взаимоотношений. Тем не менее, так много силы в одном месте означает, что за затраченную энергию придётся заплатить где-то еще.

Например, возможно, долговечностью.

— Крёстная, — поинтересовался я, — как долго эти дары проносятся?

Её улыбка стала немного грустной.

— Ах, дитя. Я крёстная фея или нет? Подобные вещи не длятся слишком долго.

— Только не говори мне про полночь, — я закатил глаза.

— Ну, конечно же, нет. Я же не принадлежу к Летним, — она презрительно фыркнула. — Полдень.

И в этом было много смысла. Заклятия на моём плаще действовали месяцами, и я придумал, как сделать так, чтобы они работали больше года. Дары Леанансидхе использовали такую же вложенную в них силу, пускай и созданные без видимого труда, но они не действовали так долго, как вещи, которые создавал я. Моя самооценка немного восстановилась.

— Леа, — спросил я, — ты принесла мою сумку?

Гленмаил открыл багажник и, достав сумку, поставил ее возле меня. Мечи в ножнах были все еще привязаны к её боку. Я поднял её и кивнул.

— Спасибо.

Он поклонился, улыбаясь. Я испытывал соблазн дать ему чаевые, просто чтобы посмотреть, что случится, но затем я вспомнил, что мой бумажник остался в джинсах и теперь, вероятно, стал частью нового наряда. Может быть, он снова появится завтра в полдень, при условии, что я останусь в живых, чтобы нуждаться в нем.

— Я подожду здесь, дитя, — проворковала Леа. — Когда ты будешь готов к странствию по первому Пути, Гленмаил отвезет нас туда.

— Хорошо, — кивнул я. — Идемте, принцесса.

— Как скажите, сэр Рыцарь, — присела Сьюзен в шутливом реверансе, озорно поблескивая глазами, и мы вошли в Церковь.