Песнь предсказателя Небес

Глава 8 Семь великих гильдий

Цзян Юн проснулся от громкого женского плача и поначалу не понял, где оказался. Он все еще был в подполье, удобно свернувшись на земле в клубок, словно кошка. Над головой был слышен топот ног, женщина рыдала, выкрикивая имя Хоу Си. Тихий мужской голос, казалось, пытался утешить ее. Но разве мать, потерявшая свое дитя, может успокоиться? Цзян Юн поморщился, словно игла вонзилась ему в сердце. Это была совесть. Он не смог спасти Хоу Си и лишь трусливо прятался под полом ее дома. Не в силах слышать разрывающий душу женский плач, он вылез из подполья через небольшое отверстие, потянув за собой мешок.

Резкий солнечный свет ослепил глаза. Неужели он проспал всю ночь, совершенно не внимая отчаянным воплям матери, потерявшей ребенка? Цзян Юн полз в высокой траве, стараясь, чтобы его не заметили. В своей новой одежде он хорошо бы слился с деревенскими жителями, но рисковать не хотелось. Покидать эту деревню пришлось с тяжелым сердцем. Хоу Си похитили, и теперь вся вина лежала на Цзян Юне. Ему даже думать не хотелось, какие вещи с ней могли сотворить те всадники. А ведь они, вероятно, приехали за ним, нужно было принять это и выйти к ним…

Цзян Юн шел медленно, неся на плече мешок с едой. Высокая трава сменилась бамбуковым лесом с мягким настилом из опавших листьев, придающим шагу бесшумную поступь.

Куда же мне теперь идти? Повсюду один бамбук и тишина. Что будет со мной, когда снова наступит ночь? Где искать укрытие для моей глупой головы?..

Цзян Юн вздохнул. Погода была солнечной, а на ясном небе ни облачка. Он подставил лицо лучам, чтобы насладиться теплом. Вдалеке была видна поляна, усеянная ярко-фиолетовыми хризантемами в самой ее середине. Вокруг желтела трава. Там кто-то стоял. На спине незнакомца была огромная корзина, которую постоянно задевала не меньших размеров соломенная шляпа на его голове. Низенькая фигура заметила Цзян Юна и повернулась в его сторону.

— Эй! Э-эй! — Незнакомый человек помахал. — Поди сюда!

Цзян Юн боязливо подошел к человеку в соломенной шляпе и сбросил свой мешок на землю. Он усмехнулся, находя суетливость незнакомца забавной. Тот постоянно наклонялся, срывая цветы и бросая их в корзину на спине.

— Кто ты такой? — Юноша всматривался в новое лицо. Под соломенной шляпой скрывалась улыбающаяся желтоватого цвета физиономия с морщинками в уголках глаз. Очередной старик.

— А кто ты? — Незнакомец хохотнул и махнул рукой, подзывая. — Поди сюда, помоги мне собрать немного цветов.

Цзян Юн присел рядом с ним на корточки и стал аккуратно срывать хризантемы, наслаждаясь их свежим запахом. Он набрал целую охапку и бросил ее в корзину на спине «соломенной шляпы».

— А теперь вот сюда. — Незнакомец указал на розовый кустик, растущий возле больших валунов. — Это реманния. Пригодится от воспаляющей тело болезни.

Юноша послушно сорвал похожие на колокольчики цветы и вновь закинул их в корзину.

— Меня зовут Цзян Юн. И, наверное, я путешественник… — Юноша неловко улыбнулся и почесал затылок. Он не знал, как себя представлять встречающимся на пути людям.

— Чан Пин меня звать. Травы собираю, людям помогаю. Сам по себе хожу да по миру брожу, — с улыбкой сказал старик и закинул очередной пучок цветов в корзину. Он выпрямился и приподнял шляпу, чтобы лучше разглядеть юношу перед собой. — Ой-ой! Лицо-то какое перемазанное у тебя, дружок!

Цзян Юн покраснел. Он не смотрел на себя в зеркало с тех пор, как покинул свою квартиру в Найчжоу. Казалось, это было так давно.

— Ты, говоришь, путешественник? А куда шествуешь-то?

— Я здесь вообще случайно… Это долгая история. — Цзян Юн все еще переживал за то, как выглядело его лицо.

Чан Пин махнул рукой, приглашая следовать за собой. С его лица не сходила глуповатая улыбка.

— Есть тут местечко, тихое и с водой. Пойдем со мной, а пока рассказывай, дружок.

Они шли вместе к небольшому ручью, голубой нитью проложенному по оранжевому ковру осенней травы. Вокруг было действительно умиротворенно и тихо. Цзян Юну показалось странным, что он совсем не слышал пения птиц. Чан Пин опустился на колени перед ручьем, окунул руки в холодный струящийся поток воды и умыл лицо. Попутно его юный спутник рассказывал историю своего появления в этом мире, о чокнутом старике с игральными костями, о ритуале, перенесшем его сюда, и о похищенной Хоу Си… Про отметину на руке Цзян Юн решил пока не говорить. Сборщик трав все это время молчал и смотрел куда-то вдаль сквозь стволы бамбука.

— Ну и ну! — Чан Пин хохотнул, словно не осознавая всей серьезности ситуации, в которую угодил его молодой спутник. — Сказки ты хорошие рассказываешь! Небось напился до горячки и выдумал все?

Цзян Юн нахмурился и скривил губы.

Опять мне не верят!

— Ничего я не вру… Все мои слова — чистая правда. Можешь не верить мне, если так угодно.

— Ты бы умылся! Станешь пригожей хоть. — Чан Пин указал на ручей. Как ни странно, но он пожелал сменить тему. — Ну и кашу ты заварил, дружок! Бедная Хоу Си… Знавал я такую девушку, потому что часто торговал с ее матерью и отцом. Травы им лечебные нужны были.

Цзян Юн сложил ладони лодочкой и опустил их в ледяную воду. По его спине пробежали мурашки. Затем он аккуратно умылся, освежая лицо и смывая с него пыль и грязь. Чан Пин одобрительно кивнул и усмехнулся.

— Не прими мои слова за дерзость, путник, но уж больно ты… мутный. Сейчас непростое время в империи, каждый чужак — шпион. Не удивляйся, если люди к тебе будут с подозрением относиться. Твоим словам тяжело поверить, да приклеился ты ко мне как банный лист. Осторожным буду с тобой. — Чан Пин обратил внимание на обувь юноши и цокнул языком. — А вообще, лицо у тебя пусть и было грязное, да не деревенщина ты. Неужто в наш мир все-таки пожаловала чужая душа? Вижу, у нас ты никак в одиночку не справляешься. Ты же привел за собой погибель для несчастной Хоу Си?

— Нет! Я никого за собой не приводил… — Цзян Юн провел рукой по бегущей воде. Ноющая боль в его предплечье постепенно уходила. — Когда я познакомился с ней, она рассказала мне об этом мире и запретила обсуждать императора. Но я решил немного посмеяться над ним, а потом… Потом приехали неизвестные всадники, и Хоу Си помогла мне спрятаться.

Чан Пин покачал головой, его лицо стало несчастным.

— У этой девушки храбрости уж точно больше, чем у тебя, Цзян Юн. Ты как трусливый кролик спрятался в норке и ждал, когда ее уведут? О, бедная Хоу Си! — Сборщик трав схватился за голову. — Глупец, да еще и императора нашего оскорбил небось… Плохо будет всем нам!

Цзян Юн наблюдал за причитающим, дрожащим от страха Чан Пином и похлопал его по плечу. Он уже решил, что обязательно отыщет похищенную девушку и вернет ее домой к семье.

— Я отыщу Хоу Си, обещаю! Только скажи, знаешь ли ты, кто забрал ее? Я видел этих людей, у них были длинные красно-белые одеяния, у каждого на поясе меч.

Глаза Чан Пина расширились, он поднял палец вверх и посмотрел на небо.

— Предсказатели это были… Вот оно что, дружок, какие слова ты говорил о нашем императоре? Как смог ты разгневать его?

— Да ничего ужасного, я просто пошутил, что сыновей у него нет. — Цзян Юн улыбнулся. Он не видел ничего такого в том, чтобы мягко пошутить над правителем этих земель. К тому же как он может об этом узнать?

— Дурень! Про императора больше ни слова не говори! Он — наше священное, наше все. Небеса открывают ему свои тайны, горы для него рушатся, превращаясь в вековую пыль, лишь только путь его будет проложен мимо них. — Чан Пин выглядел испуганным. Он уперся ладонями в землю и низко опустил голову. — Возношу тебе свое почтение и смиренность, мой господин, мой повелитель!

Цзян Юн чуть не рассмеялся от того, как Чан Пин чуть ли не молился императору, словно божеству. Он задавался вопросом, что в этом человеке было такого страшного, отчего все даже слова дурного не могли сказать? Император для Цзян Юна был не более чем фигурой на шахматной доске. А фигуры, как известно, могут потерпеть поражение.

— Пойдем, нам нельзя больше здесь оставаться. — Чан Пин встал и махнул рукой в сторону леса. — Найдем крышу над головой да затеряемся в людях. Есть у меня что показать, и ты сразу поймешь, сколь велика сила императора.

Они шли по огромному выжженному полю. Черная земля странно хрустела под ногами Цзян Юна, когда он наступал на небольшие бугорки. Его кроссовки были покрыты тонким слоем пепла. Рядом не было ни деревца, лишь сгоревшие коряги в разные стороны торчали из земли, словно сломанные пальцы.

— Здесь произошел пожар? — Цзян Юн сбросил с плеча мешок с едой.

Чан Пин остановился и осмотрелся. Его лицо выражало глубокую печаль.

— Место, где стоишь ты, послужило могилой для сотен храбрых воинов из армии нашего великого императора. А хруст под ногами… это… — Сборщик трав тяжело сглотнул. — Здесь было великое сражение, погубившее множество людей. В народе место это зовется Огненным кладбищем…

Цзян Юн с трудом смог подавить приступ рвоты, осознав, что именно хрустело под его ногами. Он поднял голову, чтобы не смотреть вниз.

— Почему эта земля так выжжена?

— Много лет назад, когда наш император еще только начинал править и ужесточал законы, одна из семи великих гильдий подняла восстание. И не было дня страшнее, чем тот, когда кузнецы гильдии Огненного меча обрушили свои кувалды не на металл, а на головы мирных жителей. Так они хотели показать, что не согласны с властью императора. Сила их не знала меры, а горячий нрав — пощады. Рушили огненные кузнецы все на своем пути, надвигаясь на столицу, да только не дошли. Именно здесь встретились их пути с храбрыми воинами императора во главе с мастером меча Тай Чжэном. Не было еще на свете воина искуснее, чем он, потому что был кровным братом самого правителя и с честью встретил свою погибель здесь. Однако подавлено было это восстание, а оставшихся бунтовщиков сожгли их же смертоносным бронзовым пламенем. — Чан Пин присел на корточки и взял в руку горстку пепла. — Ныне же гильдия Огненного меча смиренно служит нашему императору, а поле это является истинным доказательством непоколебимой воли его.

Цзян Юн молча слушал Чан Пина, вглядываясь в пепел в его руке, который тут же сдул нахлынувший холодный ветер. Он старался подобрать правильные слова, ведь с его стороны были правы восставшие.

— Власть, построенная на пепле, — не более чем тирания.

— И много ли ты знаешь о власти? — голос Чан Пина приобрел металлические нотки. Он поднялся и поправил свою соломенную шляпу. — Ты здесь чужак, а историю нашу тебе не понять. Чтобы удержать государство, подобное этому, нужна жесткая рука, и никто не винит императора. Он подавил восстание и подарил жителям мир.

— Ценой жизни собственного брата? Отчего император сам не пошел в бой вместе со своей армией?

Чан Пин встревоженно осмотрелся и замотал головой. Он вел себя точно так же, как и Хоу Си, когда речь заходила о… сомнениях, которые сразу же отвергались.

— Ты мутишь вокруг себя воду, дружок. Конечно, император не хотел подвергать свое священное тело такой опасности. Иначе кто бы потом находился у власти, если все наследники погибли в бою? — Чан Пин усмехнулся. Сколько же в нем было неподдельного повиновения своему повелителю. — Небеса решили, что именно так и должны сложиться события.

Цзян Юн вздохнул, представляя, насколько ужасной была та битва. Он не мог поверить, что стоит на костях сгоревших дотла воинов.

— Ты упомянул лишь одну гильдию из семи, Чан Пин. А какие еще шесть?

Они продолжили медленно идти по выжженному полю, шугая редко попадавшихся ворон. Черная земля постепенно переходила в пыльную дорогу, обрамленную по бокам сухой редкой травой. Но местность все равно была пустынной и безжизненной. Солнце уже давно скрылось за облаками, и это постоянное пасмурное состояние погоды удручало Цзян Юна.

— О, великие гильдии… — Чан Пин слабо улыбнулся, пока брел рядом со своим молодым спутником. — Тебе обязательно стоит увидеть несколько из них хотя бы издалека, потому что внутрь ты все равно не сможешь войти без сопровождающего. Каждая из семи великих гильдий находится в разных местах нашей империи. Названия их знает каждый ребенок, а старики помнят до самой своей смерти. Самая важная — гильдия Свитков, храм мудрости и центр мироздания для законов. Если императора мучает вопрос, он обязательно устремляет свой разум в тайны свитков. Но что, если в письменах ответа нет? Тогда подскажут Небеса, открыть врата которых подвластно лишь гильдии Предсказателей. Ведают предсказатели прошлым, настоящим и будущим, тянут за ниточки судьбы да обрывают их по прихоти императора. Именно благодаря гильдии Предсказателей закон о «Броске костей» все еще действует. Ты знаешь, что означает этот закон?

— Знаю, Хоу Си рассказала мне. Каждый день император бросает кости, и… что-то меняется? Большего она не смогла поведать.

— Да, об этом законе люди знают мало, особенно деревенщины. Слыхал я от некоторых близких к императорскому двору, что правитель советуется с предсказателями каждый раз, когда бросает кости. И они нагадывают ему сотни мелких событий, повинующихся непонятной игре символов на костяшках. Признаться, я и сам не понимаю, как это работает. Но закон действует, и каждый бросок может повлиять даже на тебя. Гильдия Предсказателей видит все, — Чан Пин говорил шепотом.

— Хотел бы я однажды встретить предсказателей, но не тех, которые забрали Хоу Си. А добрых. — Цзян Юн мечтательно вздохнул, желая узнать свою судьбу.

— О, очень скользкие создания эти предсказатели… Если попадется тебе такой на пути, осторожен будь, дружок. Ни одно их предсказание не совершается без платы. Но давай я расскажу дальше.

Дорога бесконечна. Цзян Юн начал уставать, и ему ужасно хотелось пить. Но любопытство было сильнее. Поэтому он внимательно слушал Чан Пина.

— С предсказателями якшаться не следует, как и со всеми из гильдии Белого Дракона. Хотя ты и не заметишь ни одного из ее послушников. Эти убийцы ходят только по теням, и крепко держит их император в своей хватке. Он собственноручно создал эту гильдию. Нужда в содержании армии сразу же исчезла. Одно тихое убийство заменяет целое побоище. И, возвращаясь к кузнецам из гильдии Огненного меча… Знай, что у них буйный нрав, но оружие они куют превосходное. И не только его — все металлическое и стеклянное сделано лучшими мастерами. — Чан Пин улыбнулся и приложил ладонь к груди. Он мечтательно прикрыл глаза. — О, девушки из гильдии Алого шелка… Нет лиц красивее, одежд ярче, движений грациознее, чем у этих прелестных созданий. Тебе обязательно надо посмотреть одним глазком на башню гильдии! А девушки там шьют самый дорогой и тончайший шелк во всей империи! Их руки… Ох, дружок…

Цзян Юн рассмеялся, наблюдая реакцию Чан Пина на послушниц из гильдии Алого шелка. Сборщик трав готов был растаять прямо здесь и сейчас, словно мороженое в жаркий день.

— Каждый раз, когда я думаю о своем последнем визите в эту гильдию, чувствую, как сердце останавливается. Мне разрешили туда попасть, но лишь однажды и только потому, что я давно знаком с госпожой. Красивые и умелые в своем ремесле девушки — это хорошо, но госпожа их… Властная, злобная змея! Хоть и тоже красива, как первый луч утреннего солнца… Однако за солнцем всегда следует луна… Есть еще одна гильдия. И до чего же там все странные. Спят днем, а ночью — работают. Лунный свет освещает камень, что заложен в далеких-далеких горах. Их именуют Перстнями Небесного императора Хэ. Это высокие столбы, из которых гильдия Лунного нефрита добывает очень дорогой материал, имеющий воистину магические свойства. Никто, кроме императора, не знает, чем так полезен лунный нефрит, но его телегами каждый месяц после полнолуния завозят в столицу.

— Значит, этот камень добывают только для императора? — Цзян Юн представил себе столицу империи: на небольшом холме стоит огромный императорский дворец, а внутри все сделано из магического камня. Если лунный нефрит так ценен, то можно попробовать украсть несколько штук и продать за неплохую сумму. Но как ему попасть в горы? Цзян Юн совсем перестал слушать Чан Пина, погрузившись в грезы о собственном богатстве благодаря наворованному камню. От этих мыслей у него начала болеть рука с ожогом.

— Ты слушаешь ли? Чего замер?

Цзян Юн понял, что остановился, и тряхнул головой, отмахиваясь от мыслей о богатстве.

— Прости, Чан Пин. Продолжай, пожалуйста. — Он виновато ему поклонился.

— И последняя гильдия, о которой меньше всего известно, — это Алхимики. Ходят слухи, что в последнее время император стал часто вызывать к себе мастера алхимических наук. Уж что наш правитель изучает, знать не может никто. Будем надеяться, что в будущем появятся новые способы избежать разных болезней.

— Я читал, что алхимики всегда преследовали бессмертие… — начал было Цзян Юн, но его прервали.

Чан Пин резко поднял руку.

— О, нет, нет, нет! Император не может так пасть! Если Небеса однажды откроются перед ним, он станет бессмертным и без алхимиков. Мудрость, обретенная им, вознесет его в миры неведомые. Он попадет в мир небожителей. Простым смертным такое недоступно, сколько свитков ни прочти, дружок. Только жалкий червь, но не император, будет искать вечное существование в мире материи.

Вскоре они пришли к месту столь странному, что Цзян Юн не мигая уставился на него. На пустынной местности, словно оазис, появилось «спасение». Несколько трехэтажных зданий стояли вокруг большого — с шестью этажами. Они были похожи на маленькие, но очень ветхие пагоды. Дерево выглядело старым и тусклым, краска давно слезла. Внутри, словно в улье, жужжали голоса. Встав перед высокими воротами, Цзян Юн прочитал надпись: «Постоялый двор Жоу Чу. Добро пожаловать, путник!»

— Наконец-то! — Чан Пин вознес руки к небу и радостно засеменил вперед. — Поверь, ты никогда в жизни не пил столь изумительное вино!