Песнь предсказателя Небес

Глава 15 Свитки, золото и мудрецы

Удар в гонг.

Звук теплой волной прошелся по истощенному болью телу, восстанавливая его изнутри. Цзян Юн медленно приходил в себя. Он разглядывал потолок с высеченными на нем золотыми драконами. Один из них держал в лапе сферу, пылающую голубым светом. В другой его лапе покоился свиток, вылитый из чистого золота, блеск его материала слепил глаза.

— Он очнулся, — послышался незнакомый голос, странным образом обволакивающий душу Цзян Юна спокойствием. — Мы и не надеялись, что он сможет открыть глаза.

Новое лицо нависло над Цзян Юном. На него смотрел старик с обритой головой, его губы тронула легкая улыбка, как только он увидел, что с юношей все в порядке. По другую сторону показался Тай Фэн с тревожным видом. Взгляд его серых глаз беспокойно блуждал по телу Цзян Юна, выискивая любые признаки дискомфорта.

— Как ты себя чувствуешь? Ты потерял сознание, и мне пришлось нести тебя до самого храма.

— Я в порядке…

Цзян Юн медленно сел и осмотрелся. Обитель мудрости представляла собой огромный храм с тысячами стеллажей, наполненных аккуратно свернутыми в свитки рукописными текстами с историей империи, предсказаниями и законами. Крыша храма высоко поднималась, подпираемая широкими столбами из красного мрамора. Рядом стояло несколько золотых курильниц в виде драконов, они испускали белые струйки дыма из своих пастей. Справа от Цзян Юна располагался алтарь с парящей в воздухе сферой, внутри которой медленно вертелась огромная многогранная гадальная кость. Золотые потоки струями кружились вокруг нее, словно защищали от недоброй руки. Цзян Юн почувствовал резкий прилив боли в предплечье и поморщился. Он не мог оторвать взгляда от огромного предмета, так легко левитирующего над полом.

— Меня зовут Мао Ицзюнь. Я мастер гильдии Свитков. — Старик поклонился и провел рукой по бороде. — Добро пожаловать к нам. Я вижу, ваше внимание привлекла гадальная кость. Этого следовало ожидать.

Цзян Юн встал с кушетки, на которой покоился до этого момента, и тоже поклонился. Он осматривал одежды мудреца. Легкая белая ткань была переброшена через одно плечо и струилась к босым ногам.

Здесь холодно… Разве можно в такой одежде выживать высоко в горах и не замерзнуть насмерть?

— Нет, наши тела давно привыкли к суровым условиям этого места, — с улыбкой сказал Мао Ицзюнь, наблюдая за озадаченным лицом Цзян Юна.

— Вы читаете мысли? — Тай Фэн внимательно наблюдал за мирным вращением огромной гадальной кости на алтаре. — Я слышал о многих чудесах, которыми владеют мудрецы гильдии Свитков, но чтобы о таком…

— Мы не можем проникать в головы к другим людям, но хорошо читаем по лицам и языку тела, светлый предсказатель. — Мудрец слегка наклонил голову набок. — И сейчас я вижу, что вы пришли за ответами. Следуйте за мной к алтарю.

Тай Фэн пропустил своего спутника вперед. Он был наготове, чтобы в любой момент поддержать его, если тот упадет снова. Теперь его лицо постоянно выражало беспокойство. Цзян Юн следовал за стариком, каждый вздох был болезненным, каждый шаг давался тяжелее предыдущего.

Гадальная кость вращалась с едва слышимым гудением. Символы на ее гранях загорелись ярким светом, когда Цзян Юн приблизился к ней. Что-то связывало этот массивный предмет с его печатью на руке, но он не мог понять причину…

— Ты снилась мне несколько раз. — Цзян Юн потянулся к гадальной кости, но его остановила ладонь Мао Ицзюня, мягко опустившаяся на плечо.

— Эта реликвия неприкосновенна, молодой господин. Лучше не тревожить ее.

Цзян Юн чувствовал, как начинает поддаваться желанию снова протянуть руку. В своей голове он слышал тихий шепот. Его тянуло ступить в сферу, окружающую кость.

— Мудрецы гильдии используют ее, чтобы гадать? Как это происходит, если некому трактовать предсказания? — Тай Фэн легким движением указательного и безымянного пальцев заставил кость быстро вращаться, пока к ним не повернулся один из символов, обозначающий луну.

— Она не для гадания, светлый господин. — Мао Ицзюнь улыбнулся и бросил взгляд на послушников гильдии, которые медленно ходили по залу вдалеке. — Этот механизм связывает наш храм с Небесами. Мы уже давно научились напрямую без помощи предсказателей получать нужные нам сведения. Кость окружает мощная ци, поток которой льется словно водопад с неба. Вы можете видеть символы, высеченные на гранях. Это точная копия оригинала, что вы носите в мешочке на поясе.

— А как вы трактуете послания Небес? Полагаю, вы используете скрижали?

— Верно. Все обозначения символов с граней кости начертаны на скрижалях. Вы можете попросить их у одного из послушников на втором этаже храма, мой господин. — Мудрец указал на лестницу, ведущую на этаж выше. — А пока я должен поговорить с вашим спутником.

Тай Фэн не хотел оставлять Цзян Юна наедине со стариком, зная, что его помощь может потребоваться. Он знал, что сейчас речь пойдет о Бао Хэ Цянь, будут даны ответы на многие вопросы. Однако тон Мао Ицзюня был серьезным и твердым. Нужно оставить их наедине.

— Юноша, не могли бы вы показать мне печать? — попросил мудрец после ухода Тай Фэна. Он говорил осторожно и тихо, стараясь не испугать юношу.

Цзян Юн какое-то время колебался, сомневаясь. Ему придется развязать пояс и снять с себя часть одежды прямо на глазах у послушников гильдии. Но это была малая цена, которую он готов был заплатить ради информации. Пока он ждал и топтался на месте, к ним подошли двое мудрецов и встали по бокам от Мао Ицзюня.

— Не переживайте. Это всего лишь мои советники, они помогут нам разобраться в вашей проблеме.

Три пары пытливых глаз смотрели на смущенного Цзян Юна, который принялся опускать правую сторону своего ханьфу, оголяя плечо и вынимая руку из рукава. Свой кожаный манжет он расстегнул и передал одному из мудрецов.

— О, бедный юноша. — Мао Ицзюнь начал осматривать покрасневшую воспаленную кожу вокруг печати. — Посмотрите, ваша Бао Хэ Цянь поменялась. Поэтому вам так больно…

Цзян Юн повернул свою руку так, чтобы лучше видеть. Когда он впервые очнулся в этом мире, печать выглядела иначе. Раньше на его руке были три вертикальные палочки, по бокам от которых располагались четыре других, образующих собой квадрат. Но теперь их число увеличилось: три вертикальные линии в центре пересекались одной горизонтальной.

— Такое построение на простом языке обозначает «одиннадцать», — задумчиво сказал Мао Ицзюнь. — Система линий печати предполагает постоянное умножение, вычитание и сложение, чтобы получить правильное значение. Квадратная форма, состоящая из четырех линий, умножается на три вертикальные линии внутри него. Так мы получаем двенадцать. Из-за появления первой горизонтальной линии мы должны вычесть ее, чтобы получить одиннадцать. Ее положение диктует нам сделать вычет из общего основного числа.

— И чем меньше будет это число, тем ближе вы будете к смерти, — с горечью в голосе произнес один из мудрецов рядом с Мао Ицзюнем. — Чудо, что вы смогли не умереть до смены формы Бао Хэ Цянь и пережить этот процесс.

— И что же теперь, мне ждать, когда этот обратный отсчет закончится? Я не хочу так погибать, печать приносит мне столько боли… — Цзян Юн чувствовал себя уставшим, а ведь прошло не так много времени с тех пор, как он оказался здесь, в этом мире.

— Я знаю, что вы проделали неблизкий путь сюда ради ответов, однако… — Мао Ицзюнь сделал паузу, внимательно осматривая печать. — Я бы назвал вашу ситуацию исключительной. Такого рода охранные печати ставятся на демонов и другие формы потусторонних сил. И, поскольку мы точно уверены, что вы человек, а ваша ци чиста, — такая метка не должна была коснуться вашего тела. Вероятно, здесь имеет место проклятие.

Мало было этому чокнутому старику из Найчжоу отправить меня сюда. Так он решил вдобавок и проклясть меня… Замечательно…

Цзян Юн сомневался, стоит ли рассказывать мудрецам свою историю целиком. Он боялся, что ему не поверят, что посчитают, будто он ничем не отличается от демона. Но ему нужно было рассказать. От этого зависела его жизнь.

— Есть то, что я хотел бы поведать вам, великие мудрецы… Все, что я расскажу, — чистая правда.

— Правда или нет — обмануть нас невозможно, — строго произнес Мао Ицзюнь и приготовился слушать.

Тяжело вздохнув, Цзян Юн начал рассказ. Иногда он прерывался, прислушиваясь к размеренному гудению гадальной кости. Шепот в его голове становился все отчетливее и громче. Реликвия манила к себе. Когда же его история подошла к концу, мудрецы молча кивнули в знак благодарности за честность Цзян Юна.

— Юноша, человек, наславший на вас эту печать, хорошо разбирался в проклятиях и знал, к чему все приведет… Если верить вашим словам, то вы просто оказались здесь по чистой случайности, возможно, это не совсем верное место, куда вас должны были отправить. — Мао Ицзюнь охватил взглядом храм и посмотрел наверх, где Тай Фэн вдумчиво читал скрижали вместе с одним из послушников гильдии.

— Где же я тогда должен был оказаться? — Цзян Юн проследил за направлением взгляда мудреца и уставился на своего спутника, так мирно сидевшего на втором этаже. Он испытывал тоску по успокаивающему присутствую Тай Фэна рядом с собой.

— Над вами был проведен особый ритуал, который должен был отослать вас прямиком в мир духов. Но вы застряли здесь, с Бао Хэ Цянь на руке, и однажды она отправит вас туда, где вам и положено быть изначально, — сказал один из мудрецов.

Цзян Юн не хотел в это верить. Зачем его нужно было отправлять в мир духов? Если его решили проучить только потому, что он был вором, — лучше умереть сразу, а не переживать столь мучительно-медленное угасание. Ему хотелось сбежать из гильдии Свитков и идти куда глаза глядят, пока тело не выдохнется и не рухнет на землю, испустив последний вздох.

— Есть ли способы избавиться от печати? Возможно ли срезать ее с руки или что-то подобное? — Голос Цзян Юна дрожал от подступивших слез. Он с трудом проглотил ком в горле и сжал руки в кулаки.

Мао Ицзюнь не ответил, но в его глазах выражалось горькое сожаление.

— Мы обратимся к свиткам и вернемся к вам с ответами в ближайшее время. Однако я хочу сообщить сразу — вы обречены. Я и мои послушники посмотрим, как облегчить вашу боль и продлить жизнь еще на несколько дней.

Трое мудрецов удалились, оставив Цзян Юна наедине с шепотом внутри его головы и снятым манжетом в руках. Он обречен. Эти слова сразу же дошли до его разума, начав раскалывать его на части. Ему больше не требовались ответы. Теперь его жизнь ничего не значила, и он принял решение оставить Тай Фэна, который уже помог ему, довел до цели. И что же теперь? Пустота впереди…

Цзян Юн привел свою одежду в порядок и был готов отойти от алтаря, но его остановила невидимая рука, заставляя повернуться к гадальной кости и прикоснуться к ней. Но он не стал. Сдержался.

— Оставайся здесь и крутись себе дальше… Я не смогу оберегать тебя, похитить тебя, потому что мои дни уже сочтены. К тому же ты такая огромная.

В ответ кость яростно загудела.

Морщась от боли, Цзян Юн спустился с алтаря и быстрым шагом прошел по всему храму, по пути забрав свою накидку с меховым воротом. Он заприметил пару золотых статуэток с драконами и быстро украл их, пряча в грубой ткани накидки. За это Бао Хэ Цянь наградила его обжигающей хваткой. Ему хотелось толкнуть каждого, кто попадался на пути. Эти послушники здесь мирно проживали свои годы, слепли от чтения свитков и больше ничего не делали. Гнев огромной волной накатывал на него, погружая под воду самых гнусных желаний, которые вот-вот вырвутся наружу.

Цзян Юн с силой распахнул тяжелые двери храма и побежал в сторону ступеней, ведущих вниз с горы. Слезы слепили его глаза, мешая различать все вокруг. Они замерзали на холодном ветру и превращались в острые кристаллики, причиняющие боль при моргании. Слова Мао Ицзюня не выходили из головы: «Вы обречены».

Он бежал, пропуская многие ступени, и был близок к тому, чтобы споткнуться и кубарем покатиться вниз. Вдали, где рос небольшой сосновый лес, послышалось рычание тигра-пожирателя, но Цзян Юна это совсем не волновало. Сердце сдавливало от горечи и обиды, что все было сделано зря. Теперь он умрет, а Хоу Си никто не спасет, Тай Фэн останется в одиночестве искать лисицу-оборотня, а Чан Пин больше никогда не сможет его увидеть и угостить своей ужасной выпивкой. И самое страшное — его бабушка и сестра не обнимут его, не посмеются вместе с ним, не разделят вместе ужин.

Цзян Юн споткнулся и все-таки кубарем пролетел несколько ступеней, пока не очутился на поляне, где не так давно они с Тай Фэном встретили тигра. Его взгляд уловил движение, слух — звон клинка. Все тело болело от внезапного падения, но он быстро встал и устремился на звук.

— Проклятье! — Лю Нишуан сплюнул за землю, отступив назад от существа, уже мало напоминающего человека. Демон был похож на большой сгусток черной гнилой плоти с давно запекшейся кровью на тонких, лишенных кожи и мышц руках и ногах. Его безволосая голова прогнила изнутри, из глазниц, носа и рта вырывались тонкие черные щупальца неизвестного Цзян Юну существа.

Уронив на снег свою накидку с завернутыми в нее золотыми статуэтками, он бросился на помощь Лю Нишуану.

— Что это за существо? — С дрожащими от страха коленями спросил Цзян Юн, обнажая меч. Он заметил сияющую печать на месте, где раньше у существа было сердце. Его собственную руку тут же пронзило болью.

— Тай Фэн не рассказывал тебе о демонах? Они проходят к нам через мир духов, отравляя все вокруг. Где тигр-пожиратель?! Почему я должен выполнять его работу?! — Лю Нишуан низко прорычал и бросился на воющее человекоподобное существо. Он старался угодить своим мечом прямо в центр печати, но демон изворачивался, размахивая длинными ручищами.

Цзян Юн стоял и трясся, не зная, как подступить и помочь в бою. Рука, держащая цзянь, дрожала. Он сделал несколько шагов вперед и замахнулся мечом. Казалось, демон совсем не обращал на него внимания, сосредоточившись только на Лю Нишуане. Цзян Юн понял это и пробрался за спину существа — резанул по ней. Меч его вонзился в гнилую плоть, черные брызги вылетели из раны прямо в лицо Цзян Юна. Он с криком отшатнулся.

— Эй! Что ты творишь?! — Лю Нишуан тяжело дышал, уворачиваясь от рук демона. — Не давай ему себя коснуться!

Цзян Юн осел на землю, вытирая лицо от липкой черной жидкости. Вонь стояла ужасная, его чуть не стошнило. Он взял в руку горсть снега и быстро очистился как смог.

Тем временем Лю Нишуан раскрыл в своей левой руке веер с металлическими зубцами на конце каждой перекладинки, которые держали между собой прочную ткань лазурного цвета. Он полоснул веером по шее демона, и его голова отлетела в сторону, с громким щелчком отделившись от тела. Цзян Юн закрыл рукой рот и отвернулся.

Лю Нишуан нанес последний удар в середину печати на теле демона, и тот упал на чистый белый снег. Из места, где раньше была голова, тонкой струей вытекала сама тьма. Цзян Юн не мог заставить себя посмотреть на это существо, в нелепой позе лежавшее на снегу.

— Что ты здесь делаешь? Где Тай Фэн? — Предсказатель захлопнул веер и убрал меч в ножны. Он скрестил руки на груди, с ноткой презрения смотря на Цзян Юна. — Недолгим был ваш союз, да?

— А что, твои костяшки еще не успели тебе нашептать, почему наши пути разошлись? Я думал, ты так зависим от гадания, что можешь увидеть в будущем, даже когда в очередной раз пойдешь на горшок. — Цзян Юн язвительно усмехнулся и поднялся с земли. Он помнил наставления Тай Фэна вести себя воспитанно с незнакомыми людьми, но этот самодовольный павлин сам напрашивался на колкости.

Лю Нишуан сжал руки в кулаки и приблизился, опасно нависая всем телом над Цзян Юном.

— Следи за словами! Ах, а ведь не так Тай Фэн однажды заткнул твой рот? Он плохо тебя воспитывает, и я вижу, здесь не хватает нескольких ударов плетьми. Или, быть может… — Лю Нишуан обнажил свой меч и уперся его кончиком в грудь Цзян Юна, — тебе нравится что-то более изощренное?

Цзян Юн резко отступил назад и обрушил удар собственного меча на предсказателя. Лезвия скрежетали друг о друга с громким неприятным звуком, режущим уши.

— Поверить не могу, что мой друг связался с таким, как ты, слабаком! Тебя тошнит даже от капельки чужой крови. Что Тай Фэн мог найти в тебе? — Пнув Цзян Юна в живот, Лю Нишуан взмахнул мечом, норовя снести тому голову. — Ты недостоин даже его взгляда! Но то, как он смотрит… Это выводит меня из себя!

Цзян Юн покатился по земле, избегая опасного лезвия, которое вонзилось в место, где он только что был.

— Это я должен быть на твоем месте! — Одурманенный гневом предсказатель без остановки наносил удары. Он рычал, пыхтел и совсем потерял рассудок.

— Возможно, ты недостаточно хорош, чтобы быть на моем месте. — Цзян Юн сделал подсечку Лю Нишуану, который умело прыгнул, избежав падения. — Что там говорят Небеса обо мне? Я буду нести разрушение на своем пути? Тогда я начну с тебя!

Пока Цзян Юн так же отчаянно старался разрубить на куски противника, голос в его голове умолял остановиться. Он знал, что не победит Лю Нишуана, что его голова вскоре отлетит в сторону, как у того демона с печатью. Но у него не было другого варианта, нужно было сражаться за свою честь до самого конца. Дни Цзян Юна и без того уже были сочтены.

Они встретились лицом к лицу, обрушив друг на друга мечи.

— Небеса поют мне сладкие песни, как ты сдохнешь, лишь только первый снег коснется кожи императора, — прошипел Лю Нишуан, с силой надавливая на клинок. — И я жду этого момента, моля время течь быстрее. Как только ты сгинешь в холоде, уже ничто не будет разделять меня с…

Их обоих сбил с ног сильный поток ветра. Он со свистом разбросал противников по разные стороны поляны.

— Довольно! — Тай Фэн шел медленно, низкий голос эхом раздавался в округе, да так громко, что содрогнулись сами горы. Его спокойные глаза сверкали холодными искрами, взгляд переходил от Лю Нишуана к Цзян Юну. — Я услышал достаточно.

Император сидел на краю кровати в своих покоях и нежно водил кончиками пальцев по шелковым локонам Хоу Си. Девушка сидела на полу у его ног.

— Знаешь, не каждому дозволено быть так близко ко мне… Но ты покорила мое сердце с самого своего появления здесь. — Он слегка усилил свою хватку на волосах девушки. — Небеса послали тебя для того, чтобы я был счастливым и удовлетворенным, не так ли?

Хоу Си вздрогнула от грубого прикосновения. Ее тело дрожало.

— Мой повелитель, я рада, что нахожусь рядом с вами. Это великая честь.

Император усмехнулся, чувствуя, как страх девушки наполняет его легкие, словно дурман. Он взял ее за плечо и повернул к себе.

— Тебе когда-нибудь доводилось быть с мужчиной? Испытывать его ласки на своей нежной коже, чувствовать вкус его губ…

— Нет, мой император. — Хоу Си не смела поднять на него свой взор. Она прерывисто дышала, предчувствуя, чем все обернется. — Я чиста и невинна, как цветок лотоса.

— Конечно, ты самый нежный цветок в моем саду. Я не сомневался. — Император взял ее лицо за подбородок и провел большим пальцем по нижней губе девушки. — Я разрешаю тебе взглянуть на меня. Посмотри мне в глаза.

Хоу Си подняла взгляд и встретилась со светло-серыми глазами императора. Но они уже начали темнеть от желания. Она нервно моргнула и тут же отвернулась.

— Какая скромность… — мурлыкал правитель, с силой поднимая голову девушки за подбородок и заставляя смотреть на себя. — Я хочу наслаждаться видом твоих глаз и буду делать это столько, сколько потребуется. Тебе запрещено смотреть в сторону.

— Как пожелает мой господин. — Она старалась сдерживать слезы.

— Поднимись и садись на кровать рядом со мной. — Император наблюдал, как его приказ мгновенно исполняется. Хоу Си покорно села, положив руки себе на колени. — Ближе!

С тихим писком девушка села так, что их тела соприкасались. Ее пугала подобная близость.

— Ты деревенская девчушка, верно? Но так хорошо обучена манерам. Твои родители должны гордиться такой красавицей. — Император положил свою руку на бедро девушки и сжал его. — Посмотрим, искусна ли ты в других вещах, которым родители не обучат.

Он придвинулся к ней так близко, что Хоу Си ощущала его дыхание на своей шее. Легкий холод пробежал по ее спине вверх, заставляя волосы на затылке подняться. От императора пахло ладаном и агаром, этот запах заставлял голову девушки кружиться.

— Я хочу, чтобы именно ты подарила мне наследника. — Император медленно развязывал узелки на одежде Хоу Си. — Ты будешь здесь всю ночь и весь следующий день, пока я не удостоверюсь, что работа сделана… Даже если все в итоге займет вечность. Столько времени у меня точно есть.

— Небеса ниспослали мне великую честь, мой повелитель.

— Не Небеса. Это Я позволил тебе быть рядом со мной, чувствовать мои прикосновения, даже дышать в моем присутствии. — Он продолжил раздевать девушку, принимаясь за ее нижние одежды. Опустив одну лямку топа, император прильнул губами к плечу Хоу Си, продолжая с силой сжимать ее бедро. Он чувствовал, как она дрожит, как пытается скрыть тихие всхлипы, но это лишь сильнее его возбуждало. — В этих стенах для тебя больше не существует Небес и их власти. Есть только я, твой император, великое солнце, что никогда не сядет. И ты, мой нежный цветок, распустишься под моими лучами.

Император грубо повалил несчастную Хоу Си на кровать, срывая с нее остатки одежды. Девушка с тихим плачем начала погружаться в его горячие объятья и поцелуи, моля Небо о своей смерти.