Песнь предсказателя Небес

Глава 29 Сгоревшее дотла солнце, упавшая на землю луна

После завтрака император, как обычно, прошел по темным коридорам в тронный зал, где все уже было подготовлено для ежедневного ритуала броска костей. Его струящиеся по полу одежды золотом ниспадали по телу, длинные и белоснежные волосы украшали нити с вплетенными в них бусинами из лунного нефрита.

В день, когда солнце на морозном воздухе искрило, словно отполированный до блеска янтарь, император выглядел и чувствовал себя по-особенному могущественным. Он думал, что Небеса отвергли его после ненадолго обретенного им контроля над своим племянником. Однако с неба изливался незримый поток энергии, наполняющий все тело императора силой.

Тронный зал приветствовал его тишиной и еле уловимым сопением кого-то из слуг, среди которых стояла и несчастная Хоу Си, опустив голову. Ее тонкое тело было облачено в нежно-зеленое одеяние с легкими, воздушными рукавами. Но лицо девушки было так опечалено… Восстановленные после яростной вспышки гнева трон и стол-карта всей империи уже ожидали своего обладателя.

— Кости, — медленно протянул император, подходя к одному из предсказателей. Голос его звучал требовательно, отдавая ноткой нетерпения.

Когда гадальные кости были вложены в его ладонь, двери тронного зала медленно распахнулись. Легкий мускусный аромат дошел до носа императора, он повернул голову, и глаза его широко распахнулись. Он сжал кости в ладони настолько крепко, что это причиняло ему боль.

— Ци Сифэнь…

Лисица-оборотень, подойдя к императору, упала к его ногам. У нее был потрепанный вид, говорящий о непростом пути, который ей пришлось преодолеть. Рваные обрезки мужского ханьфу были запачканы грязью, длинные волосы спутаны в клок, однако лицо ее светилось от радости.

— Мой повелитель, я вернулась к вам.

Усмешка коснулась его губ. Он нежно приподнял лицо Ци Сифэнь за подбородок, заставляя ее смотреть ему в глаза. Голубое небо после долгой разлуки вновь сливалось с серебром.

— Ты вернулась, моя путешественница. С пустыми руками, я полагаю, — тихо прошипел император, крепко обхватывая ее шею своими пальцами.

— Нет, нет, нет, мой великий господин… — Ци Сифэнь сдавленно захрипела от крепкой хватки. — Они уже идут, я видела их у кузнецов.

Лицо императора побледнело, и он еще крепче сжал горло девушки, чьи слова затронули особо натянутую струну внутри него.

— Значит, он был в гильдии Огненного меча. А теперь его путь лежит ко мне. — Рука потянула Ци Сифэнь наверх, и она встала на ноги. — Не заставим же его ждать. Однако перед этим я бы хотел познакомить тебя с моим нежным лотосом.

Император подвел свою потрепанную подругу к Хоу Си. Прелестное лицо молодой наложницы вспыхнуло румянцем, она не смела поднять взгляда.

— Тебе нравится она? В твое отсутствие мне пришлось развлекаться с этим прелестным цветком пиона. Но разве он может сравниться с твоей красотой? — Император обхватил обеими руками лицо Ци Сифэнь. — Теперь же у тебя появилась конкурентка.

Взгляд голубых глаз девушки прожигал дыру в Хоу Си. Она с ненавистью и отвращением смотрела на понурую наложницу. И единственным ее желанием было разорвать этот нежный цветок в клочья, выдернуть из него лепесток за лепестком.

— Мой император, я не хочу видеть эту мерзавку здесь. Как она так быстро смогла завоевать ваше сердце и ваше тело? Почему вы позволили ей сделать это? — сквозь зубы процедила Ци Сифэнь, встав на носки и приблизив губы к уху повелителя. — Позвольте мне вновь освободить место для себя подле ваших ног.

Император усмехнулся, лишь кончиками пальцев лаская щеку лисицы-оборотня. Он заметно устал от такой покорной и вечно унылой Хоу Си. Конечно, она доставляла ему огромное удовольствие, но в ней не хватало того стержня, что был так явно заметен в характере Ци Сифэнь.

— Ты так жаждешь избавиться от нее, моя белоснежная лисичка? Я могу позволить тебе это совершить только при одном условии.

— Все, что пожелаете, мой господин. Я заставлю море поглотить берега, попрошу у солнца сойти с небесного покрывала и помещу на него луну, чтобы ее свет вечно озарял ваше лицо. Она будет сиять только для нас двоих…

С нескрываемым возбуждением, резко нахлынувшим на него, император улыбнулся, в то время как его рука крепко обняла Ци Сифэнь за тонкую талию. Он знал, что поступает с Хоу Си не по справедливости. Но чары, которые источала всем своим телом его верная лиса, были настолько сильны, что им невозможно было противостоять.

— Покажи мне, как лисы умеют играть с добычей.

Цзян Юн упал с лошади, схватившись за свою вспыхнувшую пламенем боли руку. Он сжался на замерзшей земле и тихо стонал, пот выступил на его лбу, а все тело похолодело. Тай Фэн быстро спустился со скакуна и присел рядом с другом.

— Все хорошо, просто дыши. Сейчас боль уйдет. Я верю, ты справишься. — Он осторожно провел ладонью по мокрому лбу Цзян Юна. — Мы почти у столицы, еще немного.

— И что потом? Ничего не изменится… Ты просто решишь все свои проблемы, а я умру… Как же больно!

Тай Фэн развязал его пояс и спустил рукав правой руки. Там, где стояла Бао Хэ Цянь, кожа была ярко-красная и горела. Черные линии срезались невидимым ножом и появлялись совсем в других местах внутри печати. Она вновь меняла свою форму. Взяв немного снега, Тай Фэн приложил его к воспаленной коже.

— Я надеюсь, что мы сможем отыскать в столице избавление от этого проклятья… Обещаю, ты не умрешь, — шепотом говорил он, нежно растирая его руку. — Еще одна печать позади…

Цзян Юн корчился от боли, но холод постепенно снимал воспаление.

— И что она означает? Почему ты не говоришь мне?

— Нет смысла говорить, что означает твоя четвертая печать… Ты и сам это понимаешь.

Тай Фэн запахнул одежды друга обратно, помог ему встать и с сожалением повел к лошади. Тяжесть чужого тела была неощутимой по сравнению с весом его собственной вины перед Цзян Юном. Он обманывал его, не хотел до самого конца говорить правду. Ложь была сладким утешением прежде всего для него, для Тай Фэна.

Они ехали вдвоем по главной дороге, ведущей в Гуаньсинь. Цзян Юн держал поводья и чувствовал, как крепкие руки придерживали его сзади, не позволяя упасть. Тай Фэн смотрел вдаль, на главные ворота, золотом сияющие на солнце. Природа вокруг была на удивление умиротворенной, в противовес его внутренней борьбе. Мягкое журчание ручья, сопровождающего путников, совсем не успокаивало. Тай Фэн провел рукой по уже двум мечам на своем боку и взволнованно вздохнул. Ему пришлось долго приходить в себя после слов Хо Сана об истинной смерти его отца. И не меньше времени он объяснял все это Цзян Юну, который потерялся в гильдии Огненного меча и вовремя не оказался в кузне, чтобы помочь ему.

Как и ожидалось, ворота в Гуаньсинь были закрыты, а перед ними стояла стража из четырех вооруженных человек в доспехах.

— Пропускают только с дорожными грамотами. Другого пути нет, стены города очень высоки, мы не сможем перелезть.

— И что же нам делать? — Цзян Юн остановил лошадь, наблюдая, как несколько крытых телег устремляются к воротам. — У меня идея.

Он спешился и уперся руками в седло. Боль была такая резкая, что дышать оказалось тяжело, ходить и подавно. Тай Фэн слез на землю и аккуратно взял его за локоть, ведя прямо к последней телеге. Он понимал Цзян Юна без слов и был согласен с его хитрым планом пробраться в город в укрытии.

— Ты готов?

— Поверить не могу, что из гордого, изысканного предсказателя ты превращаешься в кого-то наподобие меня. — Цзян Юн улыбнулся самой теплой улыбкой, которая только могла существовать. — Мне нравится.

Тай Фэн прыснул и помог другу как можно незаметнее залезть внутрь телеги. Они сразу же очутились в окружении овощей и фруктов. Цзян Юн ахнул и схватил персик из бамбуковой корзины. Бархатный фрукт манил его своим ароматом.

— Этот персик для жителей города на продажу. Ты снова воруешь прямо у меня на глазах? — поддразнил Тай Фэн, скрестив руки на груди. — Подданные империи платят за это и только потом уже могут получить право вкусить сладкий плод.

— А разве я не твой подданный? Уверен, что у меня будет возможность отплатить тебе за этот несчастный персик позже. А пока… — Цзян Юн впился зубами в сочную мякоть и улыбнулся от удовольствия.

Поерзав на полу телеги, Тай Фэн тяжело вздохнул и стал бесстрастно разглядывать мешок с рисом рядом с собой. За такое поведение он обязательно потребует двойную плату.

Снаружи послышались голоса. Телега уже подъехала к главным воротам. Двое стражников подошли к ней и приготовились осматривать содержимое.

— Ли Донг! Посмотри, здесь одни овощи да фрукты! — Любопытная голова в шлеме просунулась за тканевую ширму. — Все чисто. Уж зачастили к нам такие крытые повозки. Неужто наш император расщедрился на свой народ?

Человек с суровым лицом, Ли Донг, лишь устало вздохнул и шлепнул лошадь по заду, отправляя ее через открывающиеся ворота.

Цзян Юн и Тай Фэн лежали в длинном мешке со стволами бамбука. Их чудом не заметили. Густой румянец, покрывший щеки обоих, не спадал еще некоторое время.

Гуаньсинь раскинулся богатыми домами по долине на пару десятков ли. Его золотые крыши горели на солнце, каждая, даже самая узкая улочка была выложена гладкими камнями идеально ровной квадратной формы. Столица была изысканной и безукоризненно чистой. Выкрашенные в красный дома стояли тесно друг к другу, создавая ощущение бесконечной змеи с алой чешуей. Она извивалась и петляла, разделялась серым камнем на множество других змеек, и вместе они доходили до стоящего высоко на холме императорского дворца, к которому вела лишь одна дорога.

Цзян Юн вылез из повозки, и его тут же захватила огромная лавина из горожан. Она стремилась в своем размеренном темпе и текла, словно река. Лишь только Тай Фэн вышел следом, люди перед ним расступились, и все склонились в почтительном приветствии. Бурлящая река застыла в одно мгновение, повисла гробовая тишина.

— Светлый господин!

— Вы видите? Господин Тай Фэн явился!

— Племянник императора вновь в столице! Пусть знают все!

Тай Фэн схватил Цзян Юна за рукав и быстро вывел из жужжащей толпы. Они бросились бегом, проносясь мимо ярких красок столицы, мимо ароматных прилавков с едой, расталкивали людей перед собой и роняли на землю ящики с фруктами. Вслед убегающим юношам кричали торговцы, поливая их словесной грязью. Но Тай Фэна уже ничто не волновало, кроме желания добраться до цели и не быть пойманным стражей.

— Куда мы бежим?! — задыхаясь, воскликнул Цзян Юн. Он начал терять терпение и устал бежать, а его охранная печать вновь неприятно напоминала о себе.

— К предсказателям, — ответ Тай Фэна был резким и тихим.

По неизвестной Цзян Юну причине его спутник вдруг озлобился и еще сильнее тащил за собой по улицам Гуаньсиня. Оба они стали ветром, проносящимся мимо людей и сбивающим их с ног. Скорость, с которой им приходилось бежать, превышала обычную человеческую. Цзян Юн ощущал сильную магию, идущую от Тай Фэна, и не мог не повиноваться ей.

Они влетели в гильдию Предсказателей, представляющую собой дворец, но гораздо меньших размеров, чем императорский. Под ногами был мраморный черный пол со звездами из золота, впаянными в него. В центре просторного зала медленно вертелась уже знакомая Цзян Юну огромная гадальная кость. Символы на множестве граней не горели. Синие, красные и желтые потоки обвивали кость и уносились к высокому потолку, заполненному мерцающими огнями, устремляясь к Небесам.

Лишь только гулкий звук от резко распахнувшихся дверей прозвучал в главном зале, с балконов второго этажа свесились несколько послушников в красно-белых одеяниях. Они наблюдали за происходящим внизу с широко раскрытыми ртами и перешептывались между собой. Фигура, стоящая на противоположном конце зала, повернулась, веер с шелестом раскрылся и прикрыл нижнюю половину лица.

— Надо же! Сам мастер явился!

Лю Нишуан улыбнулся и низко поклонился Тай Фэну. Тот выдохнул и медленно прошел к гадальной кости, обходя ее. Серые глаза сурово осматривались.

— Созывай всех послушников, вооружи каждого мечом. Пусть все соберутся здесь.

— К чему такая спешка? — Лю Нишуан махнул нескольким юношам на втором этаже, подзывая спуститься. — Что происходит, друг мой?

Цзян Юн с изумлением рассматривал потолок. Прямо в воздухе парили маленькие огоньки, так похожие на звезды настоящего неба. Они были сплетены в разные созвездия и медленно перемещались вокруг центрального потока, идущего от гадальной кости. Стены, как и столбы, украшали золотые облака, растянутые в причудливые спирали. Несколько деревянных шкафов были до отказа набиты свитками. Пока зал постепенно заполнялся послушниками гильдии, элегантными и статными юношами и красивыми длинноволосыми девушками, Цзян Юн продолжал глазеть на окружение. Все его внимание было приковано к большой, даже пугающей своими размерами гадальной кости. В отличие от такой же в гильдии Свитков эта не была защищена полем, и он мог спокойно прикоснуться к ней.

Лишь только кончики пальцев дотронулись до прохладного, слегка шершавого материала, кость загудела сильнее. Она вспыхнула символами и начала вертеться быстрее. Цзян Юн отдернул руку и поморщился от боли.

Я столько раз видел тебя во снах… Я чувствую, как время замедляется рядом с тобой, как ты зовешь меня, но не могу понять для чего. Такие же кости лежали в руке старика из Найчжоу, потом я увидел похожие у предсказателей и в двух гильдиях. Каждый раз мне казалось, что мы связаны с тобой. Я, ты и моя охранная печать. Ты хочешь помочь мне снять проклятие? Или желаешь погубить меня?

Цзян Юн положил ладонь на грань гадальной кости и остановил ее. Все вокруг молча наблюдали за ним. Он ощущал, как электрический разряд бежал по его руке в сторону Бао Хэ Цянь. Это было больно. Так невыносимо больно, но рука не отрывалась от грани, продолжая давить на нее. Шепот, идущий с Небес, ворвался в разум Цзян Юна многочисленными голосами. Они звали его, кричали и ласково пели. Увлеченный этим, он совсем забыл, где находится.

— Покажи мне…

Закрыв глаза, Цзян Юн уносился прочь от столицы, летел далеко за миллионы морей и океанов, пока мир не перевернулся вверх дном и он не увидел тихую тесную кухню. Свет единственной лампочки постоянно мерцал, рядом слышался детский плач. Он вышел из кухни и оказался в комнате, где сидела его сестра. Она склонилась над бабушкиной книгой, где были изображены гравюры с людьми в одежде древних времен. Лихуа громко плакала, слезы падали на страницы, а те надувались и взбухали от влаги. Напротив девочки на небольшом низком диване, ножку которого постоянно подпирала стопка старых журналов, сидел старик. Его когтистая рука подбрасывала черно-белые кости, губы ухмылялись. Цзян Юн, охваченный резким приливом гнева, устремился к старику с крепко сжатыми кулаками. Однако тот лишь поднял на него глаза и выставил руку вперед. Мощный поток воздуха оттолкнул Цзян Юна, он упал, и громкий смех раздался в комнате.

«Невежда, ты так ничего и не понял».

— Цзян Юн? — Рука Тай Фэна мягко опустилась на его плечо. — Ты в порядке? Прошу, больше не прикасайся к гадальной кости…

Выходя из липкого транса, Цзян Юн осмотрелся. Он все еще стоял в зале гильдии Предсказателей. Его правая рука безвольно висела.

— Я видел свой дом, сестру и… человека, по вине которого оказался здесь…

Тай Фэн смахнул большим пальцем слезы с его щек и покачал головой.

— Ты скучаешь… Знаю, тебе сейчас больно, и я сделаю все, что возможно, чтобы ты вернулся домой. Позволь мне лишь закончить свое дело.

— Я проносился сквозь моря и океаны, а потом мир перевернулся. Это было похоже на врата из воды. Ты выходишь из одного мира в другой. Возможно ли вернуться, пройдя таким образом?

Несколько мгновений Тай Фэн молчал, задумавшись над словами друга. Его пальцы потирали подбородок. В этот момент он был похож на размышляющего мудреца.

— Ты… пришел сюда из моря, верно?

— Да. До этого я помню, как в моем мире меня опустили в храмовый бассейн. Ты что-то придумал?

— У меня есть догадка, о которой я скажу чуть позже. У нас есть время, пока на тебе еще четыре печати…

Однако голос Тай Фэна выдавал его нерешительность и… ложь. Сколько он себя знал, никогда не врал. Никому. Совершая самый отвратительный поступок, давая надежду близкому человеку, Тай Фэн в первую очередь причинял боль себе. Как он мог сказать Цзян Юну, что пока тот грезил из-за прикосновения к гадальной кости, печать на его руке внезапно изменилась? Ему не нужно было видеть этого, потому что вокруг еще заметнее, чем раньше, витал запах смерти. Тай Фэн понимал, чем ближе его друг подбирался к концу, тем быстрее менялась Бао Хэ Цянь, и не мог это предотвратить. Оставалось лишь ждать и принимать действительность. Все это означало, что в скором времени Цзян Юн погибнет, а моменты и чувства, соединяющие их жизни, канут во тьму.

Зал быстро заполнился молодыми предсказателями. Лю Нишуан нервно ходил из стороны в сторону, обмахивался своим веером и неодобрительно поглядывал на парочку у гадальной кости. Он фыркнул и отвернулся.

— Мы ждем, Тай Фэн! Время сейчас течет так же стремительно, как песок сквозь пальцы.

Цзян Юн улыбнулся и отошел в сторону собравшихся послушников. Его щеки все еще были влажными от слез, и он готов был заплакать снова только ради того, чтобы их сразу же стерли с его лица.

Тай Фэн прошел к Лю Нишуану, приглушенный шепот в главном зале стих.

— Как вашего мастера, меня долго не было, гильдия начала приходить в упадок. За это я прошу прощения у каждого из вас и заверяю, что больше не покину гильдию, бросив всех на произвол судьбы. Но именно она вновь и свела нас вместе. За время своего отсутствия я открыл несколько неприятных фактов, в том числе касающихся нашего императора. И теперь мой долг поведать вам о них, иначе я буду не меньшим обманщиком, чем тот, кому мы все верно служим уже много лет.

Рука Тай Фэна легла на обе рукояти его мечей, голос стал тверже обычного. Ледяные глаза медленно всматривались в лицо каждого послушника гильдии.

— Император мертв. Тот, кого мы знали, кто сел на трон в самом начале пути своего правления, — погиб, и теперь на его месте восседает помешанный на бессмертии тиран. Свидетели поведали мне, что в смерти моего отца, господина Тай Чжэна, виноват его же брат! Все, что вам рассказывали о страшном восстании гильдии Огненного меча, — грязная ложь!

В толпе послышалось шуршание. Кто-то очень низкий и суетливый пробирался сквозь нее.

— Ох, ох, ох! Как же здесь много народу! Пропустите, пропустите меня к светлейшему мастеру!

Низенькая фигура вышла из толпы и, споткнувшись, упала прямо на четвереньки к ногам Тай Фэна. Он опустил суровый взгляд, и его рука дрогнула.

— Чан Пин… А что ты здесь делаешь?

— Светлый господин! О, как я рад вас видеть! Старый Чан Пин скучал, старый Чан Пин горевал! — Травник сел на колени и три раза поклонился.

Лю Нишуан хихикнул и прикрыл лицо веером. Его лукавые янтарные глаза улыбались и посматривали на забавного старика.

— Я еще раз спрашиваю, что ты здесь делаешь и как посмел прервать мою речь? — Серые глаза Тай Фэна блеснули. Его интуиция кричала об опасности.

Чан Пин нелепо улыбнулся и склонил голову набок.

— Мой небесный предсказатель! Я так прошу прощения за то, что прервал вас. Однако у меня послание, — голос травника перешел на шепот, — от самого императора…

— И что же он передает? Вижу, что ветер уже донес к нему весть о моем возвращении. Поведай всем нам, чего хочет наш повелитель.

— Подарок…

С недоверием Тай Фэн вскинул бровь и раздраженно вздохнул. Еще немного, и он пинками погонит Чан Пина вон из гильдии.

— Какой подарок? Ты начинаешь меня злить…

Небольшая пауза повисла в воздухе, а потом на верхних балконах возникло едва уловимое движение.

— Подарок к дню вашего возвращения в столицу, мой господин. Император очень ждал вас. Как и я…

Воздух в зале разорвался истошным криком. Один из послушников завопил, и толпа расступилась, открывая взору Тай Фэна ужасающую картину. Молодой предсказатель распростерся на полу, руки и ноги безвольно лежали и были неестественно искривлены, под телом растекалась лужа крови. Началась паника, остальные послушники хоть и достали свои мечи, но от страха забегали по всему залу. Цзян Юн быстро добрался до Тай Фэна и обнажил меч. Лю Нишуан насторожился.

Все втроем они всматривались в танец теней на верхних балконах. Черные сущности ловко перебирались с одного этажа на другой, они бесшумно спускались.

Чан Пин громко рассмеялся, и звук этот больше походил на истерический крик животного. Произошел хлопок, ослепивший всех вокруг. Белый дым с вплетенными в него серебряными частицами густел, пока полностью не ослепил. В ушах Тай Фэна звенело, он размахивал рукой и старался рассеять дым. Подув на ладонь, он призвал ветер, разогнавший немного белой пелены.

Он заметил мимолетное движение у своих ног, а после услышал женский смех, звучавший с издевкой.

— О, Святые Небеса! Дружок и его верный беловолосый защитник! — пародируя тон Чан Пина, произнесла девушка. — Тай Фэн, помнишь, я однажды сказала тебе, что мы увидимся вновь? Теперь ты знаешь, что я не слукавила.

Белый дым оседал к полу, открывая всем обнаженную фигуру девушки, чьи голубые глаза игриво мерцали, отражая в себе огни звездного неба под потолком.

Ци Сифэнь откинула длинные волосы назад и провела языком по острому ногтю, который однажды полоснул Тай Фэна по бледной коже его шеи.

— Мой император послал подарок для тебя, светлый мастер. — Девушка указала наверх, откуда начинали спрыгивать убийцы в белых одеждах. — Его милость — твоя погибель.

Когда мой брат, Тай Чжэн, был «изгнан» из этого мира, на мою душу опустилась тьма. Я мог бы посчитать себя настоящим монстром, не будь у меня хоть малейшей доли скорби. Но о своем поступке я не сожалел. Мне было жаль лишь маленького, еще такого невинного мальчика, забота о котором тяжелым бременем легла на мои плечи. Тай Фэн ни в чем не был виноват… До сих пор. Чем старше он становился, тем сильнее я ощущал идущую от него угрозу. И как же мне следовало поступить? Позволить тигренку вырасти в могущественного пожирателя Небес? Разве я мог позволить себе это, зная, что однажды мое время придет и я освобожу место на троне? Нет… Племянник рос, а я старел, пока не открыл для себя путь к бессмертному существованию. Планка была высока. Сначала я отдал часть своей души, заключив ее в теле моей верной Ци Сифэнь, а затем каждый раз объединялся с небесным камнем, который давал мне силу и останавливал время внутри меня. Его мелкие кристаллы все еще путешествуют по моим венам вместе со свежей кровью. Чтобы успокоить приближенных советников, я усердно выполнял свой мужской долг для продолжения нашего рода. Однако ни одна наложница не смогла подарить мне наследника. За это я могу благодарить действие лунного нефрита на мое тело. И что же теперь? Я продолжаю крепко восседать на троне, держу за горло гильдию Предсказателей, этих неумех, не способных должным образом даже подготовить для меня гадальные кости…

Тай Фэн… Ты вырос в не менее смертоносное чудовище, чем я сам. Ты разрушил почти все мои творения, опустошил гильдии, разгневал или убил их мастеров, оставил меня ни с чем. Я не смогу простить тебе это. И что самое ужасное, ты открыл мою тайну и сблизился с чужаком. Когда я на мгновение оказался в твоем теле, я узнал все твои желания, все сожаления и надежды. Ты мечтаешь не о власти, а о любви и спокойствии. До встречи с ним никто не смог бы подарить тебе это. Он излечил твою душу от бесконечной скорби по отцу и подарил свою судьбу. Но все же он скоро погибнет, и ты вновь останешься ни с чем…

Приходи ко мне, Тай Фэн. Посмотри мне в глаза, увидь в них ненависть и тьму. Когда ты вернешься сюда, в свой дом, я радушно встречу тебя с распростертыми объятьями, а за моей спиной будет стоять смерть.

Император восседал на троне, опираясь локтем на колено. Он вертел между пальцами окровавленные гадальные кости и смотрел себе под ноги. Тронный зал погрузился в плотную темноту, однако из маленьких окон все же пробивались редкие лучи закатного солнца. Оранжевым светом они озаряли белые высокие колонны, устремляющиеся к Небесам. Сердце пульсировало в висках императора, голова его болела. По спине пробежал холодок, словно кто-то незримый дышал в затылок.

— Мой нежный цветок пиона… Мне жаль, что так сложилась твоя судьба. Ты так красива, покорни и тиха. Крестьянская девушка возвысилась до наложницы… Я помню, как ты рассказывала, что, будучи бедной, очень хотела ощутить прикосновение шелка к своей коже. Что ж… Я исполнил твою мечту…

Хоу Си молчаливо сидела возле его ног на холодном мраморном полу. Тело ее было облачено в красный шелк, но ярче него были только ужасные кровоподтеки на прекрасном личике.

В невыносимой суматохе и криках Тай Фэн отражал удары нападающих на него послушников гильдии Белого Дракона. Предсказатели не владели мечами так искусно, как он, и против убийц у них почти не было шансов выжить. Ситуацию осложняло присутствие Ци Сифэнь, которая уже успела обратиться белой лисой и разрывала своих противников на кровавые куски.

Лю Нишуан взял ведьму на себя, однако успел пожалеть об этом, лишь только ее острые зубы вцепились в его руку.

— Дрянь! Отпусти меня! — Он тряс рукой, пытаясь сбросить лисицу.

Цзян Юн старался держаться как можно ближе к Тай Фэну, он чувствовал слабость и уязвимость. Убийцы, посланные императором, были неуловимы и смертоносны. Предсказатели едва могли справиться с ними, большая их часть постепенно погибали в бою. Черный пол, устланный золотыми звездами, заливался кровью падших предсказателей. Тай Фэн с отчаянием смотрел на происходящее. У него не получалось спасти всех, но он старался изо всех сил. Выводя одного послушника за другим из дворца, мастер гильдии Предсказателей вновь возвращался и рубил головы убийцам.

Когда нападающих стало слишком много, Тай Фэн решил отступить. Тихо рыча от гнева, он схватил Цзян Юна за руку и повел на выход. Лю Нишуан, как и белая лисица, пропали из его поля зрения.

— Один я не справлюсь со всеми… Либо мы покидаем это место, либо здесь и умрем.

— А как же остальные? Они погибнут! Ты собрал всех, чтобы они разом умерли?

Тай Фэн разрывался на части. Он замер, скорость его мыслей была запредельной. Здесь не было правильного решения, однако его нужно было принять.

— Я хочу убить императора. Найдем место, где мы сможем передохнуть, и направимся ко дворцу.

— Нет! — Цзян Юн вырвал свою руку из хватки друга. — Я не брошу предсказателей!

Он не верил собственным словам, что так внезапно сорвались с его уст. Цзян Юн не мог позволить себе оставить несчастных предсказателей, его долгом была защита пострадавших. Ведь если бы они не заявились в гильдию, этой кровавой бани получилось бы избежать. Тай Фэн колебался несколько секунд, всматриваясь в храбрые янтарные глаза, полыхавшие гневом.

— Хорошо… Не отходи от меня далеко.

Они вновь бросились в бой. Цзян Юн чувствовал воодушевление, идущее от него самого. Страх и неуверенность пропали, давая волю силе и ловкости. Еще не так давно он бы трусливо сбежал, прикрывая собственный зад, но сейчас все было по-другому. Ему хотелось защищать, жертвовать собой ради тех, кто ни в чем не виноват.

Тай Фэн крепко схватил друга за предплечье и резко запустил в убийцу, который уже успел занести кинжал над распростертым на полу молодым предсказателем. Юноша закрыл лицо рукой, отдаваясь воле судьбы. Однако у Цзян Юна были другие планы. Он влетел в спину нападающего и пронзил его мечом. Хруст костей вибрацией пробежался по лезвию, переходя в рукоять. Впервые в своей жизни Цзян Юн убил человека, и это ощущение ему не понравилось. Испуганный предсказатель вытер с лица брызги чужой крови и поднялся, с благодарностью глядя в лицо своего спасителя.

Став настоящей машиной для убийств, подпитываемой топливом из чистого гнева, Тай Фэн рубил всех налево и направо. Однако он никак не мог найти Ци Сифэнь и Лю Нишуана. Оба словно сквозь землю провалились. Пока друг расправлялся с убийцами, Цзян Юн помогал оставшимся предсказателям покинуть зал. Сердце его трепетало от возможности помочь как можно большему количеству пострадавших.

— Я рад, что ты не бросил своих послушников, — с улыбкой сказал он, закончив выводить людей.

Тай Фэн повернул к Цзян Юну багровое от крови лицо. Его глаза полыхали яростью, он совсем потерял человеческий вид. Он что-то пробормотал и добил последнего убийцу, воткнув оба меча тому в глаза. Волосы и одежда Тай Фэна были покрыты алыми слезами смерти, казалось, от него даже шел пар.

— Мы теряем время, находясь здесь. — Он молча прошел мимо Цзян Юна на выход. Кровавый пруд под его ногами булькал и постепенно загустевал. — Пока мы рубим на куски императорских убийц, сам он тихо отсиживается во дворце!

Цзян Юн попятился, совсем не узнавая друга. Он выглядел озверевшим и нервным. Как легко его непоколебимое спокойствие и холодность улетучились, лишь только он оказался в столице. Давно сдерживаемая жажда мести вырвалась наружу, затмевая все остальные человеческие чувства. Рука Цзян Юна осторожно легла на плечо Тай Фэна. Тот ощетинился, лицо исказилось злобой.

— Все в порядке, они все мертвы… Ты не можешь идти к императору в таком состоянии. Посмотри на меня. — Цзян Юн осторожно стирал ладонью кровь с лица друга. — Как бы сильно ты ни был охвачен тьмой, не забывай отыскать путь к свету в своей душе. Не позволяй себе обратиться таким же чудовищем, как твой дядя. Ты не убийца.

Тай Фэн вздохнул и закрыл глаза. Его щека сама легла на ладонь Цзян Юна.

— Ты прав… Я увлекся и забылся. Будем действовать медленно и осторожно. Знаешь, у меня бы вряд ли получилось дойти до этого момента без тебя. Ты спас многих моих послушников, и я горжусь тобой.

Цзян Юн провел большим пальцем по белым ресницам и улыбнулся. Гнев постепенно отпускал Тай Фэна, и он вновь возвращался к самому себе, будто не было этой бойни и они сейчас не стояли в луже крови.

Внезапно тишина зала гильдии Предсказателей была разорвана глухими шагами и еле слышимым кряхтением. Лю Нишуан медленно выходил к ним, он прихрамывал на одну ногу, его цзянь волочился лезвием по мраморному полу. Оборванная одежда из небесно-голубой превратилась в алую.

— Эта паршивая лиса из меня чуть кишки не выпустила! Она сбежала, будто услышала чей-то зов. Знатно потрепала меня, — хриплым голосом произнес Лю Нишуан. Он остановился, осматривая зал с мертвыми убийцами вперемежку с предсказателями. Лицо его позеленело, в горле что-то забурлило. Юноша отвернулся, извергая содержимое своего желудка.

Цзян Юн напряженно смотрел в его сторону, его слух улавливал нечто еще, помимо отвратительных звуков, исходивших от Лю Нишуана.

— Здесь… — Он показал наверх. — Мы не одни.

Не успели слова прозвучать, как с потолка спрыгнул человек в белой одежде. Ткань костюма украшали золотые драконы, обвивающие его грудь и переходящие к ногам. Маска скрывала лицо с хитро сощуренными темными глазами.

— Ли Вэнь! Поганый императорский пес! — Лю Нишуан сплюнул на пол и принялся надвигаться на тихо смеющегося мастера-убийцу. — Помнишь старейшину Укоу?! Ты вытряхивал с него последнее серебро для своего повелителя. Он умер! Я не смог его спасти…

— И что с того? Зато сейчас я вижу, что вы не поскупились на силы и вырезали бо́льшую часть моих убийц. — Взгляд Ли Вэня устремился в сторону Тай Фэна. — Ты вновь здесь, падший принц? Ты же считаешь себя таковым, не правда ли? Поэтому твой путь пролегал через все семь гильдий, дабы разрушить их и уничтожить корни, питающие силу императора? Единственные, кого ты не тронул, — старики, копошащиеся в свитках на своей горе. Как великодушно! Император всегда видел в тебе угрозу и желал устранить как можно скорее. Повод ты дал лишь на свой день рождения. Помнишь свою служанку?

Тай Фэн сжал рукояти двух мечей. Гнев закипал в нем с еще большей силой, чем раньше. Цзян Юн быстро ухватился за его плечо, останавливая.

— Нет. Он специально дразнит тебя, чтобы ослабить.

Лю Нишуан направил свой меч на Ли Вэня.

— Тай Фэн, это мой трофей! Я отсеку башку этому предателю и кину ее к ногам императора, а следом полетит и его голова!

— Ты… Ты обезумел, Лю Нишуан, — дрожащим голосом прошептал Тай Фэн. — Он убьет тебя.

— Иди к своему дяде! Я сам разберусь с Ли Вэнем. У меня свои счеты с ним. Старейшина Укоу много значил для меня как наставник и друг. Я не опозорюсь перед ним и очищу его доброе имя, избавившись от проказы, что ходит по нашей земле!

— Оставь его. Он так же ослеплен местью, как и ты. — Цзян Юн тянул Тай Фэна за рукав, направляя его к выходу. — Не мешай ему вершить правосудие. Убийца не стоит твоих сил.

Тай Фэн продолжал смотреть, как Лю Нишуан приближается к Ли Вэню. Их мечи сверкнули в свете звезд под потолком. Он неохотно переступил через порог гильдии Предсказателей.

— Прошу… Только не умирай…

Столицу Гуаньсинь медленно засыпал начавшийся снегопад. Большие хлопья падали с алеющего закатного неба, покрывая золотые крыши и мощеные улицы. Люди постепенно возвращались в свои дома, стремились к теплу. Двое юношей в перепачканных кровью одеждах поднимались по многочисленным ступеням, ведущим к императорскому дворцу. Оба молчали. Их сердца бились в унисон, перешептывались друг с другом. Движения одного были точным отражением движений другого. И в этом безмолвном пути было столько невысказанных мыслей и желаний…

Когда они встали перед закрытыми дверями, ведущими в тронный зал, Тай Фэн повернулся к Цзян Юну. Его грудь быстро поднималась и опускалась из-за разрывающего волнения.

— Когда мы войдем, пути назад уже не будет. Перед этим я хотел сказать тебе…

— Я знаю. — Не дожидаясь продолжения, Цзян Юн кивнул и с досадой прикусил нижнюю губу. — Я буду с тобой до самого конца.

Тай Фэн закрыл глаза, скрывая слезы. Он толкнул двери, и они медленно открыли вход в тронный зал.

Белый мраморный пол, белые колонны, белые стены и такой же белый — он.

Император сидел на золотом троне, справа от него лежала голубоглазая лисица. Слева — сидела облаченная в дорогие красные одежды Хоу Си. Глаза ее расширились, когда она заметила Цзян Юна, рот приоткрылся в желании выкрикнуть его имя, тело напряглось в стремлении броситься к нему. Но она подавила желание в себе, невольно взглянув на повелителя.

Расслабленная поза императора хорошо скрывала внутренний страх. Он боялся так же сильно, как и Тай Фэн, медленно идущий по направлению к нему.

— Мой дорогой племянник, я вижу, мы сегодня одеты как настоящая семья. — Император сжал в руке гадальные кости и усмехнулся. — Белый — твой любимый цвет[15]. Он служит твоим саваном еще при жизни. И тебе это подходит…

Цзян Юн шел следом за дрожащим от гнева Тай Фэном. Его взгляд был прикован к императору, чье лицо казалось до боли знакомым. Белая борода, застывшее во времени на границе перехода в преклонный возраст лицо, длинные пальцы игрались с костяшками. Величественное, белого цвета ханьфу сидело строго по фигуре, серебряные наплечники из металла защищали плечи, часть белоснежных волос убрана в тугой хвост, остальная распущена и украшена нитями с нанизанными на них бусинами из лунного нефрита. А рядом…

Хоу Си! Тебя все это время держали здесь… Обещаю, я вытащу тебя отсюда!

Тем временем серые глаза императора рассматривали Цзян Юна с любопытством.

— А, это твой любимый зверек? Ходячая мертвечина с Бао Хэ Цянь. Интересно, почему он еще жив? — Император насмешливо дразнил. — Хороша твоя подмога, Тай Фэн. Я думал, ты придешь сюда с армией разгневанных кузнецов, желающих отомстить мне.

— Я пришел мстить один. Только ты и я.

Тай Фэн презрительно смотрел на Ци Сифэнь в образе лисицы. Ему пришлось собрать все свое самообладание в кулак, чтобы не наброситься на нее.

— Так не пойдет, ведь у моей любимой спутницы тоже есть что тебе предъявить. Ты слишком наследил в гильдии Алого шелка, лишив ее своей госпожи. Ци Сифэнь недовольна. Теперь ее дом разрушен, маленькие лисички остались без матери…

— Мне все равно. Я пришел отомстить за отца. Ты убил его здесь, на том месте, где сейчас стою я. Меня волнует только это.

Император сжал в ладони гадальные кости, серые глаза с хищным прищуром уставились на лицо племянника.

— Твой отец был неукротимым ветром, как и ты сам. Не умеющий держать себя в руках — плохой правитель. Сколько раз он нарушал закон, и сколько раз я прощал его, но это не могло длиться вечно. Бросив мне вызов, позвав за собой гильдию Огненного меча, твой отец сам подписал себе приговор.

Цзян Юн дрожал от холода, обосновавшегося в тронном зале. Его глаза ослепляло излишество белизны вокруг. Очень медленно он положил руку на рукоять меча, подготавливая себя к бою.

Пока Тай Фэн молчал, император продолжал дразнить его.

— Ты любишь гадать по любому поводу, ведь так? Я знаю, как раньше тебе нравилось подбрасывать кости и ласково упрашивать Небеса лишить тебя жизни. Это было твоей самой главной мечтой. Так скажи мне, Тай Фэн, эта мечта все еще таится в твоей душе? Хочешь вновь подбросить кости напоследок перед тем, как я осуществлю ее?

Цзян Юн судорожно выдохнул и замотал головой. В ответ ему император расхохотался и бросил в них гадальные кости. Они ударились о мраморный пол, упав к ногам Тай Фэна. Тот закрыл глаза и рухнул на колени, охваченный новым видением.

Отец и сын. Шли рука об руку. Вместе они ступили на бескрайнее снежное поле, наверху сияли миллиарды звезд. Тай Фэн уставился на застывшее у горизонта огромное солнце.

— Твоя песня подходит к концу, мой мальчик, — произнес отец, мягко улыбаясь. Его рука крепко сжимала руку сына.

Тай Фэн посмотрел в отражение глаз, так похожих на его собственные.

— Я не хочу. Теперь я не хочу этого…

Они продолжили медленно идти к солнцу, и оно становилось все больше, закрывая собой небо.

— Это не так больно, как тебе кажется. Никакой тьмы, никакого света. Ты стремился к этому слишком долго, настолько долго, что я не находил себе покоя, ожидая тебя.

— У меня не получалось отпустить тебя, отец. Все напоминало о тебе. Каждый день я жалел, что не умер, чтобы оказаться рядом. А теперь…

Отец покачал головой, в серых глазах отражался огромный, горящий шар. От него веяло не жаром, но пробирающим до костей холодом.

— А теперь ты обрел покой в мире людей. Однако он не вечен. Я утопаю в бесконечности только ради тебя и знаю, что ты вернешься ко мне. Очень скоро.

Тай Фэн повернулся к отцу и отпустил его руку. Его дрожащие пальцы схватились за алый пояс.

— Меня не огорчает, что та минута, оставшаяся у меня в мире людей, не вечна. Но она блаженна. Я хочу насытиться ею…

— Блаженство — это иллюзия, дарящая нам лишь мгновения. Вечность — это длинный, прямой путь, ведущий к наивысшему покою. Он и есть истинное наслаждение, мой сын. Вместо того чтобы смотреть в Небеса, ты опустил голову и с вожделением взираешь на грязь. Наш род не такой. Либо мы возносимся, либо с позором исчезаем в небытии.

— Ты не прав. Я больше не хочу обращаться к Небесам и следовать их указке. Я хочу сам творить свою судьбу и ни к кому не прислушиваться.

Отец показал пальцем на усеянное звездами синее небо.

— Там вся твоя жизнь. Ее начало… И конец. Ты не можешь отвергнуть Небеса, потому что ты рожден под их благословением.

Внутренняя возмущенность Тай Фэна достигла предела. В противоположность отцу он указал пальцем на горящее солнце перед ними.

— Там моя жизнь. Моя судьба и моя погибель. Я проживу остаток своего пути рядом с солнцем и луной, а когда они падут, покину мир людей вместе с ними. Моя рука будет сжимать не твою руку.

— Тогда я не могу противиться твоей воле, мой мальчик. Может, ты и прав, а может, ошибаешься. Разве это имеет значение, когда я вижу, что твое сердце вновь бьется? Не так важно, каким ты был при жизни. Главное — правда, и в ней вся сила. Правда и справедливость.

Тай Фэн зажмурился, подавляя слезы. Земля под их ногами задрожала, и с ужасным грохотом солнце сдвинулось с места. Оно опускалось.

— Ты способен сделать сложный выбор, а значит, сможешь довести дело до конца. Верь только своему сердцу, не ушам, не глазам. Сердце не обманет.

Отец нежно приложил свою ладонь к груди сына. В этом прикосновении было столько тепла, оно было горячее силы тысячи солнц.

— Я еще увижу тебя, отец?

— Увидишь. Не в этой жизни. Не бойся терять близких, бойся не отыскать их в новом мире. А я всегда буду с тобой, где бы ты ни оказался, какую бы дорогу ни выбрал.

Тай Фэн кивнул и бросился в объятия отца, его тело содрогалось от слез. Он чувствовал, как туго завязанный пояс на его талии слабеет.

— Тебе это больше не нужно. — Отец держал в руках кроваво-красный шелк. — Ступай, сын.

Сердце Тай Фэна разрывалось от боли и тоски. Ему не хотелось уходить, но еще сильнее он желал вернуться обратно. К своему солнцу.

Бросив последний взгляд на отца, предсказатель, отрекшийся от Небес, устремился вдаль.

Громкий смех императора разразился в тронном зале. Тай Фэн открыл глаза, морщась от белого света. Цзян Юн склонился над ним, обняв за плечи.

— Надеюсь, в очередном предсказании ты увидел свою смерть, племянник.

Встав на ноги, Тай Фэн обнажил лишь один клинок, выкованный Хо Саном специально для него. Лезвие сверкнуло и направилось на императора.

— Только твою, старик.

Цзян Юн едва успел отскочить, когда внезапно разразилась битва. Высокая фигура императора наваливалась на Тай Фэна. С ненавистью чище всякой родниковой воды они сталкивались мечами, создавая золотые вспышки и искры. Лисица ловко прокралась за спину Цзян Юна, к которому бросилась Хоу Си, и хотела цапнуть его за ногу. Тот отпрянул и в ответ нанес рассекающий удар. Мимо. Она по-лисьему взвизгнула и спряталась за колонну. Цзян Юн взял Хоу Си за руку.

— Что же с тобой сотворили? — Он покачал головой. Ему было больно видеть синяки на ее лице и шее. — Скорее спрячься где-нибудь и не высовывайся, пока мы не покончим с этой парочкой.

— Цзян Юн! Я уже не верила, что мы когда-нибудь увидимся. Император… Он…

— Я вижу. Он поплатится за все. Уходи отсюда, не попадайся лисице на глаза.

Как только девушка, словно маленькая пташка, упорхнула из тронного зала, Цзян Юн заметил белый хвост, мелькнувший за колонной. Он посмотрел на битву и ринулся вперед, отгоняя страх быть порванным на куски зубами лисицы-оборотня.

Император неистово сражался с Тай Фэном, резко двигаясь и разрубая воздух мечом. Цзян Юн уже был почти рядом, чтобы вмешаться в их бой, однако Ци Сифэнь выпрыгнула из-за его спины и стала оттеснять в сторону.

— Пошла прочь! — рявкнул он, пинками отгоняя ее, словно назойливую муху.

— Не смей нам мешать, мальчишка! Эта битва только моя и его! — Император отлетел от Тай Фэна в сторону и толкнул Цзян Юна на пол. Тот выронил меч и не успел его поднять, как в голове резко возник крик сестры. Звук доносился издалека, но в то же время был совсем рядом. Внутри.

Схватившись за уши, Цзян Юн поднялся и начал метаться по тронному залу, сходя с ума от невыносимого истошного крика. Он побежал вперед, огибая трон, и влетел в закрытые двери, пробив их своим телом.

Кубарем скатившись с небольшой лестницы, Цзян Юн упал на снег и огляделся. Вокруг него раскинулся огромный сад, в центре которого стояло высокое персиковое дерево с розовыми цветками. На снегу было множество отпечатков лисьих лап.

Братец!

Цзян Юн вздрогнул и бросился по саду на поиски сестры. Крик в его голове становился все громче и громче, он спотыкался, падал, вновь вставал и продолжал бежать, крепко закрывая ладонями уши. Его права рука онемела от боли, кожу медленно разъедала охранная печать.

Помоги, братец!

Он не знал, кричит ли сам или же это был голос его сестры. Защитные инстинкты обострились, Цзян Юн никак не мог отыскать источник бесконечных воплей. Сердце разрывалось, сестра звала на помощь голосами множества людей в его голове.

Цзян Юн!

Голос бабушки окончательно свел его с ума. Теперь крики перекликались между собой, взрывались в сознании, словно петарды на карнавале, кружили голову и доводили до истерии. Цзян Юн осел на землю, вопя от боли в руке и круговорота голосов внутри себя. Слезы текли по его щекам обильным градом, они падали на снег и превращались в капли крови. Он рвал на себе волосы, изнывал от раскалывающейся на куски души и никак не мог успокоиться.

Ци Сифэнь выпрыгнула из засады и набросилась на сбитого с толку Цзян Юна. Она повалила его на землю, придавив лапами. Голубые глаза моргнули, пытались найти самый лакомый кусок на шее жертвы, которая билась в конвульсиях от невыносимого пожара в своем теле.

Магия лисицы была мощна. Иллюзии, которые она насылала на Цзян Юна, сводили его с ума и превращали в опустошенный кусок плоти.

— Нет, нет, нет! Сестра! Бабушка! Пожалуйста, не умирайте!

Он надрывал горло, царапал кожу на себе и рыдал. Его помутненное сознание показывало ужасающие, окровавленные картины смерти его родных. Чем сильнее страдал Цзян Юн, тем вкуснее становилась его мясо для хищницы, стоявшей лапами на истерзанной ногтями груди. Лисица облизнулась и раскрыла пасть.

— Лихуа! Бабушка Мэй! — Потеряв рассудок, Цзян Юн впился пальцами в морду лисы. Острые зубы сомкнулись, однако руки юноши от безумия стали в разы сильнее.

Он повалил Ци Сифэнь на спину, вдавливая свои пальцы в ее небесные глаза. Тем временем Тай Фэн и император, не прекращая бой, всеразрушающей волной ворвались в сад.

— Твой отец был трусом и глупцом! Я же всегда был истинным кандидатом в правители! Старый император выбрал его, потому что ослеп в момент своей смерти!

— Отцу не нужна была власть. Он до последнего отвергал ее и лишь хотел, чтобы в империи был мир. Даже при твоем правлении!

Тай Фэн отразил очередной удар императора и отшатнулся, заметив обезумевшего Цзян Юна, чьи руки сомкнулись на шее белой лисы. Сердце его упало вниз, прямо к земле, и увязло в ней.

— О нет…

Воспользовавшись моментом слабости племянника, император в одно движение обрушил свой меч и ранил его в плечо. Клинок рассек плоть прямо до кости, застревая в ней. Тай Фэн закричал, вырывая металл из своего тела. Он бросил все силы на то, чтобы не упасть на землю, и продолжил драться, вложив цзянь в левую руку.

— Я бессмертен, мальчик. Тебе никогда не убить меня. Ни клинок, ни проклятье не берут мое тело. — Император наступал на Тай Фэна, угрожающе сверля его взглядом.

Продолжая рыдать, Цзян Юн зарычал, вдавливая вымотанную лисицу в холодную снежную пелену. Ее иллюзии свели несчастного с ума и обернули против самой себя. Ци Сифэнь совсем не ожидала этого и скулила, отбиваясь лапами от нависшего над ней Цзян Юна. Его пальцы взяли края ее морды и потянули в разные стороны.

Глаза императора расширились. Весь гнев устремился на Тай Фэна.

— Я буду вырывать ногти твоему зверьку один за другим! Он будет вопить и умолять меня о быстрой смерти! И я откажу, потому что такой милости он недостоин!

Отражать удары левой рукой Тай Фэн долго не мог. Не приученная к особой хватке на рукояти меча, его ладонь разжалась и выронила цзянь. Император нанес решающий удар и повалил обезоруженного племянника на землю. Силы были не равны.

Цзян Юн распахнул пасть Ци Сифэнь, продолжая расширять ее. Голоса в его голове слились в гул. Перед глазами была лишь смерть бабушки и сестры, однако они продолжали кричать. Правая рука пылала пламенем, Бао Хэ Цянь просачивалась сквозь ткань его одежды, яркие символы горели ярче всех звезд, вместе взятых.

Тай Фэн хотел броситься к нему, но нога императора крепко прижимала его к земле. Он хохотал.

— Смотри! Это ничтожество борется с моей лисицей на последнем издыхании. Охранная печать на его руке уже более не сдерживает свою силу. Три, два, один! Ха-ха-ха! Он обрел первую Бао Хэ Цянь. — Император схватил племянника за подбородок, поворачивая его голову, чтобы он смотрел, как Цзян Юн в душераздирающих воплях медленно умирает. Тай Фэн не мог этого выносить. Глядя на белое свечение охранной печати, он вдруг вспомнил, что еще горит сотней таких же ярких огней. Лунный нефрит.

Рука скользнула под складку ханьфу, доставая острый осколок мерцающего камня. Император заметил это и усмехнулся.

— Меня не убить такой мелочью. — Лезвие меча выбило из раненой руки Тай Фэна лунный нефрит, и он отлетел в сторону, к одинокому цзяню, лежащему на окровавленном снегу.

Ци Сифэнь громко зарычала и сбросила Цзян Юна с себя. Ее сломанная челюсть на и без того изуродованной пасти безвольно свисала. Лисица взмахнула хвостом, готовясь сбежать с поле боя, однако не смогла. Безумец прыгнул на нее и принялся выдирать клочья шерсти с холки. Ци Сифэнь взвизгнула, привлекая внимание своего покровителя. Силы ее и без того истощились после битвы в гильдии Предсказателей, а Цзян Юн выжимал их последние остатки.

Император знал, что его жизнь зависит от лисицы-оборотня, и бросился в ее сторону.

— А ну, отцепись от нее, мальчишка!

Кровь без остановки шла из раненого плеча Тай Фэна, пока он полз по направлению к лунному нефриту и своему мечу. Ослабев, он уже не мог защитить Цзян Юна, чье время было на исходе. Ему пришлось признать поражение, но умирать от рук собственного дяди не хотелось. Только не как его отец.

Каждое предсказание, которое он совершал, отсылало к одному концу. Смерть. Небеса никогда не указывали на конкретного человека, а лишь мягко намекали. Зная, что Цзян Юн уже не сможет вернуться домой, Тай Фэн не желал существовать без него. Он не позволит себе жить и носить груз вины за то, что не сумел спасти друга.

Левая рука держала осколок лунного нефрита, правая — верный меч. Оставалось лишь выбрать способ.

Тай Фэн посмотрел в сторону, где император пытался оттащить от Ци Сифэнь кричащего Цзян Юна. Янтарные глаза побелели и ослепли, волосы были растрепаны, как у безумца. Впрочем, он им и стал.

Отринув все мирское, что так долго его тяготило, Тай Фэн крепко сжал в руке осколок лунного нефрита и занес над местом, где трепыхалось изнуренное болью сердце. Он в последний раз посмотрел на солнце, опустившееся с Небес к земле, и горько улыбнулся.

— Цзян Юн…

Один голос низвергнул в бездну миллионы голосов, подарив Цзян Юну тишину. Он услышал Тай Фэна, зрение постепенно возвращалось к нему. Небо вспыхнуло красным пламенем. Император с криками бросился на племянника, но было уже поздно.

Глаза Тай Фэна еще горели серебром, рука, вонзившая в грудь осколок лунного нефрита, слегка дрожала. Он смотрел лишь на одного человека, слезы медленно стекали по его щекам, превращаясь в искрящийся лед. Цзян Юн отвернулся, не в силах смотреть на смерть, сидящую на груди Тай Фэна. Он вновь повалил Ци Сифэнь, обернувшуюся обнаженной, испуганной девушкой. В голове звучало его имя, произнесенное губами, которые больше никогда не разомкнутся.

Цзян Юн плакал, пальцы впивались в тонкую шею девушки, с треском ломая ее. Он был готов перевернуть землю, высушить моря и обрушить луну, умереть тысячи раз и вновь воскреснуть, лишь бы вернуть друга к жизни. Всхлипывая, он усиливал хватку, охранная печать на его руке вспыхнула голубым огнем, выжигая одежду на рукаве дотла.

— Тай Фэн… Тай Фэн… Тай Фэн…

Ци Сифэнь выпучила глаза и с хрипом испустила последний вздох. Длинные пальцы, тянувшиеся в сторону покровителя, склонившегося над племянником, задрожали и обмякли.

Вскрикнув от боли, император ахнул и схватился за сердце. Он посмотрел на мертвую Ци Сифэнь, на погасшую часть своей души, и стал надавливать на осколок лунного нефрита в теле Тай Фэна, пока тот полностью не исчез в его груди.

— Умри! Умри, как и завещали Небеса! Сгинь в мире мертвых, как твой отец, и не смей возвращаться! Пусть земля пожрет твое тело! Утони во тьме, и пусть все проклятья мира терзают твою душу!

Император тряс Тай Фэна за ворот, не замечая, как рука того крепко сжимается на середине лезвия меча. Не успев договорить, он встретился с ним взглядами. Слабая ухмылка тронула бледнеющие губы юноши.

— Твое солнце погаснет только с моей луной…

Тихий вздох. Тай Фэн резко вонзил лезвие меча прямиком в грудь императора. Он задергался, издавая хриплые звуки. Меч продолжал распарывать грудь, проходил по животу, разделяя его на две части. Император упал на землю.

Глаза империи закрылись навсегда.

Маленькие снежинки спускались с погасшего неба, наконец лишенного своих вечных спутников — солнца и луны. Пушистые и ярко-белые, они мягко оседали на пожухлых листьях ранее цветущих деревьев. Ветер смолк, и было слышно, как мерцают звезды. Тонкое гудение лилось с Небес, тихо поющих о человеке, который отрекся от них в самый темный час. Песнь эта была ни печальной, ни радостной. Но несла она в себе надежду и любовь, которых так не хватало этому миру.

Снежинки постепенно покрывали четыре тела, лежавшие на земле. Одна из них опустилась на широко распахнутый глаз Ци Сифэнь. Она погибла, не отрывая взгляда от императора. Сам он лежал с искаженным от боли лицом, распоротым животом среди маленьких осколков лунного нефрита, которые до сей поры покоились в его теле. Тай Фэн не закрывал сверкающих серым светом луны глаз. Он впитывал в себя остатки Небес, открывая лицо поцелуям звезд.

Цзян Юн, наконец освободился от проклятья, что так терзало его тело. Сгоревшая дотла Бао Хэ Цянь пропала, оставив после себя лишь мимолетное напоминание о том, что жертва никогда не бывает напрасной.