Песнь предсказателя Небес

Глава 9 Волосы снега белее, сердце холоднее льда

Пока Чан Пин торопливо входил в здание трактира, Цзян Юн осматривал окрестности. Вокруг не было ни деревца, а на земле — ни кустика. Этот постоялый двор расположился в открытой пустоши, где над головой лишь широкое тусклое серое небо. Светлая пелена закрывала собой солнце, превратив его в расплывчатое оранжевое пятно. Цзян Юн мог только мечтать о том, чтобы оказаться в настоящем городе, а не в какой-то дырявой и гнилой забегаловке.

— Эй, дружок! — Чан Пин начал волноваться, наблюдая, как его спутник встал перед главными дверьми и никуда не двигался. — Идешь?

Цзян Юну потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и смириться со своим нахождением в подобном месте. Он последовал за сборщиком трав внутрь и поморщился от запаха алкоголя, резко ударившего по его обонянию. На первом этаже было тесно и полутемно из-за толпы, собравшейся тут. Несмотря на суматоху, Цзян Юн с интересом всматривался в лицо каждого посетителя. Особо ему запомнился уже знатно выпивший мужчина, с необъятным аппетитом пожирающий мясо вприкуску с рисом, часть которого падала у него изо рта. От этого зрелища Цзян Юн хихикнул и не заметил, как в толпе потерял Чан Пина.

Аккуратно пробираясь среди посетителей постоялого двора, он искал своего спутника. Чем дольше Цзян Юн не мог найти его, тем сильнее накатывало чувство одиночества и потерянности. Он решил подняться на второй этаж, найдя небольшую деревянную лестницу в самом углу огромного пространства, где пили и ели люди. На этом этаже находились жилые комнаты, двери их располагались по всему квадратному периметру здания. Цзян Юн облокотился на перила и посмотрел вниз, выискивая огромную соломенную шляпу. Однако нашел он Чан Пина, лишь когда вся толпа начала расступаться в стороны перед группой, которая медленно входила в трактир.

По полу пробежал легкий ветерок, поднявшись на второй этаж, он коснулся ног Цзян Юна, вызывая по его телу мурашки. Вошедших было трое. Первый ступал впереди, его белоснежные как снег волосы невесомыми прядями слегка шевелились, когда он двигался. Часть из них была убрана в высокий хвост, закрепленный вместо резинки металлической трубочкой с узорами. К ней были прикреплены три тонкие длинные красные ленты, спускающиеся по волосам. На юноше было безупречно белое ханьфу с маленькими птичками, расписанными серебряными блестящими нитями, вшитыми в тонкий шелк. Изящную талию утягивал кровавого цвета пояс, украшенный таким же серебром. Меч цзянь[7] с белой кисточкой на конце скрывала алого цвета накидка с длинными воздушными рукавами. Поверх нее у незнакомца были наброшены наплечники из тончайшего белого серебра с элегантно вырезанными завитками на металле.

Затаив дыхание, Цзян Юн наблюдал, как молодой человек с белоснежными волосами поднимался на второй этаж. Позади него шли два здоровенных телохранителя с мечами на поясе и алебардами за спиной. Цзян Юн желал лучше рассмотреть лицо и одежду приближающегося незнакомца. Его сердце трепетало, он не мог оторвать взгляда от длинных белых волос, а мысли вновь встретиться со сборщиком трав улетели далеко-далеко.

— С дороги.

Жесткий, низкий голос обдал Цзян Юна, словно ледяная вода. Юноша очнулся от созерцания этого величественного чуда, уже стоящего прямо перед ним. В воздухе между ними был едва уловим запах орхидей. Цзян Юн не двигался с места, всматриваясь в красивое бледное лицо, его взгляд перешел со светло-серых глаз на искривленные в еле заметной усмешке губы.

— Я сказал, с дороги. — И снова этот холодный голос, но он был медом для ушей Цзян Юна. Человек перед ним положил правую руку на рукоять цзяня, его глаза сузились. Еще пара секунд — и может случиться беда. Напряженную атмосферу разрядило внезапное появление Чан Пина. Он поклонился перед этим великолепием, продолжавшим буравить своим стальным взглядом завороженного Цзян Юна, в разуме коего перемешивались страх и восхищение.

— Господин Тай Фэн! Какая честь снова видеть вас! — Чан Пин с благоговением наклонился чуть ли не до своих ступней.

— С дороги, травник. У меня нет на тебя времени. — Тай Фэн надменно посмотрел в сторону Цзян Юна, а потом его взгляд опустился на его кроссовки. Волна страха вновь накатила, когда юноша понял, что обувь выдает в нем чужака. Цзян Юн медленно попятился в сторону, открывая проход для Тай Фэна и его охраны. Он молился про себя, чтобы тот не обратил особого внимания на его кроссовки. Через несколько секунд полной тишины, казавшихся вечностью, Тай Фэн ступил вперед и стал подниматься на третий этаж.

— Ты знаешь этого человека? — шепотом спросил Цзян Юн, наблюдая за грациозной походкой Тай Фэна.

Чан Пин кивнул. Его глаза сияли от счастья.

— Уж знать не знаю, зачем сюда понесло племянника нашего императора… Что ему делать в такой глуши? Но как же нам повезло встретить его! Это такая честь!

Они спустились на первый этаж и заняли небольшой столик в самом углу трактира подальше от толпы.

— Почему это честь для тебя? Разве не император является высшим звеном в вашем обществе?

— Господин Тай Фэн крови императорской! Он не менее священен для нас, чем его светлый дядя. — Чан Пин снова склонил голову. — Он будущий наследник, наша следующая путеводная звезда!

Цзян Юн фыркнул.

— Я знаю, что даже если ты и императорской крови, нет гарантии, что однажды ты станешь правителем. Всегда есть угроза со стороны.

Глаза Чан Пина округлились, и он замотал головой со страхом в глазах.

— Дурень, однажды ты поплатишься за свой болтливый язык! Даже для обычных людей увидеть племянника императора — великая честь и большой праздник. Мы смотрим на него, возлагая надежды. Его мастерство и острый ум принесут в империю процветание. Однако… Я тебе так скажу, дружок. Появление одного из самых сильных предсказателей в этих краях явно не к добру, ой, не к добру. — Чан Пин тревожно смотрел по сторонам.

Цзян Юн мог предположить, зачем именно Тай Фэн прибыл сюда. День назад четверо всадников приехали в деревню и забрали с собой Хоу Си. Но явились они по его душу.

— Мне кажется, он ищет меня, — шептал Цзян Юн, нервно заламывая тонкие пальцы. — Ты видел, как он обратил внимание на мою обувь?

Чан Пин посмотрел под стол и почесал затылок.

— Я бы на твоем месте поскорее сменил эти странные, похожие на копытца сапоги. Если господин Тай Фэн действительно здесь из-за тебя… Ох, ну и заварил ты кашу, дружок.

Цзян Юн решил не объяснять Чан Пину, что это не копытца вовсе, а обычные кроссовки. Сейчас он был слишком напуган и обеспокоен. Последнее, чего желала его потерянная душа, — это быть пойманной в сети предсказателя с белоснежными волосами. Идти дальше было неразумно, ему требовался отдых. Значит, придется провести эту ночь под одной крышей с тем, кому лучше лишний раз не попадаться на глаза.

Солнце давно село за горизонт, а небо затягивало темными тучами. Чем сильнее разгоралось пламя осени в этих краях, тем дождливее становились дни. Ветер менял нежное и теплое прикосновение на прохладное дыхание, трава высыхала, листья на деревьях стелились желтым ковром по земле. К вечеру на постоялом дворе «Жоу Чу» прибавилось народу. Разгоряченные от вина посетители шумели еще громче, несчастные официанты сновали между столами, подавая алкоголь и еду без перерыва. Цзян Юн вместе со своим спутником продолжали сидеть за дальним столиком, где стоял кувшин с вином и две доверху наполненные напитком небольшие чашечки. Цзян Юн смотрел на прозрачную, бледно-желтую жидкость и нервно кусал нижнюю губу.

— Ну, дружок, давай! — Чан Пин поднял свою чашечку и выпил все вино за один глоток. Он тряхнул головой и широко улыбнулся. — Ох, хозяйка Жоу Чу не огорчает и по сей день! Изумительное снадобье от всех невзгод!

Цзян Юн с недоверием взял чашку и понюхал ее содержимое. Резкий запах спирта и риса ударил ему в нос. Он набрался храбрости и, чтобы не казаться хуже Чан Пина, опустошил чашку за один глоток. Схватившись за обожженное горло, Цзян Юн поморщился, его бросило в жар.

— Какой ужас! Это невозможно пить!

— Это ты только пока так говоришь, мой юный друг. — Чан Пин усмехнулся и разлил вино по чашкам, а потом звонко поставил кувшин на стол. — Давай еще по одной, и я пойду брать для нас комнаты на эту ночь. Скоро здесь совсем уж невыносимо станет.

Спустя пару минут у Цзян Юна слегка кружилась голова. Он никогда не пил алкоголь, и жаль, что его первый опыт оказался таким неудачным. Но отказывать Чан Пину не хотелось, ведь он очень помог ему, когда вмешался в разговор между ним и Тай Фэном. Дабы расслабить свои напряженные как струны нервы, Цзян Юн выпил еще чашку. Второй раз дался ему также нелегко, однако рисовое послевкусие смягчало общее ощущение от вина.

— И еще! И еще! — Чан Пин снова бросился разливать вино. Его руки слегка дрожали, широкая улыбка не сходила с лица. — Завтра мы с тобой двинемся дальше в путь, может, пойдем к гильдии Алого шелка… Ты же гость теперь у нас, увидеть все должен! Внутрь нас не пустят, но хотя бы издалека посмотрим!

— Должен, должен! — Цзян Юн чувствовал, как смелость наполняет его душу. Вино давало легкость в мыслях, но в придачу туманило голову. Он ударил кулаком по столу и хмуро посмотрел на Чан Пина. — А потом двинемся на императорский дворец!!!

Внезапно все голоса в трактире разом затихли, взгляды посетителей устремились в сторону Цзян Юна. Чан Пин широко раскрыл глаза и затаил дыхание. Он мотнул головой и сжал дрожащие руки в кулаки. Где-то наверху раздвинулись двери и зашуршали полы одежды.

— Наверх, — прошептал Чан Пин и указал пальцем в соответствующем направлении.

Цзян Юн поднял голову и увидел Тай Фэна, суровым взглядом смотрящего прямо ему в глаза.

Возможно, стоит бежать? Или остаться, не подавая вида, продолжить пить? Клянусь, этот холодный взгляд скоро проделает во мне дыру.

Цзян Юн напрягся, неловко улыбаясь в ответ на леденящий душу взор предсказателя. Тай Фэн кивнул своим телохранителям, и они тут же стали спускаться. В трактире все еще стояла могильная тишина. Когда двое вооруженных мужчин спустились, Цзян Юн был готов броситься к выходу. Однако их курс сменился, они шли по направлению к официанту, стоящему у стены.

— Три кувшина с «Жаром дракона» для господина, — сурово приказал один из телохранителей. — Живей!

Молодой официант убежал за напитком, и все вокруг выдохнули с облегчением. Голоса снова наполнили трактир. Цзян Юн через силу оторвал взгляд от Тай Фэна и залпом выпил свое рисовое вино.

— Признаться, дружок, я чуть деру не дал. — Чан Пин слабо улыбнулся и тоже выпил. — Совсем ты за своим языком не следишь! Изворотливый он у тебя, словно речная змейка!

— Да я даже и не подумал! — Цзян Юн снова стал ощущать радость внутри и приступил к четвертой по счету чашечке вина. Он смотрел на кувшин и не мог понять, откуда появился еще второй. А почему Чан Пина тоже стало два?

— Тогда начни думать! Иначе ты здесь не выживешь. — Сборщик трав медленно встал и поплелся сквозь толпу, чтобы заказать им комнаты.

Цзян Юн поднял голову в надежде еще раз увидеть Тай Фэна, но на третьем этаже уже никого не было.

Он… Заказал три кувшина с вином? Неужели одному человеку возможно столько выпить? Интересно, ждет ли Тай Фэн кого-нибудь, чтобы выпить с ним за компанию?

Цзян Юн подпер щеку кулаком, держа в другой руке наполненную вином пятую чашку. Чан Пин был определенно прав, вино здесь действительно изумительное.

Время близилось к середине ночи. Чан Пин ушел в свою комнату, наказав Цзян Юну долго не сидеть и не попадать в неприятности. Однако «неприятности» и сами уже давно следовали за ним по пятам с тех пор, как он оказался здесь.

Настроение посетителей в трактире разгорячилось. Было очень душно и шумно. Перед глазами Цзян Юна то и дело расплывчато мелькали яркие одежды женщин, основное занятие которых — доставлять удовольствие всем желающим, если на то есть деньги. Цзян Юн уже сбился со счета, сколько чашек вина выпил, но его это не волновало. Впервые за долгое время душа была спокойна, разум затуманен, помыслы неясны. Он выводил причудливые узоры пальцем на столе, пока к нему не подсели две девушки. Одна из них приобняла Цзян Юна за плечи и прижала к себе.

— Какой милый заблудившийся юноша. — Девушка начала ворковать над его ухом. Цзян Юн вздрогнул, не в силах пошевелиться. — Мы можем излечить все твои печали, мой хороший.

Цзян Юн неловко улыбнулся и мотнул головой. Ему было непривычно и некомфортно находиться в таком обществе. Девушки, сидевшие рядом с ним, были одеты одинаково: в нежно-розовую тонкую сорочку с открытым декольте, а их длинные волосы, убранные в высокую прическу, украшали тонкие деревянные палочки для фиксации. Глаза их были подведены оранжевой подводкой, губы красные, как лепестки мака. Цзян Юн пустым взглядом пялился на грудь обнимающей его девушки, чем вызвал у нее смешок.

— Только смотреть! Трогать можно, если у тебя есть серебро, мой хороший. — Она смеялась ему на ухо. Цзян Юн осторожно отодвинулся от девушки, избегая ее объятий.

— У меня нет… денег. — Его язык заплетался. Нужно скорее уходить к себе в комнату, пока самая ужасная ошибка в его жизни не была совершена.

— Ох, несчастный! Но ты же здесь впервые? — Самая смелая из двух девушек снова обняла его. — Хочешь, мы сделаем тебе одолжение? Только потому, что ты такой хорошенький!

Цзян Юн нервно сглотнул и встал из-за стола, но этим еще сильнее привлек своих собеседниц. Они поднялись за ним и взяли его под руки, ведя наверх.

— Я… наверное… Я пойду сам… — Внутри него все горело из-за выпитого вина. Он поднимался по лестнице, где каждая ступень была то выше, то ниже, а следующая вообще почему-то пропала. Цзян Юн мог вот-вот упасть лицом в пол, если бы не поддерживающие его девушки.

— Какой он милый, совсем беспомощный, — говорила одна другой. Они постоянно хихикали между собой и крепко держали Цзян Юна под руки.

Когда они поднялись на второй этаж, Цзян Юн остановился, позабыв, где его комната. Его глаза блуждали от одной двери к другой. Он пожал плечами, решив, что нужная ему комната находится на третьем этаже.

— Мы позаботимся о тебе, — шептала девушка слева от него. — Ты в хороших руках.

И снова ступень за ступенью. Он поднимался с трудом, словно тащил за собой двух спутниц, а не наоборот. На середине пути Цзян Юн выдохнул.

— Мне нечего вам дать, прекрасные цветочки. — Он посмотрел на одну из своих сопровождающих. — Вы не могли бы… оставить меня?

— Как же мы тебя оставим, дорогой? — Девушки стали силой вести Цзян Юна на третий этаж. Та, которая была справа от него, дернула за ворот одежды, оголяя его плечо, а затем и всю руку, на которой красовался ожог. — Мы сделаем исключение гостю, оказавшемуся здесь впервые. Ты запомнишь эту ночь навсегда.

Цзян Юн промолчал, потому что, если бы он открыл рот, его сразу же бы стошнило. Ему стало дурно, сердце колотилось в груди, бешено перекачивая наполненную алкоголем кровь. По всему этажу распространился аромат орхидей. Он шел на него, пока не очутился у самой дальней двери и мягко отодвинул ее в сторону. В комнате было свежо, весь цветочный запах концентрировался здесь. Девушки рядом с ним замерли и попятились, когда увидели, кто находился внутри. Они оставили Цзян Юна одного.

Он стоял посреди просто обставленной комнаты, в углу которой находилась кровать, над ней в качестве декора висел большой веер персикового цвета. Окно было открыто, впуская прохладный ночной воздух, прозрачные белые шторки легко покачивались на ветру. Цзян Юн подошел ближе к лежащему на кровати человеку, чьи белоснежные волосы были хаотично разбросаны по подушке, свисая на пол, словно водопад струился с обрыва. Тай Фэн мирно спал на боку, повернувшись лицом к стене. Цзян Юн почесал снова начинающий ныть ожог и опустился на пол, потому что ноги его уже не держали. Он прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной в комнате. Когда сон подступил ближе к порогу его сознания, оттесняя приступ рвоты, Цзян Юн с улыбкой вздохнул. Он не хотел совершать ошибку, позволив двум девушкам обслужить его. Однако именно сегодня ночью было совершено его самое судьбоносное решение.