Песнь предсказателя Небес

Глава 27 Союз неба и земли

О произошедшем в храме Девяти лун они не говорили, как и о том, что случилось в гильдии Алхимиков. Цзян Юн старался сохранять радостное выражение лица и не подавать вида. Но Тай Фэн знал, что тот подавлен, устал, и желание продолжать путь у него все сильнее пропадало с каждым днем. Винил ли молодой предсказатель себя за все их неудачи? Однозначно да. След Ци Сифэнь для них потерялся, охранная печать на руке Цзян Юна продолжала медленно губить его, все вокруг были враждебными и не желали помогать без платы. И еще Тай Фэн не мог спокойно спать по ночам, думая про неотомщенную смерть отца и бессмертие императора. Эти две вещи не давали ему покоя, без конца заставляя размышлять, как действовать дальше. Когда они с Цзян Юном прошли добрые десять ли и оказались на широкой дороге, мощенной камнем, Тай Фэн остановился.

— Нам нужно решить, что делать дальше… Теперь я часто думаю над словами Цин Умина, когда он говорил об императоре. Плоть и камень сливаются воедино…

Цзян Юн смотрел вдаль — на огромную толпу, что образовалась у стен города, распростертого под небольшими холмами.

— Значит, император как-то использует лунный нефрит, чтобы стать бессмертным? Зачем ему вечная жизнь?

— Не будь таким наивным. Неужели ты до сих пор не понял, в каком месте оказался и как крепко мой дядя сжимает в своем кулаке власть? — Голос Тай Фэна был на удивление холодным. Он развязал бинты вокруг своей руки, поврежденной в бою с Ли Вэнем. Серьезная рана на его ладони затянулась, превратившись в длинный шрам. Тай Фэн размял кисть и бросил бинты на землю. — Раньше мне казалось, что император просто серьезно относится к управлению, он восстанавливал империю после мятежей и разрушений. Теперь я вижу лишь тирана, который боится и в этом страхе держится за свой трон.

— И что ты собираешься сделать? Пойдешь в столицу и убьешь его?

— Я верю словам Ли Вэня о том, что мой отец пал от руки императора. Однако мне хочется услышать версию событий с другой стороны. Со стороны кузнецов из гильдии Огненного меча. Она ближе всех располагается к столице и…

Не успел Тай Фэн договорить, как мимо них на лошади промчалась знакомая фигура в одеждах небесно-голубого цвета. Золотые нити блеснули на тусклом солнце, затянутом тонкими, серыми облаками. Человек быстро скакал к городским воротам, разрезая своим телом воздух.

— Я говорил тебе, не пускает стража без дорожной грамоты!

— А я сказал, что нет ее у меня! Разве кто-то предупреждал? Я всегда спокойно входил в Ханьан, и никто меня прежде не останавливал.

— Дурень ты! Теперь ни в одну деревню и город просто так не войти. Наш великий император ищет своего нерадивого племянника. Говорят, он убивает на своем пути всех, кто как-либо противоречит его интересам.

— А я слышал, что молодой принц заболел хворью и обезумел. С ним ходит демон и шепчет ему отвратительные мысли. Вот так он и сошел с ума!

— Надеюсь, его в скором времени поймают и доставят в Гуаньсинь… Не хочу, чтобы однажды он и меня убил…

— Да кому ты нужен?!

Тай Фэн и Цзян Юн стояли поодаль от толпы, собравшейся около ворот города Ханьан, и слушали грязные сплетни двух крестьян. Они высматривали человека в голубых одеждах.

— Это был Лю Нишуан, сомнений нет, — шептал Тай Фэн, стараясь не слишком показывать свое лицо окружающим, однако его белые волосы так и кричали: «Посмотрите, это же мастер гильдии Предсказателей собственной персоной!»

Им пришлось отойти в сторону, чтобы не вызывать подозрений собравшихся. Люди недовольно разговаривали между собой, выясняя, как им попасть за городские ворота. Пока Тай Фэн отыскивал взглядом своего коллегу по цеху, Цзян Юн обирал ничего не подозревающих крестьян. Его ловкие пальцы проскальзывали в мешки и сумки на поясах, доставали серебряные монеты. У одного мужчины он забрал недоеденный кусок редьки и с отвращением поморщился. Внезапно высокая фигура схватила его за измученную охранной печатью руку и дернула на себя.

— Рыскаешь по карманам, маленький воришка? — Затылок Цзян Юна обдало горячим дыханием, и он повернул голову.

— Ты… Лю Нишуан… — Цзян Юн побледнел, но его уши заметно покраснели. — Тай Фэн искал тебя.

Янтарные глаза загорелись, лишь только молодой предсказатель услышал это имя. Его улыбка расплылась по всему лицу.

— Интересно, что твой друг скажет, если узнает, как ты воруешь? Уверен, он отхлещет тебя мечом за такие проделки.

— Не смей говорить ему! Иначе я отрежу твой длинный язык!

Лю Нишуан усмехнулся и хлопнул своим веером по плечу Цзян Юна.

— Предлагаешь мне сделать работу Тай Фэна за него? С удовольствием…

Он замахнулся веером, но его рука была резко остановлена крепкой хваткой. Костяшки на и без того светлой коже побелели, пока тонкие пальцы крепко держали кисть Лю Нишуана.

— Не тебе выбирать для него наказание. Если я посчитаю нужным, Цзян Юн будет наказан так, как решу я, — произнес Тай Фэн, прожигая взглядом своего друга. — Я искал тебя.

Закатив глаза, Лю Нишуан кивнул и опустил веер. Его щеки слегка порозовели от глубоко затаенной обиды и ревности. Ему было невыносимо терпеть этого неотесанного воришку рядом с самым изящным существом во всей империи.

— Стража не пропускает в Ханьан, пойдем к другому входу. — Тай Фэн двинулся по направлению к высоким городским стенам. Он медленно шагал по заиндевелой земле, полы его одеяния шуршали при соприкосновении с застывшей от холодного ветра травой.

— Я удивлен встретить тебя здесь, Тай Фэн. Какими судьбами? — Толкнув покрасневшего от гнева Цзян Юна плечом и поравнявшись с другом, Лю Нишуан раскрыл веер, пряча за ним лукавую и довольную улыбку. — Мне казалось, мы увидимся в столице.

— Мне тоже так показалось, однако мы здесь. У меня есть одно дело, которое я хотел бы закончить, прежде чем возвращаться в Гуаньсинь. — Голос Тай Фэна был сдержанным. Они подошли к высокому кедру, пышущему ярко-зеленой хвоей на фоне серого неба.

— Ах, Ханьан действительно перекресток всех путей. А что за дело? — Лю Нишуан прислонился к дереву, скрестив руки на груди. — Про тебя ходят плохие истории среди народа. Неужто ты стал жесток?

Тай Фэн нахмурился и мотнул головой. Он смотрел на ветви кедра, что плавно нависали над верхом городской стены.

— Людям свойственно любить и ненавидеть. Эти понятия постоянно меняются между собой, и угодить каждому невозможно. Я стараюсь делать так, как считаю нужным, чтобы выжить.

— Это правда, что ты убил госпожу гильдии Алого шелка? Говорят, ее голова летела с самых высот их башни, пока не приземлилась прямо в навозную яму! — расхохотался Лю Нишуан и прикрыл рот веером. Тай Фэн сурово посмотрел на него, и тот мгновенно притих.

— Поднимемся на дерево и по ветке перелезем за стену. Кто пойдет первым?

— Я предлагаю воришку. Пусть испробует на себе, вдруг ветка под ним сломается, и тогда нам просто придется найти другой путь…

Цзян Юн побагровел. Он крепко сжал челюсти, стараясь ненароком не врезать по лицу этому нахалу в голубых одеждах. Его просто распирало от гнева.

Тай Фэн встал у дерева и сплел пальцы, слегка присев.

— Я подсажу тебя, забирайся.

Ему ничего не оставалось, пришлось лезть. Цзян Юн поставил ногу на импровизированную ступень из ладоней и обнял дерево, пытаясь зацепиться за ближайшую ветку. Когда он смог это сделать, его ноги чуть выше колена коснулась рука Тай Фэна. Глаза Цзян Юна расширились.

Только не сейчас! Ох, как неловко!

Вскоре он стоял на стене и довольно усмехался. Теперь была очередь Лю Нишуана стоять с раскрасневшимся от злобы лицом. Он отбросил длинный хвост с золотыми нитями за спину и в один ловкий прыжок добрался до Цзян Юна.

— Поверить не могу, чем ты заслужил такую поддержку, — прошипел он, метая взглядом искры.

— Кажется, кто-то совсем не умеет притворяться беспомощным, не так ли? Зачем поддерживать того, кто и сам неплохо справляется? — Цзян Юн коварно улыбнулся, явно довольный своим положением.

Когда все втроем оказались на городской стене, Тай Фэн посмотрел на крышу одного из домов, по которой они смогли бы спуститься.

— В Ханьане сегодня праздник — Ночь лунных фонарей. — Они соскользнули вниз, и Лю Нишуан указал на жителей, одетых в пестрые ткани. У каждого на лице была маска одного из двенадцати священных животных. — Мы смогли бы…

— Давайте украдем маски себе, так нас никто не заметит, — вмешался Цзян Юн, разглядывая из-за угла дома женщину с высоко забранными волосами. Она была в ярко-красном одеянии с вышитыми на нем золотыми нитями. Маска в виде клюва петуха закрывала ее лицо.

— Это была моя идея, пока ты не перебил! — возмутился Лю Нишуан и сжал руки в кулаки. — Выскочка!

Тай Фэн устало закатил глаза из-за поведения этих двоих и потер виски. Сейчас самым важным было не попадаться на глаза императорской страже, рыскавшей по городу в поисках всем известных белоснежных волос. Ему совсем не хотелось прибегать к воровству, ведь он всегда упрекал за это Цзян Юна.

— Я мог бы принести нам маски. — Цзян Юн прищурил глаза, взгляд хищно метался от одного жителя к другому.

— А если тебя поймают за воровством? Вот я не буду вытаскивать твой зад из тюрьмы. — Лю Нишуан скептически задрал нос и уперся кулаками в бока, показывая тем самым свое полное непринятие идеи, предложенной его соперником.

Немного поразмыслив, Тай Фэн покачал головой. Если он выйдет на городские улицы в таком виде, как есть, его заметят и сдадут страже. Рисковать было опасно. Воровать тоже. Он снял с пояса кошель и протянул Цзян Юну.

— Сходи к ближайшему торговцу и купи нам маски. Никакого воровства, ты понял?

Цзян Юн закатил глаза и кивнул. Он помнил, что обещал Тай Фэну не воровать, и даже пусть та недавно украденная им редиска была исключением… Ну и пара серебрянных тоже. Редиска все равно была гнилой, а монетки он растерял. Его тело само по себе поплелось в толпу, голова понуро опустилась. Пока Цзян Юна уносил поток жителей Ханьана, мысли его сплетались в тугой клубок.

Тай Фэн старается сделать меня лучше и не хочет, чтобы я воровал. Моя печать… Это наказание. Она всегда болит, когда я думаю о воровстве или совершаю его. Теперь я понимаю, что имел в виду чокнутый старик, однажды позвавший меня в Храм Грез — он хотел преподать мне особый урок. Словно в старых историях: героя отправляют в далекое прошлое, чтобы он предотвратил страшные события и понял, в чем его ошибка. Старик не был сумасшедшим, он видел во мне порок и хотел его выкорчевать, как обычно делают с губящим все живое сорняком. Но мне больно… Когда же всему этому придет конец? С моей смертью или искуплением?

Едва ли палочка благовоний успела бы сгореть полностью[13], как Цзян Юн вновь вернулся за угол дома, где его ожидали Тай Фэн и Лю Нишуан. Он опустил на землю несколько бумажных свертков, обернутых узлом из черных накидок. Развязав его, Цзян Юн улыбнулся.

— Дракон, кролик и… свинья? — Лю Нишуан рассматривал три изящно украшенные маски. Его руки потянулись к дракону, однако Тай Фэн опередил его. Цзян Юн же ловко забрал себе кролика, так что свинья досталась последнему. — Это нечестно!

— Все честно, — надевая маску белого дракона с золотыми рогами, сухо произнес Тай Фэн. Единственным, что оставалось открытым, были серые глаза. Он надел черную, плотную накидку и накинул капюшон.

Цзян Юн нацепил маску кролика с торчащими ушами и игриво завертел невидимым хвостиком.

— Ловкий и прыткий! Быстрый и неуловимый!

От этого зрелища Тай Фэн судорожно сглотнул, радуясь, что его алые щеки никто не видит.

С наступлением вечера город Ханьан охватили песни и пляски. Яркие вспышки фейерверков озаряли Небеса, подсвечивая их всеми возможными красками. Людные улицы были украшены множеством бумажных фонариков, они мягко горели теплым светом, освещая путь. Разноцветные ленты, привязанные к углам крыш, пестрыми змейками развевались на ветру. Цзян Юн с неописуемым восторгом лавировал между жителями, вдыхал изумительные ароматы еды, наполняющие воздух. Тай Фэн и Лю Нишуан медленно следовали за ним, стараясь не привлекать к себе внимание. Однако прыткий воришка так увлекся, что, несмотря на боль в руке, начал переходить от одного прилавка к другому, дразнил торговцев и показывал фокусы детям с исчезновением монет за их ушами. Конечно, все серебро Цзян Юн оставлял себе.

— Он привлекает много лишнего внимания, — прошипел через свою маску Лю Нишуан.

Золотые драконьи рога на маске Тай Фэна блеснули в свете фонарей, когда они ступили на большую площадь, после того как пересекли широкий деревянный мост. Вокруг оказалось так много танцующего народа, потеряться было проще простого. Увлеченный мелодией цитры, которая сливалась в праздничном танце с барабанами и звонким дунсяо, Цзян Юн оторвался от своих спутников и скрылся среди людей.

Всплески фейерверков подсвечивали животные маски, и среди других кроликов потерялся самый важный. Тай Фэн осмотрелся и совсем запутался, кто есть кто. Неведомым образом он оторвался от Лю Нишуана и в итоге остался один. Его взгляд уловил императорских стражников, охраняющих вход в один из павильонов, кровь постепенно леденела и застывала в жилах. Попадаться нельзя.

Тай Фэн вздрогнул от неожиданности, а сердце его остановилось, когда в него врезался неизвестный с маской лошади. Два человеческих глаза сощурились в улыбке. Никто не узнавал племянника императора.

— Извините, — произнес незнакомец и продолжил плясать.

Цзян Юн тем временем развлекался, выпрашивая у торговца бутылку рисового вина, и даже предлагал заплатить, однако денег у него не хватило, ведь мешочек с серебром он был вынужден отдать Тай Фэну после покупки масок и накидок. Пришлось, как обычно, украсть и быстро бежать сквозь толпу, пока его не заметили. Найдя укромное местечко, он откупорил бутыль и приподнял маску, чтобы открыть рот. Три больших глотка оставили выжженный след, ведущий вниз по его горлу. Цзян Юн поморщился и закрыл вино, спрятал его под своей накидкой. Он покачнулся и принялся искать Тай Фэна, чтобы угостить его украденной выпивкой и в очередной раз похвастаться мастерством своих ловких рук, прекрасно осознавая, что за это последует наказание.

— Отдай веер! — Лю Нишуан тряс за плечи уже знатно подвыпившего мужчину с такой же маской, как у него. Свинья качала головой и дразнила его отобранным веером. — Отдай, я сказал!

Его сжали с обеих сторон веселящиеся люди, они пели и кричали так громко, что несчастному Лю Нишуану пришлось закрыть уши и убежать.

На противоположном конце площади Тай Фэн бродил между жителями, отыскивая знакомую фигуру. Легкая паника охватила его: как бы кто из друзей не попал в беду. Уже окончательно пожалев, что они вообще ввязались в праздник Лунных фонарей, он отчаялся в своих поисках, как вдруг сзади по его плечу похлопали. Тай Фэн повернулся и увидел уже знакомые ему торчащие кроличьи уши.

— Я достал это. — Цзян Юн показал ему бутыль с рисовым вином. Он ловко открыл ее и протянул перед собой: — Попробуй.

— Не буду.

— Прошу, ради меня! Ну пожалуйста! — Глаза в прорезях кроличьей маски смотрели умоляюще.

Тай Фэн вздохнул и, приподняв маску, сделал несколько глотков. Цзян Юн удовлетворенно кивнул и хлопнул в ладоши. Крепкий алкоголь действовал на удивление быстро. Он расслаблял мышцы и делал разум таким легким и податливым. Мысли, которые никогда бы не пришли в голову Тай Фэна в трезвом состоянии, вдруг стали оплетать сознание. Он схватил друга за рукав и повел его на выход с площади.

Цепкие пальцы продолжали требовательно тянуть ткань одежды Цзян Юна, пока они шли вперед, к открытым настежь дверям городского трактира.

— Куда мы идем? Можно было и подольше остаться, потанцевать…

— Я не хочу танцевать, — резким, низким голосом ответил Тай Фэн, бросив пять серебряных монет хозяину трактира, и принялся подниматься на второй этаж к жилым помещениям.

Когда они оказались в тесной, темной комнате, Цзян Юн неловко почесал затылок и снял маску. Он подошел к окну, всматриваясь в праздничное небо. В его почти золотых глазах отражались вспышки разноцветных огней. Сердце стучало так быстро, что по скорости могло опередить даже самого резвого скакуна. С грохотом Тай Фэн закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов вперед. Драконья маска съехала с бледного лица, открывая мутный, серый глаз. Он указал пальцем на одноместную кровать и мотнул головой.

— Есть разговор…

Ли Вэнь стоял на коленях перед императором и протягивал ему маленький стеклянный флакон с алой жидкостью, в другой руке была зажата отрезанная белоснежная прядь волос. Пальцы его дрожали, голова склонилась в безмерном повиновении.

— Мой повелитель, то, что вы просили, — прошептал убийца.

— Глаза не обманывают меня? Ты и вправду достал его кровь? — Император взял флакон и повертел в руке. Красная жидкость переливалась, оставляя на стенках мутные оранжевые разводы. — Как тебе удалось?

Ли Вэнь поднялся с колен и уставился на собственные ноги.

— Не без сопротивления. Мне пришлось знатно распотрошить вашего племянника, мой император. Но, как вы и просили, юноша остался жив.

Император кивнул и отошел в сторону, вертя в холодном свете свечей так желаемый им кровавый подарок. Наконец, два конца одной нити сплелись вместе.

— Теперь моя задумка может осуществиться. Оставьте меня, все вы. Но перед этим… — Властная рука протянулась за гадальными костями. Один из предсказателей подбежал к императору и принялся возиться со своим мешочком. — Скорее!

Юноша ахнул и аккуратно положил на ладонь три маленькие костяшки и тут же бросился обратно на свое место. Император прошелся прямо по обломкам разрушенной карты к своему трону. Высокая фигура медленно опустилась, серые глаза потемнели.

— Все вон. И чтобы ни единая душа не посмела тревожить меня.

В ледяном воздухе тронного зала слышалось приглушенное шуршание одежд и мягкий звук обуви уходящих людей. И вновь эта тишина, она действовала на императора как колыбельная. С закрытыми глазами он вертел в пальцах флакон с кровью, не желая торопиться. Пальцы другой руки игрались с гадальными костями, которые мягко стукались друг об друга. Его тело расслабленно сползло вниз по трону, пока в мыслях вертелся водоворот всех бесчисленных идей, кои нужно было воплотить в скором времени. Император откупорил флакон и поднес ко рту, отпивая маленькую каплю крови своего племянника. Теплая, отдающая металлом всех мечей империи жидкость медленно спустилась вниз по его горлу. Он улыбнулся.

— Я думал, твоя кровь на вкус будет как пепел от тела моего брата. Чем страшнее поступки человека, тем сильнее горчит его кровь. Но ты сладок, как сама смерть.

Император наклонил флакон над гадальными костями и с интересом стал наблюдать, как молочного цвета материал превращается в алый. Кровь впитывалась в символы на гранях, обволакивала кость, проникала в ее мелкие поры. По позвоночнику императора пробежала молния и расплылась по всем его конечностям. Краем уха он внимал раскату Небес над дворцом. Зная, что совершает настолько противоречащий всем устоям морали и норм поступок, император ничуть не винил себя. С каждым вздохом его одолевало все сильнее и сильнее разрастающееся чувство гнева. Он поднес к губам окровавленные гадальные кости и прошептал:

— Пусть Небеса отвернутся от меня, но вот мое последнее желание. Отдайте Тай Фэна в мои руки, позвольте видеть его глазами, внимать его ушами, касаться его пальцами и дышать его телом.

Император поцеловал кости и откинул голову назад. Руки его обмякли, они безвольно опустились, пустой флакон упал на мраморный пол и со звоном разбился.

Тай Фэн моргнул и кашлянул. Он сидел на кровати, голова его кружилась, мутные, серые глаза смотрели, как Цзян Юн жадно пьет из бутыли крепкое вино.

— После этой ночи я хочу посетить кузнецов, чтобы расспросить их об отце. Если понадобится, я обращу всю мощь их молотов на столицу.

— Ты уверен, что готов идти против своего дяди? Не боишься, что тебя постигнет та же судьба, что и твоего…

Тай Фэн схватил Цзян Юна за обе кисти. Удивленный своим резким поведением, он стал прерывисто хватать ртом воздух, но тело его уже не слушалось. Уже пустая бутыль с вином из руки его друга выпала и упала на пол.

— Я вижу, ты забываешь, с кем разговариваешь, — сквозь крепко сжатые зубы процедил он и стиснул руки Цзян Юна так, что они побелели. — Если понадобится, я спрошу твое мнение. А пока будет лучше, чтобы ты молчал.

— Что с тобой? Это алкоголь на тебя так действует? — Морщась от боли, Цзян Юн стал вырываться из крепкой хватки. Охранная печать начала неистово разжигать свое пламя. Громкие хлопки фейерверков на улице заглушали учащенное биение сердца. — Хорошо, мы пойдем к кузнецам, я не собирался мешать тебе…

— Я бы не позволил встать у себя на пути какому-то отбросу как ты. Слишком долго я ждал этого. Изо дня в день не иметь возможности взять всю его волю под контроль, узнать, чем заняты его мысли… — Взгляд Тай Фэна потемнел и стал яростным. В одно ловкое движение он сбросил Цзян Юна с кровати и повалил на пол, упершись коленом ему в живот. Он надавливал всем своим весом и крепко прижимал руки Цзян Юна к доскам, закинув их ему за голову. — Значит, вот ты какой — слабый и беспомощный. Сначала я разберусь с тобой, а затем закончу все свои дела с ним.

Здесь было что-то не так. Цзян Юн не узнавал нынешнего Тай Фэна. Тот никогда бы не причинил ему боль, не набросился бы на него столь внезапно. Он попытался высвободиться, но чужое колено вдавливало его тело в пол.

— Кто ты и что сделал с Тай Фэном?! Почему он так себя ведет?

В ужасе Цзян Юн принялся брыкаться. Его правая рука онемела от боли, он потерял контроль над ней, левая же была еще в состоянии двигаться.

— Вероятно, ты несешь для него большую ценность, — неестественным голосом произнес Тай Фэн. — Я прошелся путями его самых потаенных мыслей и обнаружил маленький, до нелепости наивный огонек с нежным светом. Кажется, это место в его голове отведено для тебя. О-о, но здесь есть кое-что еще… Черное, отвратительное, темное желание обладать всем, на что позарится взгляд. Мы с ним не так уж и отличаемся друг от друга. Кровь от крови.

Цзян Юн не знал, как привести друга в себя. Он говорил полную околесицу и причинял ему боль.

— Вспомни о своем отце, о мести императору! Подумай, сколько всего мы пережили и через что еще предстоит нам пройти. Твой отец тебя так любил, Тай Фэн! Я видел твои слезы, которые ты скрывал всякий раз, как солнце садилось за горизонт. С кем бы ты сейчас ни боролся внутри себя, не дай ему победить.

Руки Тай Фэна отпустили его кисти и вцепились в горло. Он надавливал на хрупкую шею Цзян Юна, намереваясь вот-вот сломать ее. Тот всхлипнул и начал задыхаться, левая рука непроизвольно хваталась за пальцы Тай Фэна.

— Ты смеешь упоминать это ничтожество, посмевшее поднять против меня бунт?! Веками ни одна шавка из всех семи гильдий не смела высунуть своего носа, чтобы пойти против правящей руки! — Тай Фэн надавил на шею сильнее. Его черные, обезумевшие глаза хищно прищурились. — А что до тебя… Ты никто и ничто, пустота, но занимаешь столько места в чужом сердце.

Цзян Юн начал медленно терять сознание от нехватки воздуха в легких. Слова, произнесенные таким неестественным голосом друга, больно ранили. Он набрался последних сил, взял край алого пояса Тай Фэна и поднес к его глазам.

— Посмотри… — прохрипел Цзян Юн. — Твой пояс, ты хранишь в нем память о своем отце. Я давно понял это… Вспомни, как ты любишь его, вернись к себе. Ко мне. Посмотри на кровь, пролитую отцом ради того, чтобы сын продолжил его дело. Умоляю тебя, борись, иначе невинная душа погибла зря!

Казалось, весь шум за пределами трактира стих, а в темной комнате звучало лишь шумное дыхание и бешеное биение двух сердец. Цзян Юн смотрел, как на его лицо одна за другой падали слезы, разбиваясь о кожу россыпью звезд.

Император упал со своего трона и открыл отяжелевшие веки.

Осев на пол, он провел дрожащей рукой по своим сухим, покрытым тонкой кровавой пленкой губам. Его ногти впивались в кожу ладоней.

— Брат-предатель… Поверить не могу, что Небеса пощадили твоего выродка!

Он резко встал и с силой повалил трон на пол. Император смотрел, как символ его власти с грохотом обрушивался на ступени и летел вниз, ломаясь на куски.

— Вижу, Тай Фэн, ты все еще трепетно хранишь память о своем отце. Долгие годы твое сердце пустовало, ныло от одиночества и скорби. Пока не явился чужак. Каким наивным и слабым ты стал, племянник.

Медленно спустившись, император зашаркал к выходу из тронного зала. Его путь лежал к центру сплетения всех судеб, к гильдии, мастер которой в скором времени перестанет существовать.

Алый пояс постепенно пропитывался горькими слезами, пролитыми Тай Фэном, пока Цзян Юн держал конец шелка у его лица. Они все еще находились на полу, за окном продолжались пляски, звучали песни и радостные возгласы людей. Но в темной комнате было тихо и спокойно.

— Император перешел все дозволенные границы! Я уверен, это был он. Такая черная, отвратительная магия могла прийти на ум только безумцу, — дослушав рассказ Цзян Юна о том, что произошло мгновение назад, разъяренно прошептал Тай Фэн, продолжая в то же время нежно вытирать уголком пояса свои слезы с его лица. — Мне жаль, что я оказался настолько слаб и не смог противостоять ему. В один миг я перестал слышать и видеть, мое тело не слушалось. Прости… Клянусь, он поплатится за это.

Цзян Юн взял пояс из рук Тай Фэна. Кожа на его шее стала приобретать фиолетовый оттенок. Сейчас уже ничто его так не волновало, как возвращение друга. Даже горящая на руке охранная печать теперь казалась легким покалыванием.

— Больше не покидай меня, хорошо?

Осторожно сдвинув набок ворот Цзян Юна, Тай Фэн спустил ткань его ханьфу по плечу. Он с досадой поморщился, увидев, как печать лишилась одной из своих черных линий.

— Ничто…

— О чем ты?

Тай Фэн резко опомнился и убрал колено в сторону. Он даже не осознавал, что, вернувшись обратно в свое тело, все еще причиняет Цзян Юну боль.

— В предсказании число «пять» обозначает «ничто».

— Ты… Ты так назвал меня, когда был не в себе. Сказал, что я никто и ничто. — Цзян Юн пропустил между своих пальцев тонкий красный шелк. Ему казалось, что сама вода играет с его рукой, настолько материал был невесомым.

Спустя время на улице смолкли фейерверки, голоса жителей стали тише, они готовились к чему-то. Все окружение трепетно затаило дыхание, ожидая самого важного момента этого праздника и этой ночи.

— Сейчас будут запускать в небо фонарики, — прошептал Тай Фэн. Глаза его сверкали от недавно пролитых слез. — Если у тебя есть желание, ты можешь загадать его сейчас.

— Так просто? Без гадальных костей, без ритуалов и дыма курильниц? — Цзян Юн устало улыбнулся. Его живот свело от волнения.

— Фонарики отнесут твое желание на Небеса, и оно обязательно исполнится. Для такого совсем не обязательно играть с костяшками. Я могу пообещать тебе это. Ну что? Загадал?

Цзян Юн кивнул и дернул конец алого пояса так, чтобы замысловатый узел распался.

— Я уже загадал. И оно исполнилось.

В ту ночь летящие по небу бумажные фонарики мерцали ярче луны. Небеса поблекли и опустились к земле, обнимая ее звездными рукавами и сливаясь с ней в нежном танце.

На рассвете, когда солнце вновь медленно начало занимать свое место на алеющем небосводе, первая снежинка мягко опустилась на мирно дремлющую землю и растаяла.