Песнь предсказателя Небес

Глава 24 Гнев

Первым, что рухнуло на пол, была карта империи.

Император, перевернув огромный, тяжелый стол, громко дышал. Осколки маленьких зданий и деталей карты разлетелись в стороны. Тело его тряслось от необузданного гнева. Перед тем как его охватила вспышка ярости, он прогнал всех из тронного зала, чтобы дать волю своим эмоциям. Его высокая фигура в черном одеянии, вышитом серебром, быстро перемещалась по мраморному полу. Он заложил руки за спину.

— Паршивец! Ты подобрался слишком близко к тому, что тебе не принадлежит, племянник. — Император шипел, наворачивая круги вокруг разрушенной карты. Под его ногами хрустели в прошлом изящные деревянные детали с вкраплениями разноцветных камушков. Это был императорский дворец.

Пару дней назад император вновь бросил кости, увидел две маленькие точки возле Перстней Небесного императора Хэ и понял, что его тайна висит на волоске. Он чувствовал себя уязвимым, ослабевшим. Две ночи подряд не смыкал глаз, часами сидя над своим письменным столом и сворачивая свитки с новыми жестокими законами. Даже эта безжалостность к собственному народу не помогала ему. Он жаждал держать в своих руках отсеченную от плеч голову Тай Фэна.

Очередной каплей, пролившейся в чашу его терпения, оказалась новость, что Царь гор, дракон Лун Юйфэй разгневан из-за кражи лунного нефрита и свитка с тайными знаниями. Гильдия, которая добывала ценный камень, отказалась от дальнейшего сотрудничества. Император лишился шелка, лунного нефрита, а предсказатели без своего мастера рядом перестали делать четкие и подробные предсказания. Тай Фэн разрушил почти все, чем ранее могла славиться империя.

Император был готов рвать на себе волосы. От убийц вестей не было уже долгое время. Хоу Си, его наложница, больше действовала на нервы, чем радовала. Ее вечные молчаливость, зажатость и покорность, ранее нравившиеся императору, теперь раздражали его. Что толку от одной красоты, когда в голове лишь перекати-поле? Но что еще хуже: от нее не было новостей о наследнике. После множества ночей, проведенных с императором, она точно должна была обрести внутри себя дитя. Это было бы подтверждением его власти над ней и доказательством его дальнейших намерений продолжать род без подозрений о том, что он узурпатор. Несмотря на то что император был старшим сыном, все тяготы правления должен был взвалить на свои плечи его брат. Так пожелал их отец перед смертью. Однако старший сын подделал документы, закрепив новую правду печатью умершего императора Тай Шэня.

Долго он ходил по осколкам разбившихся предметов, пока не остановился у подножья лестницы, ведущей к трону. Это была его мечта, которая осуществилась ценой множества жизней. И большинство из них были невинными огнями — ярко вспыхнули они на мгновение и угасли навсегда. Таким огоньком был младший брат императора, Тай Чжэн. Небеса любили его, безусловно. Он подарил миру сына с белыми как первый снег волосами и нежной, словно только что раскрывшийся бутон лотоса, кожей. Мальчику было предрешено стать великим предсказателем, добросердечным и ласковым. Но все изменил день, когда восстала гильдия Огненного меча. Головы летели одна за другой на землю, удобряя ее горячей кровью.

Тай Чжэн испытывал неприязнь и непокорность к старшему брату еще до вступления последнего на престол. Разные взгляды на жизнь, на методы правления и отношение к народу разделяли их, как река, мчащаяся меж двух берегов. Открытый протест младшего брата был непозволителен. Он заплатил за свое неповиновение законам старшего брата и был казнен. Император часто видел в своих темных снах, как его пальцы впиваются в шею Тай Чжэна. В такие моменты он всегда чувствовал себя воодушевленным, даже возбужденным от ощущения собственной власти над простыми смертными. Ведь сам император отчасти таким уже и не являлся.

Он прошел к выходу из тронного зала и очутился в мрачных коридорах дворца. Его шаги были бесшумными, он направлялся в ту часть, где располагались покои наложниц. Гнев все еще кипел в императоре, а тело требовало его немедленного высвобождения.

За углом коридора, где жили наложницы, показалась маленькая, согнутая фигура пожилой Цин Цин, которая следила за благополучием девушек. Она заметила императора и быстрыми, короткими шагами устремилась к нему.

— Мой император, — протянула она и низко поклонилась, держа голову опущенной. Очки на самом кончике ее носа не сдвинулись. — Черные тучи сгустились на небе сегодня днем. Неужели вы пребываете в недобром расположении духа?

— Тай Фэн разочаровал меня, — сухо ответил император, буравя Цин Цин тяжелым взглядом серых глаз.

— Все юноши в его возрасте довольно… непослушны, мой повелитель. Ему нужно дать время, ведь он взрослеет.

— Он уже достаточно взрослый, чтобы занимать пост мастера гильдии, но недостаточно умен, чтобы действовать грамотно и знать свое место.

Цин Цин, продолжая смотреть вниз, вздохнула и улыбнулась.

— Знает ли мой император, как было тяжело наблюдать за их с покойным господином Тай Чжэном взрослением? Каждый день все новые шалости. Но вы выросли людьми достойными. Оба, — в словах Цин Цин слышалась горечь.

— Не произноси это имя в моем дворце, — процедил сквозь зубы император и яростно сверкнул взглядом. — Тай Фэн совсем другое дело. Он своенравен, горделив, непослушен, резок, и я еще готов привести тысячу характеристик для его личности. Он расшатывает покой в империи своими выходками. И теперь я вынужден взять все под контроль.

— Ваш племянник, светлый господин Тай Фэн, делает ошибки. Они свойственны всем нам. Только не корите себя за оплошности других, мой император. Дайте мальчику время приспособиться к миру и поверьте, он еще сможет удивить вас.

Император повел бровью и усмехнулся. Он махнул черным рукавом и прищурил глаза. В воздухе повисла неловкая, тяжелая пауза.

— Уже удивил. Неприятно. Я не допускаю таких серьезных ошибок.

— Мой повелитель, есть в этом мире вещи страшнее смерти, вы и сами это знаете. Не наказывайте его таким образом и не отталкивайте от себя. Его жизнь и так нелегка…

— Ты тонко чувствуешь беду, Цин Цин. Но даже тебе не удастся меня переубедить. Для меня не имеет значения, какого положения провинившийся передо мной. Всех в одинаковой степени ждет наказание.

Цин Цин начала мотать головой и охать. Ее учащенное дыхание эхом отражалось от стен коридора наложниц. Она знала, что не может перечить императору. Но на ее долгий век выпало три рождения троих великих людей, и каждого она растила сама. Потерять еще одного было равносильно собственной смерти.

— Выбор всегда остается за вами, мой император. Но не делайте его сгоряча.

Он не ответил ей и отступил. Желание посетить Хоу Си сгинуло туда же, куда и его милосердие. Оба чувства пропали в черной пропасти, выхода из которой не было. Император вернулся обратно, обходя высокие, тяжелые двери тронного зала. Путь его лежал во внутренний сад дворца. С недавних пор он стал домом для новых обитателей.

— Тай Фэн не знает, какую игру затеял. Бросив вызов мне, он наслал на себя пожизненное отречение от всех привилегий.

Император резко распахнул двери сада, освещенного мягким светом полумесяца. Небольшая поляна с растущими на ней персиковыми деревьями изобиловала десятками пестрых, пушистых пятен, которые постоянно перемещались. Он вошел в сад и опустил голову. На него уставились два ярко-рыжих лисьих глаза.

— Ты скучаешь по своей госпоже, не так ли? — спросил он у лисицы, протягивая руку, чтобы погладить ее рыжий мех. — Что же мне со всеми вами делать? Превращаться обратно в девушек вы не хотите. Может, пустить вашу шкуру на воротники, ведь скоро зима.

Лисица недовольно фыркнула и оскалилась, отбегая от него. Император усмехнулся и стал проходить мимо белых, рыжих, серых и черных комочков шерсти. Ему доставляло огромное удовольствие прогуливаться под визжащие звуки играющих друг с другом лисичек.

Пусть резвятся. Но лишь до первых заморозков. После — мне ни к чему держать их у себя…

Ухмыльнувшись, он прошел в беседку и опустился на скамью. Император провел рукой по своей бороде и обратил внимание на отбившуюся от всех белую лису. Она лежала под скамейкой, свернувшись в клубок. Его сердце пропустило удар.

— Ведьма?

Реакции не последовало. Император наклонился и потрепал лисицу за шерсть. Она повернулась к нему и открыла глаза. Два изумруда блеснули в лунном свете.

— Нет. Не она… Ци Сифэнь не стала бы так мирно спать в моем саду. Ей обязательно бы захотелось увидеть меня.

Мысли о лисице-оборотне, его давней подруге, захлестнули разум волной воспоминаний.

В тот день она сама пришла к императорскому дворцу. Дикая, худая и грязная. Голубые глаза горели от голода. Ци Сифэнь умоляла оставить ее, заверяя императора, что станет его верной наложницей. И в первую же ночь доказала это. Он не мог пойти против ее магии обольщения и тем более не мог сопротивляться этим глазам. На короткое время, пока длилась весна, он был ее слугой, а не наоборот. Император лелеял Ци Сифэнь как самое ценное свое сокровище и ничего вокруг более не замечал. Девушка знала все его тайны, все переживания и мечты, разделяла с ним ночи, приливы гнева и отливы страсти, восходы его величия и закаты опустошенности души. В одну ночь, когда стояла полная луна, они соединили себя ритуалом крови. Две нити слились в одну, одна жизнь зависела от другой. Став сосудом для всего лишь небольшой частицы души императора, Ци Сифэнь подарила своему спутнику неуязвимость.

Когда она была вынуждена покинуть дворец после неудачного покушения на Тай Фэна, император переживал и не находил себе места. Ведь если умрет она, его жизнь окажется под угрозой. Но на этот счет у него был еще один план, к разгадке которого так близко уже подошел его племянник. И, если ему удастся его раскрыть, император обрушит весь гнев Небес на каждого, кто посмеет встать у него на пути.

— Ци Сифэнь… Я знаю, что ты жива, иначе почувствовал бы. Интересно, под какой личиной ты скрываешься сейчас, гоняя моего племянника по пустошам империи? Моя прекрасная лисица…

Император встал и положил ладони на перила беседки, всматриваясь в полумесяц.

— Ходишь ли ты по горячим пескам, обжигая голые ноги, или замерзаешь на ветру в высоких горах? Знаешь ли ты, что твои хвостатые сестры сейчас бегают по моему саду, навсегда лишенные ласки их госпожи? Мы делим одну луну на двоих, облака над твоей головой плывут ко мне, неся на своих кудрявых волосах вести о твоем пути. Пусть они будут хорошими… — Император вцепился пальцами в дерево с такой силой, что оно заскрипело под его хваткой. — Заставь эти облака обратиться тучей, заставь их примчаться к моему небу и прошептать, что ты убила Тай Фэна.