Письмо из прошлого

Часть 2. Глава 7

Я разбудил всех, когда ещё было темно. И это в июне-то, в месяце, когда самая короткая ночь… Затем, пока остальные экономно умывались и выполняли естественные потребности, вскипятил воду на газовой горелке — костёр на ночь мы решили не оставлять — и залил кипятком чашки с порошком растворимого кофе. Вылил оставшийся кипяток в термос, ведь день предстоял непростой, и сложил съестные припасы в рюкзак. Я планировал нести всё сам, ибо хотел, чтобы остальные оставались налегке. Если случится что, дать по тапкам им будет куда проще.

— Порядок? — тихо спросил я Марата, который ковырялся в металлоискателе.

— Да, нормально, — его голос слегка съехал на визг.

— Ты чего, парень?

— А вдруг мы сегодня найдём… А? Я даже представить не могу.

— Ты это… Не дели ту самую шкуру неубитого животного, — посоветовал я. — Плавать на облачке экстаза будешь, когда найдём. А не до того, как найдём. Твоя задача на сегодня — оставаться максимально собранным. Об остальном позаботимся мы.

— Конечно, командир, — кивнул Марат. Улыбнулся и добавил. — Спасибо.

Я проверил экипировку. С утра было прохладно, плюс нам необходимо слиться с лесом. То есть никаких шортиков и полупрозрачных топиков. Штаны крепкие, тёмно-зелёного цвета. Футболки, ветровки, бейсболки. А затем повёл команду за собой.

В этот раз никаких генераторов я не услышал. В стане врага мирно спали. В чём я убедился своими глазами, когда подполз ближе. И дал отмашку Марату приступать.

На топографической карте, мною раздобытой, мы тщательно расчертили маршрут — туда-сюда порядка ста метров, зигзагом удаляясь строго на север. Этого маршрута Марат и придерживался. К работе своей он отнёсся ответственно, наушник оставил лишь на одном ухе, а вторым прислушивался к расположившимся вокруг него разведчикам.

Женя и Ксения поставленные перед ними задачи выполняли не менее ответственно. Они держались на порядочном расстоянии от Марата, но не отводили от него глаз. Каждые десять минут, как мы условились, подавали сигнал в виде сжатой в кулаке поднятой руки, сообщавшей, что «всё чисто».

Так прошли следующие два часа. «Рассветай» уже давно пришёл, птицы щебетали как ненормальные, в лесу парить начало неслабо. Но двое, оставленные присматривать за лагерем, продолжали дрыхнуть.

Что, в принципе, было нам на руку, ведь Марат удалялся всё дальше и дальше, так ничего и не обнаружив.

Моральное состояние моих подчинённых, имею в виду тех, кто оставался на стрёме, спускалось в сторону дна. Ксения после первого часа утратила задор. Я даже заметил, что она, то и дело, разбрасывает заскучавшими ногами хвойный ковёр. А Женя больше хотел сам походить с металлоискателем, чем бессмысленно бродить в отдалении и время от времени махать рукой.

Ещё через час Марат сдался. Мы присели с тихий кружок, съели все бутерброды и опустошили термос. Я отметил, что безопасного времени у нас ещё час, максимум. Затем конкуренты обязательно проснутся. И хоть мы удалились достаточно далеко, случайно заметить нас им не составит труда.

Поэтому мы решили сменить поисковика. Надели металлоискатель на Женю и пустили по следу. И буквально через пару десятков шагов он принялся размахивать свободной рукой, радостно повизгивая при этом.

В отличие от меня, Ксения и Марат не смогли справиться с эмоциями. Они рванули к Жене, позабыв о необходимости соблюдать маскировку. Я же, скрипя зубами, двигался медленно и осторожно. И раздал всем троим на орехи, когда две лопатки вонзились в землю, а затем четыре руки извлекли самую настоящую консервную банку говяжьей тушёнки высшего сорта.

Алюминиевая банка прохудилась. Из неё в выкопанную ямку вытекала отвратительно вонявшая жижа. И измазала те самые четыре руки целиком и полностью.

Не сюсюкаясь, я, как главный тренер, пропесочил нерадивых игроков. Отобрал у всех питьевую воды и вымыл собственные руки и руки смущённого Марата. Затем приказал немедленно вонючую яму закопать, утрамбовать и до незаметности накрыть травой и сухими иголками.

И только потом, посмотрев на ясное безоблачное небо, увёл команду обратно в лагерь, захватив, естественно, банку с собой.

— Первый блин комом, — скромно говорил Женя, следуя за мной.

Но я только показал ему кулак; немногим раньше я более красочно объяснил, почему в лесу, особенно рядом с вражеским станом, рот открывать категорически запрещено.

Ксюша на меня дулась. Когда она покинула скучный пост и бросилась к охотнику за сокровищами, её ступня золушкиного размера умудрилась наступить на ветку и, с шумом ядерного взрыва, ею хрустнуть. Так что пришлось провести мадемуазель ликбез, а затем, немного успокоившись, добавить, что лес шума не любит.

И лишь уставшему Марату хватило смелости признать собственные ошибки. И пообещать, что это не повторится. Даже если он найдёт ящик с золотом, он равнодушно остановится, сядет и будет ждать остальных.

Чему я не поверил ни на грамм.

В наш лагерь мы вернулись ближе к десяти часам утра. И там нас ждал очередной сюрприз.

Я услышал подозрительный шорох раньше, чем увидел того, кто топчется у наших палаток. И уже, было, собирался схватиться за охотничий нож на ремне.

Но всё оказалось прозаичнее: возле сложенных у дерева припасов, постукивая по тканевым стенкам палаток прикладом ружья и покрикивая «ку-ку», топтался один знакомый лесник — тот самый Михалыч.

— Иван Михайлович! — воскликнул я, перепугав бедолагу до чёртиков. — Нельзя же так подкрадываться! А если бы и у меня была двустволка?

Иван Михайлович — лесник брянского лесничества — чуть не подпрыгнул. Но всё-таки перепугался в достаточной степени, чтобы с головы слетела кепка, а охотничье ружьё, которое он таскал с собой для солидности, но которое никогда не заряжал, выпало из рук.

— Лёшка! Едрить тебя так! — Михалыч картинно схватился за сердце, когда разобрался, кто его перепугал. — Опять ты подкрадываешься! Опять незаметный!

— А ты что здесь забыл, Михалыч? Откуда взялся? — признаться, он меня тоже слегка перепугал. Но хорошо хоть это он топтался возле палаток, а не Захар Котт.

Иван Михайлович наклонился без кряхтения и с достоинством подобрал и кепку, и ружьё.

— Что это ты, Лёшка, оставил палатки без присмотра? Непохоже на тебя… А это кто? Что за молодые? — нахмурив седые брови, он уставился на моих подопечных.

— Если скажу, что студенты кулинарного техникума, ты поверишь?

Иван Михайлович засмеялся. Я всегда умел его рассмешить намёками на счастливое советское прошлое, где он заразился тем самым "синдромом вахтёра".

— Ты ещё скажи — гимназисты! — продолжал смеяться он.

— Чуть постарше, но такие же неумёхи, — совершенно не соврал я. А затем представил лесника. — Это — Иван Михайлович. Лесник местного лесничества. Даю стопроцентную гарантию, что это он установил капкан, в который угодила Мария Круглова.

Марат, Женя и Ксения с интересом уставились на седобородого дедка.

— Здрасте.

— И вам здрасте, — ответил Михалыч. — Что, Лёшка, кто-то в капкан, говоришь, угодил?

— А то ж. Ты ж не зря их по округе раскидал. Явно же на людей охотишься.

— Ты с этим не шути, — он погрозил мне пальцем. — Порядок такой. Приказ пришёл. Говорили, волков в округе видели. Вот и пришлось.

— Так это действительно вы капканы ставите? — вперёд вышла Ксения. — А вам не приходило в голову, что в них люди могут угодить?

— А что людям делать в лесу? Зачем припёрлись? Чай не дикие животные… Хотя, если подумать, — Михалыч на мгновение запнулся, а затем рассмеялся довольный собственной шуткой. Но я точно знал, что он не выживший из ума дед, а довольно толковый мужик. Пусть и своеобразный.

— А волки точно есть? — решил поинтересоваться Марат.

— Я пока ещё не видел. Но как угодит один в капкан, обязательно расскажу.

— Ладно, Михалыч, — я поморщился, вспомнив, признаком чего является смех без причины. — Ты как отыскал лагерь наш? Вроде бы, мы следов не оставили.

— Набрёл случайно. Я давно здесь по округе рыскаю…

— Капканы ставите? — Ксения не желала сдаваться.

— И это тоже, — в этот раз дедок совершенно не шутил. — Смотрите под ноги и старайтесь держаться тропинок. Не заходите в чащу… Но дело не в этом, — он поставил у ствола ружьё, подошёл ко мне, взял под руку и чуть ли на цыпочки не встал, чтобы ртом дотянуться до уха. — Тут какое дело, Лёшка, — серьёзным голосом заговорил он. — Люди тут какие-то непонятные появились. На дорогих машинах приехали, стоянку организовали. Машины — что те броневики! Видел их?

Я сразу смекнул, на кого Михалыч намекает. И внимательно слушал.

— Нет, не видел, — уверенно соврал я.

— Они то ли рыбу глушат в реке, то ли не пойму, — пожал плечами лесник. — Я давеча вышел к ним. И перепугал, кажется. Они всполошились, засуетились. Но рыжий такой у них вроде за главного. Он всех успокоил.

— А ты что? — я превратился в сам слух.

— Сказал им остерегаться капканов и диких зверей. И не шуметь… А рыжий смеялся. Подошёл ко мне такой. Сказал, не беспокойся, отец. И денег дал. Сказал, на водку… А я же, Лёшка, ты знаешь, уже давно в завязке. Уже лет десять как не пью… А он — на водку. Хе-х.

— А чем они там занимаются, видел? — попытался развить я успех.

— Нет. Вот ещё — за туристами присматривать! Их там человек семь-восемь было. Стояли и зло смотрели на меня. Словно ждали, когда уйду.

— И что, реально рыбу глушат?

— Не видел, но слышал. Да и Петька Лимаников тоже говорил, будто взрывы какие слышал, когда к Лесозаводу вёз свежий сруб.

— Может, шина у проезжающей машины лопнула, — успокоил я Михалыча. — Всякое бывает.

— Может, — охотно согласился он. — Но компания всё равно странная. Ты смотри, если что. Может, наркоманы какие, как сейчас модно говорить. Или алкоголики запойные.

— Спасибо, Михалыч. Учту, — похлопал я его по спине, благодаря за информацию.

Всё же мне не показалось. Я действительно видел воронки. Воронки не лопатами оставленные, а управляемым взрывом. То есть у наших конкурентов есть взрывчатка.

Нехорошо, ребята, нехорошо.

— А ты здесь надолго, Лёшка? — Иван Михайлович с интересом осмотрел членов моей команды.

— На пару-тройку дней, Михалыч. Обучаю отроков азам выживания в дикой природе.

— Даже барышню? — лесник по-настоящему удивился, бороздя взглядом хмурую Ксению.

— Её особенно, — я совершенно не иронизировал.

— Ну, раз они под твоим присмотром, я не беспокоюсь. Не придётся вызывать МЧСников, чтобы их выручить. Хе-хе… Ладно, пойду я тогда. Не забывайте, что я сказал, молодёжь: держитесь тропинок и не заходите в чащу. Нече вам там делать.

— Я присмотрю за ними, — пообещал я. Похлопал лесника по спине и выпроводил, даже не подумав всучить денежные знаки. Конкуренты не знали, но я знал, что Михалыч терпеть не может, когда туристы, которых он органически не переваривал, но которых за свою карьеру повидал множество, дают ему «на чай». Я своими глазами видел, как он рвал купюры после таких слов.

Помахав мне рукой даже не обернувшись, Михалыч вскоре скрылся за стволами хвойных деревьев. А я озабоченно почесал подбородок и посмотрел на своих подчинённых.

— Может, подсобите информацией? Ваш банкир — точно банкир? А то его знакомства, плюс наличие взрывчатки, вызывают опасения.

— Мы вообще не в курсе, — за двоих ответил Марат, а затем кивнул в сторону Ксении. — Может, она знает? Он всё же там работала.

— Да я его видела несколько раз от силы, — фыркнула Ксения. — А с остальными только в походе познакомилась. Кто знает, с кем он дела ведёт.

— Плохо, ребятки, плохо. О противнике надо знать как можно больше. Там, очевидно, нехорошие люди орудуют. А тут ещё упоминание о взрывах… Короче, надо удвоить бдительность. К вражескому лагерю вообще не приближайтесь. То направление я возьму под контроль.

— Хорошо, запомним.

Мы пробездельничали до самого вечера. А после захода солнца я скомандовал отбой, ибо вставать опять придётся до первых петухов.

В этот раз моя команда была меньше похожа на зомби. Мы опять продрали глазки, залились кофеином и выдвинулись на позиции, где первую вахту взвалил на себя Женя.

Но дела опять шли никак. Хоть энтузиазм бил через край, он совершенно не помогал в поисках сокровищ. Женя исследовал стометровую полосу с запада на восток, потом делал пару шагов на север, и возвращался с востока на запад.

В половине седьмого его сменил Марат. И двигался с тем же результатом.

Мы уже достаточно удалились от места находки, ставшей отправной точкой, двигались по чётко расписанному маршруту, где, по нашим предположениям, Адельман мог вести свою группу, но намёками на большой металлический ящик даже не пахло.

Марата я сменил в десять утра. Я уже совершенно перестал опасаться наших конкурентов. К тому же за два дня оттуда не раздалось ни единого звука, ни единого крика. И расставил своих горе-напарников по периметру. Ксюша к этому времени абсолютно потеряла веру в успех мероприятия.

Наверное, именно поэтому она окончательно расслабила булки.

Некоторое время я кайфовал. Ходил с металлоискателем, словно опытный копатель. Прислушивался, ожидал сигнала и пребывал в некоем предвкушении. Я чувствовал удовольствие, когда ощущал себя охотником за сокровищами. Я стал понимать жажду молодых пацанов к приключениям. Когда я гладил поверхность земли поисковой катушкой, я хотел быть именно тем, кто клад найдёт. Я хотел, чтобы эйфория захватила меня целиком.

Погрузившись в несвойственные мне мечтания, я не сразу сообразил, что случилось, когда одним ухом расслышал короткий девичий вскрик. Зыркнул в сторону, где вахту должна была нести Ксюша, и заметил её в нелепой позе — она сидела на заднице, одна нога вытянулась на земле на всю длину, а вторая будто исчезла из поля зрения. А обе тонкие ручки усиленно зажимали ротик.

За секунду мурашки проскакали по моему телу от пяток до макушки. Капканы-то ведь никто не отменял…

Я бросил металлоискатель, увидел, как к девушке с разных сторон мчат Марат и Женя, и бросился к ней.

Ксюше, очевидно, было больно. Она реально зажимала себе рот руками, памятуя о необходимости соблюдать секретность. Одна её нога оставалась на поверхности, а вторая провалилась под землю до самого бедра.

— Фу-у-у-у-х, — я натурально так выдохнул. Всё же не капкан, как я сразу убедился. Уже хорошо. — Что с тобой, Ксюша? Провалилась?

Подбежали Марат и Женя. Опустились на колени рядом и озадаченно осмотрели место.

— Не знаю, — Ксения морщилась, но нашла силы оторвать руки от рта. — Провалилась, да. Ногу, кажись, расцарапала. Печёт… Ай!

— Как ты умудрилась провалиться на ровном месте? — хмыкнул Марат. — В лесу канализация проходит, что ли? Канализационный люк не закрыли?

— Никогда здесь не видел канализационных люков, — заметил я очевидное. И присел рядом с девушкой. — Тихо, тихо, не дёргайся. Не елозь ногой. Дай посмотреть.

Я ползал у её ноги, как Шерлок Холмс. Лупы, правда, не было. Но даже без лупы смог рассмотреть чёрный провал через прогнившую дыру, куда угодила нога. Хоть ей было больно, Ксения пошевелила ногой по моей просьбе. И я заметил острые, рваные края прогнившей древесины.

— Хм, — глазам своим я поверил, конечно. Но не мог поверить, что вижу это здесь. — Ты сквозь дерево провалилась. Там пустота внизу. Темнота и пустота. Схрон, какой-то, что ли… Так, ну-ка не кучкуйтесь! — скомандовал я Марату и Жене. Я, кажется, уже догадался, что вижу перед собой. — На метр-два отползите, кладоискатели.

— А чё там такого?

— Походу, мы на деревянной крыше сидим…

— Серьёзно?

— Сейчас узнаем.

— А можно меня вытащить, наконец? — Ксюша продолжала морщиться. Но мои слова придали ей сил, безусловно.

Я осторожно подошёл к ней сзади, взял подмышки и потянул на себя. Но девушка запищала и сказала, что что-то царапает ногу. Я вытащил охотничий нож, распластался на земле и сковыривал во тьму куски гнилого дерева. Ковырялся и убеждался, что это было довольно крупное, обтёсанное бревно. Несомненно, рукотворное.

— Сейчас уже можно. Попробуй, — попросил я Ксюшу.

Тоненькая, исцарапанная до крови, ножка показалась над поверхностью. Ксения мужественно терпела, обхватила собственную ногу в районе коленки и вытащила из дыры. Плотные штаны в стиле «милитари» в нескольких местах были распороты.

— Так, погоди, — попросил я девушку. Её состояние опасения не вызывало, но скорченное от боли лицо вызывало сострадание. — Иди сюда.

Я осторожно взял её на руки, отнёс в сторону и положил на мягкую траву.

— А что там? — Марат и Женя уже заглядывали в чёрный проём, будто два гинеколога.

— Посмотрите сами, — я отстегнул и бросил им фонарь. А затем вытащил из рюкзака аптечку. — Твою штанину я сейчас удалю хирургическим путём, — сказал я корчившейся Ксении. И добавил весело. — Лучше бы, конечно, полностью снять штаны. Но, думаю, сейчас не время для шалостей.

Шутка моя пришлась ей по душе. Хоть шутка была на гране фола, Ксюше, видимо, понравилось — она усмехнулась сквозь боль.

Я взял из аптечки ножницы и обрезал штанину выше бедра.

Стройная ножка была расцарапана во множественных местах. Особенно досталось икре. Я провёл поверхностный осмотр, достал перекись водорода, йод и щипчики. Но, на счастье, никаких осколков застрявшей в ноге древесины не нашёл.

— Там, похоже, блиндаж, командир, — офигевшие глаза Марата смотрели на меня, пока Женя носом погрузился в дыру и светил фонариком. — Под землёй, блин!

Суть я уловил моментально. В собственной голове быстро провёл вычисления, отцепил от ремня складной топорик, а от рюкзака — лопатку. И кинул предметы парням.

— Раскапывайте, — приказал я. — Сейчас я вылечу боевого товарища, выпишу ему медаль за ранение и присоединюсь.

Ксения фыркнула, а Марат и Женя без слов принялись копать. И копали куда быстрее, чем ранее раскапывали тела павших немцев.

Я быстро обработал раны Ксении. Остановил кровь, где было нужно. Обмазал края ранок йодом и облепил всю ногу пластырями. И лишь икру пришлось обмотать бинтом. Порезы на икре выглядели глубокими.

— Попробуй опереться на ногу, — нахмурившись, попросил я Ксюшу.

— Ай, не могу! — пискнула она. — Прям чувствую, как мышцы режет. И бинт врезается, когда ногу напрягаю.

— Ладно, посиди пока, — я поковырялся в рюкзаке, но ничего толкового не нашёл, чем можно было бы прикрыть оголённую ногу. Надо двигать в лагерь и там уже переодеваться. — Я посмотрю, чего там «тушканчики» суетятся.

Но Ксюше и самой было интересно.

Пацаны избрали интересную тактику: Женя, работая топором быстрее, чем дятел клювом, долбил по земле. Оставлял глубокие зарубки, куда потом вонзалась лопатка Марата. А затем та самая земля летела во все стороны.

Очень быстро они очертили квадратный контур на поверхности. И убедились, что контур целиком и полностью состоял из грамотно сложенных брёвен, погружавшихся в землю под небольшим углом.

Тут-то и до меня дошло, что за сооружение это может быть. Я хлопал глазами несколько секунд. Как и Марат и Женя, впрочем. Потом вскочил, выломал ветку из ближайшего дерева, отобрал у Жени топор и заточил один конец.

— Ищите вход! — коротко бросил я пацанам. Размашисто засадил заточенный конец ветки в землю и принялся окапывать.

Тут уже и Ксюша врубилась, что происходит. Она подковыляла ближе, уселась и, образно говоря, лузгала семки, пока мы работали.

Вход мы не обнаружили. Не обнаружили потому, что обнаружили окно.

Когда острая палка в мои руках пронзила пласт земли и погрузилась, что называется, по рукоятку, я едва смог устоять на ногах. Отталкивая другу друга, мы принялись разгребать землю руками. И вскоре обнаружили очередную дыру, ведущую во тьму.

Осмотр при помощи фонарика подтвердил, что Марат не ошибся; пусть это был не блиндаж в классическом понимании этого слова, а останки самой обыкновенной землянки, сути это не меняло — совершенно случайно мы обнаружили нечто крайне любопытное. Крайне важное. И не могли уйти не проведя следственные мероприятия.

Женя, как самый юркий, вызвался в разведку. Он захватил фонарь и пролез в окно, когда мы раскопали его в достаточной степени. А зачем подключил и смартфон.

Сражаясь за место, мы с Маратом по очереди совали в окно носы. Но очень быстро убедились, что землянка размером невелика. К тому же крыша опасно поскрипывала. Пришлось сначала просунуть в окно металлоискатель, а затем и расширить, чтобы внутрь пролез Марат.

— Вы там поаккуратнее, — посоветовал я. В такое узкое оконце со своими габаритами я мог бы пролезть, только если бы меня проталкивали всем селом. — Не хватало, чтобы крыша обрушилась. Я вас двоих до вечера выкапывать буду.

Но кладоискатели меня уже не слышали. Горящими глазами они исследовали землянку, а затем в тишине прислушивались, надеясь на сигнал металлоискателя.

Я, конечно, не считал, что искомый ящик мы можем здесь обнаружить. Хоть мыслишка такая проскочила. Но вполне мог надеяться на другие, весьма достойные плюшки. Всё же я никогда никаких партизанских или полупартизанских землянок тут не встречал. А лес этот исходил чуть ли не вдоль и поперёк. Значит, мог надеяться на удачу.

Опираясь на палку, Ксюша обошла квадрат крыши и приземлилась рядом со мной на рыхлой земле. Смотрела за парнями заинтересованными глазами. И даже подсказывала, куда катушку направить, когда ей показалось, что она заметила какой-то отблеск.

Но наши надежды не оправдались. Пацаны нашли лишь дырку от бублика. Они тщательнейшим образом исследовали даже стены. Но обнаружили лишь шляпки ржавых гвоздей.

Марат, конечно, посетовал, что металлоискатель у нас негодный для таких поисков. На мелочёвку не реагирует. Но другого не было. А потому я посоветовал выбираться поскорее, ведь небезосновательно опасался, что крыша, ранее державшая на себе пласт земли почти сотню лет, не выдержит и рухнет прямо здесь и прямо сейчас.

— Что такое не везёт и как с этим бороться, — невесело пробурчал Марат, когда выбрался на свежий воздух.

— Да, выглядело многообещающе, — согласился с ним Женя.

— А что вы тут надеялись найти? Секретные планы командования? Может, это вообще не партизанская землянка, — хмыкнул я.

— Даже если была партизанской, отсюда, очевидно, всё вывезли впопыхах. Ни намёка ни на что.

— Ладно, собираемся, — я бросил взгляд на часы. По моим прикидкам, мы провели здесь времени больше, чем я считал безопасным. Не говоря уже о том, что пошумели немножко. Это нам ещё повезло, что никто не услышал, как мы работаем. — Возвращаемся в лагерь. Одуванчика я тщательнее осмотрю на месте. Возможно, придётся отвезти его в больницу.

— Да сейчас! — возмущённо заявила Ксения. — В какую ещё больницу? Из-за царапин? Ни за что!

— Заражения крови не боишься?

— Заражения глупости боюсь, — парировала она. — Завтра буду как новенькая.

— Однако, — противление девушки меня удивило. Те девушки, которых я знавал ранее, не только неохотно ходили со мной в походы, но и плакались даже тогда, когда ломался ноготь. Не говоря уже о комарином укусе или царапине на пальце. Тогда целую «скорую» требовали вызывать.

А тут… Ишь ты.

— Я лучше супы останусь варить, чем позволю вам копать без меня! — добила меня Ксения.

— Фига се ты, — присвистнул я. — А с виду — тихоня тихоней. Видимо, в тихом омуте…

— Я уже говорила. Я вам не балласт! Мне тоже интересно. Что я зря из Москвы сюда пёрлась?

— Да ладно, ладно, — смеясь, я замахал руками. — Уговорила, повариха. Кусочек с общего пирога тебе обязательно перепадёт.

— Как сама увижу, тогда поверю.

Видимо, Ксюша была большой любительницей оставлять за собой последнее слово. А потому развернулась, не стала никого дожидаться и потопала в сторону лагеря, опираясь на палку.

Но буквально через десять шагов охнула, припав на правую ногу.

— Осторожнее, одуванчик. Рана может открыться, — крикнул я.

Затем ещё раз осмотрел горе-поисковиков и сказал:

— Марат, Женя, на вас рюкзак и металлоискатель. Идём обратно.

Я подобрал остатки штанины, скомкал и засунул в карман. И так уже наследили… Потом подошёл к хромавшей даме и легко подхватил на руки.

— Мадемуазель, позвольте вам помочь. По доброте душевной. Без всяких задних мыслей, разумеется.

Я взял Ксюшу на руки и решительно зашагал по знакомому направлению раньше, чем она смогла открыть рот для возражений.

Хоть «одуванчик» весил не как одуванчик, всё равно особых проблем не доставил. Даже не ворочался на моих руках. Сначала лишь безразлично взирал на природу. Но по мере передвижения обустроился с комфортом и всё чаще и чаще посматривал на меня. То ли выискивая в глазах усталость, то ли опасаясь, что я потеряю сознание и уроню драгоценный груз, то ли не решаясь высказать пару комплиментов.

Девушку я нёс на руках где-то с километр. И не единого слова так и не услышал.

Затем, уже в лагере, положил на матрас и ещё раз внимательно осмотрел.

— Вроде, всё в порядке. Не напрягай правую ногу пару дней. Опирайся лишь на левую, или на палку какую. Заживёт.

— Спасибо, — опустив глазки, поблагодарила Ксюша.

— Не за что. Переодевайся и отдыхай, боец. День был насыщенный, встали рано. Ложись и спи. Восстанавливайся, в общем.

— Хорошо, — ещё тише сказала она.

— Я тебе сейчас принесу поесть чего-нибудь. Есть сублимированное картофельное пюре с грибами. Будешь?

— Буду.

Эти слова я еле-еле расслышал. Посмотрел на девушку, чтобы убедиться, что она меня услышала. Но та торопливо отвела глаза. Будто конкретно сейчас опасалась того, что я могу в них разглядеть.

Я хмыкнул про себя, предоставил даму самой себе и вернулся к костру, где уже колдовали «тушканчики». Они лыбились по-дурацки, обмениваясь друг с другом многозначительными взглядами.

— Чего? — нахмурился я.

— Она на тебя так смотрела. Хе-хе, — в кулак засмеялся Марат. — Растопил сердце, богатырь, растопил.

И эти два хохмача принялись пихать друг друга в плечи, тихо посмеиваясь при этом.

А я, залив пару литров воды в котелок, обернулся и посмотрел на Ксению. Та пыталась удобнее устроиться на матрасе и на меня не смотрела.

Но, в принципе, Марат и Женя правы — девушка не могла остаться равнодушной. Не могла не впечатлиться. Предположу, что в её жизни ещё не случались те, кто способен спасти от змеи, вытащить из закопанной землянки, а затем ещё на руках нести целый километр, при этом даже не запыхавшись. Я давно замечал, что смотрит она на меня с определённым интересом. Чувствует себя уверенно за моей спиной и ни капельки не боится. И, похоже, предположения подтверждаются — божий одуванчик если и не пленён в полном смысле этого слова, то, однозначно, увлечён.

Что, в общем-то, совсем неплохо. Ксюша мне тоже нравилась.

Открыв пакет с сублимированным пюре, я влил туда кипяток, захватил ложку и отправился кормить даму. Пусть силёнок набирается. Обстоятельней поговорить мы всегда успеем.