Пламя пяти сердец

ГЛАВА 24

Она не думала, что устала настолько сильно, но казнь оказалась последней каплей. В какой-то момент Шербера поняла, что не идет, а плывет — и это были руки Фира и мягкий переступ его ног, несущих ее по узкой улице к длинному дому. Она умиротворенно вздохнула, прислонилась к его груди и закрыла глаза.

Фир уложил ее на постель и, когда Шербера сняла с себя одежду и забралась под одеяло, укрыл. Она схватила его руку и потянула к себе, но он, казалось, и не собирался уходить. Только снял с себя теплый кофз и обувь — и лег на постель рядом с Шерберой, поверх одеяла, лицом к лицу с ней.

— Я видела Номариама, — прошептала она сонно, закрывая глаза. — И бездну Инифри... темную яму, в которой были голоса. Я боялась, что не вернусь оттуда, но Номариам сказал мне не бояться...

Постель за спиной Шерберы пошевелилась, когда Олдин лег позади и обнял ее, уткнувшись лицом ей в волосы. Фир что-то недовольно проворчал, но не сдвинулся с места, и, когда она снова нащупала его руку, крепко сжал ее пальцы.

— Мы отправились бы за тобой даже в эту бездну, — сказал он. — Спи, Шербера. Тебе нужно набраться сил.

Другие акраяр наверняка проведут эту ночь, занимаясь со своими господами любовью, подумала Шербера. Другие акраяр наверняка разделят эту ночь со всеми своими любимыми, но не она, не она, не она... Ей нужно открыть глаза и встать и исполнить свой долг...

Она позволила себе отдаться усталости лишь на мгновение — и открыла глаза уже на рассвете, когда по земле и над землей, взывая к небу и людям под этим небом, разнесся боевой тризим. Шербера вскочила с постели и уже успела одеться, когда дверь в комнате распахнулась, и на пороге показался Фир. Полоса красной краски пересекала его лицо наискосок, глаза были полны кровавого рассветного безумия, а черные кожаные доспехи, надетые поверх кофза, казалось, были темнее тьмы.

За Фиром стоял Прэйир, и его широкие плечи заслоняли коридор, а темные глаза отражали пламя восходящего солнца. Они оба не сказали ей ни слова, а просто стояли там и ждали, пока она завяжет кофз и заправит в сапоги теплые сараби.

Сердце Шерберы рвалось из груди и руки чуть подрагивали, когда она взяла с полки над очагом железный меч — найденный в каменном мешке, подаренный Тэрриком клинок, который сегодня попробует на вкус кровь своего первого врага. Она знала, что сам Тэррик уже на переднем краю войска и будет там все сражение: отдавая приказы, направляя, успокаивая и подавая пример.

Он не пришел к ней вчера, хоть остальные трое ее господ и оставались рядом, и на мгновение трепет волнения в сердце Шерберы сменился острой тоской: по его странным глазам, глядящим на ее с нежностью и любовью, по его губам, так и не научившимся правильно произносить ее имя, по непривычному до сих про теплу его тела рядом с ее.

Инифри, взмолилась она, чувствуя, как нагревается в ее руке холодная рукоятка меча, помоги мне быть сильной сегодня. Помоги мне с честью встретить то, что мне предназначено. Помоги не испугаться перед твоим лицом и храбро ступить в твою колесницу, если придется умереть.

Они вышли из дома и направились к городским воротам, где собирались и откуда один за другим отправлялись на поле боя отряды. Каросы каросе. Маги. Воины с мечами. Лучники.

Шербера увидела собравшихся в стороне от прохода акраяр, готовых выступить следом за воинами и смешаться с лучниками, чтобы потом переместиться вперед. Волеты среди них не было, это она знала. Олдин забрал ее в целительский дом.

Люди-птицы летали в небе над городом и отрядами, издавая воинственный свист. Человеческие голоса, рычание фатхаров и негромкое фырканье лошадей, почуявших неприятеля, смешивались с едким неприятным зудом, стоявшим в воздухе подобно зуду летней мошкары. Этот зуд был жужжанием вервес, реющих над войском на своих крепких прозрачных крыльях.

Шербера заняла свое место рядом с Прэйиром в отряде воинов и проводила взглядом Фира, ушедшего вперед, к каросам каросе.

Все так же молча.

Если бы она была обычной подругой или женой, она бы плакала и висла на них, бормоча слова прощания. Если бы они были обычными мужьями, а не воинами, они бы обнимали ее и бормотали слова утешения и сладкую ложь о том, что скоро все кончится, и они счастливыми смогут вернуться в постель.

Но теперь она только смотрела Фиру вслед и молилась. И теперь Прэйир будто не замечал ее, вслушиваясь в слова командира отряда, напоминавшего о порядке, и ждал вместе с остальными, когда за ворота выйдет отряд, за которым должны последовать и они.

Но только ступив за границу города и оказавшись в открытом поле, Шербера осознала в полной мере, что битва, хоть и не виден был отсюда их страшный противник, уже началась.

Всюду, сколько хватало взгляда, от стен города и до берега реки Оргосард, были люди и нелюди, вооруженные, сосредоточенные и молчаливые, как и всегда перед боем. Пешие, ибо верхом было так легко увязнуть в зеленом море и погибнуть, когда мерзкие зубы вцепятся в крутые лошадиные бока. Две огромных деревянных катапульты впереди скрипели веревками и готовились швырнуть первые огромные камни, в большой дальнобойный лук, тетиву которого натягивали сразу аж восемь мужчин, уже вложили первую стрелу — и она была толщиной с Шерберу. Небо здесь казалось светло-фиолетовым из-за магического щита, и по нему, жужжа и переливаясь, носилась туда-сюда огромная стая вервес.

От топота ног, казалось, дрожала земля и крошился прибрежный лед. Боевые кличи, проникавшие сквозь завесу шума, казались пока далекими и редкими, но отряд уже двинулся вперед, готовый присоединиться к другим, и постепенно их стало больше.

Они стали громче.

Торжественнее.

Больнее.

Отряд Прэйира и Шерберы вдруг накрыла огромная тень, махнула перепончатыми крыльями и понеслась в сторону переднего края боя. Ветер ударил в ноздри: огонь, горелая плоть, смерть — и рев дракона, низвергшего пламя прямо в гущу зеленокожего, пока еще невидимого Шербере войска, прозвучал, как еще один торжествующий боевой клич.

Это был словно сигнал к атаке.

— Каросы каросе! — раздался почти тут же многократно усиленный магией голос Тэррика. — Вперед!

— Отряды! Вперед! — закричали ведущие почти одновременно, и воины перешли на быстрый шаг, чуть пригнувшись и глядя теперь прямо перед собой.

На Шерберу, казалось, не обращали внимания. У воинов было более важное дело, чем удивляться женщине, держащей в руке меч, а может, в этой мужской одежде и с обрезанными по-мужски волосами она казалась им кем-то из выросших мальчишек, заслуживших наконец право на оружие и место в отряде.

Лица воинов были напряжены, челюсти сжаты. Шербера покосилась на Прэйира, идущего слева от нее, прикрывающего уже сейчас ее обнаженный бок... и вдруг он неуловимым движением перехватил оружие в другую руку, а освободившейся сжал ее кисть. Его пальцы были теплы и тверды, и на мгновение Шербере показалось, что от них в нее идет какая-то сила, уверенность, решимость.

Они будто наполняли ее тело. Будто подпитывали ее собственную силу... но и она будто подпитывала своей силой его, и на мгновение ей показалось, что от ее запястья к его плечу поползла полупризрачная зелень магии. Поползла... и впиталась в кожу, тут же пропав.

— Помни, чему я тебя учил, — сказал Прэйир негромко. — Помни о своих преимуществах, но не забывай о недостатках.

Топ-топ-топ-топ, звучали все быстрее шаги воинов.

— Смотри по сторонам и не упускай из виду ничего, что происходит вокруг. Не блокируй удары, но скрывайся и уходи от них. Используй свой размер и легкость.

Дзынь-дзынь-дзынь, пели вдалеке и все ближе острые мечи.

— И не смотри за мной во время боя. Я сам буду за тобой смотреть.

Прэйир сжал руку Шерберы напоследок и отпустил, больше не глядя в ее сторону, но ей больше было и не нужно. Когда первые ряды каросов каросе столкнулись наконец с бегущей им навстречу ордой зеленокожих, и воины объединенного войска взревели, приветствуя своего смертельного врага, Шербера вскричала вместе с ними.

И ее крик был не менее неистовым, чем их.

Зеленокожих была тьма. Вся равнина, сколько хватало глаза, от края и до края, была покрыта их зелеными телами, их воздетыми руками, их оскаленными зубами и выкаченными белками глаз; а в сердце войска, творя укрепляющие чары и направляя своих послушных безмозглых солдат, шли темволд. Драконы один за другим пролетали над ними, прожигая в войске огромные тропы из горящих, корчащихся в муках тел, но враг почти тут же смыкал ряды и упрямо шел вперед.

Вперед.

Вперед — на мечи, копья и отравленные стрелы, которые сыпались на их головы дождем.

Железноперые птицы и вервес парили в воздухе в пределах магического щита, позади лучников но не торопились вступать в бой. Их время должно было прийти, когда щит лопнет, и войска смешаются в кровавой схватке, а сейчас они могли попасть под стрелы или под огонь драконов. Им некуда было спешить.

— Катапульта! — крикнули сзади, и каменное ядро, выпущенное из катапульты, пронеслось над головами и упало где-то впереди с громким треском и грохотом, таким, что задрожала земля.

Почти сразу же над головами воинов пронеслась маленькая драконица: клыки, хвост, аспидно-черная полоса злого зрачка в оранжевом глазу. Ее высокий рев вплел свои слова в песню боя, и радостные крики воинов впереди сказали Шербере, что атака была удачной.

— Они сжигают их сотнями, — Прэйир был намного выше нее и выше большинства мужчин войска, так что видел, что происходит вдали. — Я вижу, как они сгорают прямо на бегу, и как их места тут же занимают новые. Они не замечают этих потерь. — Он посмотрел на нее. — Будь готова, акрай. Каросам каросе их долго не сдержать.

Имя Фира замерло на кончике ее языка, но Шербера ничего не сказала. Их отряд наконец добрался до своего места и снова замедлил шаг, ожидая команды для атаки, и сердце ее от запаха крови и огня вдруг будто превратилось в пустой мешок, из которого кто-то сильными ударами выбивал пыль страха и сомнений.

Еще несколько шагов — и краски стали насыщеннее, а зрение обострилось, как и другие чувства, которыми она владела. Она чувствовала землю под ногами. Слышала голоса воинов. Различала в волне запахов чужие кровь и пот... и змеиную магию в волне укрепляющей щит магии восходного войска.

Эта магия ползла по земле и под ногами бегущих воинов. Забиралась по их поясам к самой шее, ползла по плечу и добиралась до острейших темных афатрановых клинков. Она обвивала эти клинки еле заметным зеленым свечением и наполняла их собой: меч, кинжал, нож — зелень безошибочно находила их, обнимала их — и делала ядовитыми.

Шербера знала, что может делать змеиный яд. Ее собственный меч светился зеленым чуть ярче, чем другие, потому что ее собственная магия делала его сильней, и она знала: рана, нанесенная таким мечом, будет ощущаться так же, как ощущалось ее проклятье.

Кто угодно, даже безмозглый зеленокожий, не сможет с такой раной сражаться и держать меч.

— Щит! — закричал Тэррик, и небо прорезали сиреневые молнии, когда со стороны врага в сторону войска полетела толстая, выпущенная из дальнобойного лука стрела. Молнии ударили в стрелу, и она потеряла свою скорость и силу и упала где-то позади Шерберы, почти тут же задымив.

— Они целятся в драконов, — пробормотал кто-то рядом. — Они знают, что с нами драконы, и принесли с собой оружие против них.

Большой оранжевый дракон с черной полосой от морды до хвоста пронесся над головами воинов в сторону вражеского войска и исчез. Волна жара и раздавшиеся почти сразу следом крики сказали Шербере, что и эта атака была удачной.

— Им нужно сжечь эти луки, — сказал Прэйир, вглядываясь вдаль. — Им нужно первым делом сжечь эти стрелометы, чтобы они не смогли зарядить их снова.

Но, драконы, казалось, решили поиграть с опасностью. Новая стрела ударила в щит и упала где-то впереди, испустив столб черного дыма, и на этот раз Прэйир выругался, когда следующий дракон чудом увернулся от нее, когда пролетал над врагом.

— Тупые ящерицы. Они не понимают, что стреляют в них из этих штук...

— Щит! — закричал Тэррик совсем рядом снова, и Шербера, повернув голову, увидела его впервые со вчерашнего дня.

Он единственный был верхом, будто насмехаясь над опасностью. Шербера сначала не поверила глазам, но потом оторопела: это не кто-нибудь, а огромный черный конь Фира, Пармен, раздувал ноздри и злобно ржал, то и дело срываясь на дыбы под своим новым хозяином. Казалось, коню самому не терпится рвануть в гущу боя и начать топтать зеленокожих своими огромными копытами.

Маги усилили щит, и вокруг запахло грозой, но бой впереди становился все ближе и ближе, а это значило, что каросы каросе, приняв на себя удар, уже отступили к основному войску. Еще немного — и бой придет к ним.

Шербера проследила взглядом за Тэрриком, который унесся в сторону реки, почти мгновенно пропав из виду, и снова уставилась куда-то меж лопаток воина, идущего впереди.

Бой был все ближе.

Ее меч светился все ярче.

Еще один дракон пролетел над ними, направляясь в сторону врага... и в этот момент, явно ожидая его и уже приготовившись, зеленокожее войско выпустило в их сторону еще одну огромную стрелу.

Она пробила дракону крыло и заставила его рухнуть с высоты неба почти на землю, крича от боли.

Дикий рев одиннадцати драконьих глоток был ему ответом.

Сразу два дракона бросились вперед, поливая все огнем, позади войска где-то над городом почти человечьим голосом закричала маленькая драконица. Двое драконов схватили раненого когтями прямо за спину и потащили в сторону города, и вслед им ударила еще одна толстая стрела...

— Щит! — раздался крик Тэррика, и толстая магическая скорлупа загородила низко летящую троицу за мгновение, как стрела достигла цели.

Через мгновение грозно жужжащий рой вервес темной тучей пронесся почти над головами воинов и со всей силы врезался в войско врага. Вскоре в небо взмыли дюжины дюжин извивающихся зеленокожих, крича и пытаясь вырваться из цепких, покрытых твердыми крючками лап жужжащего народа. Вервес бросали их с высоты на головы их же соплеменникам. Снова падали вниз и снова поднимались с добычей в руках, чтобы отпустить ее с неба в последний полет... и им, казалось, было все равно, что они остались за пределами магической защиты и в них летят острые стрелы.

Они были в ярости.

Они мстили.

Шербера слышала, как беснуется драконица, как рычат другие драконы, очевидно, не давая ей взлететь, чтобы отомстить за своего друга... Вервес уже собирали кровавый урожай, но она хотела своей мести и своих обагренных внутренностями зеленокожих лап.

— Надеюсь, теперь эти остолопы поймут, что играм тут не место, — процедил Прэйир сквозь зубы. — Эти луки надо сжечь. Когда лопнет щит, стрелы будут попадать и в нас тоже... Пригнись!

Дождь из стрел, остатки того, что осыпал летающих над войском вервес, пролился над их головами, и Шербера услышала крики боли. Одна стрела вонзилась совсем рядом с ее ногой, и она вскрикнула и едва не прыгнула на Прэйира.

— Цела? — Он удержал ее.

Она только молча кивнула.

Откуда-то сбоку раздался злой кошачий вой, когда пустынники отпустили на волю голодных и жаждущих мяса фатхаров, а с другого фланга его поддержали грубые крики женщин-кобылиц, тоже вступивших в бой.

— Держи меч крепче, Шербера, — сказал Прэйир, отпуская ее и глядя поверх голов воинов далеко вперед. — Кошки и птицы тоже уже дерутся. Щита больше не будет.

Первый зеленокожий показался перед их отрядом, скаля зубы, и Прэйир убил его, прежде чем Шербера успела даже напрячься. Но за первым шли другие, и к Прэйиру, который был выше и заметнее, их текло особенно много, и вот уже они оба оказались окружены этими мерзкими созданиями, умирающими легко и бездумно — и так же легко и бездумно сеющими смерть.

Почти сразу же Прэйир расчистил вокруг них обоих небольшое пространство, убив всех, кто попробовал взять их в кольцо. Шербера убила троих или четверых, и она не лезла под руку Прэйира, позволяя ему принимать на себя основной напор — берегла силы. Раз или два она отвела от него угрозу, два или три раза он закрыл собой ее, и это было только начало боя, и им обоим еще придется это сделать еще много раз.

Она не следила за ним, правда, у нее просто не было на это времени. Но он оставался рядом с ней, даже когда поединок с очередным врагом уводил ее куда-то в сторону.

Шербера не поняла, откуда возник Фир, но однажды враг ринулся на нее, чтобы сбить с ног — и Фир оказался там. Его лицо и одежда были покрыты кровью, меч резал направо и налево, глаза горели красным пламенем, видным даже при дневном свете. Шербера отрубила руку, которая потянулась к ней, чтобы схватить — и он небрежно кивнул ей в знак одобрения и отвернулся, чтобы продолжить бой.

Они сражались так долго, что ей начало казаться, сражение длится всегда. Шербера не чувствовала ни усталости, ни голода, и мужчины, поднимающие и опускающие мечи на головы врагов рядом с ней, были такими же — и, значит, она была воином, как и они.

Спереди донесся звук рога, который почти тут же заглушил радостный вопль людей Побережья. Темволд дали команду отступать, чтобы перегруппироваться, отдохнуть и подсчитать потери. Даже притом, что их больше — они первыми прекратили бой и покинули поле битвы.

— Не преследовать! — пронесся над войском голос Тэррик. — Давайте сигнал к отступлению! Назад!

Она не услышала топота копыт и только успела удивиться, когда земля ушла из-под ног: это был Тэррик, он подхватил ее и усадил в седло перед собой и стрелой рванул прочь от Прэйира и Фира на своем огромном коне.

— Нет, — сказала Шербера.

Но он нес ее прочь.

— Нет, я хочу сражаться.

Но они проскакали мимо лучников и дальнобойных луков, и катапульт.

— Тэррик...

Он не отпускал ее, пока они не оказались в городе, пока не подскакали к длинному дому, где Тэррик бросил поводья Пармена подбежавшему мальчике, и снял Шерберу с седла.

— Я могу еще сражаться, — повторила она и пошатнулась, но выпрямилась и сама, своими ногами последовала по коридору к своей комнате за своим господином.

Он пропустил ее вперед, и Шербера переступила порог, за которым будто не было войны, а были только огонь, вкусная еда и дожидающаяся ее горячая вода в больших ведрах. Дверь за ними закрылась, и Тэррик, такой же окровавленный и грязный от боя, как и она, встав позади, положил руки ей на плечи и коснулся щекой волос.

— Я еще могу сражаться, — повторила она, не понимая, почему он увез ее от боя, если врагов еще так много. — Я еще могу держать меч.

— Мы оба еще можем сражаться, Чербер, — сказал он мягко, поглаживая ее сведенные судорогой боя плечи и понимая, что с ней происходит сейчас то же, что происходит со всеми воинами, впервые принявшими такой бой — и вышедшими из него живыми. — И мы вернемся на поле боя, когда отдохнем. Мы не закончили войну. Все только начинается.