Пламя пяти сердец

ГЛАВА 5

Было еще только начало ночи, но Номариам уже чувствовал себя усталым. Вокруг была магия — столько магии, сколько он едва ли видел за всю свою жизнь, а поскольку он был змеемагом, а значит, имел с этой ящеричной магией родство, то ощущал ее сильнее, чем остальные.

Магия шептала. От этого шепота болела голова, немели пальцы и на языке появлялся неприятный привкус, но Номариам заставлял себя слушать.

Магия говорила с ним.

Она рассказывала ему.

Она открывала ему свои секреты, неторопливо, не спеша, как открывает свое тело любовнику женщина, решившая впервые провести с ним ночь, и Номариам знал, что он, как этот самый любовник, должен быть терпелив, чтобы ее не спугнуть.

Воин, бывший когда-то другом Олдина, был красив, этого было не отнять. Черные, как крыло ворона, волосы, гордое лицо, широкие плечи, ясный взгляд светлых глаз. Даже Шербера разглядывала его с интересом, и только когда Олдин заговорил, легко и звонко, как обычно, словно опомнилась и отвела взор.

— Велавир. Наши пути пересеклись снова.

— Олдин, — ответил воин голосом резким, как крик сокола. — Я и мои друзья хотим разделить с вами сегодняшний праздник. Инифри будет рада, если воины двух воинств выпьют чашу доброго вина в ее славу.

И прежде чем остальные успели что-то сказать, Номариам услышал все такой же спокойный и легкий голос Олдина:

— Благодарю тебя, воин. Мы принимаем приглашение.

Они все-таки вернулись под навес. Составив вместе два стола, расселись за ними и выпили за встречу и за будущую победу терпкого красного вина, поданного расторопными желтоглазыми девушками. Номариам снова отказался — вино туманило голову, а ему нужна была ясность ума, пока он расплетал сети этой магии.

Призови, призови, призови... Шепот становился все яснее, и образы, клубящиеся вокруг, сгущались, обретая очертания змей с огромными клобуками. Магия не сдавалась сразу, она играла с ним, водила его за нос и убегала, стоило ему повернуть голову и попробовать поймать ее уголком глаз.

Но он умел ждать.

Места даже за двумя столами было не много. Номариам уселся напротив остальных спутников Шерберы, с закатниками, а сама Шербера забралась на колени к Фиру, обвила руками его шею и положила голову на плечо. Она казалась маленькой и беззащитной в его руках... вот только эта беззащитность была обманчивой. Пару дней назад Прэйир, стиснув зубы и неохотно, как всегда, когда дело касалось Шерберы, но признался им, что она стала сильнее и уже не роняет меч после первого удара. И упрямо приходит к нему за уроком каждый день, какой бы уставшей ни была.

— В упрямстве вы не уступаете друг другу, воин, — заметил тогда Олдин, и Прэйир оскалился, а Фир рассмеялся и хлопнул его по плечу, заметив, что целитель прав.

Но Прэйир лишь признал то, что они и так знали. В ночи, когда Шербера оставалась с ним, Номариам чувствовал это — новую силу, наполняющую ее тело, уверенность, помогающую руке оставаться твердой, мягкость, в которой больше не прятался страх перед другими людьми.

Позволив Шербере учиться владению мечом, Тэррик дал ей возможность обрести опору — не в своих мужчинах, хотя каждый из них, даже Прэйир, отказывающийся признать, что у него есть сердце, отдал бы за нее жизнь, — а в самой себе. Неудивительно, что она его полюбила. Неудивительно, что и она была готова отдать за фрейле жизнь.

Закатники относились к акраяр, как к живым магическим сосудам, не более. Они неодобрительно переглянулись, глядя на акрай, сидящую на коленях у своего господина за столом, где должны были сидеть только мужчины. Велавир и вовсе бросил взгляд на Шерберу лишь однажды: когда Олдин сказал ему, кто она. Все остальное время он говорил только с мужчинами.

Они завели разговор о том, как шла война на другом краю Побережья. Закатное войско согнало зеленокожих в одно огромное стадо и вытеснило их с Небесного Рифа, но тварей было слишком много, чтобы разделаться с ними, и чем ближе было устье Оргосарда, тем больше. В одном из сражений часть войска, захваченная радостью мнимой близкой победы, не подчинилась прямому приказу фрейле и атаковала большой отряд зеленокожих в надежде, что те бросятся в бегство. Контратака была резкой и смертоносной. Прежде чем она захлебнулась, зеленокожие успели добраться до фрейле, убить его самого, близких и нескольких акраяр, попавших под их острые зубы.

Новый ведущий решил мстить и отдал приказ преследовать зеленокожих, пока хватит сил. Оставшиеся в живых близкие фрейле были за то, чтобы идти к Берегу и ждать у устья Оргосарда восходное и южное войско, как и было ранее оговорено.

В армии назревало недовольство, и отряд Велавира, снявшись с лагеря ночью, ушел, чтобы не участвовать в бою своих со своими. Так они и попали сюда.

— Вы поселились в городе? — спросил Олдин, и закатники удивили их, сказав, что решили раскинуть палатки за стенами и спать там.

Не только в восходном войске людям было не по себе от взглядов желтых глаз. Даже прелести готовых на все женщин не могли заглушить смутного чувства отвращения — первобытного, темного недоверия к существам, чья кровь была холодна, а глаза — похожи на змеиные.

— И не только глаза, — сказал Велавир, засмеявшись прямо в лицо подавшей ему напиток женщине, и Номариам увидел, как Шербера вздрогнула и крепче прижалась к Фиру. Это заметили и Олдин, сразу же протянувший руку, чтобы успокаивающе коснуться ее плеча, и нахмурившийся Прэйир, хоть последний тут же и сделал вид, что ему до глупых страхов его акрай нет дела.

— Здесь много магов, — сказал один из закатников негромко, чтобы слышали только сидящие за столом. — Каждый третий, если не каждый второй. Даже женщины. Даже подростки. Нашим магам это не нравится. Надеюсь, фрейле не задержится здесь надолго.

— Мы все надеемся, — сказал Фир, глядя на женщин, ловко собирающих со столов пустые чаши и остатки еды. Отблески пламени играли на их телах, и можно было поклясться, что на бледной коже переливаются причудливые узоры, как у настоящих змей.

— Осторожнее, — заметил Номариам, когда и другие мужчины уставились на эти узоры, как завороженные. — Змеедевы могут зачаровать своими телами.

— Только не меня, — сказал Фир, усмехаясь и легко отводя взгляд.

Его акрай была его избранной. Любовные чары не действовали на того, кого уже связала истинная связь.

Кто-то за другим столом завел разговор о мечах, фрейле и городах. Вино делало свое дело, и спорщики разошлись на не шутку, и вскоре из-за криков уже было невозможно разобрать, кто о чем говорит. Прэйир знаком предложил им выйти из-под навеса на площадь, где тоже было шумно и пахло вином и потом от разгоряченных тел, но хотя бы можно было услышать друг друга.

— Как они могут танцевать здесь? — спросила Шербера, кивком головы указывая на стоящий в середине площади жертвенный столб и камни, вокруг которых кружился хоровод людей и нелюдей. — Я все еще слышу хрип того предателя. И в землю еще даже не впиталась кровь.

— Кровь! Кровь во имя Инифри! — подхватили рядом, и Номариаму и остальным стало не по себе от того, что послышалось в этих пьяных голосах, бессмысленно повторивших то, что было выкрикнуто в толпе.

— Нам лучше уйти отсюда, — сказал он, взяв Шерберу за руку и притягивая ближе к себе. Местные маги явно чувствовали прозелень его чар; он заметил косые взгляды, направленные чуть поверх его головы, но на этот раз не стал скрываться и позволил магии проявить себя, разинув змеиную пасть и зашипев прямо в их желтоглазые лица.

Призови, призови, призови... снова запела магия вокруг Номариама, и теперь у змей, шипящих и извивающихся во тьме, появились длинные раздвоенные языки. Он чувствовал, что разгадка совсем близко.

Они попрощались. Номариам увидел, как сжались челюсти славного воина Велавира, когда Олдин отвернулся, даже не посмотрев на него на прощание. Взгляд, которым тот одарил Шерберу, был полон ревности и ненависти, и Номариам сказал себе, что обязательно приглядит за этим отвергнутым любовником и его друзьями. На всякий случай.

— Не знаю, как вы, а я сегодня не сомкну глаз, — заметил Прэйир, когда они направились прочь от площади вдоль одной из убегающих к городским воротам улиц. — И лучше бы в бою этим ящерицам не попадаться мне на пути. Не уверен, кого я зарублю с большим удовольствием: зеленокожего или одного из этих холоднолапых.

— Они не враги нам. Они просто другие, — сказал Номариам, и Шербера повернула к нему голову и спросила, замедлив шаг и глядя блестящими в темноте глазами ему в глаза:

— Ты веришь им?

— Спрашивать змеемага, верит ли он ящерицам, это как спрашивать рыбу, верит ли она воде, — заметил Прэйир, но она не слушала его и смотрела только на Номариама.

— Я бы не позволил фрейле пробыть здесь ни мгновением дольше, если бы чувствовал опасность, — сказал он ей чистую правду.

Призови, призови, призови... Змеи, кружащие вокруг, наконец, обрели окончательные очертания, и взмыли в небо, превращаясь в существ, которых он видел только в снах.

Огромные зубы. Огромные желтые глаза. Крылья размахом с дом. Когти, такие, что ими можно обхватить корову.

— Драконы, — сказал Номариам, останавливаясь, и остальные тоже остановились посреди безлюдной улочки и повторили за ним следом слово, которое на Побережье не слышали вот уже десятки Жизней. — Вот они кто на самом деле. Дракономаги. Вот почему моя магия чувствует родство, хоть и не признает их магию за свою. Это город заклинателей драконов. Теперь я уверен, что не ошибся.

— Проклятье Инифри, — процедил сквозь зубы Фир, оглядываясь вокруг, словно ожидая, что из переулка прямо сейчас на них вылетит огромный ящер, — но ведь этих тварей нельзя приручить. Они дикие и не подчиняются людям...

— А ты видишь среди этих ящериц людей? — почти перебил его Прэйир, тоже оглядываясь и неосознанно хватаясь за рукоятку афатра, но тут же отпуская ее. — Этот фрейле знал, и пусть меня поразит молния, если я не прав. Потому мы и пошли вдоль Оргосарда, а не по пути, которым убегали с Берега. Все фрейле знали, что здесь есть этот город. И знали, что за маги в нем живут.

Никто не стал спорить. Фрейле всегда знали больше, видели на шаг вперед, помнили то, что не помнили другие. Тэррик наверняка знал.

— В наших краях считалось, что драконы вымерли, — сказал Олдин, и Шербера кивнула, подтверждая его слова.

— Их не видели уже много десятков Жизней, — сказала она уверенно. — Я знаю о них только из книг фрейле.

— Если драконы будут с нами, мы сможем атаковать зеленокожих с воздуха, — сказал Фир, но теперь в его голосе прозвучало сомнение. — Но эти создания огромны и охотятся на лету, и изрыгают пламя. Вы видели хотя бы что-то похожее, пока мы шли сюда?

Они каждый подумали об одном и том же. Бескрайняя степь, покрытая пожухлой травой и снегом. Невозмутимый Оргосард, несущий воды к Океану. Город, стоящий на холме, с которого видны пустые поля и все та же бескрайняя степь.

— Они призовут их, — сказал Номариам уверенно, и магия вокруг согласно зашептала: да-а, да-а, призови нас, призови, призови... — Они призовут их, и эта сила подчинится им и придет, чтобы сражаться вместе с нами против зеленокожих и против той силы, что все еще ходит вокруг и ждет. И пламя этих драконов выжжет землю, по которой ступали зеленокожие, до самого ее сердца, чтобы навсегда стереть с Побережья их следы.