По образу и подобию (СИ)

Глава 20. Дневник Эринии Конерс (9-11 июня 1958 года)

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 9 июня 1958 года.

К черту все.

У меня теперь новая жизнь.

Я все начну с нуля.

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 10 июня 1958 года.

Три дня злилась, но сегодня, кажется, отпустило.

Меня все предали в Аримании. Логично, что теперь я здесь.

Ладно, не все, это я несколько преувеличила.

Но все равно очень больно.

Ланаор стер у толидерского целителя все воспоминания обо мне. Когда спросила, зачем он это сделал, то получила ответ, что это единственный способ уберечь меня от глупых ошибок. И что если я захочу снова там работать, он снова сотрет память целителю, и если тот потеряет разум после этого, вся вина будет полностью на мне.

Как смеет он решать за моей спиной? Кто дал ему такое право?

Но самое обидное, это разговор с Егором Николаевичем.

В то утро Ромка позвал меня на испытательный полет. Никогда не задумывалась, какая опасная у него профессия. Было много зрителей, в основном все работники конструкторского отдела Карпенко. Ромка представил меня как свою невесту, отчего мне сделалось неловко. Но это ладно, хотя, конечно, мог бы и спросить сначала, согласна ли я. Все улыбались, что-то шутили, желали счастья. Потом он поднял в небо красивый самолет и даже умудрился качнуть крыльями. Летчики так приветствуют своих близких. Это так трогательно.

А потом, когда Ромка посадил самолет, и его увели на какое-то обследование, Егор Николаевич пригласил меня в кабинет и попросил расстаться с Ромкой. Сказал, что сломаю ему жизнь. Что с таким характером как у меня и с той властью, что имею в руках, могу кому угодно жизнь испортить. А сын у него один. «Оля, я всегда заботился о тебе как мог, поддерживал. Вспомни то время, когда ты была ребенком. Для того, чтобы увидеться с тобой и поддержать, я стольким рисковал. И потом во всем помогал. Прошу тебя, пойми, не пара вы с Романом. Оставь его. Он молодой, встретит другую девушку, создаст семью. Ну какая из тебя жена, Оля, посмотри на себя».

И ведь Ланаор говорил о том же. Что со мной не так? Почему я не могу быть хорошей женой?

Егор Николаевич говорил, а я смотрела на него и не могла поверить, что все это происходит со мной. Значит, и для него я теперь тоже чудовище? Но ведь я считала, что мы с Егором Николаевичем друзья.

Мне нечего было сказать.

Больше не могла слушать.

Сама не знаю зачем, ушла порталом в Толидерскую Падь.

И узнала, что Ланаор стер все воспоминания обо мне.

Потом ворвалась на собрание Первого круга.

Я ведь чудовище, чего стесняться. Помню, захотела, чтобы все уснули. И даже ничего не делала, само получилось.

— Ты не должна так поступать, — Ланаор подошел, поправил мне воротник пальто.

— Зачем ты так? Это была моя первая нормальная работа, — я ударила его по руке.

Он усмехнулся.

Мы стояли друг напротив друга. Я смотрела ему в глаза, чтобы понять. Но видела только черноту.

— Так будет лучше, — сказал он спокойно.

— Кому лучше?

— Тебе.

— С чего ты взял?

— Эриния, я всю жизнь о тебе забочусь, мне лучше знать.

— Я не Эриния, я — Ольга!

— Как хочешь, это не меняет дела.

Я сорвалась, что-то ему кричала, а он настаивал на том, что действует в моих интересах. И что если я не отступлюсь, он будет каждый раз стирать память Тони Мэлариусу, пока тот не сделается безумным. Но винить в том я смогу только себя.

И это тоже было невыносимо. Хлопнув дверью со всей силы, побежала вниз. У Магистра в фойе огромное зеркало, когда-то я уже делала из него портал.

Не представляю, как это у меня получилось, ведь за последние десять лет ни одно зеркало не отозвалось. Я была в отчаянии, и все, на что оставалось уповать, это моя мама. Знаю, что ее давно нет в живых, но привыкла считать, что она оберегает меня откуда-то сверху. «Мамочка, пожалуйста». И портал открылся.

Перепугала Агнессу Ильиничну. Она подумала, что воры вломились. И долго не могла поверить, что я — это я. Не то, чтобы не узнала, просто столько лет прошло. Оказывается, Агнесса Ильинична ждала нас каждый день. И уже почти перестала надеяться.

Ее лицо стало совсем стареньким, морщинок заметно прибавилось. Но характер все тот же боевой. Я рассказала, что учусь быть целителем, попросила разрешения немного помочь ей со здоровьем. Агнесса Ильинична махнула рукой, мол, экспериментируй. И уже на следующее утро потащила меня на экскурсию. Даже не знаю, может, я как-то перестаралась? Потому что к вечеру уже готова была свалиться от усталости, а Агнесса Ильинична еще и ужин приготовила, и стол накрыла. «Мое поколение очень крепкое, не вы, дохляки», — прямо так и сказала. А еще предложила остаться и поступить в институт на врача.

Я дома.

В это даже трудно поверить.

Глубокая ночь, а я все сижу у окна и совершенно не хочу спать. За окном белая ночь. Надо закрыть шторы и постараться уснуть.

Как мне не хватало всего этого.

Ходили в Кировский на Кармен. Впечатлило все. Здание театра снаружи и внутри, его история, которую рассказала Агнесса Ильинична. Звучание оркестра. Музыка Бизе. И сама Кармен.

Завтра идем в медицинский институт, посмотреть, что и как. Агнесса Ильинична рассказала, что раньше в нем обучали только женщин. Она так много знает, это удивительно. Я счастлива, что могу слушать ее рассказы, видеть своими глазами такие важные для истории здания. И жить здесь.

Получили дубликат свидетельства о рождении, узнала, что нужно для того, чтобы получить паспорт. Еще нужен аттестат, здесь придется пойти на хитрость. Пойти на самом деле учиться в школу хоть на один год у меня просто нет времени, значит, придется немного нарушить правила. Но ведь не всегда получается в жизни делать все по правилам. Так Агнесса Ильинична говорит.

Дневник Эринии Конерс

Ленинград, 11 июня 1958 года.

Побывали в медицинском институте. Что-то мне стало страшно, вдруг не примут? Или вдруг не смогу здесь учиться? Все, что увидела, очень интересно, теперь нервничаю. Здесь есть профессора, которые работают над учебником анатомии. Считаю, что анатомию надо изучать в первую очередь.

После медицинского поехали в Зеленогорский парк. Ехать, конечно, далековато, но оно того стоит. Море, пляж, в парке очень красиво. Сегодня там были художники, рисовали. Долго наблюдала и сделала неутешительный вывод: я совершенно ничего не умею.

Ничего не умею и ничего не знаю. Ни как в метро ехать, ни как за трамвай платить. Даже в магазинах теряюсь.

Агнесса Ильинична сказала, что это все усталость от большого количества впечатлений, всему научусь и ко всему привыкну со временем. Надеюсь. А то попала в глупую ситуацию, даже стыдно писать об этом.

В Аримании все было просто и понятно. Интересно, как там Конерсы? И Ромка? Агнесса Ильинична сказала, что лучше синица в руках, чем журавль в небе. Молодым девушкам надо выходить замуж, рожать детишек. Жить.

А еще она говорит, что детская влюбленность редко перерастает во что — то большее. Просто первый опыт любви. И это нормально, что он может быть грустным. Жизнь она вообще такая, разнообразная.

И еще говорит, что Ромка — хороший. Настоящий и надежный, был таким с самого детства. А Ланаор — романтик, от таких вообще подальше надо держаться.

Кажется, она не совсем права. Но спорить не стала.