По образу и подобию (СИ)

Глава 27. Ланаор. Время взрослеть

Тиильдер,

17 октября 1948 года

В это утро Ланаор проспал почти до обеда. Видимо, сказалась накопившаяся усталость от всех событий, его мозг просто отключился. Но перед тем, как окончательно проснуться, уже в полудреме, привиделись Ланаору странные картины.

Увиденное настолько его взволновало, что, поднявшись, он стал ходить по комнате. «Это просто от переутомления, — убеждал себя Ланаор, — не может такого быть». Но образ понуро стоящей у окна девочки прочно впечатался в память. Больше нет чудесных золотых кудряшек, на голове молодая поросль, схожая с шерсткой олененка. Застиранное платье с чужого плеча. И взгляд что у того же олененка, непонимающий.

Защитить, закрыть от черноты их мира. Только как?

«Нет, такого не может быть. Слишком много событий произошло в последнее время, вот и мерещится саах знает что. На самом деле все у нее хорошо, наверняка уже встретилась с родителями», — но сердце не верило доводам разума. И только одна мысль принесла хоть какое-то утешение. Ланаор решил сегодня же поговорить с наставником. Известно, что тот как-то общается с Всевидящей, пусть попросит за девчонку. Пусть Всевидящая скорее вернет Эринию.

Стоило подумать о Великом Магистре, вспомнилась подаренная шкатулка. Вчера Ланаор так и не посмотрел подарка. Без особого интереса он обнаружил внутри свиток, перевязанный золотистой лентой. Концы ленты скреплялись печатью, не разрушив которую свитка не прочитать. На печати странный зверь, похожий на льва, но с крыльями и хвостом в виде змеи. Возможно, оттиск был сделан перстнем, по крайней мере, узор вокруг свидетельствовал об этом.

Размышления о странном звере отвлекли от мыслей об Эринии. Что это? Элемент тайной культуры танларцев? Знак какого-то сообщества? Зачем Магистр дал ему это? С каким умыслом?

Сломал хрупкий сургуч.

Весь свиток исписан текстом на незнакомом языке, внутри оказался еще и вложенный рисунок. Выполненный цветной тушью на клочке бумаги, по стилю рисунок не принадлежал ни одной из известных художественных школ. Слишком небрежный, грубый. И в то же время живой. Юноша верхом на крылатом коне пронзал длинным копьем поверженного крылатого льва. Почти такого, как на печати.

«Интересно, что здесь написано», — Ланаор снова пробежался глазами по непривычным значкам. Но больше всего притягивал внимание крылатый конь, символ его семьи. А еще наездник.

Было в этом юноше что-то знакомое. И тут Ланаора осенила догадка. Он подошел к зеркалу, потом посмотрел на рисунок. «Так это же я!»

И в самом деле, слишком много схожих черт для того, чтобы оказаться просто совпадением. Глаза, нос, рот, даже непослушный завиток волос. Только художник явно польстил фигуре Ланаора, добавив объема мышцам. Да и приодел во что-то слишком уж фривольное, видимо, стремясь подчеркнуть мужественность образа.

«Похоже, наставник решил надо мной подшутить», — Ланаор понимающе усмехнулся и убрал свиток обратно.

— Отец, а почему у нас на гербе крылатый конь?

Они обедали вдвоем, матушка с близняшками и тетушками отправились к Корвильдам на «девичьи посиделки». Отец с аппетитом расправлялся с куриной ножкой, потому не спешил с ответом. Только убедившись, что на кости ничего не осталось, он с сожалением отложил ее и аккуратно вытер руки, лицо. И только потом ответил:

— Сынок, это же очевидно, крылья — символ скорости. Наша семья веками занимается разведением быстроходных жеребцов, отсюда и герб.

— Ты каждый раз так отвечаешь, но все же, почему именно крылья? Мне непонятно.

— Да не бери в голову, просто красиво и со смыслом, чего еще думать. Курочка чудо как хороша.

Немного поколебавшись, отец взял с блюда еще одну ножку.

— Повар будет рад услышать твою похвалу. Отец, а что случилось с твоими родителями, почему я их не помню? И маминых тоже?

— Да что ты сегодня привязался с расспросами, — досадливо проворчал отец и вернул ножку обратно на блюдо, так и не попробовав ее, — даже аппетит пропал.

Он поднялся из-за стола, недовольно сопя.

— Я в конюшню, посмотрю, как там дела.

— Я как раз туда собирался, — поднялся следом Ланаор.

Они шли по аллее, ведущей к конюшне. Шли молча, отец хмурился и время от времени вздыхал. Наконец, он остановился и показал рукой в сторону ближайшей беседки:

— Присядем.

От приближения чего-то значимого Ланаор ощутил, как стянуло сердце в груди. Захотелось отмахнуться, пошутить, но не слышать того, что ему сейчас скажет отец. «Чего я так испугался?» — удивился сам себе.

— Ты точно хочешь узнать секреты нашей семьи? — отец смотрел на него внимательно, испытующе, — некоторые знания обжигают. Уверен, что готов принять эту ношу?

— Пап, ты меня пугаешь, — шутливо отбрыкнулся Ланаор.

— Тогда просто посидим немного и продолжим путь.

— Ну что я, маленький, что ли? — теперь Ланаор и в самом деле готов был обидеться.

Отец потрепал его волосы.

— Да нет, вырос уже. Скоро женишься, там, глядишь, и сам отцом станешь. Какие бы ни были времена, жизнь продолжается.

— Так ты расскажешь?

— Расскажу. Слушай внимательно и не перебивай. Ты как-то говорил, что жил в племени кочевников, когда исследовал восточные земли. Встречал ли ты там старика Ротэна по прозвищу Лисий хвост?

— Да, он возглавляет совет старейшин. Ты его знаешь?

— Это отец твоей матери. Человек очень строгий и даже жестокий. Мои родители тоже из того племени. Из-за моего необдуманного решения их изгнали. Когда они нашли нас в этиндерских степях, то оба были уже тяжело больны, умерли у меня на руках. С родителями были две мои сестры, это тетушки Алара и Баяра. Тогда еще совсем крепкие, сильные. Но обе не захотели выходить замуж, так и остались при нашей семье. Я стал причиной смерти своих родителей, и буду жить с этой тяжестью в груди до самого последнего вздоха.

— Но почему? Что ты такого сделал?

— Что я сделал такого, чтобы мои родные стали изгоями в собственном племени, — отец горько усмехнулся, — я пошел против устоев. Был слишком молод и горяч тогда. Как ты знаешь, религия кочевников запрещает им использовать магию. Отец твоей матушки был тогда вождем, потому за каждую попытку развивать магический дар его строптивая дочь получала суровое наказание, намного суровее, чем дети других кочевников. Имея характер упрямый, не раз стояла она в степи, привязанная к столбу. Я ее жалел, носил тайком еду. Впрочем, это было не сложно, ведь как будущий муж, именно я должен был охранять провинившуюся. Мы много разговаривали, и в очередное ее наказание я срезал путы, и мы сбежали. Я был ослеплен любовью, забыл об ответственности перед семьей. О том, что им пришлось пережить, узнал только тогда, когда уже ничего нельзя было изменить.

— Выходит, я тоже кочевник, а Лисий хвост и есть мой дедушка, — удивился Ланаор, — жаль, что я не знал этого тогда.

— Тут такое дело, — замялся отец, — если быть честным до конца, он не твой дедушка. Как и мы не твои родители.

Если бы сейчас на Ланаора вылили ведро холодной воды, он и то не так бы удивился. Ланаор смотрел на отца в изумлении и не мог подобрать слов. «Это ведь шутка, он сейчас рассмеется», — думалось ему.

— Степь нас поженила, степь укрыла от погони. Степь подарила тебя. Ты лежал под кустом, маленький, беззащитный. Кто-то бессердечный бросил младенца в пустынном месте. Мы долго ждали, что объявится твоя мать или хоть кто-то. Но никто не приходил. Ты был совсем мал и не мог есть обычную пищу. Через два дня ты уже заходился в крике от голода, и мы не знали, как быть. К счастью, вышли на табун лошадей, где я приметил кобылицу с жеребенком. Это было большим везением, я накормил тебя кобыльим молоком, у кочевников это в порядке вещей, ты и сам знаешь. Не имея представления, как поступать дальше, мы стали держаться при табуне, чтобы у тебя всегда была еда. А потом появился хозяин лошадей. Сначала он разозлился, а потом удалось смягчить его сердце нашей историей. И он пустил нас к себе в дом. Этот старик был одинок, жил со своим слугой, который сам не сильно моложе, такой же немощный. Мы с женой взяли на себя все хлопоты по хозяйству, а потом последний представитель рода Тай записал меня как своего сына, передав все дела. Так мы стали частью семьи Тай. Что касается герба, было у старика перед смертью видение, после которого он завещал добавить коню, что красовался на гербе семьи, крылья. В этом был свой смысл, мы нашли хорошего художника и выполнили последнюю волю старика. Все было истинно так, но прошу, никогда не обсуждай эту историю с матушкой, не делай ей больно. И не рассказывай своим детям. Пусть все идет своим чередом.

— Но кто я тогда? — беспомощно пробормотал Ланаор.

— Я несколько лет продолжал поиски, но ни одной даже самой маленькой зацепки не удалось обнаружить. Есть только одно предположение.

— Какое?

— Поговаривали о казни магов в Танларии, тогда я не очень верил этим слухам, но как показало время, магов там и в самом деле не осталось. Думаю, твои настоящие родители перед смертью смогли тебя спасти, наудачу переместив в Ариманию. Ты унаследовал невиданный магический потенциал, сам Великий Магистр признался, что не встречал еще настолько одаренных детей. А это значит, что они обладали огромной мощью. Неужели не пришли бы за тобой, останься они в живых?

— Но как тогда они позволили казнить себя?

— Этого я не знаю. Одно скажу, нет их больше. Иначе обязательно нашли бы тебя. Рядом с тобой на земле было начертано слово. Мы решили, что это твое имя. Ланаор. Если бы было кому искать, тебя бы уже нашли.

Отец похлопал Ланаора по плечу и ушел в сторону конюшен.

Свеча почти догорела, но Ланаор не спешил зажигать новую.

«Я должен поговорить с наставником, — думал он, рассматривая подаренное Эринией самопишущее перо, — интересно, он знал или нет?"

— К вам посетитель, Пресветлый.

— Кто?

— Сказал, что срочно. Велел показать это.

Слуга протянул грязную тряпицу.

— Приведи его, только незаметно.

Вышитый знак принадлежал человеку Ланаора, его отряд патрулировал северо-восточные окраины страны. Тряпица была пропитана кровью.

— Всех, — проговорил кочевник с порога, он едва держался на ногах от усталости, — подножие Сонта, роща рядом с истоком Сонтского ручья.

Ланаор помог вестнику сесть, велел принести отвар арадана.

— Кто? — спросил, едва тот немного пришел в себя.

— Не знаем, следы вели в горы, дальше мы не ходим. Там последнее время неспокойно.

— Давно?

— Дня три как. Я гнал почти без отдыха. Кажется, коня загубил. Оставил на первой станции.

— Хорошо, отдыхай. Больше ни о чем не переживай, о тебе побеспокоятся. Когда восстановишь силы, отправишься обратно. Я распоряжусь дать тебе хорошего коня.

Передав посланника на попечение слугам, Ланаор загасил принесенные ими свечи, оставив одну, затем убрал подаренное перо в стол, запер его магией. Все это он делал почти машинально, сосредоточенно перебирая варианты дальнейшего развития событий. Размышления прервал шум шагов в коридоре.

— Что будем делать? — его первый круг собрался в полном составе.

— Меня не будет пару дней.

— Что ты задумал?

— Ничего такого, о чем можно было бы пожалеть.

— Мы с тобой.

— Исключено. Присмотрите тут за всем, пока меня не будет.

Обернувшись вороном, Ланаор открыл портал прямо над головами стоящих и взмыл в звездное небо. Порывом ветра загасило одинокий огонек, комната погрузилась во мрак.

— Он что, всегда так умел? — раздался в тишине вопрос.

— Не думаю, что об этом стоит распространяться.

Тихонько отворив двери, личный отряд Ланаора растворился в темноте коридора.

Ланаору пришлось сделать несколько кругов над каменной пустыней, пока не заметил он в лунном обманчивом свете девять могильных холмиков. Стоило спуститься, обостренное чутье уловило тошнотворный запах крови. Значит, здесь. Но в отряде было десять человек. Тяжело захлопав крыльями, ворон направился к становищу.

— Мы отправили за тобой лучшего всадника сразу, как только обнаружили твои метки у погибших, — проговорил вождь кочевников.

Ланаор сидел в центре круга, совет старейшин расположился на расстеленных вдоль стен шатра войлоках. Среди старцев разглядел Ланаор отца своей приемной матери. Лицо его было испещрено морщинами, губы недовольно сжаты. Если присмотреться, можно заметить некоторое сходство отца и дочери, особенно сейчас, когда на лице матушки появились первые морщины. Только матушка никогда не была сурова, напротив, ее лицо всегда приветливо, улыбка может растопить самое холодное сердце. Ее отец оставлял не самое приятное впечатление.

— Когда начали готовить тела к обряду погребения, — голос вождя звучал вкрадчиво и чем-то напоминал шорох сухой листвы под ногами, — оказалось, что в одном из твоих людей еще теплилась жизнь. Сейчас его выхаживает травница. Ты можешь его забрать.

— Он пришел в себя, смог что-то рассказать?

— Нет. Этот человек еще не пришел в сознание. Но вот что я скажу. Времена нынче тревожные, пришельцы с гор все чаще охотятся в этих землях, дальность их стрел и меткость не сравнимы с нашими. До недавнего времени их интересовали только ценные шкуры, но теперь пролилась человеческая кровь. Древняя мудрость гласит, что хищника, узнавшего вкус человеческой крови, не остановить. Мы уходим из этих мест. Мы уйдем завтра, а ты уходи сегодня. И забирай своего человека.

— Вы меня выгоняете?

— Не считай нас слепыми или глупыми. Ты практикуешь магию даже сейчас, когда богиня забрала свой дар. Нам не нужны неприятности. Уходи.

Двое рослых мужчин вошли в шатер и встали позади Ланаора. Ему не оставалось ничего другого, как учтиво поклониться и выйти. Его сопроводили к шатру травницы. Одетая в шкуры женщина сидела у лежащего на земле человека. Грудь раненого была перевязана тряпьем с засохшими пятнами крови. Ланаор едва узнал своего друга.

— Раттиас, ты слышишь меня? Раттиас!

— Он не слышит тебя. Его конь уже встал на тропу к миру душ.

— Не говори глупостей, — огрызнулся Ланаор.

Аккуратно взяв друга на руки, Ланаор с трудом поднялся. Затем открыл портал в дом Конерсов. Травница приглушенно охнула, но ему было теперь все равно.

Увидев в кабинете Конерса Элою, Ланаор понял, что опять сглупил. Совсем забыл, в каком она положении. Но отступать уже некуда.

— Позови Виттио, срочно!

Удивительно, как ловко она могла передвигаться даже сейчас.

— Положи его сюда, вот так. Я мигом.

Виттио появился в считанные секунды.

— Как давно это случилось? — целитель аккуратно разрезал намотанное тряпье.

— Дня три. Это мой друг. Нападение у восточных границ. Он весь горит, не приходит в сознание.

Ланаор немного замешкался, и все же произнес:

— Виттио, ко мне вернулся дар, скажи, чем могу помочь.

— Рана сквозная. Внешнего нагноения нет, вижу, приложили тысячелистник с араданом. Но этого недостаточно. Элоя, принеси два флакона заживляющего, которое вчера вечером делали.

Проводив взглядом жену, Виттио посмотрел на Ланаора:

— Дар? Этого мало.

После неудачной попытки помочь Эринии, Ланаор научился простым целительским приемам и до Исхода даже несколько раз применял умения на практике во время походов.

— Я немного учился, могу мелкие раны заживлять.

— Тогда можно попробовать. Похоже на стрелу. Мне приходилось лечить несколько подобных ранений у молодых охотников. Смотри, она прошла насквозь, в какой-то степени это неплохо, обломив наконечник, ее смогли убрать без дополнительных повреждений. Но, судя по всему, задеты жизненно важные органы, твой друг не справится с этим сам. Предполагаю внутреннее кровотечение. Если сумеешь, попытайся восстановить все разрывы. И ускорить процесс рассасывания жидкостей, тут явно развивается внутреннее воспаление.

Поднеся ладонь к небольшой багровой ране на груди, Ланаор попытался сделать все, что сказал Виттио. «Ты должен выжить, Раттиас», — мысленно твердил он, глядя на друга. А еще вспоминал каждого из погибших. За что наказала их Всевидящая, лишив жизни? В чем могли они провиниться, эти послушники? Это были хорошие ребята, у каждого остались дома жены, дети. Неужели Всевидящая теперь на стороне танларцев?

Отгоняя эти мысли, Ланаор продолжал наполнять рану целебной магией. Тем временем Конерсы осторожно сняли с Раттиаса грязную одежду, Элоя мягкими движениями обтерла его полотенцем, смоченным в теплой воде.

— На первый раз достаточно. Мне надо, чтобы ты его приподнял немного, — сказал Виттио, затем наложил чистую повязку, — хорошо. Дыхание ровное, к утру, крайний срок завтрашнему вечеру, должен прийти в себя.

— Пусть так и будет, — с надеждой проговорил Ланаор.

Укрыв Раттиаса легким одеялом, Виттио поднял глаза.

— Она отменяет Исход?

— Нет. Я исключение.

— Значит, у нас все-таки есть шанс?

— Не знаю. С тех пор, как силы ко мне вернулись, я постоянно обнаруживаю какие-то новые способности. Но будет лучше, если пока об этом будет знать как можно меньше людей.

Виттио понимающе кивнул в ответ.

Ланаор посмотрел на Элою:

— Прошу прощения, что нарушил ваш покой. Я перед вами в огромном долгу.

Поймав настороженный взгляд, улыбнулся:

— А Эриния была права, у нее будет сестренка. Вот обрадуется, когда вернется. Не планируйте на завтра ничего важного.

Было приятно наблюдать вытягивающиеся лица этой неразлучной парочки. Махнув рукой на прощание, Ланаор шагнул в темноту портала.

Уютная комната развеялась, теперь его окружала серая каменная пустыня. Вороном поднявшись в небо, Ланаор направился к белеющим в свете луны горным вершинам. Если Всевидящая их бросила, он сам станет возмездием за отнятые жизни.

Несколько часов кружил Ланаор над ущельями и уже был готов возвращаться, когда заметил огонек в сгустившейся тьме. Группа охотников грелась у костра среди огромных валунов.

— Завтра уже будем дома, — мечтательно улыбнулся один из охотников, — положишь, малец, свою добычу у ног отца твоей возлюбленной, тут он и даст добро на свадьбу.

— Хотелось бы, — радостно улыбнулся в ответ юнец.

— Небось, спишь и видишь, как кувыркаешься со своей красавицей? — хохотнул сидевший поодаль охотник и впился зубами в кусок жареного мяса.

— Не о старухах же ему мечтать, — захохотал первый.

Пятеро мужчин ужинали у огня, никто из них не заметил притаившегося среди камней ворона. Разговор пошел о женщинах, молодого начали учить, как следует держать жену, чтобы не села на шею. Эти веселые люди не могли быть убийцами. Но Ланаор слишком устал, да и тема разговора показалась интересной. Потому он продолжил слушать незатейливую беседу.

Вскоре разговор затих, молодой подбросил веток в огонь, остальные уже начали дремать.

— Я вот что думаю, — сказал юноша, — может, зря мы так с теми ариманцами?

Ланаор не поверил своим ушам. Он даже прокрался поближе, чтобы не упустить ни единого слова.

— То есть, лучше было оставить им всю добычу и вернуться домой ни с чем? — разозлился старший.

— Но, может, получилось бы договориться? — молодой не сдавался.

— Ты видел их отличительные знаки? Они все приспешники Ордена, с такими не договариваются. Считай, повезло, что заметили их первыми и убрали по-тихому.

— Но что если в следующий раз нас уже будут ждать?

— Если такой ссыкливый, следующий раз останешься дома, — отрезал старший.

— Да нет, я так просто, — ответил юноша, укладываясь на шкуру.

— Вот и помалкивай, — прилетело ему.

Ворон поднялся в небо. Со зловещим треском часть нависшей над ущельем скалы рассыпалась камнями, поток полетел вниз, сметая все на своем пути. Людскую плоть уже раздробило в кашу, а камни все сыпали, толстым слоем укрывая место стоянки.

— Теперь я — возмездие, — снова проговорил Ланаор потрескавшимися губами.

— Хорошо, мой мальчик, хорошо, — Магистр положил руку ему на плечо.

— Я должен был…

— Что сделано, то сделано, — голос старика звучал мягко, — ты мне про Раттиаса скажи, как он? Я бы хотел видеть его.

Ланаор соединил кабинет Магистра с комнатой в доме Конерсов.

— Магистр? — дремавший в кресле Виттио поднял голову, поднялся, — состояние пациента стабильное, он спит.

— Хорошо. Виттио, ты иди, отдыхай, а мы тут посидим.

Сердце Ланаора пекло. Хотелось снова и снова рассказывать наставнику о том, что произошло. И старик терпеливо слушал его, временами поглядывая на спящего Раттиаса. Лишь на рассвете сон сморил Ланаора, но даже погружаясь в дремоту, он упрямо прошептал: «Они заплатят за каждую каплю крови».

Тиильдер,

18 октября 1948 года

Этим вечером у здания администрации собралось около сотни человек, все, кто был хорошо знаком с военным делом. Егор Николаевич рассказал о многочисленных диверсиях на границах, о полной неопытности местного населения. Землякам было трудно поверить, что эти ариманцы никогда ни с кем не воевали, а большинство мужчин и вовсе не держали в руках оружия. Да и нет у них особо этого оружия, немногочисленные охотники используют луки, даже не арбалеты. Одним словом, в плане вооружения и военной тактики застряла Аримания в первобытной эпохе.

Собрание зашумело. «В опытных руках и лопата — оружие, — говорили одни, — дайте нам людей, обучим». «Егор Николаевич, раз мы все равно здесь застряли, давайте поможем!» — говорили другие. Земляки наперебой начали предлагать варианты, ведь из подручных средств можно собрать огромное количество приспособлений для ликвидации противника.

Присутствовавший на собрании счастливый новобрачный Николас Ардеску едва понимал, о чем идет речь. Но даже и его знания языка хватило, чтобы глаза стали огромными, как блюдца. Николас то и дело переводил растерянный взгляд с говорящих на Карпенко, но Егор Николаевич ничему не удивлялся, а только деловито кивал головой, поддакивая. «Что у них за мир, — с ужасом думал Николас, — если они так обыденно обсуждают способы убийства людей? Неужели и мы теперь так научимся?»

Потом Карпенко спросил и вовсе о непонятном.

— Товарищи, есть ли среди нас специалисты по работе с взрывчатыми веществами?

Несколько человек поняли руки.

— Хорошо, останетесь после собрания. По остальному думаю так: необходимо разбиться на группы по пять-шесть человек, в каждой выбрать старшего. До завтрашнего вечера каждой группе продумать реальный вариант вооружения, с подробным планом по его созданию и использованию, исходя из местных реалий. Завтра я буду ждать представителей групп для детального разбора ваших предложений. Если появились вопросы, задавайте.

Собрание разошлось далеко за полночь, и даже после этого на улицах поселка то там, то здесь горели огоньки в окнах домов. Шутка ли дело, им опять грозит война.