По образу и подобию (СИ)

Глава 24. Любовь творит чудеса

Тиильдер,

8 октября 1948 года

Поселок оказался вполне пригодным для проживания. Привыкшие к куда более скромным условиям земляне воспринимали добротные каменные дома с тремя-четырьмя спальнями и просторными столовыми как маленькие дворцы. Другое дело, что никто не хотел принимать это жилье всерьез как постоянное или хотя бы предназначенное для длительного проживания. Надеясь на скорое возвращение, люди заселялись, не особо выбирая куда. Потому действовали вполне единодушно, без ссор и разборок.

Хоть предыдущие хозяева и вывезли весь свой скарб, нашлось немало отзывчивых тиильдерцев, которые охотно делились излишками. Весь вечер сновали туда-сюда обозы с нехитрой мебелью, корзинами, наполненными продуктами и прочими нужными в хозяйстве вещами.

Когда же стемнело, собрались новоселы под большим деревом на центральной площади и накрыли такой достархан, чтобы всем хватило места. До самой полуночи горели свечи в бумажных стаканчиках, и при их мерцании разговоры переходили в песни, то протяжные и тоскливые, то веселые и дерзкие. Песни снова сменялись разговорами. Все пережитое выплескивалось наружу, принося пусть временное, но облегчение. Всякие слухи о, возможно, не скором возвращении домой подвергались нападкам. Никто не хотел в это верить.

Убедившись в благополучном устройстве переселенцев, Егор не стал задерживаться в поселке. Он уехал еще до застолья, сославшись на занятость. И в самом деле, до утра предстояло изучить списки прибывших, сверить их с данными Ордена от вчерашнего дня, при этом еще и без помощника. Неожиданно Николас решил остаться в поселке, чтобы решать возникающие вопросы. С одной стороны, это было вполне логично, ведь незадачливый помощник худо-бедно говорил по-русски и уже потому мог оказать неоценимую помощь при взаимодействии с местными. С другой стороны, Егор никогда раньше не замечал за этим увальнем такого рвения. Любое поручение Николас обычно воспринимал в штыки, на ходу придумывая тысячи отговорок. И чтобы сам бросался решать какие-то проблемы, такого Егор точно не мог припомнить.

Николас вернулся только под утро, когда Егор закончил работу и погасил свечу, собираясь подремать хотя бы с пару часов. Это был еще один удивительный момент, ведь обычно Ардеску тщательно следил за своим здоровьем, нарушить режим сна для него было смерти подобно. «Теперь точно проспит до обеда», — с досадой подумал еще Егор. И ошибся.

Когда после бодрящего холодного душа он спустился к завтраку, Николас уже сидел за столом. Глубоко задумавшись, помощник смотрел куда-то в глубину чайной чашки. Рядом лежала надкусанная булочка.

— Утро доброе! — весело проговорил Егор.

Молодой человек вздрогнул от неожиданности. Чашка завалилась на бок, коричневым пятном чай разбежался по скатерти, часть пролилась на колени. Николас подскочил, чтобы отряхнуться, но сделал это так неуклюже, что стул с грохотом опрокинулся.

— Доброе утро, Егор Николаевич, — виновато промямлил Николас, поднимая стул, — простите, я немного задумался…

Подоспевшие горничные быстро заменили скатерть и снова накрыли на стол. Яишенка на сале еще шкворчала, от салата со свежими огурчиками и зеленью так и вовсе слюнки побежали. Оставив в покое странности Николаса, Егор приступил к завтраку. Только сам Николас не собирался угоманиваться.

— Егор Николаевич, вы бы не могли одолжить мне на время один из ваших костюмов, мне кажется, что моя одежда все-таки не очень соответствует должности и роду занятий.

Услышав такое, Егор даже забыл, как жевать. Неудачно вдохнул, закашлялся, проняло до слез. А когда отпустило, поднял глаза на Николаса и… да уж. Столько отчаяния в этих глазах он не видел никогда.

— А… что случилось-то? — участливо поинтересовался Егор.

— Да нет, ничего. Просто подумалось, что как-то… несолидно выгляжу. А ведь должность, надо соответствовать как-то, — на бледном лице проступила испарина, — а что вы без хлеба? Вы ведь его любите, берите.

Николас хотел подвинуть хлебную нарезку ближе к Егору, но задел рукавом кувшинчик со свежими сливками, тот опасно накренился, выплеснув часть содержимого.

— Простите, я сегодня какой-то неловкий, — снова извинился Николас, подхватив опустевший сливочник.

— Оставайся-ка ты, дружок, дома, отдохни, выспись как следует, — предложил Егор, промакивая жирную лужу салфеткой.

— Нет-нет! — воскликнул Николас, — я в полном порядке, просто задумался. Но… вы… одолжите?

Пришлось, куда деваться.

После завтрака Егор велел Николасу самому выбрать подходящий костюм из своего гардероба. Они были примерно одного роста, да и в объемах не сильно разошлись. Предложил на выбор несколько костюмов из недавно пошитых. После пары неприятных инцидентов с портным одежду Егору стали шить в предельно строгом стиле, не перегружая излишествами. Но понравится ли это Николасу?

— Вот этот можно? — Николас показал на камзол цвета грозового неба.

— Примерь. Подойдет, забирай.

Удивительно, но через несколько минут от привычного недотепы в розово-желтом балахоне не осталось и следа. Перед Егором стоял солидный молодой мужчина приятной внешности. Только взгляд растерянный. И щетина. Да и подстричься не помешало бы, но это все мелочи.

— Слушай, да ты же теперь первый парень на деревне будешь, — не удержался Егор.

— Кто?

— Жених, говорю, знатный из тебя получился, — пояснил Егор с усмешкой.

— Вы правда так считаете? — с надеждой в голосе спросил Николас.

И покраснел.

— Тю, да, ты, похоже, здорово влип, парнишка.

Егор засмеялся и дружески хлопнул Николаса по плечу.

— Ладно, не дрейфь, девушки, они мямлей то не любят. Они нормальных мужиков любят. Так что выше нос, приятель.

Больше на эту тему они не разговаривали. Сам Николас отмалчивался, а Егор и вовсе не был любителем интересоваться чужой личной жизнью.

Пробыв несколько дней в столице, Егор вернулся в Этиндер. Ребята разворачивали крупный проект, который никак нельзя было оставлять без внимания.

Еще перед отъездом он обозначил круг первостепенных задач и теперь должен был проконтролировать ход их выполнения. Собственно, сами задачи были скорее невыполнимыми, по крайней мере, в те сжатые сроки, что отвел Егор. Но именно аврал, по мнению некогда ведущего специалиста крупнейшего в СССР тракторного завода, служил надежным катализатором рождения инженерного гения. А потому ожидал Егор горящих глаз и прорывных решений. И не ошибся.

Хоть решение основных вопросов и буксовало, ребята довольно серьезно продвинулись в математике, доказав несколько упрощающих расчеты формул. Кроме того, успели закончить экспериментальные модели кораблей, и те демонстрировали на испытаниях довольно высокие показатели по всем пунктам.

Но самое главное достижение заключалось в том, что эта неплохо слаженная команда перестала ждать от Егора указаний и подсказок, этиндерский технический отдел наконец-то вырос и превратился во вполне самостоятельный научно-исследовательский институт.

Поглощенный работой, возвращался Егор в гостиничный номер довольно поздно, чтобы только забыться сном и уже ранним утром вернуться к проекту. Но даже при такой нагрузке ему было немного не по себе, не хватало Николаса, к которому успел привыкнуть за время пребывания в этом мире.

С другой стороны, Егор был очень рад, что именно Николасу доверили заботу о соотечественниках. Несмотря на все свои странности, его помощник был человеком глубоко порядочным, к тому же имел хорошее образование и широкий кругозор. Опять же худо-бедно мог изъясняться по-русски, что и вовсе сделало его уникальным. А это преображение? На совещании Первого круга предложение Егора сначала восприняли без особого энтузиазма, но когда Николас вошел в кабинет в своем новом образе, даже сам Великий Магистр едва смог скрыть свое удивление. Что и говорить, повышение по службе состоялось.

А Егор остался совсем один.

Тиильдер,

15 октября 1948 года

«Ущипните меня», — думал Егор, стоя с Николасом у калитки одного из домов рабочего поселка.

На крыльце стояла очаровательная девушка. Вечерние лучи упали на растрепавшиеся из-под платка волосы, разрумяненное работой лицо, подсветили грудь, красиво подчеркнутую платьем. Длинный розовый подол был подвязан выше колен, обнажив красивые ровные ноги. Словно ожил один из древних мифов, явив миру саму Афродиту. Девушка смотрела на Николаса так, что даже у Егора перехватило дыхание.

— Любимая, — обратился к ней Николас, — Егор Николаевич вернулся, а значит, все по плану, завтра мы поженимся.

— Ой, а мы с побелкой, кажется, не успеем, — смутилась девушка.

Только теперь Егор заметил брызги известки на ее лице и руках.

— Могу ли я чем-то помочь? — вежливо поинтересовался он.

— Лия, это Егор Николаевич, я о нем рассказывал.

— Здравствуйте, Егор Николаевич, — приветливо улыбнулась девушка.

— А вы, значит, Лия, — улыбнулся в ответ Егор.

Девушка была на редкость приятной и располагающей к себе.

— Скажите, чем помочь, мигом организуем, — предложил Егор, приосанившись.

— Нет-нет, мы все сами, не беспокойтесь, — торопливо оттеснил его Николас, — милая, я сейчас провожу Егора Николаевича и вернусь. Не переживай, мы все успеем!

Он проводил Егора к экипажу.

— Вы не думайте, у нас все серьезно. И к свадьбе уже все готово, мои родители давно мечтали об этом дне, да и дедушка Лии благословил. Вы ведь будете нашим свидетелем, не передумаете?

— Раз такое дело, конечно, — ответил Егор.

Николас помахал ему напоследок и поспешил к невесте.

Экипаж мягко покачивался, легонько поскрипывая, возница подгонял лошадей. Егор смотрел на закатное солнце, разбежавшееся бликами по глади озера, и размышлял о хитросплетениях судьбы. А еще о том, как может поменять человека влюбленность. Нет, у него не было в мыслях осуждения столь скоропалительному браку. Кто знает, как оно дальше сложится. Бывает, что люди долго встречаются, притираются друг к другу, прежде чем вступить в союз. А потом разбегаются со скандалом и еще долго зализывают душевные раны. А бывает, что вот так, как удар молнии, с первого взгляда приходит понимание, что твой это человек. И живут потом душа в душу. Разве не так было у них с Наташей.

С криками пронеслись мимо чайки, дорога свернула в город. Теперь солнце скрылось из вида, Егор закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. «Пусть будет свадьба, это хорошо, — думал он, — пусть еще немного времени пройдет в неведении, в мирных заботах. К черту все эти тревоги».

Сегодня утром агент сообщил, что танларцы назначили дату нападения. Аримании оставалось три месяца мирной жизни.

Тиильдер,

16 октября 1948 года

Главный Храм Всевидящей

В этот солнечный теплый день Храм был убран белыми цветами. Под высокими светлыми сводами Егор Николаевич стоял рядом с молодоженами, подтверждая серьезность их намерений. Всех желающих присоединиться к празднику здание не вместило, и даже на площади было тесно. Казалось, весь Тиильдер собралась на это торжество.

На невесте было ослепительно белое платье, увидев которое любая земная королева умерла бы от зависти. Голову девушки украшала изящная прическа, прикрытая кружевной фатой. На женихе сидел как влитой новенький белый костюм, в меру строгий, в то же время изящный. Согласно местным традициям, молодые начинают жизнь с чистого листа, потому в их одежде не должно быть ни единого пятнышка, только сияющий белый цвет.

После длинной речи Старший жрец Карен Дреди подал знак, прислужники принесли ему хрустальный кубок и кувшин с водой. Дреди заговорил о священной воде Тиильдерского озера, о великом таинстве благословения. Он наполнил кубок до краев, поднял его, затем запел. Торжественная песня набирала силу, ее подхватили гости свадьбы. Егор почувствовал, как комок подступает к горлу, было нечто волнующее в этом пении, такое, что и словами-то не выразишь. И чужое, и в то же время знакомое.

Жрец держал кубок так, чтобы на него попадали солнечные лучи, льющиеся из круглого отверстия в центре высокого купола. Пение становилось все громче, казалось, даже толстые каменные стены зазвучали, завибрировали. Хрусталь в руках жреца искрился в лучах, притягивая к себе внимание сотен глаз. Вдруг вода в кубке засияла, озарив все вокруг, словно зажегся внутри маленький кусочек солнца.

Пение оборвалось, храм наполнился благоговейным шепотом.

— Всевидящая благословляет этот союз! — торжественно проговорил жрец, выйдя из солнечного потока. Кубок продолжал светиться в его руке.

Он подал напиток молодым. Первым сделал несколько глотков жених, затем невеста.

К молодым подошла мать Николаса с серебристым кувшином, в него осторожно перелили остальной напиток. Непонятный феномен заинтересовал Егора, он решил, что после свадьбы обязательно расспросит обо все Николаса, а если это будет возможным, то и постарается исследовать необычную жидкость.

— Николас и Лия Ардеску, теперь вы муж и жена перед небом и землею, — провозгласил жрец.

Он обвил сцепленные пальцы молодых золотистой лентой и продолжил:

— Две судьбы, получившие благословение Всевидящей, становятся одной судьбой. Теперь вы связаны одной жизнью, одним дыханием, одной радостью, одной болью. У вас одна дорога, какова бы она не была, идите по ней смело, не оглядываясь на пройденное. Да осветится ваш путь любовью ваших сердец. Идите с миром, и да будут дни ваши сладки, как ниспосланный Всевидящей нектар.

Толпа радостно зашумела, расступилась. Дорогу молодым начали усыпать лепестками белых цветов. Николас и Лия шли к выходу, следом за ними на расстоянии Егор и второй свидетель. Лепестки сыпались на молодоженов, гости выкрикивали пожелания счастья, здоровья, красивых детишек.

Потом свадебный кортеж покатился по городу, и жители Тиильдера махали приветственно руками паре, стоящей в первом открытом экипаже. Счастливые молодожены приветствовали горожан в ответ, а музыканты играли от души веселые зажигательные мелодии. В рабочем поселке снова устроили пир, и на этот раз Егору не удалось сбежать.

Уже молодые скрылись за порогом своего дома, и петухи прокричали, возвещая рассвет, но люди не расходились. Музыканты выдохлись и задремали, а народ все разговаривал, пел песни. Вернулся Егор домой только под утро.

Сна не было. Он сидел один в большом доме за пустым обеденным столом, но мысли его были очень далеко.

Там, где они с Наташей стояли перед работником ЗАГСа, и эта красивая улыбчивая женщина зачитывала хорошо поставленным голосом:

— Именем Закона Союза Советских Социалистических Республик подтверждается взаимное проявление воли граждан Еремеевой Натальи Дмитриевны и Карпенко Егора Николаевича к совместной семейной жизни. Утверждается взаимное проявление воли супругов носить общую фамилию Карпенко. Отныне вы — муж и жена, основоположники новой семьи и продолжатели рода своего во имя блага государства, личного счастья, бессмертия советского народа. Дорогие друзья! Живите дружно. Будьте щедры на труд и любовь. Вы, Наталья, помните о великом призвании матери — родить человека и о еще большем — вместе с мужем воспитать его. Вы, Егор, уважайте Наталью как друга верного, берегите ее как мать ваших будущих детей. Наше советское общество возлагает на вас обоих обязанность — вырастить их честными и чуткими людьми, трудолюбивыми и мужественными гражданами… Сердечно поздравляю вас с рождением новой семьи, желаю судьбы славной и жизни большой! С этой минуты все для вас становится общим: труд, радость, мечты…