Подарок Параскевы

Глава 6: Кофе с мороженым

— Правильно. А мы, пожалуй, ляжем, — взяв Параскеву за белы руки, Матвей повёл жену в спальню. — Уже второй час ночи. Всё это ужасно интересно, но мы, надеюсь, не последний день живём. Завтра продолжение будет. Аудиокниге пора отдохнуть.

— Алён, завтра в магазин не хочешь съездить? Думаю, тебе нужно много вещей купить. Потом не будет такой возможности.

— Думаешь? Ну, тогда обязательно сходим.

— До завтра, малышка.

Параскева обняла Матвея за бёдра, положила голову на мощное мужнино плечо, улыбаясь, и повела в полутёмную спальню. Только свет уличного фонаря проникал сквозь тюлевые занавески, создавая особый магнетический эффект этого места. Обернулась, убедившись, что Алёна зашла к себе и плотно закрыла за собой дверь. Матвей тут же прижал жену к себе и стал без остановки целовать. За три дня жажда не прошла. Да и сама Параскева поняла, насколько она соскучилась. За много тысяч лет она впервые ощутила столь сильные эмоции и были они ни к какому-нибудь божеству, а к простому мужику.

Матвей и раньше привлекал её чем-то ей неведомым. Баня его новёнькая, будто мёдом была намазана, а за десять лет вместе он словно заматерел: плечи выросли вширь, рост увеличился за счёт того, что мужик наконец-то поднял голову и посмотрел в мир без тени смущения и страха. Глаза стали больше и ярче, руки крепче, волосы заблестели здоровьем. Грудь налилась мышцами: а как же жену на руках носить? Ягодицы подтянулись, подчеркивая мощные икры. И к тому моменту, как другие мужики уже сдавать начали, превратился Матвей в настоящего русского богатыря, пугая стареющего директора школы. Последние годы, ещё перед исчезновением Параскевы, директор придумал для Матвея новое амплуа — богатырские игры на Масленицу. Начали скромно, со школьных мероприятий, а потом вышли на сельские и областные. А что Матвей? Выигрывал. Было ему перед кем мышцами играть. За пять лет сдал малёха, но на тренировки местного клуба «богатырей» ходить не перестал: вдруг Параскевушка вернётся — а он развалина старая!

Подхватил он Параскеву и закружил. Уложил на чистые ароматные простыни, снял носочки с ножек и начал разминать пальчики. Каждый поцеловал, лодыжки, икры и коленочки. Щеками и лбом впитывая запах её бархатистой мягкой кожи. Вдыхал, и голова его кружилась. Руки крепко обнимали полные бёдра и казалось Матвею, что он не постели вовсе, а на облаке. И нет вокруг ни времени, ни пространства, ни соседа, который, похоже, снова совал свой нос туда, куда не следовало…

Параскева щёлкнула пальцами, и «ширма» на окне опустилась. Теперь ничего не мешало им перенестись в рай…

— Где шлялась эта банщица! Заявилась и снова… Снова я притащился к её окну, — заплетающимся пьяным языком пробормотал Панкрат и хлестнул рукой, словно плетью. Перелезая через оградку, зацепился полой пиджака и повалился на траву под громкий треск рвущейся ткани. Захотел подняться, но не смог. Устроился поудобней, свернувшись калачиком, как пёс подзаборный, и моментально захрапел.

— Ну! Ну, мамуля, мамуль. Рассказывай. Когда уже?

— А ты что такая нетерпеливая?

— После того, как мы вернулись из города, вышла я новым платьем похвастать. Вывернула на централку, а там прям набережная реки Фонтанки — всё сельские модницы променад решили устроить. От пятилетней Наталки до бабы Нюры. Ни я одна такая умная. Иду, игнорируя выпады парней из параллельного класса и вижу Его!

— Кого его?

— Очнись, Карл! Его, Агниса!

— Агнис был здесь?

— А то! Ходил за мной, как тень, а потом пригласил в уличное кафе. Купил капучино на двоих и мороженое — мне. Отшил пару парней, которые никак не могли отвязаться, звали пиво пить, представляешь? Малолетки. Я им и так намекну и этак, а они всё клеятся…

— Агнис пригласил тебя в кафе?

— Ну, наверное, решил познакомиться в неформальной обстановке.

— И как он был одет?

— Как и все остальные, но, естественно, приличнее. Тряпки, кажись, на нём фирменные… ни тяп-ляп.

— Ну и как он тебе?

— Нос высоко задирает. Подарил мне это, — Алёна протянула матери маленькое золотое колечко с небольшим зелёным камушком.

— Турмалин. Простенько, но со вкусом.

— Мам… он такой ми-и-и-лый, — запищала она, но тут же присмирела, когда в избу, сгружая с рук охапку дров, вошёл Матвей. — Ну что, продолжим?

— Пожалуй, уже можно. Все слушатели собрались…

…Дружина Агниса шла тихо, намеренно стараясь не производить шума. Решено было всё же попробовать применить на практике тактику, придуманную или спертую, скорее всего, из истории будущего, Георгия-победоносца. Забыть его лихую победу над драконом, похоже, не придётся никогда, глядя на то, как он таскается со шкурой убитого чудовища.

Дракона сразу же пустили на артефакты: кровь, волосы из ноздрей и ушей, клыки и, конечно же, шкуру — ободрали зверюгу как липку. Всё же это редкое магическое животное. Георгий, боясь, что шкура задубеет не вовремя, варьировал меж лучников, мечников и копейников, трындя, хвастаясь и выискивая скорняка, чтобы тот непосредственно на ходу занялся выделкой драконьей кожи. Как тот Калеб: за пару часов достал всех и вся. В итоге ему повезло — скорняк нашелся среди альвов, и он был специалистом именно по драконьей коже. Сгрузив с телеги снедь на соседнюю, Гора, посадил скорняка за работу с одним небольшим «но»: сонное и уставшее воинство ни с того не с сего взбеленилось из-за кваса… Для выделки драконьей кожи альву Синеусу понадобился ни один бурдюк кваса. А его осталось совсем мало. «Откуда силы черпать, как не из кваса?» — галдела возмущенная братва.

— Так, так! Квас будет. И отменный! И не только квас. Как только мы одолеем Калеба, я вам такой пир закачу! Такой пир…

Толпа загудела, послышалось: ура! пир! И толпа, скрепя сердце, потихоньку смирилась с утратой кваса. Быстро смеркалось. В лесах перекликались эхом голодные криксы, в реке то тут, то там загорались жёлтым, глаза жадных фараонок, раздавались голоса единичных, бредущих в одиночку раненых волкодлаков и вой упырей.

В рядах зажгли факелы и альвы, и мужики из людей шли, настороженно оглядываясь по сторонам. В воздухе висело напряжение и жгучее предчувствие будущего боя…

Разведчики вернулись с новостью, что Калеб встал лагерем по ту сторону бывшего ячменного поля, до которого им полночи хода: «…Поле распахано на холме, и с этой стороны дружины Калеба не увидеть. Они расположились большим количеством вокруг холма. Встали полумесяцем на границе с лесом. Вековые сосны послужили им в качестве сторожевых башен. На верхушках сидят драконы и зыркают по сторонам. И караульные, конечно», — отчитались разведчики.

— А что с этой стороны? Открытое место? Нарисуй, — попросил Агнис, и разведчик начал чиркать на земле план местности. Получалось, что как только дружинники Агниса появятся из рощи, в которую они только что зашли, с этой стороны их заметят.

— Советую до утра носа не казать. В рядах Калеба есть Ырка. Ырка прекрасно видит в темноте на очень большие расстояния своими глазами-светильниками. И похоже, она там ни одна. Поутру Ырка сгинет. Да и драконы при свете дня видят хуже. Тогда и выступать нужно.

— Ырка, ырка, кочегырка… — картавя, произнес Виолетт. Некоторые слова до сих пор давались ему с трудом. Он был что-то вроде дипломата. при Калебе. Прожил у него в услужении около двух лет в должности толмача. Сам был родом из Галиции, что на границе славянских земель. Роль дипломата, тем более необходимость представлять Калеба из Жмуди, ему не нравилась и подружившись с Агнисом, он остался с ним и наблюдал, как тот славно княжит. Его интересовало, в частности, как альвы взаимодействуют с людьми. В Галиции и других неславянских племенах этих «волшебников» было значительно меньше. И, как правило, все они вели скрытный образ жизни. Почему так сложилось, Виолетт и хотел выяснить…

— Ырка — существо опасное и редкое. Где его Калеб добыл? Не боится же! Эта Ырка без тормозов, кровушки у дружины его попьёт… — добавил Листок. Значит, нужно поразмыслить как следует над тактикой и стратегией. Так это называется, Гора?..