Подарок Параскевы

Глава 9: Проклятье

Алёна ворвалась во двор, увидела мать и моментально бросилась к ней в объятья. Параскева от неожиданности уронила контейнер для сбора ягод и чёрные сочные ягоды, упав, покатились по земле.

— Да что ж такое?

— Мамулечка. Я, кажется, влюбилась! — В кого, радость моя?

— В своего будущего мужа!

— Слава богам! А то я уж испугалась.

— Он хочет, чтобы я стала для него Ариадной, представляешь. Помогла альвам выжить в этом мире.

— Миссия, достойная королевы. Мне всегда казалось, что это практически не реально.

— Почему?

— Потому что алчность человеческая не позволит. Людей много что разделяет. Неравенство. Желание отгородиться забором от своего соседа, чтобы сберечь собственное имущество — по сути, нормальное желание. В глобальном смысле оно оборачивается полным обособлением. Я лучше. Я другой. Я голубых кровей и соседу своему не чета: вот что говорят люди, разделяя земли на границы и вероисповедания. Заборы, спасающие имущество и деньги, круг элиты от черни. Цвет кожи, а теперь ещё придумали что-то, кроме МЖ, тоже нуждающееся в защите и обособлении.

Магия станет точкой раздора. Очередным способом разделить народы на касты. Это было и прошлом. Но боги и альвы были несколько из другого теста. Мы обособлялись не потому, что считали себя выше. Нас было мало, и мы просто держались вместе. Альвы возглавляли кланы и государства для того, чтобы поднять уровень цивилизации. Они больше знали, больше понимали. Им были доступны технологии. Да что я об этом…

— Печальная история… Вот так и живём, не ждём тишины.

— Уже не ждём.

— Чего притихли? — во двор зашёл Матвей и застал их в минуту тягостного молчанья. — Ну что, в баньку, ужинать и сказка на ночь? — весело сказал он. День на редкость выдался удачным. Матвея решил премировать директор. А награду вручать его пригласили в мэрию. Звание заслуженного учителя он заслужил. А к медали и званию положена была и материальная компонента.

— Через часок к нам Олеська заскочит. Узнала, что мне дали «заслуженного». Хочет поздравить.

— Тебе дали заслуженного учителя? — в один голос воскликнули женщины. — Тогда я бегу стряпать пирог, — сообщила Алёнка и побежала в дом.

В бане мылись молча, второпях. Матвей был в предвкушении вечернего торжества и, конечно же, ждал подарка от жены.

— Ещё одно-два поленца подкину, чтобы баня не остыла. Нужно же будет ополоснуться потом.

— Хм, — хитро улыбнулась Параскева и, намылив вехотку, стала водить ею меж грудей, спустилась вниз живота, чуть раздвинула бедра, и Матвей, тяжело вздохнув, гукнул:

— Не сейчас. После. Яблочко моё наливное. Богиня красоты… — упершись в её бедро крайней плотью налившего от возбуждения мужского начала, сказал он.

Он каждый раз любовался ею. Богиней она и была. К пятидесяти, ни чуть не изменившись ни телом, ни лицом. Опрокинув на себя таз с холодной водой, он решительно вышёл в предбанник. Коли решил, так решил. Томиться в ожидании намного приятнее, чем воспользоваться минутой быстрого секса. В спаленке да на кровати можно было провести время с Параскевой намного интереснее.

— Кто у нас сегодня герой?

Кто у нас красава такой?

Кто у нас шикарнее всех?

У кого медалечка есть?

Это наш Матвей — лучше всех!

Наш любимый муж и отец.

Наш художник и педагог.

Богатырь. Он лучше, чем бог!

С букетом белоснежных флоксов в дом вошла Олеська, напевая парадный рэп, придуманный буквально на ходу.

— Пап! Поздравляю. Ты у меня самый, самый! Пускай я обрела тебя слишком поздно, но это было самое лучшее в моей жизни открытие.

— Да ну, Олеська. Вон у тебя муж какой! И малыш: просто загляденье! А ты про меня…

— Да, папа. Я говорю это потому что так оно и есть!

— Браво! Браво! Молодец, Олеська. Мой папка самый лучший! Наш папка! Такого папку ещё поискать.

— А мужа подобного не найти так и вовсе! Я чувствую постоянную любовь и защиту. Чувствую, как меня ценят и берегут. Это дорогого стоит, — добавила от себя Параскева. — Давайте отпразднуем. За стол, мои дорогие.

Маленькое семейство уселось за круглым столом. Зазвенели ножи и вилки. Чашки наполнились ароматным чаем — девчонки болтали, делились новостями.

— Олеся, а ты пацана то с кем оставила? Нужно было с собой взять. Давно внука не видел.

— Хотела я, пап. Но он возьми да усни. Днём не спал, вот и умаялся. С ним Альфред остался. Приехал на выходные после концерта. Кстати, в сентябре я уезжаю в город. Свекры хотят переехать в Ольгинку, чтобы дом не пустовал. А мы теперь только на каникулы. Я выхожу на работу.

— Жаль. Мы будет реже видеться. Но если что, Олесь, ребёнок заболеет, или ещё какая петрушка — привози Артурку к нам. Тебя в филармонию позвали?

— Да. Наконец-то место освободилось. Думала, не дождусь. Хорошо в ольгинском оркестре место было. А так разучилась бы играть точно!

— Правду говорят, что место пианистки в Ольгинке проклято. Никто надолго не задерживается, — пожала плечами Алёнка.

— А вы не знаете, почему?

— Нет.

— Нет! — Один за другим закрутили головами присутствующие.

— Это ещё в царские времена случилось. Был тогда в Доме культуры особняк крупного столичного чиновника. Любил он устраивать балы и представления и оркестр у него был свой собственный. Долго рассказывать не буду. Пианистом у него служил молодой лейтенант. Натуральный блондин, красавец статный, даром что хромой. Даже повоевать толком не успел: в первом же бою ногу оторвало, поэтому и работал он пианистом. Талант к этому делу имел. Но, как любой военный, имел он выправку и стать, повторюсь, да и гонор похваляться своими несостоявшимися подвигами. Побасенки его и внешний вид так и привлекали к себе молоденьких симпатичных барышень. Жена чиновника тоже в стороне не осталась. Забеременела и родила мужу сына, ангелочка чистой воды: блондина. Год прошёл, у ребенка первые волоски упали и должны уже постоянные показаться, чёрные, как у отца с матерью, а он только белее стал. Взбеленился хозяин усадьбы! Пятнами пошёл — догадался стало быть. Пианиста пинками из оркестра погнал, проклиная и его, и всех пианистов будущего и прошлого на свою голову. Всех пианистов не проклянёшь, а вот в усадьбе точно — пианисты больше не задерживались. Видать, крепко проклял, коли до сих пор работает! — засмеялась Параскева.

— Говорят, некоторые не своей смертью померли.

— Если энергетика слабая, то проклятье бьёт крепко.

— Ого! Нужно Марьяне рассказать, — охнула Алёнка.

— Марьяна знает об этом. Сама ни раз снимала последствия с заезжих пианисток.

— Кто знает, может, она найдет способ снять проклятье, мам? У тебя есть идеи на этот счет?

— Я подумаю, Алён. Давайте пирог есть…