Подарок Параскевы

Часть третья Глава 1: Тут и там

— Ольхона ты моя, Ольхона! Леля моя. Успокойся, ты совсем сошла с ума? Посмотри, что твориться вокруг!

— Не могу, мама. Я не могу угомониться. А что твориться вокруг?

— Вокруг август, а ты своими непомерным восторгом превратила его в май! Всё цветет! Ты посмотри.

— Просто погода отличная. Когда лето длинное, и тёплое, всё зацветает повторно. Ты разве не знала, мам? И вообще, кто виноват, что ты собралась выдавать меня замуж осенью? Если бы всё это случилось весной, цветение выглядело бы вполне закономерно!

— Агнис тоже не из терпеливых. Он влюблен. Ты это заметила?

— Конечно! Он любит меня! По-другому и быть не могло!

— Ему невмоготу дожидаться весны. С тех пор, как он увидел тебя, считает часы и минуты до твоего совершеннолетия, — умиляясь, говорила Параскева, возвратясь домой после примерки платьев. — Как там Матвей, интересно? Остыл?

— Не знаю. Мне кажется, что теперь он никогда не остынет. И будет просто невыносим. Собственник! — задрав нос, резюмировала Алёна.

— Он любит тебя. Вот и всё.

— Разве, когда любишь не желаешь человеку счастья?

— Должен желать. Но мир, в который ты переходишь, ему не доступен. И, главное, непонятен. Думаю, он боится потерять тебя, дочка, навсегда. Я его прекрасно понимаю. Как только последняя песчинка упадёт на дно песочных часов, я тоже стану обычной и тоже буду печалиться о тебе.

— Мам, ну что вы, в самом деле? Почему печалиться? Я же не в тюрьму отправляюсь, а замуж! Агнис постоянно шастает по Ольгинке. А мне будет нельзя?

— Магический народ связан заклинанием невидимости. Большую часть времени он по-настоящему не виден для людей. Поэтому совместный быт организовать до невозможности трудно. Агнису помогает сила. Он может быть проявленным чуть дольше. Альвоведе мир, спрятанный от людских глаз, останется таковым навсегда. Пусть Агнис похваляется, что в душе он затворник, что любит старину. На самом деле ему тяжело признать, что проявить Альвоведе нужна очень сильная магия. По сути, лишь объединив усилия всего племени, возможно достичь результата. Но результат может стать плачевным: магия покинет Альвоведе. Знаю, что берегини легализовались. В Лисьем бору они открыли эко-ферму, но для этого им приходиться меняться. Одни уходят в покой, другие занимают их место. Так и живут в три-четыре смены, чтобы не потерять магию. Представляешь, если Агнис будет спать две трети года?

— Огошеньки! Но ведь тогда и я буду спать вместе с ним? — игриво подмигнула Ольхона. — А что, вариант!

— Вариант, когда не нужно оправдываться: кто? и где? Он не для мира людей.

— Можно притвориться, что уехал в путешествие?

— Думаешь, альвы не испробовали то, другое и третье?

— Мммм, — надула губки Ольхона.

— А как же раньше?

— Раньше верили в богов. Многобожие. Так называемое язычество не позволяло людям вмешиваться в дела высших. Для «спящих» строили пирамиды. Ну или что-нибудь в этом роде. Зиккураты, дворцы… курганы в конце-концов. Когда уже не было вариантов. Многие альвы кочевали. Иногда в одиночку. Без других своих сородичей. Неуживчивые субъекты бывают у разных народов.

— Это альвы, мам. А что насчет славянских богов? Что за правь? И где скрываются они?

— Первые века мы жили в прави. Это факт! Последние мы находимся на положении альвов. Никакой прави нет. Правь — значит «правильно». Значит «правит». Значит «исправляет». Мы были посланниками с другой планеты. Были мудрее, обладали знаниями и так как не могли покинуть землю по техническим причинам, взяли шефство над людьми. Наш корабль очень долго висел за облаками. Способность преодолевать космические просторы он потерял. Но много веков служил нам домом. У нас был приличный парк летающих колесниц. Они заряжались от солнечных батарей. Но пришло время и они вышли из строя. Постепенно разваливалась и правь. К тому моменту, как в большинстве регионов земли появилась письменность, мы ликвидировали станцию: отправили её в открытый космос и стали жить подобно альвам. Они, как выяснилось, нашего роду-племени. С одной разницей что прибыли чуть раньше.

Зато предоставили людям свой богатый генетический материал.

— То, что ты говоришь, уже не сказки.

— Да. Сказки эти рассказы только для нас. Уже с трудом вериться в то, что они правда. Древние легенды о пришельцах!

— Звучит здорово! А я думала, наши предки — древние арии.

— Одно другому не мешает. Просто в какой-то момент от связей альвоведе и землян появились арии, а затем и все другие генетические модификации этого вида. Гаплогруппы белого человека. Массово это случилось именно тогда, когда альвоведе хлынули на земли Европы с гибнущей Гипербореи.

— Ты мне прям Европу открыла. Думаю, после твоей лекции я не буду выглядеть нелепо в глазах Агниса. Из-за того, что плохо знаю историю. Хватит мне школы!

— А что было в школе?

— Меня со страшной силой гнобил историк. У меня проблемы с именами и датами, поэтому и с историей тоже. Он мне просто жить не давал. Вот когда мне нужна была твоя помощь и утешение.

— Прости, милая… Мне так жаль, — Параскева подошла и обняла Ольхону.

— А что это вы тут делаете? — в дом с малышом на руках вошла Олеська.

— Вон у вас Олеська останется. Точно! Олесь, на тебя вся надежда, — состроила невинную рожицу Алена, сделав руками сердечки.

— Чего это ты выдумала? Что за тайный заговор?

— Я замуж выхожу. И это не тайный заговор, а моё предназначение.

— В пятнадцать-то лет? Ты с ума сошла!

— Я выхожу замуж не абы за кого. А за Лесного царя. Альвоведе, — с загадочной улыбкой на лице объявила она.

— И кто у нас Лесной царь? Альвоведе — это фамилия? Прикольная. Испанская что ли?

— Альвоведе это клан эльфов. А моего возлюбленного зовут Агнис.

— Я правильно поняла: ты выходишь замуж за эльфа?

— Да. За царя эльфов. Раньше он правил этой землёй, а сейчас всё больше не у дел, — выпалила Алёна.

— Крещенские чудеса, значит, не закончились? У них появилось продолжение. И где же он живет этот Лесной царь?

— Под горой Ольшанкой.

— Значит, тот щёголь и есть Агнис? Царь под горой…

— Ты его видела?

— На днях я видела тебя в кафе с каким-то красавчиком.

— Да. Мой любимка, красавчик. Я не смогу слишком часто навещать родителей, Олеська. Им будет одиноко. Сможешь почаще бывать у отца? Звонить?

— Я буду приезжать к свекрам… и, конечно, забегать… а ты? Тебя заточат под горой? Как Василису Прекрасную?

— Не говори ерунды. Просто есть определенные нюансы…

— Они связаны с магией, — ответила за неё Параскева. Олеська и без того слишком много знала. Это может лишь навредить… Зачем не магу они нужны — только смущают. Начинаются танцы с бубнами… желание попасть в сказку. Параскева не думала, что Олеся захочет попасть в Альвоведе, но кто-то более безрассудный и жадный мог бы пожелать для себя исполнение несбывшихся желаний… — Олесь?

— О, тётя Параскева? Ты же понимаешь, что всё, что здесь говорится, должно здесь и остаться?

— Конечно, понимаю, — широко улыбнувшись, ответила ей падчерица. — Да мне никто и не поверит. Проходили!

— Люди разные. Кто-то достаточно ушлый может найти в магии панацею от всех своих проблем. А это далеко не так. Пусть это расхожее мнение, но верное.

— Да уж! Как я понимаю, проблем у магии ещё больше, чем у кого-либо, — развела руками Алёнка и сложила их в замок на груди.

— Это каких?

— Они не могут жить в проявленном мире. Должны по жизняк от всех прятаться.

— Мммм. Печально. Но не факт, что наш мир намного превосходит их. Вряд ли они нам завидуют.

— Это так! Агнис говорит, что чувствует себя здесь незащищенным. Что здесь слишком много суеты и ненужных вещей. Страстей, войн, обмана… Средневековье ему нравилось больше.

— Ах, это Средневековье! Рыцари, роскошные платья, балы… — почти одновременно сказали обе девушки.

— Наверное, я тебе даже завидую. А ты не беспокойся. Постараюсь быть на связи с отцом постоянно. Немножко ему понадоедаю, и он будет мечтать, чтоб я наконец отвязалась…