Похождения Рокамболя. Книга 4. Грешница

X.

В ту минуту, когда Евгения Гарен или Бирюза, переодетая работницей, отправилась на улицу Шарон, наемная карета выехала с улицы Клиши и остановилась перед решеткой сада отеля Монсей.

Из нее вышла женщина, одетая в черное платье и завешенная густым вуалем; по ее скорой походке можно было заметить, что она молода. Она так смело позвонила у решетки, как будто бы возвращалась к себе домой.

Когда ей отворили ворота, она быстро прошла через сад к главному входу отеля.

- Эта дама,- сказал лакей Бирюзы,- пришла сюда, как к себе в дом! Однако я никогда не видал ее.

- Госпожа Женни здесь живет? - спросила посетительница, поднимаясь на крыльцо.

- Здесь,- отвечал лакей бесцеремонно и почти дерзко.

Посетительница была одета вся в черном и с простотою, приличною честной женщине; это было достаточной причиной для того, чтобы вызвать дерзость лакея, служащего у женщины такого сорта, как Бирюза.

- Здесь,- повторил он,- да только ее тут нет.

Она подняла вуаль и сказала ему повелительным тоном, по которому лакеи без ошибки узнают тех, на кого привыкли смотреть как на своих повелителей.

- В таком случае ведите меня в залу, я подожду.

Повелительным жестом она приказала ему посторониться и вошла в сени, потом спокойно повернула направо, к залу, дверь которого она отворила не Задумываясь.

Лакей остолбенел.

Баккара - так как это была она - бесцеремонно села у пылавшего камина в большое кресло, стоявшее тут же и в то время, когда она была здесь хозяйкой, сэр Вильямс купил отель с мебелью, и Бирюза ничего не принесла в него, кроме ночного чепца и надежд.

Баккара подала лакею свою визитную карточку и сказала:

- Когда ваша барыня придет, вы скажете ей, что я жду ее.

Лампа, стоявшая на камине, бросала свет на лицо Баккара, могущественная красота которой окончательно смирила дерзость лакея и заставила его оробеть.

- Ваша барыня ушла? - спросила она, устремив на лакея тот зоркий взгляд, который не допускает подчиненного до лжи.

- Точно так, сударыня,- отвечал он.

- Когда она придет домой?

- К обеду, через час.

- Хорошо, можете уйти.

Баккара повелительно указала ему на дверь. Лакей пошел к горничной и рассказал ей о странном посещении женщины, вошедшей в отель, как на завоеванную землю.

- Я догадываюсь, кто должна быть эта женщина, - сказала горничная.

- Кто же? - спросил лакей с любопытством.

- Дама, которую барыня ждет каждый час.

Лакей посмотрел на визитную карточку и прочитал: «Мадам Шармэ».

- Это она? - спросил он.

- Я не знаю ее имени, но должно быть она.

Через час после этого возвратилась Бирюза.

- Сударыня,- сказала ей горничная, побежавшая встречать ее, - в зале вас ждет какая-то дама.

- Ах! - сказала Бирюза, вздрогнув.

- Вот ее карточка.

- Это она! - подумала Бирюза.- Иди, переодень меня.

Она уже собралась идти в свою гардеробную, но вдруг воротилась назад… В ее голове мелькнула, как молния, вдохновенная мысль. Бирюза была почти гениальной женщиной.

Она воротилась назад и вошла в зал. где сидела Баккара, погрузясь в воспоминания о прошлых днях.

Бедная женщина, очутившись в доме, где она провела первые годы своей беспутной жизни, и в зале, где каждая вещь напоминала ей прошедшее, сидела, глубоко задумавшись. Не безнаказанно же эта изящная женщина была развратницей Баккара, с ангельской улыбкой и с железным сердцем, из любви к которой стрелялись, и в которую влюбился барон д’О, бывший несколько времени первым львом Парижа; не могла же она забыть этого навеки. Сидя в этом зале посреди глубокого безмолвия, она подумала, что возродилась из своего пепла; она перенеслась в далекое прошлое и спросила себя: не сон ли ее настоящее?.. Ее раскаяние, ее строгая жизнь, ее мрачный и холодный дом на улице Бюси - не галлюцинация ли? Наконец, не все ли она та же Баккара, та же безумная продажная дева, забирающая в свои расточительные руки сердца и деньги.

Шум двери, отворенной Бирюзой, вызвал госпожу Шармэ из задумчивости…

Она посмотрела на свой черный костюм и вспомнила, что на ней нет ее домашнего бархатного платья гранатного цвета, подбитого голубою подкладкой… Она возвратилась к действительности, Баккара перестала существовать…

Существовала только госпожа Шармэ, строгая дама-благотворительница.

Она оглянулась, чтобы увидеть, кто вошел. На пороге стояла Бирюза, одетая работницей, на голове ее был надет маленький белый чепчик.

Баккара приняла ее за горничную и спросила:

- Ваша госпожа возвратилась?

- Возвратилась, -. отвечала Бирюза, подойдя и поклонясь Баккара.

- Скажите ей, что я жду ее.

- Прошу извинить,- сказала Бирюза, затворив дверь и при- близясь к Баккара,- что я явилась к вам в костюме, по которому вы принимаете меня, вероятно, за горничную.

Баккара удивилась и внимательно посмотрела на нее.

- Это я - Женни.

- Вы?

- И меня зовут также Бирюза.

Баккара окинула ее своим зорким и проницательным взглядом, имевшим способность судить о людях с первой встречи.

Сначала ей показалось, что ее хотят надуть, но когда она наскоро рассмотрела лицо дивной красавицы и ее роскошные белокурые волосы, которые невозможно было упрятать под маленький белый чепец, когда она встретила магнетический взгляд ее больших темно-голубых глаз, когда она заметила, что под широким темным платьем скрывается. стройная, гибкая талия - сомнение Баккара исчезло.

Перед нею действительно стояла Бирюза - женщина, околдовавшая Фернана Рошэ, Фернана, которого она, Баккара, так сильно любила.

- Ах! - сказала она. - Так это вы и есть Женни?

- Это я,- сказала Бирюза с кроткой улыбкой, удивившей Баккара.

Баккара ожидала, что Женни будет говорить с нею с гордым и даже с дерзким видом.

- Мне отдали вашу визитную карточку,- прибавила Бирюза,- и хотя я имею честь видеть вас в первый раз, хотя ваше имя. совершенно неизвестно мне, но прошу вас быть уверенной, что я готова служить вам.

- Действительно,- отвечала Баккара, встав с места и против воли выказав красоту своего высокого стана,- действительно вы никогда не видали меня, и имя, выставленное на моей карточке, неизвестно вам.

Бирюза, имевшая время рассмотреть красоту Баккара, которую последняя старалась скрыть, поклонилась.

- У меня было прежде другое имя…

- В самом деле? - сказала Бирюза, так искусно притворяясь удивленной, что сама Баккара обманулась, несмотря на свою проницательность.

- Это имя,-продолжала она,- увы! имело печальную известность.

Женни смотрела на нее внимательно, как смотрят на тех, которых окружает таинственность.

- Несколько лет тому назад, - продолжала госпожа Шармэ, - меня называли Баккара.

Бирюза вскрикнула, и в этом крике выразилась целая поэма. В нем было слышно удивление, восхищение и почтение.

Бирюзе, дебютирующей грешнице, Баккара должна была казаться каким-то сверхъестественным существом, славе которого и высокому положению завидуют, генералом, покрытым лаврами, на которого молодой поручик смотрит вздыхая.

- Как? - воскликнула Бирюза.- Как, сударыня, вы и есть Баккара?

- Я была ею,- сказала она, потупив глаза,- но теперь меня зовут госпожой Шармэ.

- Ах! - продолжала молодая женщина.- Позвольте мне поцеловать вашу руку, потому что я знаю, чем Вы были и чего вы стоите.

Бирюза схватила руку Баккара, поцеловала ее и продолжала смотреть на нее с наивным восхищением, которое могло относиться отчасти к бывшей продажной женщине и отчасти к той, чье раскаяние равнялось с бывшими проступками. Первое предположение было более вероятно, потому что Бирюза была теперь такою, какою Баккара была прежде, и потому что порок точно так же, как и добродетель, имеет почитателей-фанатиков. Можно было принять и второе предположение, взглянув на холстинковое платье и на белый чепец, в котором была одета Бирюза. Не раскаялась ли уже и она?

- О, да! - продолжала она с жаром, подняв свои большие глаза на Баккара и пробуя произвести на женщину то магическое влияние своих глаз, перед которым преклонялись мужчины,- да, я давно знала вас по имени.

Баккара печально вздохнула.

- Не ваш ли этот дом? Не у вас ли я нахожусь теперь? - продолжала Бирюза, голос которой сделался гармоничен, как напев креолки, как мелодия другого мира.- И что же тут может быть необыкновенного, если в этом доме, где все напоминает о вас, и мебель, и эти картины, и эти предметы искусства, свидетельствующие о вашем отменном вкусе, я узнала вашу историю?

Баккара позволила Бирюзе говорить и внимательно наблюдала за нею.

- Да,- продолжала молодая грешница с одушевлением, - здесь все говорило мне о вас и к тому же у меня целую неделю находился в услужении Жермен.

- Мой кучер? - спросила Баккара.

- Да, он.

- Он говорил с вами обо мне?

- То есть,- сказала Бирюза с небольшим замешательством,- он отвечал на мои вопросы, потому что я жаждала узнать некоторые подробности из вашей жизни…

- Боже мой! - прибавила Бирюза, покраснев и не выпуская руку Баккара, которую она жала в своих, - если вы не будете обещать мне оказать совершенное снисхождение, я никогда не осмелюсь.»

- Говорите, скажите мне все, дитя мое,- сказала Баккара ласково.

- Итак,- продолжала Бирюза все с тем же восхищением,- вы жили в том же кругу, где живу я, прежде, нежели сделались женщиной благородною и святою из всех женщин: у вас были лошади, кареты, любовники…

Ангельская улыбка появилась на лице Баккара.

- Говорите все, дитя мое,- сказала она,- вы не обидите меня.

- Одним словом, вы были львицей, а я еще только дебютировала в то время и была почти ребенок, но я уже так много наслышалась про вас, что хотела узнать, каковы вы, как вы живете, как поступаете… Ваш отель продавался, я и подумала, что, купив его, я наследую вашу славу… Мне хотелось, чтобы меня принимали за вас, поэтому-то я. и взяла к себе в услужение Жермена.

Баккара слушала улыбаясь; Бирюза так дивно играла свою роль чистосердечной женщины, она так простодушно выставляла на вид свою порочную выходку, что даже проницательная, сметливая Баккара едва не вдалась в обман.

- Я так уважала вас по слухам!..- продолжала Женни, все еще пожимая руку Баккара,- что оставила здесь все в том же порядке, как было при вас… Только ваша спальня, мебель из которой вы увезли, не могла быть убрана по-прежнему.

- Ах! - сказала Баккара.- Но кроме моей спальни…

- Все осталось так, как было накануне вашего отъезда: уборная, будуар, зал, вот эта комната…

- А Жермен,- спросила Баккара,- он ничего не говорил вам о моем удалении?

- О, да! Он говорил.

Баккара вздрогнула.

- Что же он говорил вам?

- Он рассказывал мне, что вы; которая однажды безжалостно разорила русского князя, вы, которая славилась бессердечностью и холодно смотрела, как мужчины дрались из-за вас на дуэли, или лишали себя жизни, как фанатики, вы кончили тем, что полюбили…

- Он сказал вам это? - проговорила Баккара изменившимся голосом.

- Да, и полюбили,- продолжала Бирюза,- как можно любить только один раз в жизни, как можем полюбить только мы, женщины, обратившие любовь в ремесло… Потом он сказал мне еще, что из любви к этому человеку вы все бросили, отказались от всего и покинули свет…

- Ах! Он сказал вам и это?..

- Разве это не правда? - спросила развратница наивно.

- Почти правда.

- Как это прекрасно! - воскликнула Бирюза.

- А он… говорил вам о., нем? - спросила Баккара, видимо, смутясь.

Бирюза кивнула головой.

- Что же он говорил?

- Ах, - сказало отвратительное создание, умевшее принимать все формы, надевать все маски, играть всякие роли с одинаковым превосходством,- извините, извините меня… я безумная… Я повернула нож в ране вашего сердца.

Сказав это прерывающимся голосом, она заплакала и упала на колени перед Баккара.

Но Баккара растрогалась ненадолго и тотчас же овладела собой.

- Но, - сказала она. спокойно,- в чем же я должна извинить вас, дитя мое? Какое зло вы сделали мне? И какую глупую историю вам рассказывал Жермен!

Эти слова до невероятности удивили Бирюзу.

Она живо поднялась на ноги, отступила назад и посмотрела на Баккара с недоумением, разыгранным со страшною истиной.

- Итак, это неправда? - воскликнула она.

- Что?

- То, что рассказывал Жермен.

- Посмотрим, моя милая,- сказала Баккара спокойно,- что он рассказывал вам.

- Но вы будете страшно страдать, если это правда.

- Ничего, говорите.

Баккара сказала это коротко и ясно.

- Итак,- начала говорить Бирюза, останавливаясь от нерешительности на каждом слове,- он сказал мне… что человек, которого вы любили… что этот человек… вор!

У Баккара и бровь не шевельнулась.

- Он сказал вам это, и вы поварили?

- Он сказал мне кроме того, что однажды утром… его арестовали здесь… и что вы лишились чувств…

Бирюза остановилась.

- Что же потом? - спросила Баккара.

- Что, придя в себя, вы были почти помешаны и что с тех пор вас больше не видали.

- И все тут?

- Все. Только мне кажется, что я угадала остальное.

- Посмотрим.

- Мне кажется, что вы должны были воспользоваться вашим кредитом, чтобы- спасти человека, которого вы так горячо любили.

- Вы отгадали.

- Ах! - воскликнула Бирюза в сильном волнении,- значит все это правда?

- Почти, я уже сказала вам это. Его действительно арестовали, но он был невиновен…

Бирюза вздохнула свободнее.

- И вы спасли его.

- И вы., были… счастливы?

- Нет,- сказала Баккара глухо,- он не любил меня, потому что любил другую…

- И он… оставил вас?

- Я сама… Но скажите, моя милая, Жермен разве не сказал вам его имени?

- Он сказал мне, что это был брюнет высокого роста и бледный, но его имени он не знал.

- В самом деле?

- О, - продолжала Бирюза,- несколько дней тому назад я еще восхищалась вами, как прежней очаровательной Баккара; я старалась принять вас за образец и подражать вам как можно лучше… но теперь…

Бирюза вздохнула и потупила глаза.

- А теперь… ну, что же? - спросила Баккара.

- Теперь я больше восхищаюсь женщиной любящей, нежели восхищалась той, которая хвасталась бессердечностью.

- А почему же это; моя милая?

- Потому,- проговорила вдруг Бирюза изменившимся голосом,- потому… что я так же, как и вы… полюбила…

Баккара устремила на нее свой ясный и странный взгляд, взгляд, проникавший в глубину сердца, но который Бирюза сумела выдержать.

- В самом деле? Бедное дитя! - сказала она.- Вы любите?..

- О! - сказала Бирюза, положив руку на сердце, можно было бы побожиться, что в этом восклицании Бирюзы вылилась вся ее душа.

- Послушайте,- продолжала она,- я не знаю, что привело вас ко мне… не знаю, чего вы хотите от меня, но ради Бога, дайте мне время все высказать вам, потому что только одна вы можете понять меня… и может быть…

- Что может быть? -г спросила Баккара.

- Дать мне совет.

- Говорите, дитя мое.

- Две недели тому назад человек, купивший для меня этот отель, должен был уехать на другой день утром в Лондон. Он обещал зайти ночью проститься со мною. Я ожидала его, сидя в том кресле, где вы сидите теперь, и когда пробило четыре часа утра в ворота сильно позвонили. Услышав шаги в саду, я побежала… Виконт пришел по обещанию проститься со мной, но с ним были еще два человека, которые несли на руках третьего. Этот третий был в беспамятстве, и из него лилась кровь. Он дрался с виконтом, и виконт перенес его ко мне.

Бирюза остановилась, как будто бы ей стало тяжело удерживать свое волнение.

- Продолжайте,- сказала Баккара ласково.

Тогда Бирюза рассказала коротко, но с красноречием, казалось, исходившим из сердца, которого у нее не было о выздоровлении Фернана, в продолжение которого он находился у нее, потом об ужасе ее, когда она почувствовала, что любит его, и как она выпроводила его с завязанными глазами ночью с тем, чтобы никогда не видеться с ним. Она имела бесстыдство рассказать о своем поспешном отъезде на другой день, о преследовании ее Фернаном, о том, как она уступила ему и возвратилась… Она вошла даже в подробности частной жизни Фернана, рассказала, что у него есть жена и сын, рассказала, как она встретила в лесу де Камбольха… и какая произошла сцена; наконец она сообщила, что решилась удалить Фернана навсегда; после этого она замолчала и посмотрела на Баккара.

- Что же вы хотите делать, теперь? - спросила Баккара ласково.

- Вы видите это платье на мне? - сказала Бирюза.- Я начала краснеть за мою прошедшую жизнь и вспомнила про вас. Теперь Бирюза не существует: перед вами - Женни, которая наняла комнату за двести франков в год и хочет жить в ней трудами своих рук.

- Вы решились на это? - спросила Баккара с видом удивления.

- Да, - отвечала она,-и если он любит меня, тогда, по крайней мере, не скажут, что я расточаю его состояние, я ничего не желаю, кроме любви его.

Женни, замолчала и принялась вздыхать, но Баккара вдруг встала со своего места, резким движением головы откинула назад свою шляпу и из-под нее высыпались, ее густые и блестящие белокурые волосы.

В то же время глаза раскаявшейся развратницы блеснули по- прежнему молнией; на ее губках появилась презрительная и гордая улыбка; г-жа Шармэ превратилась в Баккара, в бывшее отчаянное создание, привлекавшее всю молодежь к своим ногам. Она имела преимущество над Бирюзой как по своему высокому росту, так и по своей роковой опытности.

- Ты очень лукава, моя милая,- казала она ей насмешливым голосом, и Глядя на нее своим, молниеносным взглядом, - но ты забыла, что я Баккара.