Похождения Рокамболя. Книга 4. Грешница

XVII.

- Итак,- сказала Баккара после минутного молчания,- этот господин усыпил тебя?

- Да, сударыня.

- И ты его боялась?

- О! Очень боялась…

- А если б я сделала то же самое?

Ребенок посмотрел с любопытством на молодую женщину и сказал наивно:

- Вы? Ведь вы не злая?

- Нет, и я люблю тебя…

- Правда? - воскликнул ребенок.

- Но все-таки,- снова начала Баккара,- если бы я захотела усыпить тебя?

Маленькая еврейка устремила прелестный взгляд наивной доверчивости на свою прекрасную покровительницу.

- О! Я нисколько не боюсь,- сказала она.

- Это хорошо. Ну, сядь вот тут.

Баккара заперла на ключ дверь комнаты и поставила лампу за шкаф, оставив таким образом маленькую еврейку в полусвете.

Потом она вернулась к ней и стала пристально смотреть на нее.

- Спи! - сказала она,- я тебе приказываю!..

Во взгляде Баккара проявилась в эту минуту опять та обаятельная сила, которой она когда-то обладала. Она устремила его на этого ребенка так же, как, вероятно, прежде устремляла на своих обожателей, когда хотела их сделать своими рабами.

- О! Как вы на меня смотрите! - пробормотала еврейка.

- Спи! - повторила Баккара.

Девочка пыталась противиться, избегнуть этого ослепительного взгляда, уничтожить очарование его, но была побеждена. Через несколько минут глаза ее закрылись, голова опрокинулась назад, она заснула.

Взгляд Баккара блистал скрытою радостью и какое-то вдохновение разлилось по всему ее лицу. Она походила на древнюю жрицу, испытывающую будущее в испарениях, выходящих из бездны, отверстой посреди храма.

- Спишь ли ты? - спросила она наконец.

- Да, - отвечала девочка, не открывая глаз.

- Каким сном?

- Тем, которым вы мне приказали.

Эти два ответа удивили Баккара или, скорее, поразили ее. Она с трудом смела верить в таинственную силу, которую вызвала.

- Что ты видишь? - спросила она.

Ребенок, казалось, был в нерешимости.

- Смотри на меня, - сказала Баккара.

Маленькая ясновидящая сделала движение, потом попыталась встать и снова упала на стул.

Затем Баккара увидела, что она приложила руку к своему лбу.

- Вы думаете о нем, - сказала она.

- О ком?

Баккара задала этот вопрос задыхающимся голосом.

- О человеке, который приходил… О том, который на меня смотрел…

- Далее,- сказала Баккара.

Ясновидящая молчала.

- Видишь ли ты этого человека?

- Да… да… я его вижу.

- Где он?

- Я не знаю… я не совсем хорошо вижу… Ах! Постойте… он идет по большой улице, широкой улице, и которая ведет…

И еврейка непроизвольно показала на запад.

- Видишь ли ты церковь на этой улице? - спросила Баккара.

- Да,- отвечала девочка.

«Это предместье Сент-Онорэ», - подумала молодая женщина.

Тогда Баккара, сначала не верившая, но сомнения которой были побеждены очевидностью, с жадностью вернулась к тому, что ее так сильно интересовало.

- Куда идет этот человек? Следи за ним… Куда он идет?

- Он идет… он идет очень скоро,- сказала девочка.- О, очень скоро! Он все приближается…

- Далее?

- Постойте… коляска…

- Что, он садится в нее?

- Нет, он идет ей навстречу.

И ясновидящая, казалось, сосредоточила все свое внимание на коляске, о которой она говорила.

- О, какая прелестная дама! - воскликнула она.

- Какая дама? - спросила Баккара, мало интересовавшаяся дамой и коляской и желавшая именно следовать за Андреа.

- Я ее никогда не видела,- отвечала еврейка.

- Тогда почему же ты ее замечаешь?

- Потому что она едет сюда.

- Сюда! - воскликнула удивленная Баккара.

- Да, сюда.

И девочка, потерявшая Андреа из виду, казалось, занялась только дамой.

- Эта дама очень хороша и очень грустна,- продолжала она.

- Она грустна?

- Да.

- Отчего?

Девочка приложила руку к своему сердцу.

- Она страдает, - сказала она.

- Знаешь ли ты ее?

Еврейка качнула головой:

- Я ее никогда не видала, но она приходила сюда.

- Часто?

- Нет, только раз.

- И она едет?

- Да, да, коляска переезжает большую площадь,- произнесла она медленно, как будто бы в самом деле следила глазами за экипажем.- Она переезжает мост, едет по берегу реки…

Баккара слушала, задыхаясь.

- Далее, далее? - вопрошала она.

- Коляска приближается, я ее вижу.

Она замолчала на некоторое время, и Баккара не смела ее спрашивать.

Вдруг снаружи послышался шум колес.

И молодая женщина услышала, как отворили ворота; потом коляска остановилась у подъезда.

В то же время старый служитель произнес: «Госпожа маркиза Ван-Гоп!»

Ребенок сказал правду. Маркиза приехала из предместья Сент- Онорэ и была уже один раз у Баккара.

Эти два обстоятельства соединились, чтобы придать магнетизму громадное могущество.

Баккара была поражена этим. Между тем она спокойно сказала лакею:

- Попросите ее подождать одну минуту здесь.

И, не уступая в силе мужчине, она быстро подняла кресло, в котором спал ребенок, и унесла спящую еврейку в соседнюю комнату, опустив за собой портьеру.

Минуту спустя в зал вошла маркиза и никого там не нашла.

Она села в ожидании.

Лицо маркизы носило печать глубокого нравственного страдания. Какое-то изнеможение и слабость поражали в ней с первого взгляда. Что же такое случилось? Отчего происходит такой упадок сил?

Без сомнения, Баккара это-то и старалась узнать.

И в самом деле, в то время, когда маркиза, оставаясь в зале одна, бросала кругом рассеянный взгляд, Баккара из глубины своего кабинета изучала это прекрасное лицо, на котором страдание наложило свой отпечаток. Сквозь отверстие, проделанное в стене, Баккара видела, как маркиза вошла, как она села, заметила взгляды, которые она бросала вокруг себя; по рассеянности этих взглядов можно было заключить, что мысли ее далеко.

Пораженная этой горестью, которую маркиза, полагая, что она одна, не старалась скрыть, Баккара вернулась к маленькой еврейке, которая все еще спала в кресле. Потом, приложив свою руку ко лбу ребенка, она сказала:

- Смотри!

- О! Это она. Я ее вижу,- пробормотала ясновидящая чуть слышно и не открывая глаз.

- Кто она?

- Дама, которая была в карете, она там.

И она движением головы указала на зал.

- Ну! Что же ты еще видишь?

- Она грустна.

- Ты знаешь почему?

Еврейка подняла свою отяжелевшую руку, протянула ее, потом согнула, приложила к своему сердцу и сказала:

- Она страдает.

«Она любит»,- подумала Баккара и спросила:

- Можешь ли ты читать в ее сердце?

Девочка не тотчас ответила; но вдруг ее лоб сморщился, лицо выразило внезапный ужас.

- А! - Вскричала она.- Я вижу этого человека!

- Какого человека?

- Того, который приходил сюда, того, который смотрел на меня, того…

- Андреа! - прошептала Баккара, удивленная этим странным совпадением.

- Я его вижу,- продолжала девочка, которая, казалось, мгновенно потеряла из виду маркизу Ван-Гоп.

- Где он?

- Высоко, высоко… в одном доме на той улице… который говорит… с каким-то молодым человеком…

- Он говорит о ней.

Баккара поняла этот внезапный скачок ясновидения, который явился у маленькой ясновидящей.

Сара ни на минуту не забывала маркизу только потому, что сэр Вильямс занимался ею.

Это заставило молодую женщину сильно задуматься. Какое отношение могло быть между бесчестным Андреа и маркизой Ван-Гоп?

- А,- начала снова спрашивать Баккара,- он говорит о ней?

- Да.

Лицо девочки все еще выражало ужас.

- И.., что же он говорит?

- О, я не знаю! Я ничего не понимаю, но они хотят ее убить.

Баккара задрожала.

- Далее, далее? - настаивала она.

Но ясновидение ребенка исчезло.

- Я ничего не вижу… - пробормотала она.

И голова ее упала к ней на плечо.

Баккара поняла, что с помощью магнетизма нельзя точно узнавать будущее, а только отчасти иметь возможность получать время от времени не совсем ясные указания. Но ее поразило отношение, которое было, по словам ребенка, между маркизою и Андреа.

Баккара перестала спрашивать маленькую еврейку. Впрочем, ей в первый раз пришлось испытать откровение ясновидения, которое она случайно открыла. И, оставив Сару спящею, она вошла в зал.

Маркиза все еще ждала. Баккара почтительно поклонилась ей и продолжала стоять, между тем как маркиза снова села, привстав вполовину на ее поклон.

Маркиза Ван-Гоп, как уже известно, была один раз у Баккара по делу благотворительности, чтобы помочь одной бедной сироте. Она пришла осведомиться о своей протеже. С тех пор, как неведомое беспокойство поселилось в душе маркизы, бедная женщина всеми силами старалась развлечь себя шумом, развлечениями и тысячами разнообразных занятий. Ей хотелось, во что бы то ни стало, забыть…

Баккара, казалось, отгадала истинное состояние сердца своей благородной посетительницы.

- Сударыня,- сказала она ей,- я исполнила поручение, которым вы меня почтили по рекомендации аббата X… Я навела некоторые справки о молодой девушке, о которой вы мне писали, и они оказались превосходными.

- А! Тем лучше,- произнесла маркиза, начиная со вниманием слушать г-жу Шармэ.

- Это честная молодая девушка,- продолжала Баккара.- Ее положение было самое отчаянное, и я без колебания употребила в ее пользу ту сумму, которую вы дали в мое распоряжение.

- Отлично,- сказала маркиза,- но будет ли этой суммы достаточно?

- На некоторое время, да. Я заплатила долги, купила белья и одежды для несчастного ребенка. Наконец мне удалось поместить ее белошвейкой в воспитательный дом на улице Клиши.

- Прекрасно,- сказала г-жа Ван-Гоп,- так как все устроилось хорошо, то приведите ее ко мне, я бы с удовольствием повидалась с нею.

Баккара задрожала от радости.

Как ни мало доверяла она откровению маленькой ясновидящей, однако, она была поражена сближением, которое она видела между маркизою и сэром Вильямсом. Она еще не угадала, но уже смутно предчувствовала некоторые сердечные драмы, некоторые мрачные бури, которые, без сомнения, угрожали маркизе в ее жизни. Поэтому она поспешно приняла желание, высказанное маркизой, видеть молодую девушку, которой она помогла. Она чувствовала, что если бы, по несчастью, сэр Вильямс увидел г-жу Ван-Гоп и имел против нее какое-нибудь адское намерение, которое только он один знал, она могла помочь ей только в том случае, если бы имела доступ к ней.

Поэтому она тотчас же отвечала:

- Назначьте мне день и час, и я приведу к вам эту молодую девушку.

Маркиза, казалось, соображала о назначении удобного времени.

- Я по четвергам принимаю всех, от двух до четырех часов; но если вы придете около двенадцати, то застанете меня одну.

- Прекрасно,- отвечала Баккара.

- Или нет, постойте, - живо сказала маркиза,- вы сказали мне, что поместили ее в одном доме на улице Клиши?

- Да.

- А что если мы теперь поедем туда?

И маркиза встала.

- Я к вашим услугам, сударыня.

Баккара снова вошла в свой кабинет, где спала маленькая еврейка, и разбудила ее, приложив к ее лбу свою руку. Потом, когда девочка открыла глаза, Баккара приложила в знак молчания палец к ее губам, открыла потаенную дверь и тихо сказала:

- Пойди к Маргарите.

Госпожа Шармэ взяла свою шляпу и большой платок темного цвета, в котором она походила на монахиню. Затем она присоединилась к маркизе.

Госпожа Ван-Гоп приехала в открытой коляске, как уже сказала маленькая еврейка в своем ясновидении. Баккара села в коляску вслед за маркизой, и экипаж быстро поехал на улицу Клиши, переехал Сену по Новому мосту, обогнул церковь св. Евстафия и въехал на улицу Монмартр.

Маркиза приказала кучеру ехать вдоль бульвара до улицы Шоссэ-д’Антен. Тут случай помог Баккара узнать кое-что относительно госпожи Ван-Гоп. Близ Оперы какой-то всадник на кровном жеребце проехал мимо коляски маркизы и почтительно снял свою шляпу. При виде его маркиза задрожала и страшная бледность покрыла ее лицо; потом во взгляде ее, обыкновенно таком кротком, блеснул гнев, почти ненависть.

Этот взгляд, это смущение, эта бледность не ускользнули от Баккара, которая быстро оглядела всадника с ног до головы и запечатлела его черты навсегда в своей памяти.

«Кто знает,- думала она,- может быть этот-то человек и заставляет ее страдать».

Час спустя маркиза вернулась к себе, повидавшись со своей протеже и пообещав Баккара побывать у нее.

Что же касается последней, то она взяла наемную карету и отправилась домой.

Баккара опять встретила всадника на том же самом месте, где он пересек дорогу коляске маркизы, и вид которого произвел на госпожу Ван-Гоп такое тяжелое впечатление. Всадник ехал шагом, куря сигару и приняв философски важный вид.

- А,- прошептала Баккара,- мне нужно узнать, что это за человек!

Она тихонько постучала в переднее стекло кареты; кучер обернулся, и молодая женщина приказала ему следовать в некотором отдалении за этим всадником. Кучер последовал ее приказанию.

Всадник поехал вдоль бульвара до церкви св. Магдалины, повернул на улицу Рояль и въехал маленькой рысью в предместье Сент-Онорэ. Баккара продолжала следить за ним. На углу улицы Бэрри он остановился; ливрейный лакей подбежал взять повод, который всадник бросил ему, соскакивая с лошади. На расстоянии ста шагов Баккара приказала остановить карету и знаком подозвала к себе одного из комиссионеров, который грелся на солнце, прислонясь к стене, и положила ему в руку 20 франков.

- Не знаете ли вы того господина, который сейчас сошел с лошади?

- Да, знаю,- отвечал комиссионер,- это господин виконт де Камбольх, господин очень богатый, который, как говорят, три дня назад дрался на дуэли. Слуга его рассказал мне это…

Баккара попала на след; еще одно слово - и она бы вполне догадалась о страшной опасности, которая угрожала маркизе Ван-Гоп.