Показной блеск

Глава 8

Дакота

— Есть причина, по которой ты вцепилась в меня? — Я остановился на середине лестницы, ведущей в подвал.

София была на шаг позади меня. Ее руки цеплялись за мои плечи, а грудь была прижата к моей спине, как будто она была готова запрыгнуть на меня.

— Я не люблю подвалы.

Я оторвал одну ее руку от своей футболки, затем переплел свои пальцы с ее.

— Давай вместе.

После того, как она рассказала мне об истории своей семьи, мы заснули на диване. Когда мы проснулись, она попросила показать еще мой дом, поэтому я последовал за ней, пока она исследовала его. Войдя на кухню, София бросила настороженный взгляд на дверь в подвал.

Мне практически пришлось тащить ее через дверь.

Она вцепилась в мою руку, оставаясь рядом всю дорогу до нижней ступеньки.

Я включил свет, осветив короткий коридор справа от нас.

— С этой стороны есть еще одна комната для гостей и ванная.

— Здесь мило. — Она прошла по коридору, направляясь в спальню. Оглядевшись, она провела пальцами по одеялу, которое я постелил на кровать. Затем она заглянула в смежную ванную комнату.

— Ты сам его отремонтировал?

Я кивнул.

— Ага. Это заняло у меня целую вечность, но я сэкономил целое состояние, занимаясь этим сам в свободное время. — Мне не нужна была комната для гостей. У меня они редко бывали. Но я все предусмотрел на случай, если однажды захочу продать это место.

— Ты очень… умелый. — Она подняла брови, взглянув на мои пальцы.

Ранее они были на всех ее интимных местах. И я планировал снова провести их там после того, как мы немного отдохнем.

— Другая сторона не так хороша. — Я отвернулся от комнаты и пошел по коридору в другую половину подвала. Если бы мы остались в этой спальне, мы бы ею воспользовались. Поэтому я пошел в комнату, в которой не было никаких соблазнов, кроме этой женщины.

София последовала за мной, держась поближе к моей спине, ожидая, пока я включу свет. Когда я это сделал, она посмотрела мимо меня и хихикнула.

— О боже мой. Ты барахольщик.

Я усмехнулся, когда она вошла в кладовку. Было темно, несмотря на 3 светильника. Потолок был сырым и незаконченным. Стены представляли собой просто розовую изоляционную прокладку между стойками размером два на четыре дюйма. Цементный пол был едва виден под всем тем хламом, который я сюда засунул.

— Что это за вещи? — спросила она.

— В основном барахло. У меня есть несколько объектов недвижимости, сдаваемых в аренду в Калиспелле. Я купил их по-дешёвке и отчасти это было потому, что они были полны старого дерьма. Все, что, по моему мнению, можно было спасти, я принес сюда.

— Вау. — Она посмотрела на зеркало, приставленное к стене, затем на старинные часы, которые я сложил на комоде. Ни то, ни другое не было дорогим, но, немного почистив, я смог бы продать их кому-нибудь, кто хотел бы вещи в винтажном стиле.

— Одно из мест, которые я купил, принадлежало спекулянтке, — сказал я ей. — Женщина умерла, и потребовалось несколько дней, чтобы кто-нибудь заметил.

Лицо Софии помрачнело.

— Отвратительно.

— Да. Пахло довольно скверно. Почти все, что у нее было, было выброшено, но там было несколько хороших вещей.

— Это круто. — Она остановилась перед пианино. — Оно работает?

Я пожал плечами.

— Не знаю. Оно производит шум, но я не знаю, есть ли от этого какая-то польза.

Она выдвинула скамейку, но, увидев толстый слой пыли на сиденье, задвинула ее обратно. Но пыль не отпугнула ее. Она подняла крышку, согнулась в талии, чтобы поставить руки на клавиши, и сыграла начало незнакомой мелодии.

— Его просто нужно настроить. — Она убрала пальцы, затем вернула крышку на место, прежде чем вытереть руки дочиста. — Но у него приятный тон.

— Приятно это знать. — Это пианино не было приоритетом, но теперь, когда я знал, что оно работает, я бы попросил кого-нибудь его починить. Может быть, если продам некоторые вещи из своего подвала, у меня будет достаточно средств для моей следующей недвижимости.

— Ты хорошо играешь. — Я указал на пианино.

— Не правда. Я не играла целую вечность.

— Почему так?

— Я не знаю. — Она пожала плечами. — Я брала уроки в течение многих лет.

— Когда ты в последний раз играла?

Она на мгновение задумалась об этом.

— На моем последнем уроке.

То же самое она сказала и о своих иностранных языках. София брала все эти уроки, чтобы научиться невероятным вещам, но я сомневался, что это было потому, что она этого хотела.

— Недвижимость для сдачи в аренду, да? — спросила она, все еще лавируя в переполненной комнате.

— Ага. — Я прислонился к двери.

— Значит, ты покупаешь эти отвратительные заведения, ремонтируешь их и сдаешь в аренду?

— В большинстве случаев. В конце концов, я надеюсь, что у меня будет капитал, чтобы просто купить их. Ремонтировать их адски тяжело. Но пока я делаю все это, чтобы накопить на следующую недвижимость, поскольку не могу позволить себе нанять строительную бригаду.

— Как долго ты планируешь сдавать недвижимость в аренду?

Я пожал плечами.

— Зависит от рынка. До тех пор, пока доход от аренды позволяет оплачивать ипотеку, я буду сдавать. Если у нас будет бум на рынке, я, возможно, продам ее.

— В сфере недвижимости очень много возможностей. Это умно.

— Надеюсь, что так. — Я рассчитывал на это, чтобы финансировать свое будущее. Мне нравилось работать в баре, но я не собирался заниматься этим после тридцати. За пятнадцать лет я хотел купить столько недвижимости, чтобы управление ею было моей единственной работой. — Это будет финансировать мою пенсию. Освободит меня, чтобы я мог бросить работу бармена и, может быть, немного попутешествовать.

— Мне нравится. — София прошла мимо стопки коробок, еще раз оглядела комнату, затем подошла ко мне у двери. Она положила руки мне на талию, скользнув ими под подол моей футболки. — Осталось что-нибудь, что нужно было показать мне во время экскурсии?

— Нет. Ты видела все. — Я провел пальцами по ее волосам, затем подарил нежный поцелуй.

Она наклонилась ко мне, углубляя поцелуй. Ее руки опустились к моей заднице, сильно сжимая.

— Хочешь еще раз показать мне свою спальню?

Я усмехнулся ей в губы.

— После ужина.

— Я не голодна.

— Тогда нам лучше вернуться к Логану и Тее.

— О. — Ее руки отпустили мои спортивные штаны. Она попятилась, опустив взгляд в пол. — Х-хорошо. Правильно. Мне пора возвращаться. Поспи немного.

Я взял ее за руку, притягивая обратно в свои объятия.

— Ты будешь спать здесь. Я просто подумал, что ты, возможно, захочешь заехать и взять сменную одежду на завтра.

— Ты не выгоняешь меня?

— Пока ты не уедешь в Нью-Йорк, ты будешь в моей постели. Тебя это устраивает?

Она улыбнулась.

— Абсолютно.

Пока София смотрела в окно моего грузовика, я вел нас по тихим улочкам Ларк-Коув. Большинство людей, вероятно, были дома, наслаждаясь праздником. Сегодня утром шел снег, и улицы не были расчищены. Наша машина оставила единственные следы на снегу.

— Я не была часть в этой части города. — София осматривала дома, когда мы проезжали мимо них.

— Это место, где живет большинство людей, которые здесь круглый год.

Шоссе делило Ларк-Коув надвое. Большинство домов вдоль озера были больше и принадлежали людям, которые приезжали сюда на летние или зимние каникулы. Но местные жители и предприятия располагались в моей части города.

Бродячие дома в стиле семидесятых и восьмидесятых годов и двухуровневые дома были организованы в квадратные блоки. Дома были достаточно близко, чтобы вы могли чувствовать запах барбекю ваших соседей через три дома.

Это были безопасные улицы, где дети катались на велосипедах по дорогам и играли до заката. Школа была в центре. Игровая площадка была открыта для детей круглый год. Баскетбольные площадки были доступны для нас, взрослых, чтобы использовать их для наших игр.

В каком-то смысле эта часть Ларк-Коув напомнила мне мой родной город в резервации. Я вырос на улице, похожей на ту, где я живу сейчас. Моя семья не испытывала бедности, которая так часто преследовала мой народ.

Однажды я хочу пожертвовать деньги этому району и тем, кому не так повезло. Может быть, подыщу пару мест в резервации и сдам их в аренду паре семей, которым не повезло.

Если бы они мне позволили.

Это была одна из многих причин, по которой мой отец был так расстроен тем, что я покинул резервацию. Он ожидал, что я пойду по его стопам, возьмусь за работу, улучшающую жизнь членов нашего племени. Чтобы помочь тем жителям Блэкфита, которые нуждались в этом.

В глазах отца я ушел и отвернулся от этих обязанностей. Он не мог понять, что я мог бы сделать для них больше, если бы на самом деле там не жил.

То, что я был в двух часах езды отсюда, означало, что я мог бы помочь вдвое большему количеству людей.

Мы выехали на шоссе, и я поехал в сторону дома Логана и Теи. Вечернее солнце почти село, и на замерзшем озере осталось совсем немного света. Тихая дорога к их дому была такой же мирной, как и сонные улицы города.

— Я забыла сказать тебе спасибо прошлой ночью, — сказала София, когда мы въехали на подъездную дорожку.

— За что?

— За то, что затащил меня внутрь. Это было мило.

— Ты была мертва для всего мира, детка. В этом было не так уж много приятного. Мне нужно было, чтобы ты убралась из моего грузовика.

Она рассмеялась.

— Лжец. Ты такой милый.

Я подмигнул, открывая свою дверь первой. Затем я обошел грузовик, чтобы помочь ей выбраться. Она вздрогнула, когда мы подошли к двери, и вытащила ключ из кармана. Как только мы вошли внутрь, я сделал глубокий вдох.

В доме Теи и Логана всегда хорошо пахло. Те несколько раз, когда я был здесь, я не мог насытиться. Я не был уверен, что это дело рук экономки, но дом всегда пах свежей полировкой для дерева и ванилью.

— Я быстро. — София прошла через кухню, направляясь прямо в гостевую спальню по коридору.

— Не торопись, — сказал я, но прежде чем она скрылась из виду, я позвал ее по имени. — София.

— Да?

— Собери все свои вещи.

Она кивнула, слегка покраснев.

— Хорошо.

Я был полон решимости наслаждаться оставшейся частью наших дней вместе, и она не будет спать нигде, кроме как в моей постели.

Я бродил по дому, пока она исчезала, чтобы собрать свои вещи. Я вошел в гостиную, кружа по комнате, пока не остановился перед камином. Тея заполнила каминную полку рядом фотографий в рамках. В основном это были фотографии детей, но была и фотография ее, Хейзел и Джексона в баре, сделанная давным-давно. И там был один групповой снимок семьи Кендрик.

Я сразу же нашел Софию на фотографии.

На ее лице была улыбка, но она отличалась от той, к которой я привык за последние несколько дней.

Она не показывала зубы, и она не коснулась ее глаз. Улыбка была наигранной и идеальной — слишком идеальной.

Ее подбородок был вытянут, а голова слегка наклонена вправо, придавая камере определенный угол обзора. Ее плечи были отведены назад, а руки вытянуты по бокам. Все остальные на снимке выглядели расслабленными, обнимаясь друг с другом.

Но она стояла особняком от своей семьи.

Ее родители были в центре фотографии. Обри была рядом с их отцом. Логан и Тея были с другой стороны с пожилой женщиной, которая, как я предположил, была бабушкой Софии. Дети были разбросаны вокруг ног взрослых.

Все были вместе, кроме нее. Между Софией и Обри было заметное расстояние. Как и между ней и остальными членами семьи. Почему это было так?

Женщина на фотографии была похожа на принцессу, которую я видел входящей в бар в тот первый день. Она с гордостью носила эту роль на фотографии, выставляя напоказ свое черное платье и массивные украшения, в то время как остальные члены семьи были одеты в простую одежду. Это было похоже на то, что у нее был образ, который она должна была изображать, даже со своей семьей.

Может быть, особенно с ее семьей.

— Я готова. — София вошла в гостиную с двумя большими чемоданами.

Я оставил фотографию и пошел за ее сумками.

— Почему я не удивлен, что ты взяла больше одежды для десятидневного отпуска, чем у меня есть в принципе?

— Меня не было в тот день, когда в школе очарования учили путешествовать налегке.

Я рассмеялся, направляясь к выходу. Пока она забиралась в грузовик, я погрузил ее сумки на заднее сиденье. Потом я отвез нас в закусочную Боба, единственное место в городе, где подавали еду, кроме бара.

И единственное заведение в городе, открытое в Новый год.

Мы вошли в ресторан, и я помахал официантке, когда мы сели за столик. В заведении не было никого, кроме нас, но я выбрал место у дальней задней стены, потому что Эдит была известна своими сплетнями. Я не хотел, чтобы она подслушала то, о чем мы с Софией должны были поговорить.

Она подошла и приняла наш заказ на чизбургеры, а затем вернулась на кухню, где, как я предположил, скрывался Боб. Этот человек любил готовить, но терпеть не мог иметь дело с клиентами.

— Значит, твой дядя живет здесь. У тебя есть другие родственники в городе? — Спросила София после того, как Эдит принесла наши стаканы с водой. София нахмурилась, глядя на дольку лимона на ободке.

— Нет, вся моя семья живет в резервации. — Я взял у нее дольку лимона и бросил в свой стакан.

— Спасибо. Я предпочитаю лайм.

Я усмехнулся.

— Я понял это два дня назад.

— Чем они занимаются? — спросила она. — Твои родители?

— Мой отец работает в Земельном департаменте Блэкфита и входит в совет племени. Моя мама сейчас на пенсии и днем присматривает за детьми моих сестер, но раньше она руководила центром наследия.

— Интересно. Я никогда раньше не была в резервации. На что это похоже?

Я пожал плечами.

— Обычный город, как любой другой. В нем есть свои хорошие и плохие стороны.

— У тебя есть сестры?

— Ага. Две младшие сестры. Розен и Коко.

— Тогда ты как Логан. Твои сестры тоже вызывают у тебя стресс?

— Они это делают. С ними… сложно.

София кивнула, соглашаясь на мое односложное объяснение.

Ее вопросы были достаточно невинными, но лишь несколько человек знали об отношениях в нашей семье. Я не говорил об этом никому в Ларк-Коув, кроме Ксавьера и Хейзел, в основном потому, что посторонним было трудно понять.

Но у меня было непреодолимое желание копнуть глубже, позволить Софии заглянуть под поверхность.

— Моя семья не одобряет, что я живу за пределами резервации.

Ее брови сошлись на переносице.

— Почему?

— Есть куча причин. Традиция. Верность. Политика. Выбирай сама.

— Политика?

Я кивнул.

— Ты когда-нибудь слышала о «кровавом кванте»?

— Нет.

— По сути, это количество чистой крови индейцев, которая у тебя есть. У моей семьи одна из самых сильных родословных, оставшихся в мире. Проще говоря, можно сказать, что я очень близок к чистокровным индейцам, что в наши дни большая редкость.

— Интересно. — Она отпила воды. — Как это приводит к сложностям?

В течение последнего десятилетия в резервации продолжались дебаты о том, кто может записаться в племя, кто может официально считаться частью нации. В конституции это основано на количестве крови. По сути, у вас должен быть определенный процент крови, чтобы считаться частью племени. Другие борются за внесение поправок в конституцию и отмену требования о количестве крови. Сделать это более инклюзивным, просто основываясь на происхождении.

— Почему это так важно?

— Потому что, если ты зачислен в племя, ты получаешь определенные преимущества. Субсидируемое медицинское обслуживание. Образовательные гранты. Платежи. Право голосовать на племенных выборах или занимать выборную должность.

— Я поняла. — Она кивнула. — На чьей стороне в этом споре ты?

— Ни на какой. Я вижу плюсы и минусы каждой стороны спора. Но поскольку мои родители категорически против открытой регистрации — отмены условия о количестве крови, — то то, что я не встал на их сторону, вызвало ссору.

— Значит, из-за политических причин ты не ладишь со своей семьей?

Я вздохнул.

— От части. Мои родители надеялись, что я в конце концов стану частью племенного совета. Поддержу их. Но в основном они хотят, чтобы я продолжил род. Перед тем как мои сестры вышли замуж, каждой из них дали список мужчин, от которых они могли бы иметь детей, которые не разрушили бы наше наследие.

— Что? — У нее отвисла челюсть. — Это безумие. Что, если бы они влюбились в кого-то другого?

— Они бы даже не позволили себе приблизиться к тому, кто не подходил. Их мужья оба славные парни. У них одинаковый взгляд на жизнь. Так что с ними это сработало.

— Но не с тобой? Ты встретил кого-то, кого они не одобрили, или что-то в этом роде?

Я покачал головой.

— Нет. Но я не хотел, чтобы на меня оказывали давление, чтобы я женился, или нашел подходящую работу, или присоединился к правильным политическим убеждениям. По мере того как я становился старше, это становилось все более удушающим. Моя семья, они хорошие люди. У них просто есть представление о том, какой должна быть жизнь. У меня были другие мечты. Мы не сошлись в этом.

Мы конфликтовали по таким фундаментальным вопросам, что теперь было трудно найти общий язык.

В молодости я всегда думал, что у меня будут дети. Дети были важной частью нашей культуры и наследия, и я всегда представлял себя отцом. Но потом возникло давление, требующее, чтобы они были от подходящей женщины.

Я был только первокурсником в старшей школе, когда папа усадил меня и сказал, что, когда я буду готов к сексу, я должен быть уверен, что надеваю презерватив с женщинами, которые не подходят.

У двух его друзей из совета племени были дочери примерно моего возраста. Папа сказал мне, что если я случайно забуду с ними презерватив, это не будет концом света.

Это было только начало.

— Когда я вернулся с ранчо чуваков, дома становилось все хуже и хуже. Мы с папой почти каждый день о чем-то спорили. Мама и мои сестры постоянно уговаривали меня остепениться. Наконец, я больше не мог этого выносить. Поэтому я уехал.

Я позвонил Ксавьеру, и он помог мне сбежать.

Причины, по которым он покинул резервацию, были схожими. Давление со стороны моей бабушки и его брата — моего отца — быть определенным человеком и делать определенные вещи заставило его уйти.

Поэтому, когда я ни с того ни с сего позвонил ему, он все понял.

Ксавьер не часто бывал рядом, когда я рос, но он взял за правило узнавать меня и моих сестер, даже несмотря на то, что у него были свои разногласия с моим отцом.

Я не был уверен, что папа ненавидел больше: то, что я уехал, или то, что я позвал Ксавьера на помощь.

— Это так для всех в резервации? — Спросила София.

— Нет. Я не хочу, чтобы это звучало так, будто они предвзяты. Это совсем не так. Они просто любят наших людей. Наша культура укоренилась в них так глубоко, что для них это все. И они сражаются, чтобы защитить ее. Отчасти это связано со степенью ее защиты. Сын, который бросает вызов этому, проходит свой путь, если в этом есть смысл.

— Так и есть. — Она кивнула. — Так что бы произошло, если бы у тебя были дети, которые не были — я не знаю, правильный ли это термин, но — чистокровными?

— Ничего, — пробормотал я. — В том-то и дело. Они были бы детьми. Они были бы свободны жить так, как им хотелось. У них было бы достаточно количества крови, чтобы стать частью племени. Но мои родители смотрят на это не совсем так. Их воспитывали в убеждении, что брак с партнером из племени — лучший выход. Точно так же, как их родители до них. А их родители до них. Они не понимают, почему я не хотел бы сделать то же самое. Они ослеплены традициями и гордыней. Страхом. Они в ужасе от того, что традиции нашего народа забываются.

— Это так печально.

— Да. Так и есть.

Она потянулась через стол и накрыла мою руку своей.

— Мне жаль.

— Я смирился с этим.

Я принял свои решения и высек свое будущее на камне.

Никакой жены. Никаких детей. Так было проще.

Подошла Эдит с двумя большими тарелками, на каждой из которых лежала горка картошки фри и огромный чизбургер.

— Он больше, чем мое лицо. — София уставилась на чизбургер, не зная, как его взять.

— Вот так. — Я схватил свой бургер обеими руками, раздавливая булочку. Затем я широко раскрыл рот и откусил огромный кусок. Жир капал мне на тарелку, когда я держал бургер и жевал.

София долго смотрела на меня, затем нерешительно копировала мои движения, пока ее щеки не раздулись, и она не застонала от первого укуса.

— Вкусно?

Она кивнула, проглотив этот кусок.

— Я уже много лет не ела чизбургер.

— Я ем его по крайней мере раз в неделю.

— Мне нужно будет воспользоваться твоим тренажерным залом утром. — Она откусила ещё один кусочек.

— Не волнуйся. Я все калории вытрясу из тебя сегодня вечером.

Она подняла бровь, продолжая жевать. Сексуальная ухмылка заиграла в уголках ее губ.

Если бы я когда-нибудь нарушил свои собственные правила и завел детей, именно с Софией было бы интересно разделить это приключение.

Я откусил еще кусочек, прогоняя эту мысль прочь. Блокируя ее навсегда.

Мое будущее было спланировано заранее. Я знал, чего хочу и куда стремлюсь.

Не было смысла сомневаться в этом.

Даже ради такой женщины, как София Кендрик.