Показной блеск

Глава 6

Дакота

— Я нашла еще одну коробку конфетти, спрятанную под серпантином.

— Молодец, — невозмутимо ответил я.

— О, прекрати. — София засмеялась, открывая ее, чтобы рассыпать конфетти по барной стойке.

Я надеялся сохранить в секрете коробку с украшениями Теи, особенно конфетти. Это дерьмо было занозой в заднице, которую нужно было убрать. Но Тея, должно быть, знала, что я не планировал украшать, потому что она отправила Софии сообщение по дороге в бар этим утром. Первое, что сделала моя помощница, это нашла украшения и начала украшать бар.

Тея накупила столько всякого хлама, что Софии потребовалось несколько часов. Не то чтобы у нас было много других дел. Обеденный перерыв закончился, и я сомневался, что мы увидим хоть одну душу до семи или восьми, когда должна была начаться вечеринка. Украшения, по крайней мере, отвлекли Софию от работы.

И как бы мне не хотелось тратить свободное время на то, чтобы все это снять, было приятно видеть ее такой взволнованной. Глаза Софии сверкали ярче, чем пластиковая золотая диадема, которую она надела на голову.

— Что ты обычно делаешь в канун Нового года? — спросила она, скомкав опустевшую коробку из-под конфетти и выбросив ее в мусорное ведро.

— Работа. — Если бы я не был здесь барменом, я был бы где-нибудь в другом месте. Всегда находились один или два иностранца, которым нужен был личный бармен для их частных вечеринок. Они были чертовски скучными, но деньги были чертовски легкими.

— А как насчет тебя?

— Обычно я бы провела день, готовясь к вечеринке или двум.

— Я боюсь спрашивать, что это влечет за собой.

Она вздохнула.

— Уход за лицом. Массаж. Педикюр. Маникюр. Макияж. Прическа. Наряд. Много работы.

— Думаю, сегодня тебе придется вместо этого довольствоваться украшением бара.

— Думаю, да. — Она поправила диадему на голове. — Это по-другому, но лучше, чем я ожидала. До сих пор сегодняшний день был одним из лучших новогодних вечеров за всю мою жизнь. Обычно я не из тех, кто украшает вечеринки. Это очень весело. На самом деле очень весело.

Черт. Я полез в карман джинсов и вытащил последний пакетик конфетти, который я украл ранее, чтобы разбросать, когда она отвернется.

— Лови. — Я бросил его ей. — Будь безумной.

Улыбка Софии поразила меня прямо в грудь, когда она разорвала пакет. Эти глаза сияли так ярко, как будто я только что вручил ей ключи от новой машины, а не пакет конфетти за девяносто девять центов.

Сегодня она выложилась по полной, расставляя предметы так, чтобы они были максимально заметны. Шляпы и диадемы, подобные той, что была на ней, были расставлены в разных местах по всему бару. К концу ночи мы найдем кучу из них разбросанными на полу. На музыкальном автомате висел баннер с поздравлением с новым годом. Шансы на то, что он доживет до полуночи, были невелики. Рожки из золотой фольги, которые к десяти часам должны были свести меня с ума, стояли на каждом столе.

Но я бы не сказал ей ничего из этого.

— Классно выглядишь.

— Спасибо. — Она разложила конфетти на коктейльном столике. — Ты третий человек, который сегодня делает мне комплимент.

— А первые два?

— Пайпер, когда я видела ее утром. И моя мама, когда я разговаривала с ней сегодня утром. Она сказала, что гордится мной за то, что я здесь работаю.

— Она должна гордиться.

— Ну, я не часто получаю такие комплименты. Это было приятно. — Она закончила с конфетти и подошла, чтобы сесть напротив меня. — Тея и Логан рассказали тебе о журнале?

— Они упоминали об этом.

— Это было унизительно. — Ее плечи опустились. — Это унизительно. Наверное, я всегда просто думала, что моя семья считает меня бесполезной, что бы я ни делала. Потом появилась статья, и я поняла, что мир видит меня такой.

— Не говори так.

Она пожала плечами.

— Но это правда. Или была. Я не знаю. Но я думаю, что я пытаюсь объяснить, что в моей семье я не тот ребенок, которым гордятся мои родители. Это я принимаю неверные решения в отношении мужей и друзей. В жизни в принципе. Когда моя мама говорит, что она гордится это…

— Многого стоит.

— Очень многого. — София кивнула. — Было приятно получить признание за что-то правильное для разнообразия. И мне это было нужно. Я даже не знала, насколько сильно.

София соскользнула со стула и сорвала с головы диадему. А потом она сделала нечто такое, от чего у меня чуть не произошло короткое замыкание в мозгу. Вместо того чтобы подойти и положить диадему на столик для коктейлей, она пустилась в пляс.

Подняв руки над головой, она приподнялась на цыпочки. Мышцы на ее ногах, эти подтянутые бедра и икры, бугрились под ее узкими джинсами. Ее свитер задрался выше бедер, давая мне возможность мельком увидеть ее пупок и серёжку в нем.

Стоя на одной ноге, она грациозно закружилась, ее волосы рассыпались по плечам свободными локонами, ниспадающими на спину.

Один оборот.

Это было все, что она сделала. Один оборот, и у меня закружилась голова.

Она положила диадему на стол, как будто это было так же легко, как ходить, вернулась к бару и встала напротив меня.

Она была такой грациозной. Она была воздушной, как фея без крыльев.

Добавьте к этому сексуальный пирсинг в пупке, ее выразительные карие глаза, и я оказался рядом с загадкой.

Каждый раз, когда я думал, что разгадал ее, она удивляла меня. Каждый чертов раз.

Когда София приблизилась, я вышел из ступора и опустил глаза на свои ботинки.

Мои пальцы чесались задрать подол ее свитера, просто чтобы убедиться, что я видел этот пирсинг. Но если бы я заметил его снова, было бы невозможно не провести языком по драгоценному камню. Чтобы засосать его в рот и намочить теплый металл моим языком.

Я закрыл глаза, делая вдох и желая, чтобы моя кровь остыла. Один. Два. Три. Я сосчитал до десяти. Затем назад к нулю. Когда я открыл глаза, я ожидал увидеть Софию, наблюдающую за мной, гадающую, в чем, черт возьми, моя проблема.

Но ее не было передо мной.

Она тихонько забралась на стойку бара.

— Какого хрена? Спустить. — Мое сердце остановилось, и я протянул руки, чтобы схватить ее. Но она сделала шаг в сторону. — София, слезай.

— Мне нужно развесить украшения. — Она повертела в руках спирали из серебряной и золотой фольги.

— Позволь мне сделать это.

Она отмахнулась от меня.

— Я в порядке.

— Будь осторожна. — Я подошел ближе, держа руки наготове на случай, если она споткнется и упадет.

Она приподнялась на цыпочки и приклеила ленту к железной балке, тянувшейся по всему потолку бара. София сделала несколько шагов, сделала еще один, затем шла дальше, пока не развесила их по всей длине перекладины.

Все это время я следовал за ней с протянутыми руками.

Когда была повешена последняя, она улыбнулась своей работе и перевела взгляд на меня и мои руки.

— Я не собираюсь падать.

— Ты могла упасть.

— Тогда ты бы поймал меня.

Без вопросов.

Я бы не позволил ей упасть, пока она была здесь. Я понятия не имел, как это произошло, но каким-то образом последние несколько дней она тоже чувствовала это.

София наклонилась ниже и протянула руки.

Я шагнул вперед, схватив ее за талию. Ее руки опустились на мои плечи. А потом она просто упала вперед, надеясь, что я благополучно доставлю ее на пол.

Ее грудь прижалась к моей, когда я опустил ее. Ее глаза оставались прикованными к моим все это время.

В тот момент, когда ее ноги коснулись пола, я должен был отпустить ее и оставить, но мои руки были приклеены к ее бедрам. Мои кончики пальцев сильнее впились в ее джинсы, не желая отпускать.

— Спасибо. — Ее руки остались на моих плечах.

— Всегда пожалуйста.

Ее губы были приоткрыты, когда она дышала. Сегодня она не нанесла губную помаду, только светлый блеск, из-за которого они казались влажными.

Мне хотелось слизать его, очистить эти губы, чтобы на них был только я.

София выдохнула, и слова «поцелуй меня» повисли в воздухе.

Так я и сделал.

Я сильно прижался своими губами к ее губам. Я застонал, позволяя липкому блеску увлажнить мои губы, и мягкость ее рта прижалась к моему.

София ахнула, крепче обнимая меня за шею. Ее пальцы погрузились в пряди волос у меня на затылке, впиваясь ухоженными ногтями в кожу головы.

Я ослабил хватку на ее бедрах, чтобы обхватить руками ее спину, затем притянул ее к себе, прижимая наши тела друг к другу. Я наклонил голову, чтобы проникнуть глубже, мой язык исследовал каждый уголок ее рта.

Ее вкус взорвался у меня во рту, ее собственный вкус смешался с ноткой лайма. Это было так сладко, как я и ожидал. Даже лучше.

София Кендрик была милым созданием. Самым сладким, которое я когда-либо пробовал.

— Еще. — София схватила меня за плечи, притягивая нас еще ближе.

Я позволил своим рукам скользнуть вниз, чтобы обхватить ее задницу, наклоняя бедра, чтобы она могла почувствовать всю длину моего возбуждения.

— Э-э, ребята, вы открыты?

Этот голос разлучил нас. Мы с Софией оба тяжело дышали. Я покачал головой, яростно моргая, чтобы избавиться от похотливого тумана, и повернулся к двери. Мужчина, которого я никогда раньше не видел, маячил прямо передо мной, выглядя неуклюжим и готовым сбежать.

— Да, мы открыты. — Я провел рукой по губам, стирая следы нашего поцелуя и блеск для губ Софии. — Проходите.

Лицо Софии стало ярко-красным, когда она повернулась спиной к посетителю.

— Извините, что прерываю. — Мужчина пересек комнату и сел за один из столов. Он взял меню со стойки и начал его читать.

Я провел рукой по волосам, бормоча: «Черт».

София оглянулась. Краснота с ее лица исчезла, но щеки все еще горели.

— Вернемся к работе?

— Через секунду.

Ее глаза скользнули вниз по моему телу, расширяясь, когда они остановились на выпуклости за моей застежкой-молнией. — Ох. Я… я просто пойду приму его заказ.

— Спасибо. — Я кивнул, закрыв глаза и сделав несколько глубоких вдохов. Но было невозможно контролировать свой член, когда ее вкус все еще был у меня на языке.

К черту мою жизнь. Я только что переступил черту, и пути назад не было.

Поцеловать ее было лучшей худшей идеей, которая у меня была за последние годы. Она была богата и красива, и принадлежала к тому типу женщин, которые притягивали мужчин и держали их в плену.

София приняла заказ мужчины и вернулась за барную стойку. Не говоря ни слова, она налила ему пива и поставила его с подставкой и подносом с арахисом.

Я все еще боролся со своим самообладанием.

— Я собираюсь посмотреть, есть ли еще какие-нибудь украшения. — Она прошла мимо меня и спустилась в офис.

— Прекрасно. — Я направился прямо к бутылке виски на задней полке, налил полную рюмку и опрокинул ее.

— Нужно ли чтобы я взял это и ушел? — спросил мужчина за столом, ухмыляясь и потягивая пиво. — Ты мог бы запереться и помочь ей искать украшения.

— У нас все хорошо.

Он поднял брови.

Я послал ему свирепый взгляд, давая понять, что если он снова заговорит о Софии или ситуации, которую он застал, ему не придется уходить. Я бы вышвырнул его за гребаную дверь.

— Это последнее украшение. — София вернулась с еще двумя пакетами конфетти и коробкой с надписью на китайском языке.

— Что это? — Я указал на коробку.

— Колонки.

Я взял коробку у нее из рук, но увидел, что она не открыта.

— Откуда ты знаешь, что это колонки?

— Потому что так написано на коробке.

— Ты говоришь по-китайски?

Она пожала плечами.

— Не очень хорошо, но достаточно. Я учила его в средней школе. Я намного лучше говорю по-испански, потому что после окончания школы провела месяц в Барселоне. Хотя с тех пор я на нем не говорила. Оба позабылись.

Я моргнул.

— Ты говоришь по-испански и по-китайски.

— На самом деле я не говорю по-китайски. Я этого не делала с тех пор, как перестала брать уроки. Но я достаточно хорошо его понимаю, чтобы прочитать надписи.

Христос. Мне нужно перестать возбуждаться. Перед женщиной, чей ум был таким же острым, как ее ногти, было невозможно устоять.

Дверь в бар снова открылась, и на этот раз вошло знакомое лицо.

— Привет, Уэйн. — Я вздернул подбородок.

— Дакота. Привет, София. Как вы двое ладите?

Мужчина за столом поперхнулся арахисом, когда засмеялся.

— У нас все хорошо. — пробормотал я. — Тебе как обычно?

— Конечно.

Я налил Уэйну пива, а София пошла разбрызгивать еще больше дерьма по столам, которое нам нужно будет убрать позже. У меня не хватило духу сказать ей, что она, вероятно, будет той, кто сметет все это конфетти.

— Как твои ноги, выдерживают? — Спросил Уэйн Софию.

— Они справляются. — Она пнула каблук туфель от Чака Тейлора, которые, как я часто видел, носила Тея. — Они очень удобные. Хотя в кроссовках я выгляжу глупо.

Я нахмурился.

— Нет, это не Так.

Ее узкие джинсы и простая белая футболка с V-образным вырезом выглядели гораздо привлекательнее, чем модное дерьмо, которое она носила последние два дня. Сегодня она выглядела так, словно чувствовала себя здесь комфортно.

Уверенной в себе. Каждое движение было сделано с большей уверенностью, независимо от того, брала ли она стаканы или пользовалась газировочным пистолетом. Она ходила по этому бару так, словно это место принадлежало ей.

Это была уверенность, которую я видел в ее брате и сестре.

Добавьте к этому ее красоту, и на нее было трудно не пялиться. До конца ее «стажировки» я буду больше сосредоточен на ней, чем на баре.

— Сегодня большая вечеринка. — Уэйн отхлебнул пива. — Возможно, мне придется нарушить свое правило одного пива и задержаться здесь еще немного.

— Ты должен. — София поправила россыпь звезд и ниточек из фольги, которые она положила на один из столов. — Это будет весело.

Ее волнение было ощутимым, ее предвкушение заразительным. К черту выпивку. К черту клиентов. Все, что имело значение сегодня вечером, это то, что София хорошо проведет время.

Я хотел, чтобы она ушла отсюда сегодня вечером с чувством, что она что-то изменила. Что я не смог бы сделать это без ее помощи.

Я хотел, чтобы она почувствовала, что она что-то значит, хотя бы на одну ночь.

Чтобы это произошло, мне нужно быть как можно более тактичным. Мне нужно было убедиться, что я не слишком занят и не оттолкну ее от дела. Так что следующий час я провел за подготовкой, пока София разговаривала с Уэйном. Я приготовил нам всем пиццу, чтобы мы могли поесть пораньше, а потом закрыл кухню.

К счастью, Тея извлекла уроки из своих ошибок прошлых годов. В прошлом году она пыталась управлять и баром, и кухней, и это был хаос. В этом году она объявила, что кухня будет закрыта, давая мне меньше поводов для беспокойства на ночь.

К семи часам мы были готовы и ждали. Уэйн решил остаться и был в уборной. Что оставило нас с Софией стоять за стойкой бара, когда в дверь вошли первые посетители.

— Готова к этому? — Спросил я ее.

Она прерывисто выдохнула, но улыбнулась.

— Очень готова.

— Что за спешка! — София покружилась вокруг одного из столов. — Я не думаю, что когда-либо раньше восемь часов пролетали так быстро. Это было безумием!

Я усмехнулся, запирая входную дверь. Я объявил последний заказ час назад, но людям потребовалось время, чтобы прийти в себя. Часы за стойкой бара, которые всегда спешили на 20 минут, показывали три часа ночи.

— Ты хорошо поработала сегодня вечером.

София оказала мне больше помощи, чем я мог себе представить. Мне не нужно было убеждаться, что она внесла свой вклад. Она просто сделала это.

Я приготовил шампанское, чтобы она его наливала, что она и сделала, но в какой-то момент, когда мы выпили, она смешивала напитки почти так же быстро, как я.

Мы вдвоем весь вечер выполняли заказы на напитки, и как бы мне ни было неприятно признавать, что я не мог управлять этим заведением в одиночку, я нуждался в ней. София весь вечер в основном смешивала напитки, пока я вел кассу и занимался другими заказами. Но просто то, что она выполняла некоторые заказы, было значимым.

Все это время она делала это с улыбкой на губах, которые я целовал.

Сначала она нервничала и колебалась, когда входили люди. Первые несколько часов она болталась в дальнем конце бара, рядом с Пайпер и Кейном. Я думаю, она просто пыталась держаться от меня подальше.

Но в конце концов я свистнул ей, чтобы она подошла и смешала пару напитков, надеясь, что она расслабится.

С тех пор она расслабилась и стала самостоятельной.

Она обладала той же харизмой, что и ее брат. Это проявилось не так быстро, но сегодня вечером она очаровала всех в баре своим смехом и находчивостью.

— Хочешь еще шампанского? — Спросил я, заходя за стойку. Там еще оставалось полбутылки. Я убедился, что у нее в руке был бокал, пока толпа отсчитывала время до полуночи. С тех пор мы оба время от времени потягивали его.

— Да, пожалуйста. — Она зашла за барную стойку, ставя последние несколько грязных стаканов в раковину.

Я наполнил ее бокал, затем налил себе еще немного. Как бы мне ни хотелось поцеловать ее снова, я сопротивлялся этому желанию, как и в полночь.

— С Новым годом.

— С Новым годом. — Мы чокнулись бокалами, и я осушил свой. Шампанское на самом деле было не в моем вкусе, но повод требовал этого.

Когда я снова поднял глаза, она осушала свой стакан. Она засмеялась, поставив его.

— Я хотела пить.

Я улыбнулся, заметив капельку, повисшую в уголке ее губы.

Она вытерла ее, посмотрела на меня и замерла.

— Что?

— Ты улыбаешься. Ты не так уж часто улыбаешься. Но когда ты это делаешь… Становится безумно жарко.

Я усмехнулся.

— Может, хватит шампанского.

— Может быть, ты и прав. — Она хихикнула. — Я займусь уборкой конфетти.

Следующий час мы потратили на уборку и раскладывание вещей. Напряженные ночи, подобные этой, были кайфом, и всегда было трудно успокоиться. Потребовались бы часы, чтобы усталость улеглась.

София тоже была на взводе, убираясь, пока я выносил мусор. Когда я вернулся после того, как выбросил шесть пакетов, я нашел ее на стойке бара, срывающей спирали из фольги.

— Что за хрень? — Я побежал трусцой по коридору. — Осторожнее.

— Я в порядке. Видишь? — Она приподнялась на цыпочки и сделала то же самое вращение, которое ранее делала на полу. Вот только на этот раз ее походка была не такой устойчивой, а движения — скованными.

— София, спускайся. Ты упадешь и поранишься.

Она проигнорировала меня, когда разорвала еще одну спираль.

— Было так весело сегодня вечером.

— Вниз, — приказал я, но меня снова проигнорировали. Поэтому, как и ранее сегодня вечером, я последовал за ней, вытянув руки, чтобы быть уверенным, что поймаю ее, если она упадет.

— Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне было так весело. — Она приподнялась на цыпочки, затем подняла одну ногу в воздух, а ее руки взметнулись к потолку. — Мои ноги тоже чувствуют себя прекрасно, даже если эти туфли выглядят глупо.

— София, — рявкнул я. — Обе ноги на перекладину или спускайся на хрен.

— Хорошо, — протянула она, ставя ноги обратно на перекладину и переходя к последнему ввитку. — Вчем твоя страсть?

— Моя страсть? — Какое это имеет значение, если она все равно уедет?

— Да, твоя страсть. Что ты любишь? Что тебя так возбуждает?

— Прямо сейчас? Чтобы ты не сломала свою чертову шею.

Она сняла с потолка последнюю спираль из фольги, но вместо того, чтобы спуститься, остановилась и ухмыльнулась мне. Затем она приподнялась на цыпочки, выбросила ногу и сделала два быстрых круга. Когда она приземлилась, рука прикрыла ее смеющийся рот.

— Сделай это дерьмо на полу. — Я уперла руки в бока. — Спускайся. Сейчас же.

Она присела.

— Я брала уроки балета все свое детство, всю среднюю школу. Я не собираюсь падать.

— Ты могла бы.

— И ты поймаешь меня, если я это сделаю.

— Это опасно. — Мы оба знали, что я говорю не о том, что она стояла на барной стойке.

Одним быстрым движением София упала вперед, раскинув руки.

Я подхватил ее за талию, помогая спуститься на пол.

Она не отступила, и я не отпустил ее.

— Ты поцеловал меня, — прошептала она.

Я кивнул.

— Но ты не поцеловал меня в полночь.

— Мы были заняты.

— Мы сейчас не заняты.

Я прижался лбом к ее лбу.

— Я не уверен, что это хорошая идея.

— Я тоже, — призналась она. — Но я не знаю, смогу ли я остановиться.

Она наклонилась, прижимаясь своими губами к моим в мягком поцелуе. Ее язык высунулся и провел по моей нижней губе.

Без всяких колебаний я поднял ее на руки, забыв выключить свет, когда выносил ее из бара. Мы забыли обо всем остальном, что требовала уборки или ухода, в спешке, чтобы запихнуть ее в мой грузовик.

Необходимость вести машину была единственной причиной, по которой мы расстались. Но наша разлука длилась всего лишь короткую дорогу до моего дома. Там, где я припарковался, поднял ее обратно на руки.

И отнес ее в свою постель.