От прозвучавшего вопроса пред глазами Эмии сама-собой встала картина почти трёхлетней давности. Тогда другой старик сделал ему точно такое же предложение. И в точности, как и в тот раз, ответ свой Эмия дал без малейшего промедления.
— Нет.
Коротко, чётко и без малейших намёков на неоднозначность. Пускай вопрос и оказался для него несколько неожиданным, в своём ответе Эмия не сомневался ни секунды.
— Могу я узнать причину? — совершенно не расстроившись (и, судя по всему, даже не удивившись) из-за услышанного, озвучил Макаров свой следующий вопрос.
— Во-первых, мне это просто не интересно, — и не думая что-то утаивать, произнёс Эмия, продолжая одной рукой почёсывать за ушком мурлычущую на его коленях Куро. — Меня более чем устраивает моя нынешняя работа, и менять её в ближайшие годы я не планировал. А во-вторых, если я когда-нибудь и решу вступить в какую-нибудь гильдию, выбор мой падёт уж точно не на Хвост Феи, — прямо заявил он следом. — Исходя из опыта общения с вашими магами, я могу с уверенностью заявлять, что ты совершенно некомпетентен как мастер, — решил Эмия не останавливаться на достигнутом и сразу прояснить ситуацию целиком. Тем более что это как раз и была одна из тех вещей, что он сам хотел обсудить с Макаровым. — А подчиняться приказам некомпетентного человека — верный способ преждевременно расстаться с жизнью. Особенно когда дело касается магии.
Эмия бросил быстрый взгляд на часы под потолком, прикинул, как долго ещё сможет оставлять кухню на Анну, и пришёл к выводу, что, если не будет многословить, то даже успеет высказать Макарову парочку своих претензий. А их у него, после стычки с Миражанной накопилось немало.
— Вот как, — сложив перед собой руки, медленно протянул Макаров. — Полагаю, дело тут в том инциденте с Мирой, из-за которого она несколько дней ходила с перебинтованной рукой.
— Верно полагаешь, — подтвердил его догадку Эмия.
— Не буду спорить, её безрассудство — это проблема, с которой я пока не в силах совладать, — Макаров потупил взгляд к полу, и от фигуры его так и повеяло переживанием. — С детьми её возраста всегда непросто, — грустно усмехнулся он, — но даже на фоне остальных Мира отличается исключительным бесстрашием и целеустремлённостью. Иногда это играет с ней злую шутку, — произнёс Макаров с поистине отеческой заботой в голосе. — Мне искренне жаль, что она напала на тебя, Эмия, и доставила столько неудобств, — склонил он в извинении голову.
«По крайней мере, он не отрицает своей вины и признаёт допущенные ошибки», — засчитал Эмия в пользу Макарова пару дополнительных плюсов.
Что, впрочем, нисколько не помешало ему нивелировать эти плюсы рядом новых минусов. То, как Макаров говорил и вёл себя, явно выдавало, что ему катастрофически не хватало жёсткости. Он слишком сильно привязывался к своим подопечным или, если точнее, позволял этой привязанности оказывать слишком сильное влияние на его решения. Да, Эльза с Миражанной были ещё детьми. Вот только одновременно с этим они являлись и далеко не самыми слабыми магами. И абсолютно недопустимо уделять внимание одному из этих аспектов, пренебрегая при этом вторым.
— Мне не нужны ничьи извинения, — ответил искренностью на искренность Эмия. — Достаточно понимания, что её поведение недопустимо в первую очередь ради её же блага. В следующий раз она может спровоцировать кого-то намного хуже меня, — озвучил он те же опасения, что ранее высказал Эльзе. — И тогда уже будет поздно для извинений.
После этих слов Эмия ожидал увидеть на лице Макарова задумчивость, расстройство, негодование или, возможно, откровенные враждебность и злость, однако последовавшая вместо этого реакция на самом деле застала его врасплох. Она бы любого застала врасплох, окажись этот некто в данный момент на его месте. Ведь Макаров весело заулыбался.
— Другими словами, злит тебя не то, что Миражанна напала на тебя, а то, что из-за такого поведения она могла и ещё может серьёзно пострадать? — больше утверждал, нежели спрашивал он.
— Есть какие-то проблемы с этим? — слегка прищурился Эмия.
— Нет-нет, вовсе нет, — подался назад Макаров, подняв обе руки в примирительном жесте. — Совсем наоборот, я очень рад, что ты оказался именно таким, как описывал Роб. Он вообще довольно часто о тебе говорил, — добавил затем он.
— Его право, — пожал плечами Эмия, одёрнув палец, в который заигравшаяся Куро особенно сильно вцепилась зубами.
— Да, именно так он тебя и описывал, — довольно кивнул Макаров. — Честный, прямолинейный, старающийся казаться безразличным, но при этом более других заботящийся об окружающих его людях. Даже тех, кого он толком и не знает.
— Спорные утверждения, но допустим, — не захотел углубляться в тему Эмия. — Ответ на свой вопрос ты получил. Есть что-то ещё, или мы закончили? — слегка приподнялся он, ясно давая понять, что терять время на праздную беседу не намерен.
— Есть, — остановил его Макаров, — так что прошу, задержись ещё немного, — сказал он вежливо, но вместе с тем достаточно твёрдо, чтобы просто проигнорировать эти слова Эмия не мог. — Я очень долго хотел с тобой встретиться Эмия, но воздерживался, учитывая то, насколько ясно ты выразил своё нежелание контактировать с членами моей гильдии через Эльзу. Это довольно многих удержало от приезда сюда, если уж на то пошло.
О каких именно «многих» говорил Макаров Эмия без труда догадался и в отсутствии дополнительных пояснений. Эльза не раз ему говорила, что немало детей-рабов с того острова обосновалось в итоге в Хвосте Феи. Конечно, речь шла только о тех из них, что смогли проявить в себе магические способности, но даже их оставалось достаточно, чтобы применять термин «многие». И Эмия действительно не испытывал никакого желания встречаться с кем бы то ни было из них. Он спас их жизни, но вот то, что они планировали с ними делать далее, его не интересовало совершенно. И хоть Эмия прямо заявлял Эльзе об этом, та, очевидно, и сама проявила некую инициативу, чтобы оградить своих товарищей от встречи с ним лицом к лицу. Скорее всего, просто не хотела разрушать созданный ими самими образ идеального героя, с которым настоящий Эмия не имел ничего общего.
— И что же изменилось? — позволив ноткам любопытства закрасться в его голос, спросил Эмия.
— Изменилось то, что ты покалечил одного из моих детей, — дал немедленный ответ Макаров, и на одно короткое мгновение всё дружелюбие испарилось с его лица, полностью обнажив его истинные эмоции. — Я прекрасно понимаю, почему ты это сделал, но это вовсе не означает, что я намерен так просто спускать тебе всё с рук.
Губы Эмии исказились в лёгком намёке на улыбку. Вот теперь этот разговор действительно начинал приобретать интересный окрас.
— И что же ты, Макаров, намерен по этому поводу сделать? — чуть наклонился Эмия вперёд.
— Для начала, — шумно вздохнул Макаров, возвращая утерянное самообладание, после чего полез рукой в левый карман жилетки, — я намерен сдержать обещание другу и передать тебе вот это, — достал он поистрёпанный временем и слегка помявшийся белый конверт, протянув его затем Эмии. — Оно от Роба.
Посмотрев молча с пару секунд на предложенное письмо, Эмия взял его левой рукой, осмотрел с обеих сторон, обнаружив одну-единственную надпись: «Эмии», — на тыльной, и положил его на край стола.
— Не станешь открывать? — с некоторым удивлением в глазах посмотрел на него Макаров.
— Оно ждало меня достаточно долго, чтобы потерпеть и ещё несколько часов, — спокойно ответил Эмия. — И что бы там ни было, к текущему разговору отношения оно не имеет. Ты же собираешь высказать недовольство моими недавними действиями? — посмотрел ему Эмия прямо в глаза. После недолгого колебания Макаров отрывисто кивнул. — А значит слова уже давно мёртвого старика особой роли играть не должны.
— Его слова сыграли не последнюю роль в моём предложении тебе вступить в Хвост Феи, — вновь начав утрачивать контроль над клокочущим внутри раздражением, сухо прокомментировал Макаров.
— Что только лишний раз говорит о твоей некомпетентности в роли мастера гильдии, — невозмутимо парировал Эмия. — Перестань впустую тратить время и говори, что действительно хотел сказать.
— Прямолинейный, — усмехнувшись, повторил Макаров, одаривая Эмию недовольным взглядом. — Да уж, — покачал он головой, — очень подходящее описание. Хорошо, отвечу тебе тем же. Мне не нравится, что такой, как ты, взялся тренировать Эльзу, — наконец перешёл он к главному. — Я знаю о вашей общей истории и уважаю её, но с тех пор, как она начала обучаться у тебя, Эльза слишком часто стала задаваться вопросами, которых у ребёнка быть не должно. Это уже не говоря о том, в каком состоянии она после всех этих тренировок в гильдию возвращается, — едва заметно повысил голос Макаров. — А уж тому, что ты сделал с Мирой и вовсе не может быть никаких оправданий. Ты говоришь и ведёшь себя как взрослый, хоть таковым и не являешься, но при этом позволяешь себе откровенно издеваться над детьми. Уверен, тебе кажется, что столь строгое отношение пойдёт им только на пользу, однако на деле, Эмия, ты только ломаешь их как физически, так и духовно. И это просто непростительно, — гневно сверкнул глазами Макаров, и пустой стакан в его руках внезапно лопнул, разлетевшись россыпью мелких осколков. Разумеется, ни одного даже самого маленького пореза на его морщинистых ладонях не осталось.
На некоторое время в подсобке повисла гробовая тишина, и в то время как Эмия не сводил глаз с входной двери, ожидая возможного прихода Анны, Макаров осторожно складывал все разбросанные по столу стекляшки в единую кучку.
— Непростительна здесь только твоя безответственность, — убедившись, что вмешиваться в их разговор никто не планирует, взял слово Эмия. — Ребёнок, дети… Сам-то не устал ещё это повторять? — с нескрываемой усмешкой спросил он. — Сколь бы юны и неопытны они ни были, а прописные истины знать обязаны, — твёрдо отрезал он. — Миражанна должна чётко осознавать, что каждое её действие влечёт за собой последствия. Она — сильный маг, — констатировал он очевидный факт, — и с твоего попустительства это стало причиной её импульсивности и заносчивости, которые, если сейчас же не принять необходимые меры, рано или поздно приведут к смерти либо её, либо того, кому не посчастливиться оказаться с ней в этот момент рядом.
— Ты не можешь утверждать этого наверняка, — воспротивился Макаров.
— Могу, — быстро осадил его Эмия. — Ты сказал, что я не кажусь тебе достаточно взрослым, но поверь, Макаров, я старше, чем выгляжу, — как и всегда не стал он приводить в аспекте своего возраста никакой конкретики. — Я видел и сделал достаточно, чтобы однозначно заявлять тебе, излишняя опека над ними не приведёт ни к чему хорошему. Что Миражанна, что Эльза обязаны научиться нести ответственность за свои решения. И если первой для этого хватит пары показательных порок и наглядных примеров, то с Эльзой всё намного хуже. Задаётся вопросами, которыми не должна? — презрительно бросил Эмия. — Я заставляю Эльзу задавать эти вопросы, как раз потому, что она должна найти на них ответы. Неужели ты вправду не видишь, что с ней не так? — уже сам Эмия начал поддаваться нарастающему в груди гневу.
— Я вижу, что она и без тебя уже достаточно настрадалась за свою жизнь! — перешёл на крик Макаров, ударив кулаком по столу. — Роб мне во всех подробностях рассказал о тех ужасах, через которые ей пришлось пройти, прежде чем обрести свободу. Я своими глазами видел, как она плакала часами напролёт, стоило только кому-нибудь неосторожно напомнить ей о прошлом. И только она начала справляться, — глубокая печаль отразилась на его лице, — только перестала жить прошлым и сторониться всех остальных ребят, как появляешься ты, и снова и снова терзаешь её своими «тренировками»! — на последнем слове он скривился так сильно, словно оно насквозь было пропитано сильнейшим ядом. — Раз за разом заставляешь вспоминать то, что лучше было бы давно забыть… — он резко замолчал и опустил голову, оставив всё сказанное гранитной плитой висеть в воздухе.
И Эмия не спешил отвечать.
Теперь, во всей красе узрев подлинные переживания и эмоции Макарова, услышав его настоящие мысли, он окончательно убедился в своей правоте. Макаров не способен сделать то, что было для его воспитанников необходимо. Он совершенно не подходил на роль наставника для подрастающего поколения магов. Это стало для Эмии столь же ясно, как неизменность заходов и восходов солнца. Макаров просто был чересчур к ним привязан. Эльза, Миражанна да и, наверное, вся остальная молодёжь в его гильдии (а, возможно, и те, кто постарше) была для него не просто детьми. Они были его детьми.
Как раз в этом и заключалась основная проблема.
Как и всякий отец, Макаров желал своим детям только самого лучшего. Он подлинно любил их, но эта самая любовь его и ослепляла. Сам того не понимая, он закрывал глаза на острые моменты и не уделял им должного внимания. Макаров искренне верил, что забота и поддержка — это единственное, что могло помочь одиноким и уже познавшим боль детям снова обрести своё место в этом мире.
Будто бы всё могло быть так просто.
— Ты действительно этого не видишь, — озвучил Эмия уже совершенно спокойным голосом. — И не сможешь увидеть, пока не станет слишком поздно, — вынес он однозначный вердикт.
— … — Макаров открыл рот, дабы сказать что-то в ответ, но Эмия его перебил.
— Эльза, как и Миражанна, сами пришли ко мне, — сказал он. — Я пытался спровадить от себя обеих, но ни одна из них не стала отступаться. Это их решение, — сделал он акцент, — и я буду его уважать. Пока они желают учиться у меня, я буду учить их всему, что посчитаю нужным. И нравится это тебе или нет, мне абсолютно безразлично, — прямо заявил Эмия. — А теперь уходи отсюда, у меня ещё много работы.
Эмия медленно поднялся на ноги, осторожно отложил Куро в сторону, чем заслужил в свой адрес возмущённое мурлыканье, подошёл к двери на кухню и открыл её, впустив в подсобку шипение горящих конфорок и кипящих кастрюль.
— Прошу, — с намёком встал он так, чтобы пропустить Макарова вперёд.
Макаров, в свою очередь, какое-то время лишь молча смотрел на него, после чего коротко усмехнулся и сам встал из-за стола.
— Ты прав, Эмия, это их решение, — сказал он, подойдя к двери. — И я сделаю всё, чтобы они его изменили.
— Буду безмерно за это благодарен, — ничуть не лукавя, ответил Эмия.
— Ещё увидимся, Эмия, — бросил напоследок Макаров и покинул комнату.
На этом их разговор закончился.
— Так и зачем он приходил? — спросила Анна, когда они оба под конец рабочего дня усталые ввалились в подсобку. — Я разобрала кое-что из криков, но…
— Удивлён, что ты продержалась так долго, — язвительно хмыкнул Эмия, наливая себе полстакана холодной воды.
Он-то ожидал, что Анна завалит его вопросами сразу по возвращению на кухню, но та лишь спокойно передала ему все дела, проводила Макарова до выхода и как ни в чём не бывало вернулась к работе в зале.
— Не увиливай, — осадила его Анна, приземляясь на потрёпанный временем диванчик. — Это из-за тех девчонок и мелкого парнишки, что заходили к нам недавно? — выдвинула она наиболее очевидное предположение.
— По большей части, — на стал отрицать Эмия. — Было и ещё кое-что, — кинул он быстрый взгляд на так и лежащее на столике письмо, — но главные претензии — это Миражанна с Эльзой.
— Ничего удивительного, — шумно выдохнула Анна. — Согильдийцы всегда были для него больной темой. Одна из причин, почему Совет часто смотрит сквозь пальцы на выходки Хвоста Феи. Никто не хочет лишний раз драконить одного из Богоизбранных.
Богоизбранные. Они же Десять Святых Магов — сильнейшие маги на всём континенте Ишгар. Сам этот титул по сути являлся показателем того, что маг достиг уровня силы, который вынуждал считаться с ним всех власть имущих в этом мире. Короли были готовы опустошить свою казну лишь бы заполучить хотя бы одного Богоизбранного себе в услужение, а Магический Совет, в рядах которого также неизменно состоял кто-то из десятки, вёл за ними неусыпное наблюдение. Их страшились и уважали все, у кого была хоть капля благоразумия.
И Эмия без какого-либо сожаления настроил одного из них против себя.
— У вас с ним тоже какая-то своя история? — не упустил он из виду явную личную неприязнь Анны.
— Вроде того, — подтвердила она, откинувшись на спинку дивана и уставившись в потолок. — Мастер Жозе, — назвала она имя мага, что возглавлял её бывшую гильдию, — в своё время знатно его разозлил. Он тогда сам только-только получил титул Богоизбранного и, видимо, слишком уверился в своём всемогуществе. На одном из собраний мастеров гильдий он особо сильно оскорбил несколько сопровождавших Макарова волшебников Хвоста Феи, а когда ему подобающе ответили, даже напал на одного из них. Этого Макаров стерпеть уже не смог. По итогу он едва не убил мастера, наглядно показав ему, что сильнейший сильнейшему рознь. Я и ещё несколько старших волшебников Фантом Лорда попытались утихомирить Макарова, за что потом дружно на много месяцев оказались прикованы к больничной койке.
Несмотря на спокойный, даже будничный, тон Анны, Эмия прекрасно понимал, что описываемые ею события являлись чем-то, очень сильно выбивающимся из любых общепринятых норм и правил. До него доходили слухи, что битва Богоизбранных подобна стихийному бедствию. Анне же довелось не просто стать свидетелем подобного, но и принять в таком противостоянии непосредственное участие. Было очевидно, что вопреки всей имеющейся силе (а Эмия очень хорошо знал, насколько именно она сильна) и любви к её непосредственному применению, Анна побаивалась повторения произошедшего.
— Прости, что втянул тебя в это, — как-то само вырвалось у него.
— А, не заморачивайся, — отмахнулась Анна с весёлой улыбкой. — Мои работники — моя ответственность, — гордо заявила она. — И если Макаров вдруг удумает что-либо с тобой сделать, ему придётся очень сильно об этом пожалеть. Я уже не та, что была раньше, — уверенно заявила она. — В следующий раз всё будет по-другому, — закончила она с напряжённым и враждебным выражением.
— Я бы всё же предпочёл до «следующего раза» не доводить, — с лёгким смешком заметил Эмия, после чего за пару глотков осушил свой стакан и отставил его в сторону.
— Нечего тогда доводить до слёз маленьких миленьких девочек, — хмыкнула в ответ Анна, встретившись с ним глазами.
— О, так ты считаешь их миленькими? — улыбаясь спросил Эмия.
— Более-менее, — неопределённо качнула головой Анна. — Беловолосая мне понра… Эй, а ну кыш! — резко одёрнула она руку, об которую начала тереться взобравшаяся на диван Куро. — Кыш, кому сказано, — повторила она, видя, что первые её слова не возымели никакого эффекта.
— Не ругай её, — вмешался Эмия. — Куро просто хочет с тобой играть.
— А я с ней играть не хочу, — отрезала Анна, вскочив с дивана. — И вообще, мне уже пора, — направилась она к выходу. — Сам сегодня всё закроешь.
— Договорились, — бросил в ответ Эмия. — До завтра.
— Пока, — донеслось до него уже из кухни.
Вскоре раздался и звон колокольчика у входной двери, окончательно обозначив тот факт, что теперь Эмия остался один.
— Ну что, тоже пойдём? — обратился он к облизывающей свои лапки Куро, на что та лишь передёрнула ушами.
Эмия усмехнулся и направился к ней, но на полпути снова глянул на дожидавшийся распечатывания конверт и, немного поразмышляв, пришёл к выводу, что момент был довольно подходящий. Он забрал конверт, сел на диван и, вскрыв его, достал наружу само письмо. В глаза ему сразу же бросился необычно мелкий и аккуратный почерк, благодаря которому на не самый большой лист бумаги удалось уместить достаточно много текста. Перевернув лист и убедившись, что письмо занимало лишь одну его сторону, Эмия приступил к чтению.
«Здравствуй, Эмия.
Я пишу это письмо на тот случай, если нам больше не доведётся встретиться. В последнее время моё здоровье всё хуже и хуже — то лёгкие подводят, то сердце — так что решил подготовиться к худшему. Тебе, возможно, покажется странным, что написать письмо перед смертью я решил именно тебе. Это правда, сложно будет сказать, что мы успели сильно сблизиться или хотя бы толком познакомится за проведённые на том острове месяцы. В основном потому, что ты всячески избегал любых расспросов о себе. И всё же я обращаю к тебе эти строки, поскольку искренне тебе благодарен. Ты спас меня, Эмия. Спас не только моё тело, но, что куда важнее, и мою душу. Тогда я совсем отчаялся. Я не знал, что мне делать, не знал, как помочь тем, кто в этом нуждался. Я не мог им помочь. Но это смог сделать ты. Тощий седой мальчишка, который едва не погиб от лихорадки в нашу первую встречу и которого мне приказали выходить. В те мгновения я и помыслить не мог о том, насколько сильно ты всё изменишь. Как много всего ты сможешь нам дать.
Сейчас, смотря на счастливые лица Сё и Волли, когда они устраивают очередное глупое состязание между собой, глядя на усердно трудящегося Симона и беззаботно наслаждающуюся жизнью Миллианну, я по-новому осознаю бесценность преподнесённого тобою дара. Их жизнь, лишённая оков и тягот рабства — это твоя заслуга. Прошу, никогда не забывай об этом.
Меня немного беспокоит Эльза. После смерти Джерара она замкнулась в себе, даже со мной разговаривая с крайней неохотой. Думаю, она винит себя в его смерти. Сущие глупости, но сейчас я ничего не могу с этим поделать. Целительница, о которой я тебе рассказывал, уже вовсю принялась за восстановление её глаза, и я надеюсь, что это станет первым шагом к исцелению и тех её ран, что скрыты глубоко внутри. Временами её печальное и отстранённое лицо начинает напоминать мне тебя. Стараюсь списывать это на бредни умирающего старика.
Я рад, что смогу встретить свой конец в Хвосте Феи. Это мой дом, который, я неустанно молюсь богам, станет домом и для всех этих детей. Тут шумно, постоянно что-то ломается и разбивается, но все веселятся, а значит, всё идёт так, как надо. Наверное. Порой мне кажется, что этому месту не помешало бы больше волшебников похожих на тебя. Даже попросил нашего мастера повторить тебе моё предложение при первой возможности, хоть и знаю, что ты почти наверняка откажешься. Если всё случится так, как думаю, то именно он и доставит тебе это письмо.
Я не знаю, где ты сейчас находишься, что делаешь и как живёшь, но я хочу, чтобы ты знал: мы помним о тебе. Мы никогда не забудем, что ты сделал для нас, а потому, будь уверен, всегда будем рады вновь с тобой увидеться. Мы счастливы, Эмия. И я от всего сердца надеюсь, что ты тоже обрёл счастье, которого так желал.
Спасибо за всё и прощай, Эмия.
Твой друг, Роб».
Дочитав последние строки, Эмия аккуратно сложил письмо по линиям сгиба, вернул в конверт и сунул в передний карман брюк.
— Идём домой, Куро, — мягко столкнул он Куро на пол и вместе с ней неспешным шагом двинулся в сторону выхода.
Щёлкнув переключателем, Эмия выключил свет в подсобке, и уже перед самым закрытием двери с его уст сорвалось:
— Какая глупость.