Покой героям только снится/RE:make

Глава 30

Эльза неслась со скоростью, доступной лишь очень немногим из людей.

Облачившись в Доспех Ветра, она подчинила себе ближайшие потоки воздуха и, обретя стремительность урагана, за несколько ударов сердца вырвалась из удушающего плена дыма и пыли. Ноги её практически не касались земли, когда она мчалась вниз по склону легко огибая (а иногда и просто перепрыгивая) возникающие на пути преграды, из поваленных деревьев и оплавленных камней.

И при этом двигалась Эльза мягко, словно пёрышко.

На её спине покоилась раненная Миражанна, для которой любой толчок мог отозваться дополнительным страданием или чем-то гораздо-гораздо хуже. Эльза очень сильно боялась за подругу и потому не могла позволить себе даже малейшей неосторожности при её транспортировке. Каждый её шаг, каждое движение являлись в высшей степени выверенными и продуманным, не допускающими ни единого отклонения от достижения её главной цели. Спасти Миражанну. Вот, что она должна была сделать, несмотря ни на что.

Взмывая над землёй, дабы преодолеть россыпь не особо крупных, но занимавших широкую площадь валунов, Эльза ощутила перемены в движении ветра, которые вызвали в ней сильное беспокойства. Воспользовавшись тем, что непосредственный бег её временно прервался, Эльза бросила мимолётный взгляд через плечо и ужаснулась от вида уходящего далеко в небеса тёмного вихря. Он был настолько огромен и вращался так быстро, что Эльза на самом деле начала опасаться участи быть в него затянутой. Всякую мелочь, навроде мелких камней и веток уже потянуло обратно.

Из желания защитить себя и Миражанну от хлынувшего им навстречу потока Эльза, едва ступив на землю, сформировала вокруг себя ветряной барьер, что отгонял от них весь мусор и сводил на нет усилившееся сопротивление воздуха. Хотела она также и ещё больше нарастить скорость своего движения, однако следом за ветром изменениям начал подвергаться и магический фон местности. Если точнее, то в самом эпицентре сформировавшегося смерча, там, где по-прежнему находился Эмия, в умопомрачительных темпах нарастала плотность магической энергии. С такого расстояния Эльза могла определить только, что сосредотачивалась вся эта энергия в двух различных точках и что количество её уже превосходило все мыслимые и немыслимые пределы.

Несложно было догадаться о причинах набирающего обороты явления, как и о его неизбежных последствиях.

Понимая, что, как бы она ни старалась, а шансов полностью вырваться из зоны поражения того, что должно было последовать далее, у неё не было, Эльза вмиг перебрала в голове возможные варианты и выбрала из них тот, что посчитала наилучшим.

Она решила остановиться.

Аккуратно, чтобы ненароком не навредить Миражанне, Эльза принялась быстро замедлять бег вплоть до полной остановки, после чего со всё такой же осторожностью сняла Миражанну с своей спины. Ветер вокруг них ревел, отрывая от земли уже полноценные брёвна, а концентрация магической энергии достигла уровня, при котором она уже физически начинала давить на Эльзу. А ведь их уже разделяло почти полтора километра.

Времени оставалось совсем мало, и Эльза, сменив Доспех Ветра на Алмазный Доспех, вонзила оба материализовавшихся на её руках щита в землю, целиком закрыв ими и себя, и уложенную рядом Миражанну. Сильнейшее из имевшихся в её распоряжении защитных заклинаний активировалось всего мгновением позже и сразу окружило их обеих куполом из отвердевшего зелёного света.

Секунду спустя прогремел взрыв.

Вспышка, яркость которой затмила и звёзды и сами небеса, менее чем за миг поглотила весь горный склон без остатка. Эльза опустила голову и закрыла правый глаз, надеясь хоть немного защитить его от обжигающего сияния, но и в таком положении свет взрыва настигал его. Даже искусственный левый пришлось закрыть следом, чтобы ещё сильнее сомкнуть веки, однако это также не дало желаемого результата. Всё ещё оставалось слишком ярко.

С небольшим запозданием пришла дрожь. Земная твердь под ногами Эльзы заходила ходуном с такой силой, что ей пришлось припасть на колено, дабы окончательно не потерять равновесие. Эльза буквально кожей чувствовала, как там, наверху, трещали и раскалывались горные породы, а многотысячелетний гранит крошился и разлетался бесформенной пылью.

Она была уверенна, что могла бы и во всех подробностях слышать творящиеся там преобразования, если бы не уже оглушившая её волна, ставшая отныне для Эльзы живым олицетворением фразы «слишком громко». В ней нельзя было вычленить ни единого опознаваемого или просто распространяющегося отдельно ото всех остальных звука. Это была именно что волна однородной звуковой массы сметающая любые намёки на постороннее звучание.

И со всем этим Эльза должна была бороться.

Воздвигнутый ею барьер непрерывно подвергался испытаниями на всех возможных уровнях, и только без конца вливающая в своё творение дополнительную энергию Эльза не позволяла ему уступить и распасться. Её руки задрожали от напряжения, а лёгкие не решались сократиться для вдоха, боясь нарушить предельную концентрацию усилий. Любая мелочь могла склонить чашу весов в пользу наседающего катаклизма.

Но Эльза выстояла перед обрушившимся на неё давлением и не дрогнула до самого того момента, как оно, став совсем скоро уменьшаться, развеялось полностью. Только после этого Эльза позволила себе открыть глаза и, проверив первым делом состояние Миражанны, поднять голову. Темень ночи вернулась в свои законные права, ветер заметно поутих, а тряска полностью прекратилась.

— Всё… кончилось?.. — всё ещё не способная чётко видеть окружающий мир, вопросила Эльза в пустоту.

Глаза её быстро адаптировались к изменившимся реалиям, и уже спустя полдесятка секунд она начала в более-менее достаточной мере различать детали местности за пределами защитного купола. И зрелище это было в высшей мере удручающим.

Всё, что каким-то чудом смогло пережить предыдущий взрыв, теперь погибло окончательно. Ударная волна начисто смела любые проявления растительности впереди и на сотни метров позади Эльзы, а земля и камень всюду, куда не падал глаз, испещряли огромные ямы и трещины. Целые участки горы были смещены или и вовсе отсутствовали, но наибольшее впечатление на Эльзу произвела её вершина. Она стала ещё ниже… Светилась, будто извергающийся вулкан… И чернильно-чёрный столб дыма поднимался от неё в безоблачное небо…

— Пох-хоже… на… кха… то… — зазвучал рядом с Эльзой плохоразличимый, но прекрасно узнаваемый голос.

— Миражанна! — радостно воскликнула она, глядя на открывшую глаза подругу. — Держись, — поспешила Эльза сменить доспех на более подходящий для её транспортировки, — я сейчас тебя…

— ГРААА! — прогромыхал на всю округу нечеловеческий рёв.

И Эльза замерла.

Каждая частичка её естества сжалась в безумном страхе перед этим рёвом, но она тем не менее заставила себя вновь обратить взгляд к вершине. Чтобы обнаружить, как из столба чёрного дыма вылетал не менее чёрный на фоне луны дракон. Самый настоящий дракон. Не виверна. Дракон.

Взмахивая крыльями, он медленно набирал высоту, но на определённом уровне вдруг покосился набок и начал падать.

— ГРРРРРААА! — проревел дракон ещё раз, после чего вновь заработал крыльями и на этот раз куда быстрее и увереннее взмыл вверх.

Эльза безмолвно наблюдала за тем, как этот сказочный исполин висит в воздухе, и постепенно её настигало шокирующее осознание, что всё это время Эмия сражался именно с ним. Один.

Он защищал их от дракона.

— Улетает, сволочь, — тихо, но не сбиваясь прокомментировала Миражанна, когда дракон в самом деле развернулся и полетел куда-то на запад. — Ящерица… гн… ё*аная!

С полными боли и ненависти стонами Миражанна толкала себя руками от земли и, очевидно, пробовала подняться.

— Стой! — немедленно бросилась Эльза её останавливать. — Тебе нельзя двигаться. Твоя спина! Эмия сказал…

— Слышала я… гхра!.. — подкосилась у Миражанны левая рука, и только помощь Эльзы не дала ей упасть окончательно. — Слышала я… что он сказал… — тяжело дыша, продолжила Миражанна. — Всё слышала… Я была в сознании… Но не… не могла говорить… Нужно было перестроиться… Унять боль…

Используя Эльзу в качестве дополнительной опоры, Миражанна таки встала на шатающиеся ноги.

— Тебе нужна помощь, — подхватив подругу под плечо, перенесла Эльза большую часть её веса на себя. — Я уведу тебя отсюда и потом…

— Нет, — мотнула головой Миражанна, — на это нет… времени. Сначала…

— Не спорь, — перебила уже Эльза. — Я обещала Эмии, что спасу тебя, и я это сделаю, — она развернула их обеих в сторону спуска. — Нравится тебе это или нет.

Они сделали два неуверенных шага, после которых Миражанна резко отстранилась от Эльзы и чуть не упала. Эльза успела поймать её за руку.

— Аааа! — застонала Миражанна, когда обожжённая кожа на её спине натянулась. Упади она, и было бы ещё хуже. — Дура пустоголовая! — крикнула она прямо в лицо Эльзе. — Я из-за него и не хочу уходить! Гха!..

Ноги Миражанны совершенно перестали её держать, и Эльза, чтобы не причинять подруге ещё больше боли, осела вместе с ней на землю.

— Послушай, я не меньше твоего хочу вернуться и помочь ему, — заговорила Эльза, спешно подбирая в уме правильные слова, чтобы её успокоить. — Но Эмия сам просил в первую очередь позаботиться о тебе. Он со всем справится, — больше для себя, чем для Миражанны сказала она. — А я во что бы то ни стало выполню его просьбу.

Эльза, как могла, старалась быть уверенной и убедительной, а Миражанна в ответ уставилась на неё молчаливым, но очень проникновенным взглядом. В нём были усталость и мука. А также… искренняя жалость.

— Он умирает, Эльза.

Всего три слова.

Миражанна произнесла всего три слова, но их всё равно оказалось слишком много. Что-то надломилось. Внутри Эльзы. Воспоминания, которых она всячески избегала. Остров. Башня. Комната пыток. Чудовище в человеческом обличии. Джерар.

Она снова оказалась там. Привязанная к стулу. Бессильная.

С разрывающимся от боли сердцем.

— А? — исторгли её онемевшие уста.

— Я чую это, — слабым голосом продолжила Миражанна. — Даже отсюда. Даже сейчас… Его раны, Эльза… — слёзы побежали по её щекам. — Это просто ужасно… Я не… — всхлипнула она. — Я не понимаю, как он может быть ещё жив.

Другая картина.

Эмия сидящий напротив неё и улыбающийся.

Из его груди течёт кровь, а он улыбается.

Его правая рука сожжена до костей и пронизана бессчётным множеством лезвий, а он улыбается.

Над его головой нависает самое страшное из чудовищ, а он улыбается.

И говорит, что назовёт её героем, если она сбежит.

Сбежать и бросить его, чтобы стать героем.

Что в этом было неправильного?

— Но он ещё жив! — вцепилась Миражанна Эльзе в нагрудник. — И я могу его найти! Мы можем спасти Эмию!

Что в этом неправильного?

Джерар умер, чтобы она смогла жить.

Одни пленники острова погибли, чтобы другие смогли его покинуть.

Благо для одного — это несчастье для другого.

Что неправильно?

— Эльза! — закричала Миражанна.

Что не…

— Всё, — сами собой прошептали её губы.

Бросить Эмию? Спасти Миржанну, принеся его в жертву? Спастись самой, ценой его жизни? И ещё сметь после этого надеяться стать героем?

Когда это она соглашалась с подобной чушью?!

Эльза резко вскочила на ноги.

— Э-эй, Эльза… — удивлённо отстранилась от неё Миражанна.

— Отвечай мне честно, Миражанна, — строго начала Эльза. — Ты точно сможешь найти Эмию?

— Ага… — со всё тем же удивлённым выражением кивнула Миражанна.

— Ты выдержишь, если мы прямо сейчас отправимся за ним?

— Выдержу, — снова кивнула она.

— Тогда забирайся, — Эльза развернулась к ней спиной и присела на корточки. — Я понесу.

Никаких жертв. Никаких оставленных позади товарищей. Для Эльзы приемлемым являлся ровно один результат. Спасти их обоих.

Спасти всех.

Эмия пал на колени и сплюнул очередную порцию подступившей крови. Алые кляксы мгновенно темнели, смешиваясь с песком, а сухой ветер сдувал в сторону тоненькие ручейки, что ещё стекали с его потрескавшихся губ.

Шестерни провернулись.

Он предпринял попытку подняться, но торчащие из груди клинки породили настолько сильный всплеск боли, что даже Эмии пришлось уступить и взять небольшой перерыв. Он не мог ни вынуть их, ни уменьшить свои страдания, но хотя бы свыкнуться с этой болью ему никто не мешал. Требовалось только подождать, чему здесь помешать не мог никто.

Шестерни провернулись.

С каждым ударом сердца всё больше и больше крови вытекало из его ран, но она при этом наотрез отказывалась заканчиваться. Эмия уже давно оставил на своём пути те пять литров, что являлись усреднённым пределом максимального количества крови в теле взрослого мужчины. Он уже должен был быть мёртв. И всё же он продолжал идти.

Шестерни провернулись.

Вторая попытка оказалась более успешной, и Эмия, опираясь об одно из надгробий в виде старого меча, встал на ноги. Вновь ему пришлось сплёвывать скопившуюся во рту кровь, и ещё больше её вырвалось из потревоженных ранений. Вся одежда уже пропиталась ею насквозь. Но Эмия всё равно шагнул вперёд.

Шестерни провернулись.

Ему нужно было подняться наверх. Туда, где затянутые пылевыми облаками небеса соприкасались с лишённой жизни землёй. Туда, где находилось единственное место, которого он был достоин и которое было достойно его. Вершина холма мечей.

Шестерни провернулись.

Каждый шаг Эмии отмечался багровым оттиском стопы, а каждый вдох сгорающими в агонии лёгкими. Но он не мог прекратить. Прекратить идти. Или прекратить дышать. Он утратил это право уже очень давно. Слишком давно, чтобы Эмия помнил, как им надо распоряжаться.

Шестерни провернулись.

Он шёл вперёд. Сквозь бесконечные страдания и боль, которые разрывали его изнутри и снаружи. Это нельзя было назвать жизнью. Это даже не являлось существованием в том смысле, который в это слово закладывали все нормальные люди. Пустое движение куклы, утратившей кукловода. И не осталось никого, кто мог бы его направить.

Шестерни провернулись.

Однако Эмия обязан был продолжать своё восхождение. Он не знал причин этого, но уж там-то, наверху, они должны были найтись. Где, если не там ему искать ответы на свои вопросы? Место, к которому он был привязан от начала и до скончания веков. Его место.

Шестерни провернулись.

И даже если бы в конечном итоге там ничего не обнаружилось. Если бы весь его путь оказался по итогу напрасен, и Эмия заранее знал об этом, он бы всё равно не остановился. Эмия продолжил бы идти.

Ибо шестерни провернулись.