Повесть об Андаманах

ПОСЕЛЕНИЯ КАТОРЖАН РАСТУТ

Капитан Генри Мэн, инженер по профессии, в 1858 году в Моулмейне занимал должность главного инженера. Он также распоряжался тамошними заключенными. Когда в Порт-Блэре организовали поселение каторжан, он был назначен его первым начальником, но исполнял эту должность очень недолго. Лет через десять, в марте 1868 года, уже в чине полковника, он снова стал начальником поселения в Порт-Блэре. Позднее Мэн дослужился до звания фельдмаршала.

Мэн считался приверженцем идеи Стэмфорда Раффлза[32] о том, что каторжан нужно отучать «от их плохих привычек». Поэтому он ввел ту же систему наказаний, что и в поселениях британской колонии на Малаккском полуострове. Правда, эта система неоднократно менялась, тем не менее она сохранилась в основном до 1945 года, когда каторжные работы были полностью отменены. Генри Мэн оставил свою должность в марте 1871 года, на его место заступил 15 июля 1872 года генерал-майор Дональд М. Стюарт, который начал службу в качестве младшего лейтенанта в бенгальской армии и находился на ней во время восстания сипаев. Позднее, в период афганской войны, он командовал армией в Кандагаре и закончил свою карьеру верховным главнокомандующим в Индии в чине фельдмаршала. Именно в бытность его начальником поселения эта должность стала называться «Главный комиссар», хотя по каким-то непонятным причинам в официальной переписке она так не обозначается.

Лорд Мэйо, тогдашний вице-король и генерал-губернатор Индии, проявлял большой интерес к поселениям каторжан и поэтому решил посетить Андаманские острова. Там 8 февраля 1872 года его убил заключенный по имени Шер Али Хан.

Величайшим желанием лорда Мэйо было построить госпиталь для заключенных, страдающих туберкулезом. Кто-то ему сказал, что самым подходящим для этого местом является холм Харриет-Хилл. Когда он прибыл в Хоуптаун, было еще достаточно светло, поэтому он решил воспользоваться этим и подняться на Харриет-Хилл.

Поднявшись на вершину холма, он воскликнул:

— Как красиво! Я никогда еще не видел ничего подобного!

Мэйо пришел в восторг от всего увиденного и заявил, что, по его мнению, тут «можно поселить миллион человек». Сумерки сгущались, и лорд Мэйо в окружении сопровождавших его лиц спустился с горы. Едва; они достигли пристани, расположенной у подножия! холма Харриет, как на вице-короля неожиданно набросился Шер Али Хан. В своей книге о лорде Мэйо, входящей в серию «Правители Индии», У. У. Хантер так описал происшедшее:

«Склянки только что пробили семь часов вечера. Катер легко покачивался на волнах возле трапа. На краю пирса весело болтала группа матросов. Резко» стемнело, и черная полоса джунглей, казалось, доходила до самой кромки воды. Сопровождавшая вице-короля свита прошествовала мимо больших каменных глыб слева от пирса и двинулась по причалу. Впереди шли два человека, в руках они держали факелы. Вице-король на мгновение задержался перед тем, как спуститься по ступенькам трапа в катер. В следующий момент те, кто был сзади, услышали звук, похожий на «шум убегавшего животного» где-то около камней. Кто-то при свете факелов разглядел поднявшуюся и опустившуюся руку с ножом. Личный секретарь, шедший впереди, обернувшись на шум, увидел человека, вцепившегося, как тигр, в спину вице-короля. Через секунду на убийцу навалилась дюжина людей, офицер-англичанин пытался растащить их, одновременно эфесом сабли отталкивая охрану, которая убила бы напавшего на месте. В суматохе погасли факелы. Вице-король, упавший с причала, стоял по колено в воде. Обеими руками он отбросил с лица мокрые волосы, словно приходя в себя. Его личный секретарь оказался возле него и стал помогать вице-королю выйти на берег.

— Берни, — спокойным голосом сказал вице-король, — кажется, они ранили меня.

Затем, уже громче, так, что было слышно на причале, заметил:

— Все в порядке, наверное, они не очень сильно меня задели.

Через минуту вице-король сидел на грубой тележке» освещенный зажженными факелами. Его осмотрели и увидели большую глубокую рану на спине. Обильно текшую кровь пытались остановить, прижимая к ране носовые платки. Секунду или две вице-король сидел выпрямившись, а затем тяжело повалился навзничь.

— Поднимите мне голову, — слабым голосом попросил он.

Это были его последние слова».

Как сообщает С. Юсуф Хуссейн, автор книги «Письменные зарисовки Андаманских и Никобарских островов», убийца Шер Али Хан, хорошо сложенный и сильный горец с северо-западной границы, был осужден за убийство. На Андаманах рассказывали, как однажды, окован1ный по ногам, Шер Али Хан вывернул фонарный столб. Говорили, что будто бы он напал на английского часового, проявив при этом недюжинную силу. Юсуф Хуссейн сообщал, что Шер Али Хану удалось заслужить репутацию молчаливого и послушного заключенного. Впоследствии ему было разрешено как парикмахеру свободное передвижение.

Суд под председательством Главного комиссара приговорил Шер Али Хана к смертной казни через повешение. Верховный суд Бенгалии этот приговор утвердил.

В день казни в Вайпере, поднимаясь на эшафот, Шер Али Хан повернулся к присутствовавшим заключенным и громко сказал:

— Братья, я убил вашего врага, и вы — свидетели, что я умираю мусульманином.

Считают, что в данном случае это было обычное преступление, но ведь его совершил человек, принадлежавший к мусульманской секте ваххабитов[33]. Он убил вице-короля под воздействием идей ваххабитов. Главной задачей секты было создать в Индии исламский штат и безжалостно уничтожать каждого, кто мешал этому. Основным препятствием к достижению цели оставались англичане, вот почему ваххабиты хотели прежде всего расправиться с вице-королем.

Так как вице-король проявлял особый интерес к каторжному поселению в Порт-Блэре, на Андаманские острова был направлен для составления отчета о действующей там системе наказаний Дж. Скарлет Кэмпбелл, тогдашний министр внутренних дел индийского правительства. Кэмпбелл должен был работать в тесном контакте с генерал-майором Стюартом, Главным комиссаром. Поселение также было передано под юрисдикцию департамента внутренних дел, а не политического департамента правительства Индии, в распоряжении которого оно до этого находилось.

Кэмпбелл рекомендовал разделить заключенных на четыре (категории, и каждой предписывалось жить на основании соответствующих инструкций.

Четвертая категория — самая низкая и самая строгая. Лица, входящие в нее, подвергаются строжайшей тюремной дисциплине и лишены каких-либо льгот. Их следует использовать на самых тяжелых работах вне тюрьмы или же в тюремных мастерских; вновь прибывшие к месту назначения заключенные причисляются к четвертой категории и остаются в ней в течение года и лишь при условии хорошего поведения переводятся в третью категорию.

Что касается третьей категории заключенных, то они используются группами на тяжелых работах в течение дня, а ночью содержатся в бараках, получают тюремный рацион и одежду и не имеют права на льготы. Через пять лет при условии безупречного поведения заключенные третьей категории могут быть переведены но вторую.

В отношении второй категории заключенных инструкция гласила: они содержатся и работают так же, как и заключенные третьей категории; получают тюремный рацион и одежду, а также от восьми анн до рупии ежемесячно для приобретения овощей, табака и тому подобного с разрешения начальника тюрьмы; могут использоваться на работе в конторах или наниматься к любому свободному жителю на условиях, установленных начальником поселения; через пять лет при условии удовлетворительного поведения они могут быть переведены в разряд осужденных первой категории.

Заключенные первой категории имели право проживать в бараках или в другом месте с разрешения начальника поселения, получать сухой паек, а также от одной до двух рупий в месяц. Однако одежду заключенные первой категории приобретали себе самостоятельно. В некоторых случаях начальник поселения заменял сухой паек деньгами.

Дж. С. Кэмпбелл не стремился к тому, чтобы каждый заключенный первой категории жил на собственные средства. Он считал, что только те, кто доказал способность содержать себя и тех, кто находился на их иждивении по болезни или старости, имели на это право. Он также считал, что все самостоятельно проживающие заключенные обязаны платить правительству налог. Полковник Форд, один из начальников поселения и тюрьмы, придерживался того же мнения. Среди предложений Кэмпбелла было, и такое — разрешать жениться только каторжанам, относящимся к первой категории.

Женщин-заключенных подразделяли лишь на две категории. Вторая — низшая, в ней заключенные пребывали три года, а затем переходили в первую. Через два года при условии безупречного поведения им разрешалось выйти замуж.

Дж. С. Кэмпбелл также предупреждал, что в поселении вероятно появление заключенных-европейцев. Он считал, что на них должны распространяться те же правила, что и на всех остальных, но хорошее поведение в тюрьме до прибытия на Андаманы могло быть засчитано для получения льгот. Однако сведений о том, что на Андаманские острова когда-либо были доставлены заключенные-европейцы. нет.

Кроме того, допускалось, что заключенные первой категории могут приобретать личное имущество или арендовать землю, но отрицалась возможность прибегать к гражданскому суду для защиты своих прав. Дж. С. Кэмпбелл считал, что осужденные на пожизненную каторгу не имели права переписки с Индией, а осужденные на определенный срок могли отправлять и получать лишь одно письмо в три месяца.

Он предложил также новое положение, которого до сих пор на островах не существовало: если человек сослан на пожизненную каторгу, он должен стать для своей семьи мертвым. Кэмпбелл предложил ввести закон, на основании которого любой подобный осужденный был бы мертв в гражданском смысле, а его имущество передано по наследству.

Очевидно, Д. Стюарт лично с Кэмпбеллом не встречался. Он не являлся сторонником введения строжайшей тюремной дисциплины. Он считал, что усиление дисциплины было бы тратой времени и сил: стоит ли делать жизнь осужденного еще более тяжелой, чем она есть?

По его мнению, пожалуй, лучше следовать примеру правительства Австралии, предоставлявшему сравнительные свободы тем заключенным, которые ее заслужили примерным поведением в течение нескольких лет. Заключенных, способных вести себя благоразумно, следует поощрять, тогда они будут сами стремиться достичь независимого положения и тем самым наслаждаться результатами своего труда.

Не все рекомендации Кэмпбелла приняли, некоторые из них были изменены и дополнены, но генерал-губернатор вполне четко дал понять, что главной и первостепенной задачей при создании поселения является обеспечение положения, при котором вынесенный осужденному приговор исполнялся бы соответствующим образом при хорошо налаженной системе дисциплинарных взысканий. Поэтому использование труда заключенных с выгодой для развития ресурсов острова должно считаться второстепенным и подчиненным основной цели. Очевидно, в политическом мышлении в верхах произошли изменения со времени визита Роберта Нейпира в 1864 году, потому что последний категорически высказывался за «умеренный характер существующего управления».

Знакомясь с отчетом Дж. С. Кэмпбелла, один из сотрудников секретариата законодательного ведомства правительства Индии заметил:

— Удивительно, но я не нашел определения понятия «высылка» в существующем в Индии законе. «Высылка» в Уголовном кодексе стоит на втором месте после смертной казни, но никакой регламентации обращения с осужденным на месте ссылки не имеется.

Еще один чиновник сделал любопытное замечание:

— В руки правительства попало много писем, которые писали заключенные своим друзьям в Индию. Во всех них без исключения сообщается о Порт-Блэре как о наиболее благоприятном местожительстве, единственным недостатком которого является отдаленность от родного дома и всего, что с ним связано. Каторжане в самых высоких выражениях отзывались о месте заключения, и, надо полагать, не без причины.

Не успели высохнуть чернила, которыми был написан отчет с частично принятыми рекомендациями Дж. С. Кэмпбелла, как в марте 1874 года на Андаманские острова с очередной инспекцией отправился генерал-майор Генри Норман (позднее фельдмаршал и один, из (немногих «англичан, отказавшихся от должности вице-короля Индии).

Норман засвидетельствовал, что на 1 июня 1874 года поселение каторжан на Андаманских островах насчитывало 7820 мужчин и 895 женщин, приговоренных к пожизненному заключению. Помимо них здесь было 888 осужденных на различные сроки, 500 женатых пар с 578 детьми и 1167 ссыльных с правом передвижения, из которых 476 — женщины.

В течение некоторого времени шли споры относительно того, отправлять ли на Андаманы заключенных с ограниченным сроком наказания. Их стали присылать сюда, но затем поступление прекратилось, так как пребывание здесь последних действовало возбуждающе на осужденных на пожизненную каторгу.

Тем не менее в результате споров все-таки победила точка зрения Д. Стюарта, что в Порт-Блэр можно направлять и осужденных с ограниченным сроком наказания.

В результате рекомендаций, представленных Генри Норманом, заключенные мужского пола подразделялись на три категории вместо четырех, предложенных Дж. С. Кэмпбеллом.

В третью категорию заключенных входили все вновь прибывшие. Днем их рекомендовалось использовать группами на тяжелых работах, а ночью содержать в бараках. Их следовало кормить и выдавать им одежду, но они не имели права ни на какие льготы. Первые шесть месяцев после прибытия заключенные должны были носить двойные кандалы на ногах и одинарные на руках в течение следующих шести месяцев по специальному распоряжению начальника поселения. Через четыре года при условии удовлетворительного поведения они могли быть переведены во вторую категорию.

Пребывание во второй категории заключенных предусматривало две ступени, в каждой из которых он должен провести три года. Будучи на нижней ступени, заключенный получал ежемесячно 12 анн и работал в бараках или тюрьме, а также в мастерских. Перейдя на верхнюю ступень, он зарабатывал ежемесячно до одной рупии, к тому же обязан был дополнительно нести службу в местной полиции или выполнять незначительные обязанности на правительственной службе в качестве денщика — или слуги у свободных жителей.

Заключенные второй категории получали сухой паек и снабжались тюремной или форменной одеждой по усмотрению начальника поселения.

Помимо месячного содержания заключенные второй категории, работавшие в мастерских или же по найму, за свою работу получали дополнительное вознаграждение. После трех лет пребывания на каждой ступени заключенные могли быть переведены в первую категорию при условии безупречного поведения.

Заключенные первой категории проживали в бараках или с разрешения начальника поселения в иных местах. Они получали сухой паек и денежное содержание в размере от одной до двух рупий в месяц. В отдельных случаях начальник поселения мог заменить паек деньгами. Они выполняли работы, на которые назначались, а также могли жить самостоятельно, если на это давал свое согласие начальник поселения. В таких случаях им выдавался вид на жительство с указанием условий проживания.

Осужденные, не проживающие в бараках, должны были присутствовать на перекличках в указанное начальником поселения время, но не реже одного раза в месяц. Заключенные на срок не могли работать по найму, проживать на собственные средства и вне бараков. Осужденные на пожизненную каторгу и относящиеся к этой категории могли получить разрешение на приезд жены, детей или жениться.

Генри Норман не предлагал каких-либо изменений в классификации заключенных-женщин, но считал, что по некоторым причинам, таким, как «благосостояние» и «положение с моралью в поселении», было бы важно, чтобы как можно большее количество мужчин и женщин состояли в браке. Заключенным, имеющим вид на жительство, разрешалось выписывать к себе жен или мужей.

26 мая 1875 года генерал-майора Д. М. Стюарта на его посту сменил генерал-майор А. К. Бадуэлл. Вскоре выяснилось, что многие андаманцы больны сифилисом, которым их заразили заключенные. Кроме того, в 1877 году среди андаманцев вспыхнули эпидемии трахомы, гриппа и кори. В результате умерло огромное число андаманцев. Только от кори погибло более половины андаманцев Большого Андамана.

В последующие годы никаких существенных событий в поселении каторжан не произошло. 27 февраля 1878 года Главным комиссаром стал А. Томас Каделл. Он находился на этой должности с одним или двумя небольшими перерывами почти девять лет.

В 1885 году Александер Макензи, министр внутренних дел Индии, прибыл на острова с инспекцией. Он остался доволен теми улучшениями, которые здесь произошли, в частности тем, что предпринимались меры по снижению смертности среди заключенных.

Спустя четыре года после посещения А. Макензи островов сюда прибыла новая комиссия в составе Чарлза Джеймса Лейолла, министра внутренних дел Индии, и главного хирурга А. С. Летбриджа из бенгальской медицинской службы. Они посетили Порт-Блэр в январе 1890 года. В своем отчете они отмечали:

«Все заключенные без исключения — те, кому предстояло отправиться на Андаманы, и те, кому в этом было отказано, — выражали желание быть высланными на острова, а не отбывать заключение в индийских тюрьмах. Один бежавший и пойманный заключенный-сикх, хотя и знал, что в Порт-Блэре его ждут наказания кнутом и каторжный труд в кандалах, очень настаивал на скорейшей его отправке на Андаманы».

Отсюда вывод, который сделала комиссия: «В настоящее время пребывание в индийской тюрьме — гораздо более жестокое наказание, чем ссылка на Андаманы». Поэтому оба члена комиссии выразили пожелание, чтобы жизнь заключенного на Андаманах стала более трудной и пребывание здесь было бы действительно устрашающим наказанием.

Снова возник вопрос об осужденных на определенный срок. Местные власти и администрация поддержали рекомендацию комиссии, с ней согласилось и правительство Индии. Также оно согласилось с рекомендацией, чтобы «поселение расконвоированных заключенных в Порт-Блэре расширилось» и с предложением начальника поселения, «чтобы, как правило, постоянные жители жили отдельно и никто, если это не является необходимостью, с ними не проживал». Женщины-каторжанки полностью исключались.

Чтобы сделать начальный период заключения более трудным, вводился предварительный период раздельного заключения в камерах сроком на шесть месяцев. Вот откуда появилось понятие «одиночная тюрьма». Начальником поселения были также приняты рекомендации в отношении заключенных третьей категории: они должны находиться в ней в течение пяти лет, включая предварительный период сроком два года, и лишь после этого их можно перевести его вторую категорию.

Были пересмотрены также положения о денежных переводах, направляемых заключенными своим родственникам на материке, и дела, касающиеся наследства после их смерти. Проживающие на собственные средства могли с разрешения районного чиновника посылать пе более 100 рупий. На пересылку любой суммы, превышающей установленную, требовалось разрешение начальника поселения. Генерал-губернатор решил, что «право наследования имущества за пределами поселения в будущем исключается».

Лейолл и Летбридж категорически высказались за то, что проживающим на собственные средства заключенным необходимы семьи, поэтому они рекомендовали, а генерал-губернатор подтвердил эту рекомендацию, чтобы в будущем женщин, осужденных на срок со ссылкой от семи лет и более, направляли на Андаманы.

Оба члена комиссии также предложили, чтобы вместо существовавшей ранее системы денежного вознаграждения была введена новая — система марок, выдаваемых старшим заключенным лицам, работающим в мастерских, и другим, занятым в различных службах, с тем чтобы они стали заключенными, проживающими на собственные средства, не через десять лет, как было установлено, а раньше. А. Томас Каделл не сразу согласился с этим, но все-таки ввел марочную систему.

Находясь на Андаманах, оба члена комиссии посетили тюрьму на Вайпере. В своем отчете они дали описание вайперской тюрьмы и ее окрестностей, включая и камеры смертников, которые находились вне ее и примыкали к помещению караула. Они писали, что напротив камер смертников — виселица. Платформа находится на уровне земли, что облегчает узнику переход на нее. В своем |рвении джентльмены не заметили, нисколько смехотворным кажется это их замечание, ибо для человека, идущего на казнь, все безразлично.

Работу администрации поселения члены комиссии оценили так: «Общее впечатление, полученное после краткого пребывания в Порт-Блэре, относительно системы, порядка, деятельности и охраны, осуществляемых администрацией, самое благоприятное».

Поскольку полковник Н. М. Хорсворд занимал пост начальника поселения и Главного комиссара менее двух лет, то подполковнику Ричарду Темплу пришлось выполнять большинство рекомендаций, сделанных комиссией Лейолла и Летбриджа. Темпл вступил в должность 3 августа 1894 года. Главный комиссар и начальник поселения в то время имел штат, состоявший из заместителя начальника, нескольких помощников и надсмотрщиков — все англичане, а также нескольких индийских помощников-надсмотрщиков. В Порт-Блэре был расквартирован также военный гарнизон, состоявший из 140 английских и 300 индийских солдат, а также нескольких английских волонтеров. Полицейские отряды представляли собой военный батальон численностью 643 человека.

Каторжное поселение располагалось на площади 473 (квадратные мили и состояло, как описывал Темпл, из пастбищных и пахотных земель, болот, лесов, больших бухт и малых заливов, холмов высотой до 1500 футов, и нескольких деревень для заключенных, получивших вид на жительство с проживанием на собственные средства, бывших заключенных и свободных жителей. Там размещались помещения для осужденных, мастерские и тюрьма. Он полагал, что главные принципы, на которых была основана вся система, не претерпели никаких существенных изменений вопреки критике. Темпл писал, что осужденный на пожизненную каторгу поступал на шесть месяцев в тюрьму строгого режима. После этого на 18 месяцев он переводился в общую тюрьму. Там ему приходилось работать много и тяжело, но дисциплина не была такой уж жесткой. В течение следующих трех лет каторжанин жил в бараке, запираемом на ночь, и ходил на работу под конвоем. За свою работу он не получал никакой платы, и за ним внимательно следили. В течение последующих пяти лет он считался каторжным рабочим, но его могли назначить на низшую должность надсмотрщика и перевести на более легкую работу. Он также получал немного денег на личные нужды, которые хранились в специальной банковской кассе. Через десять лет он мог получить вид на жительство. В этом статусе он сам зарабатывал себе на жизнь, проживая в деревне, мог пахать, сеять, выращивать скот, жениться или выписать свою семью. Но он не являлся свободным, не имел гражданских прав, не мог без разрешения покинуть поселение и не трудиться. После 20–25 лет, проведенных в поселении при безупречном поведении, он получал полную свободу.

У женщин-заключенных был несколько облегченный, режим. Они содержались в женской тюрьме, если не направлялись для работы на дому или не были замужем. Женщины могли выходить замуж или работать прислугой лишь после пятилетнего пребывания в поселении, а замужние покидать его вместе со своими мужьями через 15 лет. Супружеские пары дожидались окончания срока каждого и покидали поселение вместе. Незамужние женщины должны были оставаться в поселении не менее чем на 20 лет. В тюрьме они переходили из одной категории в другую и могли занимать те же должности, что и мужчины.

Женщины, осужденные на определенный срок, жили приблизительно в таком же режиме, как и мужчины, осужденные на пожизненную каторгу, но им трудно было существовать на собственные средства. Темпл так характеризовал основную цель, которая преследовалась пребыванием заключенного в поселении:

«Главное здесь — длительное практическое обучение дальнейшей полезной деятельности, самостоятельности, сдержанности, умению приносить пользу обществу. Неисправимые оставались тут до смерти, исправляющиеся — до тех пор, пока не исправлялись, и только те, кто всем своим поведением доказывал, что изменился к лучшему, возвращались к своим очагам…»

Насколько успешно действовала эта система, можно понять из высказывания Темпла, утверждавшего, что среди молодых девушек он обнаружил «стремление к проституции», и объяснявшего ее большим количественным перевесом мужского населения и тем, что матери этих девушек — заключенные и поэтому вряд ли могли воспитать своих дочерей в духе высокой морали.

Он также отмечал, что молодые люди здесь более образованны, чем их сверстники на материке, поскольку обучение для всех проживающих на льготном режиме — обязательное: для девочек до 10 лет, а для мальчиков до 14 лет. Такое положение сохранилось тут и до наших дней, поскольку образование на Андаманских и Никобарских островах сейчас хотя и не обязательное, но бесплатное. Неграмотного на островах найти трудно.

Строительство тюрьмы, в которой были только камеры-одиночки, началось в 1896 году и велось 14 лет. Она расположена у Абердина и стоит на мысу, омываемом водами залива Сесострис. Напротив тюрьмы — остров Росс, на котором размещалась администрация поселения. В своем первоначальном виде тюрьма напоминала семизубцовую красно-коричневую кирпичную шестерню, осью которой являлась центральная башня. Каждое крыло имело три этажа, башня — четыре.

На башне находился колокол, отбивавший часы, а в чрезвычайных обстоятельствах он служил набатом. В башне на каждом этаже сидело по охраннику. Двигаясь по кругу, он легко мог наблюдать за всеми семью коридорами, в которые выходили решетчатые железные двери камер-одиночек. Всего в одиночной тюрьме — было 698 камер размером 13 × 9 футов каждая с одним вентиляционным окном 3 × 1,5 фута, приподнятым почти на 10 футов от пола. Узник не мог видеть ничего, кроме неба, и не имел никакой возможности установить связь с другими заключенными. Чтобы еще больше затруднить эту связь, окна одного крыла выходили на глухую стену другого.

В наши дни то устрашающее впечатление, которое производила тюрьма с одиночными камерами, исчезло. Вскоре после получения Индией независимости четыре крыла здания тюрьмы решено было снести, для того чтобы на их месте построить больницу. Три крыла все-таки уцелели. В одном из них размещается сегодня местная тюрьма. (Здесь 105 камер, мужских и женских.) Два других крыла используются для различных нужд. Башня, словно предвидя бесславный конец, во время землетрясения 1941 года развалилась. Взамен ее построена новая деревянная башня без колокола.

В 1901 году Боден Клосс посетил острова и в своей книге «На Андаманах и Никобарах» о той части острова Росс, где размещалась администрация поселения, писал, что на вершине холма возвышалось ласкающее взор здание резиденции Главного комиссара; церковь и казармы для европейских войск (напоминающие по архитектуре Виндзорский дворец), оба здания построены из камня, добываемого на материке. Ниже — столовая, в которой имелась прекрасная библиотека и великолепные образцы резьбы по дереву, выполненные заключенными-бирманцами. Затем шли дома с коричневыми крышами чиновников поселения; все утопало в тропической зелени, над которой возвышались стройные пальмы. Возле моря расположились здание казначейства, склады комиссариата и другие правительственные здания. Место, прекрасное само по себе, содержалось в образцовом состоянии благодаря труду каторжан.

По мнению Бодена Клосса, начальству совсем неплохо жилось на этом отдаленном острове. Там была травяная площадка для игры в крокет и бетонированная теннисная. Здесь же часто играли оркестры, музыкантами в которых были заключенные. По субботам яхт-клуб организовывал всевозможные лодочные гонки на приз. Общество любителей ружейной стрельбы насчитывало около тридцати человек, которые часто проводили соревнования, а у Абердина играли в гольф и хоккей на траве.

Тем не менее Боден Клосс не преминул отметить, что на первый взгляд остров показался ему просто очаровательным, но после посещения вайперской тюрьмы его восторг несколько поостыл.

Темпла на его посту сменил Ф. И. Тьюсон, который в течение месяца исполнял его обязанности. Затем сюда прибыл новый Главный комиссар и начальник поселения — У. Р. Мерк. Он был первым чиновником индийской гражданской службы, занявшим этот пост.

Существующую здесь карательную систему Мерк назвал «насмешкой» и заявил, что она обеспечивает весьма легкую жизнь наиопаснейшим преступникам. О перевоспитании заключенного и желании дать ему «длительное обучение для дальнейшей полезной деятельности» Мерк писал, что эта проблема, на его взгляд, требует в Индии иного подхода, чем в Англии. Основная часть заключенных на Андаманах с местной точки зрения — уважаемые граждане. После освобождения они окажутся на тех местах в своих семьях и обществе, которые занимали до осуждения, без ущерба для отношений и авторитета среди соседей, а также и без потери имущества, что всегда приносит тюремное заключение в Англии. Они не более отверженные, чем мы все.

Поэтому Мерк пришел к выводу о «прекращении высылки», потому что «она — причина огромных дополнительных расходов, наказание не достигает своей цели и перевоспитывает не лучше, чем тюремное заключение, и, следовательно, демонстрирует слабость уголовной администрации Индии».

Правительство Индии не согласилось с рекомендацией Мерка, но передало вопрос на рассмотрение провинциальных правительств с просьбой сообщить их мнение. Все провинциальные правительства высказались за продолжение высылки в основном потому, что на материке тюрьмы были переполнены.