Прекрасная маленькая принцесса

ПРОЛОГ

СИЛЬВИЯ

Быть проданным, как скот, это не то, чего я хотела для своей жизни. Но я всегда знала, что это произойдет. Тем не менее, когда мой отец пообещал меня сыну Матроны русской Братвы, я знала, что мое будущее изменится к худшему.

Матрона — не только враг номер один в глазах моих братьев, но и Братва Велес считается самой коварной организованной преступной семьей в Нью-Йорке. Они кровожадные, мстительные и жестокие. Так что, по сути, я влипла по уши.

Выглядывая из-за верхнего угла лестницы, я едва осмеливаюсь дышать. С открытыми перилами, выходящими на большое фойе моей семьи, мне приходится быть осторожной, если я хочу остаться скрытой, но я хочу мельком увидеть своего суженого, прежде чем мне придется с ним встретиться.

Ниже мои отец и мать стоят в открытом фойе моего семейного дома, выглядя как идеальная пара, которой они никогда не были. Элегантная рука моей матери покоится на сгибе локтя моего отца, ее платиновые светлые волосы идеально уложены, выражение вежливой незаинтересованности наклеено на ее безупречном лице. Мой отец стоит прямо, создавая внушительную фигуру в своем сшитом на заказ итальянском костюме, черной рубашке и малиновом галстуке.

Как королевские особы, ожидающие встречи со своими подданными, они заполняют элегантное пространство, украшенное белым каррарским мрамором и контрастными акцентами красного дерева. Моя мать украсила каждый дюйм нашего семейного поместья с шиком и экстравагантностью. Покупая самые дорогие картины и скульптуры, импортированные из Италии, она сама художник по демонстрации каждого предмета в наших сводчатых комнатах и длинных коридорах. Каким-то образом ей удалось заполнить огромное пространство нашего дома.

Альфи, наш дворецкий, широко распахивает тяжелую входную дверь для наших гостей, официально заложив одну руку за спину.

— Матрона Велес, добро пожаловать в Чикаго. Надеюсь, ваш полет был комфортным, — говорит мой отец, слегка наклонив голову.

Резкая женщина перед ним выглядит как само определение строгости. Ее узкая юбка-карандаш и соответствующий блейзер придают ей профессиональный вид, как и темная французская гулька, удерживающая ее поседевшие волосы от лица. Но ее острые серые глаза и подтянутые губы выдают ее личность.

— Спасибо, дон Лоренцо, — любезно говорит она с сильным русским акцентом. Уголки ее губ слегка приподнимаются. — С частным самолетом и одним из самых высокооплачиваемых пилотов в континентальной части США летать в наши дни почти предпочтительнее, чем водить.

Мой отец напевает что-то веселое, чего, я уверена, он не чувствует. Затем он поворачивается к человеку, стоящему в дверях прямо за Матроной.

— А вы, должно быть, Петр. Я так много о вас слышал. Пожалуйста, входите. — Мой отец приветственно машет рукой, приглашая Матрону и ее сына в наш дом.

Они входят внутрь, за ними следуют пять массивных мужчин, которые могут быть только их телохранителями. Каждый из них выше шести футов ростом, с крепкими плечами, внимательными глазами и холодными выражениями лиц. Без сомнения, они готовы отдать жизнь за своих работодателей, если это окажется ловушкой.

Но мой взгляд задерживается на них всего на мгновение, прежде чем он останавливается на моем женихе. Петре Велесе, единственном сыне Матроны и наследнике Братвы Велес. Назвать его красивым было бы преуменьшением. Одетый в отглаженный черный костюм с белой рубашкой и узким черным галстуком, он почти мог бы отправиться на свадьбу или фотосессию.

Он носит официальную одежду, как будто родился для этого, его широкие мускулистые плечи расслаблены, его осанка близка к совершенству. Его темные волосы имеют низкий выцветший вид с более длинными прядями на макушке, уложенными с блестящей небрежной точностью.

Его сильная челюсть и подбородок с едва заметным намеком на ямочку оттенены начинающейся растительностью на лице, а не полной русской бородой. Но я подозреваю, что однажды он сможет вырастить довольно впечатляющую. Полные губы изгибаются в едва заметной улыбке, как будто он находит что-то забавным, но не готов позволить миру узнать о своей шутке.

— Шпионишь за своим женихом? — Раздается шелковистый голос прямо позади меня.

Вскрикнув от шока, я захлопываю рот рукой, чтобы шум не доносился вниз по лестнице. Я разворачиваюсь лицом к коридору, ведущему обратно в мою комнату. Николо, мой старший брат и один из моих самых любимых людей в мире, возможно, только второй после его маленькой дочери, прислоняется к стене, скрестив руки, самодовольная ухмылка растягивает его губы.

— Ты чертов придурок, ты напугал меня до чертиков, — шиплю я, шлепая его по плечу. Затем я начинаю смущаться, когда понимаю, что меня застукали за подглядыванием. Закусив губу, я нервно сжимаю пальцы. — Я просто хотела подготовиться, понимаешь? Прежде чем я встречусь с семьей, которой меня продадут.

Карие глаза Нико смягчаются, и он отталкивается от стены, чтобы схватить меня за плечи.

— Ты же знаешь, что я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, верно? Даже если дело дойдет до войны, я не позволю Велесу забрать тебя, не после того, что они сделали с Кассом и Бьянкой. Я все исправлю. Мне просто нужно больше времени. Отец оказывается… трудным.

Я пожимаю плечами, пытаясь не обращать на это внимания. И все же мое сердце тяжело в груди.

— Если это не Петр Велес, то это будет какой-нибудь другой придурок, которого отец сочтет способным помочь семейному бизнесу. По крайней мере, теперь я знаю, что наши шансы на красивых детей довольно высоки, — шучу я.

— Это не смешно, Сильвия, — рычит Нико. Его руки сжимают мои плечи, когда он слегка меня встряхивает.

Борясь с внезапным желанием заплакать, я заставляю себя улыбнуться.

— Нико, я пройду через это. Если брак с Петром, это то, что нужно, чтобы обеспечить безопасность тебе, Кассио и Луке, то я хочу это сделать.

— О, Сил. — Нико грубо прижимает меня к своей груди, крепко обнимая и прижимая меня к подбородку.

Слезы яростно горят в глубине моих глаз.

— Ты слишком хороша для этой семьи, — бормочет он мне в волосы.

Я крепко сжимаю Нико за талию, зарываясь лицом в его грудь. Мне нравится свежий сосновый запах моего брата. Он заставляет меня чувствовать себя в безопасности, утешенной и смелой.

— Проводишь меня на ужин? — Предлагаю я, когда уверена, что контролирую свои эмоции.

— Конечно.

Нико предлагает мне свой локоть, и с его поддержкой и силой мне удается завернуть за угол, ведущий к лестнице. Широкие перила из красного дерева и лестница, которые идут по всей длине фойе, прежде чем изгибаются к мраморному входу, создают ощущение грандиозного входа, когда мы спускаемся.

— Николо, Сильвия, как раз вовремя, — мягко говорит мой отец, его голос такой же мягкий и глубокий, как у моего брата. — Позвольте мне представить вас Матроне Велес и твоему жениху, Петру.

Петр впервые поворачивается ко мне лицом, когда я спускаюсь в фойе.

Мое сердце замирает.

Его серые глаза пленительны, такие светлые, что они почти серебряные, и они сияют на мне, как луна. Его взгляд любопытный, скромный, и эта тонкая улыбка расплывается в ослепительную ухмылку, когда он окидывает меня взглядом.

— Приятно наконец-то познакомиться с принцессой Маркетти, — шутит он легкомысленно, его тонкий русский акцент заставляет меня дрожать. — И честь получить твою руку в браке. — Шагнув вперед, он берет мою свободную руку в свою теплую, большую и наклоняется, чтобы поцеловать меня в костяшки пальцев.

Прямо как какой-то принц из любимых книг.

У меня перехватывает дыхание. Я с трудом сглатываю, когда жар поднимается по шее и заливает щеки.

— Приятно познакомиться — задыхаюсь я, мой живот трепещет от странной новой нервозности, которая обжигает мою кожу.

Его глаза мельком смотрят на меня из его согнутой позы, и смех в них говорит мне, что он точно знает, что делает. Ему нравится превращать меня в кашецу, в легкомысленную школьницу, а я даже никогда не представляла себя такой.

Поднявшись во весь рост, Петр остается рядом со мной, обращая внимание на Нико. Я потрясена, осознав, что он такой же высокий, как мой брат, хотя ему всего девятнадцать — как и мне. Отпустив мои пальцы, Петр протягивает руку Нико, и они пожимают их. Выражение яда на лице моего брата говорит мне, что он гораздо меньше увлечен сыном Матроны, чем я.

Я не могу сказать, что виню его. Всего шесть месяцев прошло с тех пор, как Матрона Велес похитила девушек моих старших братьев-близнецов, теперь уже невест, и чуть не убила моего брата Кассио. Не говоря уже о том, что Матрона та, кто предложила мне выйти замуж за Петра, а не объявлять войну нашей семье.

— Могу ли я проводить тебя на ужин? — Петр предлагает мне свой локоть с очаровательной улыбкой.

Я робко смотрю на Нико, и он слегка кивает мне в знак поддержки. Вытащив руку из сгиба локтя брата, я беру Петра за руку другой рукой. Его костюм накрахмаленный, ткань из тонкого материала, и он едва скрывает впечатляющие мышцы под ним. Стараясь сохранять самообладание, я позволила своему жениху вести меня, следуя за моими родителями и Матроной к задней части дома и в столовую с окнами. Через панорамные окна наш задний двор и ухоженный сад переполнены цветами. Риккардо, наш садовник, прекрасно справился с этим в этом году.

Прочный стол из темного дерева вмещает достаточно места для наших больших и постоянно растущих семейных обедов вместе с гостями. Столовая достаточно просторна, чтобы вместить несколько шкафов для посуды, в которых выставлены редкие антикварные вещи, некоторые из них семейные реликвии, другие приобретены во время многочисленных путешествий моих родителей.

Взглянув на Петра, пока мы идем, я снова поражаюсь его сильному, красивому лицу и его вежливому обаянию. После напряжения, которое возникло между нашими двумя семьями, я наполовину ожидала, что он будет монстром. Я была готова к худшему, готовая столкнуться со злодеем самого высокого сорта. За месяцы ожидания мое воображение нарисовало моему будущему мужу звериное лицо с красными глазами и жестокими клыками. Я приготовилась к ненавистным словам, угрозам и, возможно, даже физическому насилию.

Теперь я онемела от своей реальности.

Когда мы вошли, Аня уже была в столовой. Она усаживала за стол их с Нико дочь, Клару. Петр отодвигает стул напротив них, предлагая мне место во главе стола, и я принимаю его. Он даже задвигает его для меня, как истинный джентльмен. Затем он садится на сиденье рядом со мной.

Мой пульс учащается, когда наши локти случайно соприкасаются.

Все почти уселись, прежде чем наконец появились близнецы — Лукка и Кассио, со своими невестами Элли и Бьянкой.

— Мило с вашей стороны почтить нас своим присутствием, — сухо замечает мой отец, устремляя холодный взгляд на моих старших братьев-близнецов.

Игнорируя моего отца, Кассио смотрит на Матрону с открытой ненавистью. Его губы кривятся от отвращения, когда он отодвигает стул Бьянки.

Мне нравится невеста моего брата. Как сестра одного из самых опасных паханов Чикаго, она ведет себя как принцесса больше, чем я когда-либо буду. Она пылкая и откровенная, потрясающая певица и актриса, и может справиться с беспощадными выходками Касса. Не то чтобы кто-то подумал, что у него есть чувство юмора, судя по выражению его лица прямо сейчас.

Заметно бледная под веснушками, Бьянка явно не больше, чем мои братья, хочет обедать с моей будущей свекровью.

— Я слышала, поздравления положены, — говорит Матрона, самодовольно кривя свои строгие губы. Ее серые глаза бегают между Кассио и Бьянкой. — Кажется, за последние месяцы у Маркетти появилось несколько новых союзников. Это замечательно.

Кассио сидит бесцеремонно, встречает взгляд Матроны.

— Полагаю, вы ожидаете, что я поздравлю вашего сына с помолвкой с моей сестрой. Он определенно получает больше от этой сделки. — Он оставляет все как есть, фактически не поздравляя, глядя на нее сверху вниз.

— Тебе придется извинить Кассио, — вмешивается отец. — Как бы я ни старался, манеры всегда ускользали от него.

— Все в порядке, — холодно говорит Матрона. — Я почувствовала острый ум молодого Кассио, когда он был в Нью-Йорке. Должна сказать, его прямолинейная честность освежает, как минимум.

— Могу ли я предложить вам немного Монтепульчано д'Абруццо? Мы импортируем его из Италии. Это исключительное вино.

Мой отец жестом просит одного из наших обслуживающих сотрудников налить вино в бокал Матроны. Когда все были обслужены, он встает и поднимает бокал в тосте.

— За объединение наших семей. Пусть союз Петра и Сильвии сделает нас крепкими союзниками и откроет двери для будущих деловых начинаний.

— Давайте выпьем за то, — говорит Матрона.

— Салют, — раздается эхом за столом от моей семьи.

А от Петра, тише:

— За встречу.

Его глаза встречаются с моими, когда он это говорит, и хотя я не знаю, что это значит, слова заставляют мое сердце трепетать. Мы чокаемся, и я делаю большой глоток вина, чтобы успокоить нервы. Я с усилием проглатываю глоток, стараясь, чтобы мое лицо не показало, что я выпила слишком много. Петр, кажется, не замечает этого.

Через мгновение в столовую вливается волна обслуживающего персонала, каждый из которых несет салатные тарелки и хлеб. Напряжение между нашими семьями рассеивается, когда внимание переключается на наше первое блюдо. Русские телохранители маячат вдоль задней стены комнаты, молчаливые и внушительные, пока мы едим, их руки сложены перед ними. Глаза пристально следят.

Я пытаюсь игнорировать их, улыбаясь через стол маленькой Кларе, которой сейчас семь лет и которая сегодня ведет себя наилучшим образом. Она вежливо кладет салфетку на колени, прежде чем поднять глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. Она тихо хихикает, когда я подмигиваю.

— Итак, моя мама сказала мне, что ты учишься в колледже Роузхилл? — Спрашивает Петр, глядя в мою сторону.

— Да, — коротко соглашаюсь я, не зная, что еще сказать. Боже, почему я должна быть такой застенчивой? У меня по шее пробегает жар от одного только его внимания.

— Что ты изучаешь? — Нажимает он, прежде чем откусить кусочек салата.

— Эм, искусство, на самом деле.

— Правда? Ты художник? — Его тон звучит так, будто он искренне заинтригован.

Мне нужно постараться лучше. Он явно старается, и, несмотря на отсутствие одобрения моих братьев, эта свадьба состоится. Петр станет моим мужем через три коротких года, и я не знаю, сколько возможностей у меня будет до этого момента, чтобы узнать его поближе.

Сглотнув нервы за очередным глотком вина, я беру себя в руки.

— Я немного рисую. Всегда хорошо пробовать разные материалы. Но я больше художник по наброскам, на самом деле. А ты? Ты учишься в колледже? — Я съеживаюсь. Это, наверное, глупый вопрос.

— Да, я изучаю управление бизнесом. — Бровь Петра слегка изгибается. — Никто не будет тратить деньги, пытаясь сделать из меня художника.

— Моя тетя Сильвия лучшая художница, — говорит Клара через стол, ее тон будничный.

— Это так? — Спрашивает Петр, его веселье растет, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на дочь Нико.

Хотя Аня светловолосая и голубоглазая, репродукция фарфоровой куклы в натуральную величину, Клара пошла в отца. Истинная Маркетти, у нее густые темные локоны и карие глаза, как у меня. Но ее хитрая улыбка, это то, что делает ее Нико. Она сверкает ею сейчас, уверенная в своей оценке моего искусства и готовая подтвердить свое заявление.

— Она учит меня рисовать, — добавляет Клара, заставляя мое сердце наполняться гордостью.

— Ну, я надеюсь когда-нибудь увидеть твои шедевры, — торжественно говорит Петр, и блеск в его глазах говорит мне, что он находит мою племянницу забавной. — И, возможно, мы организуем выставку работ твоей тети Сильвии в Нью-Йорке. Я уверен, что все захотят ее увидеть.

— Да, почему бы тебе просто не поместить мою сестру за оргстекло, пока ты этим занимаешься? — Нико усмехается через стол. — Тогда ты сможешь показать все сокровища, которые ты отнимешь у моей семьи.

— Нико! — задыхаюсь я, мои щеки горят от смущения.

— Прошу прощение за него — снова вмешивается мой отец, его лицо сдержанно, когда он встречается взглядом с Матроной. — Кажется, всем моим сыновьям не хватает того лоска, который ты привила своему сыну, Матрона. — Его тон может резать, настолько он резок, когда он бросает грозный взгляд на моего старшего брата.

— Не думай об этом, дон Лоренцо. Я уверена, что ты научишь их надлежащим правилам приличия к свадьбе. Это даст тебе достаточно времени, — деликатно говорит Матрона.

Затем ее выражение становится снисходительным, когда она смотрит на Петра.

— Кроме того, мой сын довольно исключителен, когда дело касается понимания манер и приличия. Этому стандарту трудно соответствовать. Но с тех пор, как умер его отец, когда Петр был совсем юным, ему пришлось стать мужчиной быстрее, чем большинству.

Мои братья заметно ощетинились от этого пренебрежения. Это едва заметное движение, но краем глаза я замечаю, как пальцы Петра крепко сжимают ножку винного бокала. Он так сильно сжимает бокал, что мне кажется, он может разбиться. Через мгновение он улыбается, его хватка ослабевает, когда он подносит бокал к губам.

Что это значит?

У меня не так много времени, чтобы подумать об этом, так как из кухни в толпе хорошо одетых официантов поступает следующее блюдо. Идеально приготовленная тальята, поданная на подложке из рукколы, заставляет мой рот наполняться слюной. Пока отец объясняет блюдо Матроне, и они завязывают непринужденную беседу, я смотрю на Петра. Он ловит мой взгляд и снова приподнимает бровь. Смущенно краснея, я снова смотрю на свою тарелку.

— Вкус Италии, — говорит он мягко, разрезая свой стейк. — Как освежающе. Мама вся в русских традициях и знает наши корни, так что это редкое угощение. Ваш повар из Италии?

— Вообще-то из Нью-Йорка, — говорю я, разрезая свой собственный стейк. — У вас дома есть повар?

— Один из лучших. Из Москвы, он готовил для самого Путина.

— Правда? — Я не могу скрыть удивления в своем тоне.

Петр усмехается, звук низкий и глубоко мужской.

— Правда.

— Он, должно быть, очень хорош.

— Уверен, у тебя будет много возможностей убедиться, насколько он талантлив, — уверяет меня Петр.

Он откусывает еще кусочек, и я поражаюсь тому, как ему удается заставить жевание выглядеть одновременно королевским и чертовски сексуальным.

В комнате разгорается непринужденная беседа. Мой отец заводит разговор с Матроной на простые темы, как и с любым другим гостем нашего дома. Клара привлекает внимание Нико и Ани, пока близнецы и их девушки вступают в юмористический спор о своей последней совместной караоке-вечеринке.

— Надеюсь, ты не поймешь это неправильно, — тихо говорит Петр, снова привлекая мое внимание. — Но ты гораздо красивее, чем я ожидал. — Его серые глаза внимательно следят за мной, словно оценивая, не обидилась ли я.

Я нервно хихикаю.

— Что? Ты ожидал увидеть старую каргу с выбитыми зубами и бородавками по всему лицу? — Шучу я. По какой-то причине, услышав, как он озвучивает мой страх, я успокаиваюсь.

Он смеется, и этот глубокий, насыщенный звук снова заставляет мое сердце трепетать. Меня пробирает дрожь от осознания того, что я вытащила его из него. Значит ли это, что ему нравится мой юмор?

— Нет, не старая. Я знал, что мы одного возраста.

Это заставляет меня смеяться.

— Но все остальное, что ты себе представлял?

— Иногда хорошее воображение может быть твоим злейшим врагом, — игриво говорит он.

Он понятия не имеет.

— Ну, пока мы честны. Я просто благодарна, что у тебя нет рогов и хвоста.

Бровь Петра поднимается в немом вопросе.

— Кто сказал, что у меня их нет? — Парирует он, проводя пальцами по волосам.

Я неподобающе фыркаю и прикрываю нос и рот от стыда. Но кроме Петра, который мрачно усмехается в ответ, никто, кажется, не заметил моей оплошности. И он не моргнул глазом. Сильное облегчение пронзает меня, когда я понимаю, что моя помолвка, возможно, не самое худшее, что может случиться в мире.

Велесы, возможно, стали врагами моей семьи. Конечно, я едва знаю Петра. И да, он живет в сотнях миль от моей семьи, с которой я надеялась остаться рядом. Но каким-то образом после встречи со своим будущим мужем у меня возникает чувство, что мы действительно можем быть хорошей парой. Вопреки всем обстоятельствам, я на удивление хорошо отношусь к идее выйти замуж за наследника печально известной нью-йоркской Братвы. Он кажется опасно близким к тому, чтобы быть настоящим джентльменом и очаровательным принцем.

Я уверена, Нико скажет мне, что моя любовь к книгам затмевает мою реальность. Но я всегда знала, что моя роль в семье Маркетти — стать чьей-то невестой, чтобы улучшить имя нашей семьи. Поэтому я полна решимости увидеть это в лучшем свете. И Петр Велес совсем не тот монстр, которого я ожидала встретить.

Он поддерживает непринужденную беседу, и по мере того, как ужин начинает спадать, первоначальная враждебность и напряжение, кажется, полностью рассеиваются. Прежде чем я успеваю опомниться, наши десертные тарелки убирают.

— Должна сказать, что после этого вечера я возлагаю большие надежды на объединение наших семей. — Матрона нежно похлопывает себя по губам, прежде чем отложить салфетку.

— Я благодарен, что вы с сыном смогли найти время, чтобы прилететь сюда, — говорит отец, сохраняя официальный тон.

Краем глаза я замечаю, как Николо скрежещет зубами, сухожилие в его челюсти лопается. Аня успокаивающе кладет руку ему на плечо и что-то шепчет ему. Чтобы скрыть свое раздражение, Нико переключает внимание на Клару, гладя ее темные волосы и притягивая к себе.

Укол тоски сжимает мою грудь. Нико такой хороший отец. Он очень любит Клару. Я вижу это во всем, что он делает. Мне повезло, что у меня есть такой брат. Он всегда меня поддерживает. Но чего бы я не отдала, чтобы мой отец любил меня так же, хотел защитить меня и прижать меня к себе.

Вместо этого он продает меня в обмен на союз.

Проглотив эмоции, я напоминаю себе, что у моего отца не было особого выбора. Либо выдать меня замуж за Петра Велеса, либо начать войну с одной из самых коварных Братий Нью-Йорка. И все же больно знать, что он согласился на это соглашение, не моргнув глазом.

— Проводишь меня? — спрашивает Петр, привлекая мое внимание к своему красивому лицу. Он стоит за моим стулом, готовый помочь мне выбраться из этой ситуации.

— Конечно. — Я встаю, быстро кладу салфетку на стол и обхожу свое место, чтобы взять его за руку.

Мои братья держатся на почтительном расстоянии в фойе. Они кивают на прощание с неохотной вежливостью, пока Матрона выражает свою радость от того, что снова увидела их всех. Еще один двусмысленный комментарий, учитывая, что в последний раз, когда они ее видели, она держала нож у горла Кассио.

Ее разговор с моими родителями гораздо менее болезнен. Они оба демонстрируют избыток приличий, целуя ее щеки и приветствуя ее в семье. Затем, когда Петр прощается сам, Матрона останавливается передо мной.

— Ты красавица, не так ли? — Самодовольно спрашивает она, сжимая мой подбородок ухоженными пальцами.

— Спасибо, — бормочу я, и тепло согревает мои щеки.

— С нетерпением жду возможности привезти тебя в Нью-Йорк. Ты будешь прекрасной женой для моего Петра. — Ее губы изгибаются в насмешливой улыбке, а затем она исчезает почти так же быстро, как и появилась. — Я буду ждать в машине, когда ты закончишь прощаться, сынок.

С этими словами Матрона поворачивается и выходит с тремя крепкими русскими охранниками. Петр пожимает руку моему отцу. Кивнув, отец поворачивается к моим братьям.

— Давайте дадим этим двоим немного побыть наедине, — командует он, выводя остальную часть моей семьи из фойе.

Братья выглядят так, будто собираются протестовать, пока я не дарю им ободряющую улыбку. Я могу провести несколько минут наедине с Петром. Я не настолько беспомощна. И мне лучше привыкнуть к этому, прежде чем он отвезет меня в Нью-Йорк. Где я буду сама по себе.

— Было приятно познакомиться с тобой, Сильвия, — бормочет Петр, его легкий акцент становится сильнее, когда он подходит ко мне.

— Я рада, что мы встретились, — соглашаюсь я, откидывая голову назад, чтобы встретиться с его серебристым взглядом.

Свежий, мужской аромат яблока, березы и амбры наполняет мой нос, когда Петр наклоняется опасно близко. Его глаза удерживают мои, заглядывая глубоко в мою душу.

— Моя собственность, — выдыхает он, его губы всего в нескольких дюймах от моих.

Я не знаю, что это значит, но жидкие русские слова льются с его губ с завораживающим эффектом, оставляя меня бессильной перед тягой, влекущей меня к нему. Он слегка щиплет мой подбородок между указательным и большим пальцами, приподнимая мое лицо, пока воздух попадает в мои легкие. Затем он захватывает мои губы целомудренным поцелуем. Мои глаза закрываются, когда фейерверк потрескивает на моей плоти.

Никто никогда не был со мной таким смелым. Жар возбуждения горит в моих венах от интенсивной связи. Как живой провод, я искрюсь от своего первого поцелуя. Его губы полные, мягкие и шокирующе нежные. А затем, медленно, Петр отстраняется.

Дрожь пробегает по моей спине, когда я открываю глаза, чтобы найти его.

— Спокойной ночи, принцесса, — шепчет он, его лицо оказывается опасно близко к моему.

Я отчаянно хочу снова почувствовать нашу связь, сократить расстояние между нами. Но я недостаточно смела, чтобы начать еще один поцелуй.

— Спокойной ночи, — выдыхаю я.

Улыбка танцует на его губах, и затем он уходит. Шагнув через парадную дверь, он исчезает в ночи, его охранники следуют за ним.

Святый черт. Наш брак может быть устроен, но я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Волнение гудит в моих венах, а мои губы покалывают от воспоминания о нашем поцелуе. Медленно я провожу по ним пальцами, наслаждаясь новым и опасно соблазнительным ощущением. Может быть, брак с Петром Велесом не станет концом света, как я думала.

Если таковы поцелуи, я могла бы привыкнуть к ним на всю жизнь.