Прекрасная маленькая принцесса

1

СИЛЬВИЯ

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

Вдыхая жаркий воздух конца августа, я улыбаюсь, глядя на кампус Роузхилла. За летние каникулы я скучала по открытой зеленой зоне, которая тянется между зданиями факультета искусств. Приятно вернуться в колледж.

Напротив Эмили и Трэвис поднимаются по ступенькам здания факультета искусств из серого камня, Трэвис оживленно жестикулирует, рассказывая какую-то историю, вероятно, одно из своих летних приключений. Его темно-фиолетовые волосы с лазурно-голубыми прядями словно маяк на расстоянии между нами.

Я делаю шаг в их сторону, готовясь присоединиться к одногркппникам на нашем первом занятии по скульптуре. Затем я останавливаюсь. Сердце замирает, и я хмурюсь, когда пристальнее смотрю на высокую темноволосую фигуру, направляющуюся в мою сторону.

Но этого не может быть.

Петр Велес не учится в Роузхилле. Он в самом верху, в Нью-Йорке, учится в нескольких престижных университетах. Но, глядя на приближающегося широкоплечего мужчину, я понимаю, что это не может быть кто-то другой. Его волосы идеально взъерошены, из-под футболки видна тонкая талия, сильная грудь и мускулистые руки. Сильная челюсть и щетинистый подбородок подтверждают это. Петр здесь, в кампусе Роузхилла.

Меня охватывает головокружительное волнение. Я не знаю, почему он здесь, но я не видела его с той ночи, как мы встретились. С тех пор я мечтала о нем. Ускорив шаг, я направляюсь к нему.

— Петр! — Весело говорю я, как только он оказывается достаточно близко. Волнение от произнесения его имени вслух заставляет мой пульс учащаться.

Его любопытные серые глаза отрываются от листка бумаги в его руке, чтобы встретиться с моими.

— Сильвия?

Мое имя на его губах наполняет меня смехотворным количеством удовольствия.

— Ты перевелся в Роузхилл? — Спрашиваю я, сокращая расстояние между нами.

— Да. — Он хмурит брови, хмурясь, глядя на свое расписание.

— Тебе нужна помощь с тем, чтобы сориентироваться на территории кампуса? Сначала здания могут сливаться воедино. Я с радостью покажу тебе, куда идти.

Он сужает глаза, разглядывая меня, и этот взгляд нервирует меня. Кажется, он оценивает меня с новым уровнем холодной оценки. Исчезло открытое любопытство, сменившись чем-то менее дружелюбным, почти враждебным.

— Я похож на человека, которому нужна твоя помощь?

— Эм, ну… — Я чувствую, что честный ответ сейчас может быть не лучшим.

Может, ему не нравится выглядеть уязвимым передо мной? Я могла бы это понять. Я не только его невеста и, следовательно, та, о ком он должен заботиться, но я еще и Маркетти. Потребность демонстрировать силу перед своими врагами, вероятно, укоренилась в нем с юных лет. И то, что мы когда-нибудь поженимся, не означает, что он должен автоматически доверять мне сегодня.

Но эта его новая, холодная сторона застает меня врасплох. Это разительный контраст с тем человеком, которого я встретила несколько месяцев назад.

— Я просто подумала, что у тебя, возможно, не было возможности посетить ориентацию, — говорю я, пытаясь смягчить его дискомфорт. — Иногда мне кажется, что студенты теряются в общей массе, если они не начинают в Роузхилл как первокурсники. — Я нервно улыбаюсь.

Это убедительная причина, по которой ему может понадобиться кто-то, кто покажет ему в окрестности, верно? Я не собираюсь говорить ему, что я предложила, потому что думала, что было бы весело провести с ним время.

— Да, ну, я прекрасно найду дорогу в этом жалком кампусе, спасибо, — огрызается он.

Я закрываю губы, сдерживая свой ответ на его резкий тон. Не говоря уже о явном пренебрежении, с которым он только что говорил о Роузхилл. Этот колледж был важен для моей семьи на протяжении поколений. Я знаю, что он может быть не таким престижным, как школа Лиги плюща, в которой он, вероятно, мог бы учиться, но это все равно отличный колледж.

— Итак… что привело тебя в Чикаго? — Спрашиваю я более осторожно. Теперь мне действительно интересно, почему он уехал из Нью-Йорка. Кажется, это не было его первым выбором.

— А имеет ли это значение? — Бросает он мне.

Он смотрит на свое расписание, уделяя мне немного внимания, пока возвращается к размышлениям о том, куда он идет.

— Эм, ну, я думаю, нет. Я просто подумала, что заведу дружескую беседу. Кажется, ты далеко от дома, и я подумала, что тебе может понравиться с кем-то поговорить. — Тьфу, я ужасно справляюсь с маскировкой своего защитного тона. Я звучу почти нытиком. Очевидно, Петр тоже так думает, и на его лице промелькнуло отвращение. Тяжело вздохнув, он подходит ко мне. Когда он нависает надо мной, соблазнительный аромат его яблочно-березового одеколона щекочет мои чувства.

— Послушай, меня уже отправили в эту адскую дыру против моего желания. Мне не нужны дополнительные пытки в виде попыток вести себя с тобой сегодня хорошо, ладно? — Говорит он с кропотливым терпением. — Так что, как насчет того, чтобы ты любезно отвалила?

Я была бы менее удивлена, если бы он ударил меня по лицу.

— Прости? — Спрашиваю я, и мой шок переходит в раздражение.

— Я сказал, убирайся с глаз, — резко отвечает он, противореча своим словам, наклоняясь опасно близко к моим.

— Ладно, в чем твоя проблема? — Требую я. — В ту ночь, когда я тебя встретила, ты был сплошным обаянием и вежливостью, а теперь ты ведешь себя как полный придурок.

Я закусываю губу, когда мой темперамент выходит наружу сильнее, чем я предполагала. Обычно я не грублю людям, особенно тем, кто, как я знаю, важен для благополучия моей семьи. Но я серьезно не могу понять сто восемьдесят градусов Петра.

— В чем моя проблема? — Усмехается Петр. Он бормочет что-то, что звучит по-русски, но так тихо, что я не могу быть уверена. — Ты. Меня отправили в эту дыру, чтобы у тебя и твоей семьи не возникло никаких странных идей о нарушении нашего соглашения. А это значит, что я застрял здесь на следующие три года.

— Что…? — Я едва могу это осознать.

Неужели он только что умудрился поставить под сомнение мою честь и обвинить меня в своем решении на одном дыхании?

— Позволь мне прояснить это, поскольку ты, похоже, не способна угнаться за мной. Ты моя, Сильвия. Ты моя чертова собственность. Ничего больше. Неважно, что я не хочу жениться на тебе. Я сделаю это, потому что это мой долг. А пока я здесь, чтобы убедиться, что никто другой не попытается отобрать то, что принадлежит мне.

Его губы так близко к моим, что моя кожа начинает покалываться. Сохраняющееся влечение моего тела, похоже, не поспевает за моим новым чувством боли и предательства. Но его слова ранят глубоко. Месяцами я чувствовала, что все может на самом деле получиться. Что я могу смириться с тем, что мой отец продал меня. Но все, что я думала, было правдой, все, о чем я мечтала с нашего первого совместного ужина — все это было ложью.

Он не хочет меня. Он не мой прекрасный принц. И мы, черт возьми, не будем жить долго и счастливо.

Я пыталась увидеть светлую сторону брака по договоренности. И на мгновение я действительно поверила, что мы с Петром могли бы быть достойной парой. Я думала, что даже если Нью-Йорк находится в сотнях миль от всех, кого я люблю, мне было бы хорошо, если бы Петр был рядом со мной. И вдруг все становится совершенно ясно. Я выхожу замуж за монстра, которым я когда-то его представляла. Хуже того, его обманчиво красивая внешность не дала мне никаких предупредительных сигналов о звере внутри.

Петр стоит во весь рост, покосившись на меня сверху вниз.

— Что? Это ранит твои чувства, Маленькая Принцесса? — Спрашивает он. — Перестань быть такой наивной. Жизнь — это не какая-то большая сказка. Я не какой-то чертов рыцарь в сияющих доспехах, который здесь, чтобы сбить тебя с ног. Я застрял с тобой. Потому что этого от меня ждут. Я женюсь на тебе ради своей семьи. Это не значит, что мне это должно нравиться.

— Засранец! — Шиплю я, борясь со слезами гнева, которые наворачиваются на глаза.

Петр мрачно усмехается.

— По крайней мере, я не какая-то кроткая маленькая соплячка, которая ждет, что мужчины в ее семье сделают все правильно и идеально, пока она хандрит из-за несправедливости жизни. Как насчет этого? Ты обещаешь выполнить свою часть этой сделки и не путаться у меня под ногами, и я оставлю тебя в покое. Мы можем просто жить своей жизнью в течение следующих трех лет и наслаждаться оставшейся свободой, прежде чем мы застрянем вместе на всю оставшуюся жизнь.

— Это звучит как лучшая идея, которая пришла тебе в голову за весь день, — огрызаюсь я, глядя на него с новой ненавистью.

— Хорошо.

— Ладно, — соглашаюсь я, оборонительно скрещивая руки на груди.

Петр закатывает свои отвратительно красивые глаза и проходит мимо меня, быстро удаляясь. Замерев на несколько секунд, я пытаюсь взять эмоции под контроль, прежде чем оглянуться на него через плечо. Он шествует по кампусу походкой, которой я не осознавала до этого момента насколько она напыщенна. Боже, он не знает, как ему повезло, что Нико не было рядом, чтобы стать свидетелем этого. Петр был бы мертв, если бы посмотрел на меня не так.

Мне становится плохо, когда я думаю об этом. Мне не нравится жестокая сторона, которую отец вдалбливал моему старшему брату еще до моего рождения. Как Касс и Лука умудрились вырасти разными, я не понимаю. С другой стороны, я предполагала, что интенсивные тренировки моего отца либо превратят кого-то в смертоносное оружие, либо заставят его возненавидеть насилие, что близнецы делают из принципа.

Полагаю, только в этом отношении мне повезло, что я девочка. Мой отец никогда не заставлял меня учиться убивать людей. Конечно, Нико не знает, что я знаю о его жестокой стороне. Он хочет уберечь меня от этой стороны семьи. Чтобы я увидела в нем обожающего и защищающего брата, который не может сделать ничего плохого. Но для меня, даже с насилием, он всегда будет таким. Я просто не хочу быть еще одним человеком в жизни Нико, который просит его продать свою душу.

Вздохнув, я обращаю внимание на здание художественной школы передо мной. Надев на себя лучшее лицо, я улыбаюсь, хотя мои ноги кажутся мне бетонными блоками. Поднявшись по ступенькам, я вхожу через тяжелые двойные двери и нахожу свой класс.

— Ладно, кто был тот красавчик, с которым ты только что разговаривала снаружи? И почему ты нам о нем не рассказала? — Требует Тревис, как только я плюхаюсь за стол для скульптуры, где они сидят с Эмили. Его ворчливый голос отдает игривой ревностью.

— Я рассказывала тебе о нем, Тревис, — говорю я, стараясь сохранить легкий тон.

— Ты помнишь какие-нибудь упоминания о тайных любовниках или лихих красивых студентах Роузхилла, с которыми встречалась наша Сильвия, Эм? — спрашивает Тревис, многозначительно устремляя взгляд на Эмили.

Эмили крутит вокруг пальца свой медово-блондинистый боб.

— Хм. Я не могу вспомнить. — Затем она бросает на меня обвиняющий взгляд своими темно-карими глазами.

— Вы двое смешны. Он не мой любовник, и мы не встречаемся. Ему меня продадут через три года. Ну знаете, тому, за кого мой отец планирует отправить меня замуж в Нью-Йорк.

Голубые глаза Трэвиса мерцают.

— И у тебя хватает наглости быть растроенной из-за этого? Потому что я только что услышал, что тот великолепный кусок мяса, который трахал тебя снаружи, не только какая-то версия русского мафиозного принца, но и твой жених. Свяжи меня и отшлепай по бокам, но это звучит как мечта, ставшая явью.

Я смеюсь невольно, благодарная за странный юмор Трэвиса. Я не могу заставить себя противоречить ему, сказать, как ужасно со мной обращался Петр. Или что человек, о котором я болтала все лето, на самом деле полный придурок.

Я все еще не могу прийти в себя от осознания этого.

Как только я обдумаю свою новую реальность, я смогу решить, что с этим делать.