Прекрасная маленькая принцесса

36

ПЕТР

Холодная рука шлепает меня по спине, и я резко вскакиваю на стуле, делая вдох и тут же жалея об этом. Мои ребра протестующе вскрикивают, а легкие становятся влажными.

— Думаю, у тебя был достаточно долгий перерыв, — холодно заявляет Николо, вставая во весь рост, как только убеждается, что я остаюсь в сознании.

— Я думал, мы потеряли тебя на мгновение, — подначивает меня Кассио.

— Я же говорил тебе не позволять ему истекать кровью слишком быстро. — Николо хмурится на Луку, который пожимает плечами.

— Мы решили проблему, не так ли? — Говорит он, жестом указывая на мое бедро.

Словно разбуженные упоминанием об этом, нервные окончания в моей ноге воспламеняются, посылая пульсирующие волны боли к тазобедренному суставу и позвоночнику. Когда я опускаю взгляд, в джинсах виднеется дыра, куда он, должно быть, вонзил свой перочинный нож.

Над ней — мой ремень, служащий жгутом, чтобы остановить кровь, окрасившую брюки.

Каждый дюйм во мне пульсирует и болит, когда моя реальность снова рушится вокруг меня. Я собираюсь умереть медленной, мучительной смертью. Ремень, перерезающий кровообращение в левой ноге, подтверждает это. Они держат меня в живых ровно столько, чтобы выжать из меня все возможные пытки.

Смирившись со своей участью, я разжимаю челюсти и смотрю Николо прямо в лицо.

— Вы, ребята, действительно любители, не так ли? — Насмехаюсь я.

— Какого хрена ты мне только что сказал? — Николо рычит, и его кулак ломает мою челюсть правым хуком.

Черт, он бьет сильно. У меня звенит в ушах, но я отряхиваюсь и снова встречаюсь с ним взглядом. Я беззлобно хихикаю, намереваясь спровоцировать его на то, чтобы он меня прикончил.

— Вы, ребята, чертовы идиоты, — усмехаюсь я. — Разве вы не знаете, что в печень нужно всаживать нож, если хочешь причинить кому-то настоящую боль?

Это должно быть чертовски мучительно, но это также определенно убьет меня быстрее, чем они планируют. Я знаю, что они не настолько глупы, чтобы купиться на это, если я предложу сердце или легкие. Но в данный момент я просто хочу покончить с этим, чтобы обрести покой.

— Хочешь испытать это на себе? — Рычит Кассио, надвигаясь на меня.

— Касс, — предупреждает Николо.

— Нет, давай проверим, — настаивает близнец, хватая нож с рабочего стола.

Спровоцировать его оказалось легче, чем я думал.

— Касс!

Николо делает шаг к нам, но его младший брат бросается ко мне, прежде чем Николо успевает вмешаться. Я не могу сдержать победную ухмылку, которая кривит мои губы за мгновение до того, как лезвие находит меня. Затем рукоятка ножа врезается мне в почку.

Я задыхаюсь, боль на мгновение сдавливает дыхательные пути, и я падаю на его руку.

— Думаешь, мы настолько глупы, что купимся на такую глупость? — Спрашивает Кассио, отступая назад.

Он просто играл со мной, используя нож для того, чтобы нанести мне удар, а не для того, чтобы покончить с моими страданиями. Я чувствую себя облапошенным. Николо слегка бьет Кассио по затылку в братском порыве, но его глаза пляшут, когда он наблюдает за тем, как я пытаюсь втянуть воздух.

— Ладно, думаю, пора его заткнуть, — заявляет Николо, беря со стола кастеты. Они покрыты засохшим слоем моей крови.

Старший брат Маркетти медленно надвигается на меня. Хотя мой живот сводит от предвкушения боли, я не показываю этого на своем лице. Вместо этого я пристально смотрю на него.

— Знаешь, должен признать, я впечатлен тем, что ты не умоляешь нас остановиться. — Замечает Николо. — Если бы мне не был ненавистен сам вид тебя и всего того, за что ты и твоя семья выступаете, я мог бы проникнуться к тебе уважением.

— Пошел ты, — рычу я, сплевывая красную каплю к его ногам.

Он поднимает кулак, готовый нанести удар, и я закрываю глаза и поворачиваю лицо, готовясь к удару. Не удивлюсь, если у меня уже треснули челюсть и скула, так что этот удар будет просто последним.

— Остановитесь! — Пронзительно кричит девушка, ее тон наполнен паникой.

Мое сердцебиение участилось, и я напрягся, узнав голос Сильвии.

На мгновение меня охватывает сильное, пьянящее облегчение, когда я понимаю, что она здесь. Я не умру, не увидев ее снова. Но потом меня осеняет. Она здесь, и я не знаю, какой опасности — это может подвергнуть ее. После того, что я видел от ее отца, я не доверю ее братьям. Мои глаза распахиваются, и я бросаю взгляд в ее сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как она настигает меня.

Ее лицо искажено ужасом и горем, и все же она выглядит почти небесной в своем сиянии. Ее кожа бледно сияет на фоне залитых слезами щек, и я думаю, что это — освещение или то, что я, вероятно, получил сотрясение. А может, и то, и другое.

Не раздумывая ни секунды, она бросается на меня сверху, словно мой ангел-хранитель. Ее волосы падают на меня, как занавес, скрывая мое лицо, а ее руки обнимают меня, и я чувствую, как она дрожит у меня на груди.

— Пожалуйста, Нико. Остановись. — Всхлипывает она, когда ее свежий цветочный аромат окутывает меня, согревая, как яркий летний день.

Я вдыхаю ее, с трудом веря в свою удачу. И все же мне хочется, чтобы она убралась отсюда. Я не хочу, чтобы она пострадала.

— Уйди с дороги, Сильвия, — рычит Николо, и хотя его слова повторяют мои мысли, они сразу же заставляют меня вздернуться. — Он не заслуживает твоей жалости.

Она не двигается с места, закрывая меня от брата своим телом, как только может.

— Ты слишком мягкая, сестренка. Я не позволю тебе отдать свою жизнь и свое счастье, чтобы попытаться остановить войну. Этим ублюдкам уже давно пора на тот свет, и я готов убить всех Велесов до единого. Начиная с этого никчемного куска дерьма, который ты защищаешь.

— Нет, — настаивает Сильвия, решительно качая головой. — Вы не можете. Я вам не позволю.

Глубокая ярость вспыхивает во мне, когда Николо теряет терпение. Его левая рука обхватывает ее за плечи, и он с силой оттаскивает ее от меня.

— Нико, остановись! — Кричит она.

— Не трогай ее, мать твою! — Рычу я, когда он отпускает Сильвию, и она спотыкается, едва не потеряв равновесие.

На мгновение в комнате воцаряется тишина, и все выглядят совершенно растерянными, пока глаза братьев Маркетти переходят с сестры на меня.

— Ты что, думаешь, я когда-нибудь причиню ей вред? Ты думаешь, что защитишь ее? — Кричит он.

После того как я увидел, как дон Лоренцо ударил Сильвию, я не исключаю, что ее брат поднимет на нее руку. И неважно, хотел он этого или нет, но он прикоснулся к ней с большей силой, чем мне хотелось бы. Мне плевать, что я сломан, окровавлен и бесполезно пристегнут к этому гребаному креслу. Я убью его, если он еще раз прикоснется к ней.

— Даже не приближайся к ней, — категорично заявляю я, устремляя на него грозный взгляд.

— Я убью тебя голыми руками, мать твою, — рычит Николо, делая целенаправленный шаг вперед.

— Пожалуйста, Нико, нет! — Сильвия умоляет, хватая его за локоть. — Не делай ему больше больно… Я люблю его.

Последняя фраза едва слышна, но она пронзает меня, как дефибриллятор. Неважно, что мое лицо в крови и разбито, ребра сломаны, а торс испещрен порезами. Эти слова наполняют меня глубоким чувством покоя. И все, чего я хочу, — это взять Сильвию на руки и поцеловать ее прямо сейчас.

— Я хочу быть с ним. — Говорит она более уверенно, отчего мое сердце заходится, и кажется, что оно может взорваться.

Братья Маркетти словно статуи. Все взгляды прикованы к Сильвии, а ее глаза обращены ко мне. Взгляд надежды и преданности в них завораживает меня.

— Что, это какая-то шутка? — Недоверчиво спрашивает Кассио. — Ты страдаешь от стокгольмского синдрома?

— Сильвия? — Николо нажимает на нее, его голос переходит на более мягкий тон, чем я когда-либо слышал от него раньше.

Я немного ослабляю напряжение, видя, что ее братья стараются быть с ней помягче.

— Это не стокгольмский синдром, — заявляет она. — Нас с Петром поставили в невозможную ситуацию, и мы просто справились с ней по-разному. Но с момента нашей первой помолвки многое произошло. Мы обрели подлинную связь, что-то глубокое, правильное и настоящее. Петр изменился. Я изменилась. И… — Ее голос на мгновение прерывается, и она тяжело сглатывает. — Я беременна его ребенком, — вздыхает она.

Весь кислород исчезает из комнаты.

Никто не произносит ни слова. В наступившей тишине слышно, как падает булавка.

Мое сердце замирает, когда я смотрю на нее, мои губы раздвигаются в изумлении.

Она медленно поворачивается ко мне, и у меня замирает сердце, потому что она выглядит совершенно испуганной. Ее глаза широко раскрыты на бледном лице, а нежный подбородок дрожит.

— Я узнала об этом несколько недель назад. Но я собиралась рассказать тебе об этом на нашем сегодняшнем свидании, — шепчет она, неуверенно шагая ко мне.

Я бы отдал все на свете, лишь бы в этот момент у меня были свободные руки, потому что мне отчаянно хочется ее утешить. Она выглядит на грани слез и где-то между готовностью упасть или убежать. Мое сердце колотится о ребра, когда я понимаю, что этот разговор может стать самым важным в моей жизни.

— Ты беременна? — Повторяю я, потому что мне нужно, чтобы она это подтвердила.

Она кивает, ее глаза наполняются слезами.

— О, сокровище. — Непреодолимая радость охватывает меня, за ней быстро следует глубокая озабоченность, потому что Сильвия выглядит далеко не счастливой. — Все будет хорошо, — успокаиваю я ее. — Все будет хорошо. Иди сюда.

Боже, я чувствую себя чертовски бесполезным, когда у меня буквально связаны руки.

Сильвию сотрясают рыдания, заставляя ее плечи выгнуться вперед, и она сокращает расстояние между нами. Я благодарен ей за то, что она не пытается сесть мне на колени, не знаю, смогу ли я выдержать ее вес на своей раненой ноге.

Но, как всегда, она такая умная, сострадательная и наблюдательная, когда слегка опускает руки на мои колени. Я наклоняюсь вперед и прижимаюсь лбом к ее лбу, желая, чтобы она почувствовала, как сильно я хочу ее обнять. Хотя я весь в крови и синяках, мне все равно, и ей, похоже, тоже.

Ее пальцы нерешительно забираются в мои волосы, и она тихонько всхлипывает.

— Я здесь, хорошо? Я с тобой. Чего бы это ни стоило. Я позабочусь о тебе и ребенке, — пробормотал я.

— Ты не… злишься? — Спрашивает она, ее голос дрожит.

— Злюсь? — Я смеюсь от невозможности этого. Радуюсь? Да. Беспокоюсь за нее? Определенно. Переживаю? Может быть, немного. Но злюсь? Ни за что на свете. — С чего бы мне злиться?

Сильвия фыркает, отстраняясь от меня ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Потому что я не сказала тебе сразу. И я не должна была забеременеть. Мы еще даже не женаты. — Ее голос срывается, и она качает головой.

— Эй, эй. Все это не имеет значения. Я люблю тебя малышка, — вздыхаю я, глядя в ее лесные глаза. — Я хочу жениться на тебе, так что какая разница, когда мы создадим нашу семью? — У меня все сжалось в комок, когда я понял, что она, возможно, еще не хочет быть матерью. — Ты… хочешь оставить ребенка? — Спрашиваю я неуверенно.

Она снова кивает, по ее щекам катятся слезы. И я вздыхаю с облегчением.

— Ну, тогда это хорошо, да? — Неуверенно спрашиваю я. — Может, это и не идеально, но вместе мы со всем справимся.

Ее слезы текут сильнее, а губы кривятся в улыбке — совершенно противоположные сигналы, от которых у меня голова идет кругом.

— Верно, — соглашается она, немного придя в себя.

— Черт возьми, мы станем родителями? — Я разражаюсь восторженным смехом.

Сильвия тоже смеется, вытирая слезы с лица. И все, чего я хочу, — это обнять ее.

— Эти чертовы ограничители, — рычу я, натягивая их, а затем падаю вперед, удрученный. — Я бы обнял тебя, если бы мог.

— Нико, пожалуйста, освободи его. — Умоляет Сильвия.

На мгновение я почти забыл, что ее братья все еще здесь. Они по-прежнему стоят в шокированном молчании, похоже, сбитые с толку нашим обменом мнениями. Они явно не знают, как реагировать теперь, когда увидели нас вместе. Стали свидетелями нашей связи воочию.

Но Николо, наконец, шагает вперед, чтобы освободить меня.

— Ладно, думаю, мне нужно немного больше объяснений, — требует Кассио, изучая меня.

Я киваю, готовый выложить все на стол раз и навсегда. Но у меня появляется момент, чтобы собраться с мыслями, когда мои узы ослабевают и Николо отпускает меня. Уперев руки в колени, я втираю кровообращение в запястья и подавляю стон, когда мои ребра гневно протестуют.

— Моя мать послала меня, чтобы… потребовать Сильвию и обеспечить наш брак до того, как ваша семья сможет отказаться. — Говорю я, переходя к делу. Им не нужно знать все грязные подробности. Это только смутит Сильвию и уж точно не поможет моему делу. — Но чем больше времени я проводил с ней, тем больше понимал, какая она невероятная. Я просто должен был обеспечить перенос свадьбы, но в процессе влюбился в нее.

— Не то чтобы я винил тебя, потому что Сильви — одна из самых лучших людей в мире, но с чего ты взял, что заслуживаешь мою младшую сестру после всего, что ты с ней сделал? — Требует Николо, скрещивая руки.

Это законный вопрос. Над ним я бился почти два месяца. И я обдумываю свой ответ, пока пытаюсь встать на ноги. Сильвия поддерживает меня, подставляя свое плечо под мою руку на случай, если мне понадобится поддержка, но это не то, в чем я отчаянно нуждаюсь. Я крепко прижимаю ее к себе, и хотя мое тело шумно протестует, я отказываюсь ее отпускать.

— Не думаю, что когда-нибудь заслужу ее, — прохрипел я, и мои ребра застонали. — Но по какой-то причине, которую я не могу понять, она хочет быть со мной. И я не настолько силен, чтобы держаться подальше. Так что вместо этого я планирую сделать все, что в моих силах, чтобы оказаться достойным ее.

Сильвия поднимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза, и так нежно кладет руку на мое покрытое синяками и кровью лицо, что ее прохладная ладонь успокаивает мою ноющую плоть. Я улыбаюсь ей, едва замечая, как снова раздвигаю губы. А она улыбается мне в ответ, ее лицо сияет.

— Я действительно верю, что благодаря этому в наших семьях будет мир, — убежденно заявляю я. Затем я смотрю на Николо, отбросив все признаки защитной враждебности. — Я хочу обрести мир с вами, потому что знаю, что именно это сделает Сильвию счастливой.

Братья Маркетти словно в унисон отступают, их боевые позы ослабевают от удивления.

— А вот ваш отец — совсем другое дело, — рычу я, глядя на Сильвию и гладя ее по щеке, которую он ударил. — В ту ночь я хотел вырвать ему сначала руки, а затем сердце, — бормочу я специально для нее.

Ее глаза смягчаются, в их глубине появляется нотка грусти.

— Но я знал, что ты этого не захочешь, — добавляю я.

Рука Сильвии накрывает мою, крепко прижимая ее к своей нежной коже.

— Я просто хочу жизни с тобой и нашим малышом.

От нее исходит тепло, и я опускаю руку, чтобы накрыть ее живот. Он все еще плоский и упругий. Я не знаю, когда он должен показаться, но внезапное волнение вспыхивает в моей груди. Не могу дождаться, когда узнаю.

— Похоже, твоя мать такая же блядь, как и наш отец, — сухо замечает Кассио.

Я поворачиваюсь, чтобы встретиться с ним взглядом, и шрам на его щеке загорается, напоминая мне, что это дело рук моей матери. Кассио, как никто другой из Маркетти, должен понимать, насколько безжалостной она может быть.

— Я стану главой Братвы Велесов, как только окончу Роузхилл, — открыто заявляю я.

Николо кивает.

— Думаю, до тех пор мы сможем жить в мире. И, возможно, после этого мы даже сможем достигнуть настоящего союза.

— Я бы этого хотел.

— Раз уж вы решили, что сегодня никто не должен умереть, я бы хотела, чтобы о тебе позаботились, — заявляет Сильвия.

— Думаю, это хороший план, — соглашаюсь я. Затем я перевожу взгляд обратно на Николо. — Все в порядке?

— Да, чувак. Если ты будешь хорошо относиться к нашей сестре, у нас все будет в полном порядке.

— Я понял. — Говорю я. — Я бы, наверное, сделал то же самое, что и вы, с любым, кто подумал бы, что может наложить лапу на мою сестру.

— Петр, может, и все понимает. Но я не позволю вам так просто сорваться с крючка. — Говорит Сильвия, глядя на своих братьев по отдельности. — С вами я разберусь позже.

Губы братьев слегка кривятся от изумления, но они, похоже, знают, что лучше ничего не говорить. Затем Кассио и Лука делают шаг ко мне, каждый из них берет меня за руку, чтобы помочь мне дойти до машины.