Прекрасная маленькая принцесса

16

ПЕТР

Когда я стою в фойе и наблюдаю, как флористы расставляют охапки цветов в вазы, доходящие мне до груди, в доме кипит работа.

— Где бы вы хотели поставить ледяную фигуру, сэр? — Спрашивает мужчина в морской бейсболке и соответствующей униформе, глядя на свой планшет с ручкой в руке.

— Ледяную фигуру? — Я бросаю взгляд в сторону входной двери и вижу, как на тележке везут вырезанного изо льда лебедя в натуральную величину. Боже правый. — Как насчет того, чтобы расположить возле фуршетных столов? — Предлагаю я.

Почему это наш приоритет, а не сосредоточение усилий на прекращении конфликта с Братвой Живодера, ума не приложу. Но поскольку я еще не пахан, решать не мне.

Мама заказала домашний спа-день для себя, Милы и Сильвии, оставив меня заниматься последними приготовлениями к сегодняшней вечеринке, а также выполнить несколько поручений. Итак, пока девушки получают полный комплекс процедур — массаж, маникюр, педикюр, прическу и макияж, и все это в нашем поместье, я решаю последние вопросы и занимаюсь экстравагантными украшениями, которые заказала моя мама, чтобы отпраздновать мое обручение в высшем обществе.

Взглянув на часы, я с облегчением обнаружил, что до начала вечеринки осталось всего несколько часов, а значит, прически и макияж девочек должны быть готовы прямо сейчас. Передав свои обязанности дворецкому, я отправляюсь в свою комнату и забираю три элегантно упакованные коробки разных размеров, которые я припрятал для Сильвии.

Затем я направляюсь в ее комнату.

Судя по звукам шарканья за дверью, она уже закончила приготовления, и я постучал.

— Иду! — Раздается ее приглушенный голос.

Мгновение спустя Сильвия распахивает дверь настолько широко, что я вижу ее лицо. Я ошеломлен тем, что ее волосы собраны на макушке и ниспадают потрясающими волнами, которые заставляют ее роскошные локоны подпрыгивать и блестеть. Тонкие локоны цвета красного дерева обрамляют ее лицо, привлекая мое внимание к ее женственной линии челюсти.

Ее макияж не менее привлекателен. Нанесенный в тонкой палитре, он подчеркивает зелень ее лесных глаз и румянец щек, не подавляя и не маскируя ее естественную красоту.

— Петр! — Задыхается она, и по ее лицу расплывается поразительная улыбка.

Мое внимание привлекает тот факт, что ее губы более темного оттенка красного, чем обычно, и маняще полные.

— Занята? — Спрашиваю я, замечая, что, хотя она, кажется, рада меня видеть, она не открыла дверь ни на йоту шире.

— О, эм, нет… то есть да. Ну, типа того. Я пыталась найти подходящее платье для этого вечера. Я… не ожидала, что у нас будет что-то настолько официальное, — признается она.

Под ее макияжем проступает намек на румянец, и у меня сразу же возникает желание сказать ей, чтобы она пошла умылась. Потому что мне чертовски нравится наблюдать за тем, как ее щеки приобретают идеальный розовый оттенок, когда она смущается или стесняется. Но я подавляю это желание. Я уверен, что, если скажу ей умыться, это только ранит ее чувства, независимо от причины.

— Ну, тогда я не задержу тебя надолго, — лукаво говорю я. — Но я принес тебе подарок. — Я поднимаю коробку хорошего размера, пока ее взгляд не привлекает блестящий красный бант и серебряная упаковка.

— О, Петр! Ты не должен был! — Она оглядывается, словно сомневаясь, стоит ли приглашать меня войти.

Теперь мне становится любопытно, что происходит в ее спальне.

— Не возражаешь, если я войду? — Спрашиваю я, делая шаг вперед.

— Ну, конечно. Просто… я не очень одета.

Из моего горла вырывается благодарное рычание, и я не могу удержаться, чтобы не посмотреть вниз, хотя дверь загораживает все, что ниже ее шеи.

— Не в этом смысле! — Практически кричит она, ее щеки стали еще краснее, несмотря на макияж. — О, просто заходи, — хмыкает она, хватая меня за руку и затаскивая внутрь.

Она закрывает за мной дверь, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть ее в махровом халате. Как только мой взгляд падает на нее, она стягивает края халата и затягивает пояс, чтобы он плотно облегал ее талию.

— Должен признаться, я немного разочарован, — поддразниваю я.

— Я предупреждала тебя, что не одета, — ругается она.

— Да, но у меня в голове был другой образ.

— Прекрати, или я тебя вышвырну.

Она показывает в мою сторону строгий палец, делая свое лучшее мамино лицо, и я смеюсь. За эти выходные наш флирт стал более естественным, почти легким, и мне это нравится. Несмотря на все, что я с ней сделал, Сильвия, кажется, чувствует себя рядом со мной все более комфортно. И я не знаю, радует ли меня это потому, что помогает в выполнении поставленной задачи — лишить ее девственности, или потому, что мне искренне нравится видеть ее с этой стороны. В любом случае это неважно, и я отгоняю эту мысль, потому что не могу упустить из виду, почему мне нужно заслужить путь в постель Сильвии. Будущее моей семьи зависит от того, станет ли она моей.

— Уф, у меня действительно нет ничего на вечер. Может, Мила одолжит мне платье? — Сильвия поджимает губы, сложив руки на бедрах и глядя на немалую кучу платьев, которые она разбросала по кровати.

— Вот что я тебе скажу, почему бы тебе не открыть сначала свои подарки. А потом я помогу тебе разобраться с остальным. — Я аккуратно расставляю коробки на кровати и протягиваю ей самую большую.

— Ты сделаешь это? — Она с надеждой смотрит на меня, принимая подарок.

— Конечно.

Сильвия благодарно улыбается и ставит коробку на небольшой участок кровати, чтобы поднять крышку. Откинув папиросную бумагу, Сильвия задыхается. Без слов она откладывает крышку в сторону и достает из коробки переливающуюся ткань.

Держа платье перед собой, она любуется каскадным узором из белых цветков вишни, свисающих с ветвей деревьев, начиная с правого верхнего угла ткани. Цветы сужаются у бедер, переходя в гармоничное сочетание белого, серебристого, загорелого, желтого и медного цветов. Каждый дюйм ткани переливается и сверкает.

— Потрясающе, — вздыхает она, любуясь мягкой тканью, которая ловит и отражает свет. Повернув его, она рассматривает спину и тяжело сглатывает. — Обычно я не ношу ничего такого… откровенного.

Затем она прижимает платье к телу и понимает, как низко опускается передняя часть. Выставив ногу вперед, она умудряется обнаружить высокий разрез на ноге, даже не надевая его. Она пристально смотрит на меня.

— Ну, я подумал, что будет справедливо включить небольшую награду и для меня. Но платье заставило меня вспомнить о тебе.

— Я обожаю цветочные принты, — признается она. — А эта ткань просто нереальная. Как она может быть такой струящейся и блестящей одновременно? В ней даже нет ни бисера, ни блесток.

Я хихикаю.

— Но разве это вообще уместно для сегодняшнего вечера? Или я произведу впечатление, надев то, что демонстрирует так много кожи? — Она подносит платье к зеркалу, оценивая, как на ней сидят вырезы, когда оно просто висит перед ней.

— Во-первых, сегодня вечером ты и так будешь зрелищем. Как насчет компромисса? Подгони под себя, и, если оно тебе не понравится, я не буду заставлять тебя его надевать. Звучит достаточно разумно?

Губы Сильвии сжались в улыбку.

— Хорошо. Думаю, я могу это сделать. — Она смотрит на беспорядок, который навела на кровати. Аккуратно отложив платье, она собирает кучу одежды и укладывает ее обратно в чемодан. — Ну вот, теперь тебе есть где присесть.

Я борюсь с желанием улыбнуться, усаживаясь на свободное место рядом с двумя другими подарками, ожидающими ее. Сильвия проскальзывает в ванную и осторожно закрывает дверь. Спустя некоторое время она снова открывает ее.

Когда она робко выходит в спальню, у меня пересыхает во рту. Я ошеломлен тем, насколько она действительно красива. Сильвия всегда была хорошенькой, но она скрывала свои изгибы скромной одеждой и обычно не заморачивалась с прической и макияжем. Но это платье подчеркивает ее тело во всех нужных местах.

Ее длинные стройные руки выставлены на всеобщее обозрение, а халтер с вырезом на шее опускается так низко, что почти достигает пупка. Ткань идеально обнимает бедра, демонстрируя ее плоский живот, а затем свободно ниспадает до пола. Струящаяся ткань почти скрывает разрез, который доходит до верхней части бедра.

Затем она делает шаг вперед. На мгновение появляется вид на ее длинные, великолепные ноги, а затем они исчезают под тканью для следующего шага. Я не могу сдержаться. Я издаю тихий свист, разглядывая ее с ног до головы.

Сильвия прижимает ладони к своим румяным щекам.

— Не слишком ли? — Спрашивает она. Затем она поворачивается, чтобы показать мне спину.

Или, лучше сказать, отсутствие таковой.

От места соединения халтер-топа на шее и до восхитительных ямочек на спине ее кожа выставлена на всеобщее обозрение. Ткань облегает ее круглую попку ровно настолько, чтобы показать мне ее округлость, а затем спускается к ногам.

— Оно идеально, — заверяю я ее, поднимаясь, чтобы сократить расстояние между нами.

Сильвия поворачивается как раз вовремя, чтобы понять, что я стою прямо за ней, и задыхается, когда мои руки обхватывают ее лицо и я украдкой целую ее. Поцелуй короткий, но все равно, когда я отпускаю ее, у нее перехватывает дыхание, и это разжигает во мне огонь, который трудно игнорировать.

— Так ты будешь его надевать? — Спрашиваю я. Я не хочу давить слишком сильно, но, черт возьми, я хочу смотреть на нее в этом наряде всю ночь напролет.

— Да. Спасибо. Мне нравится. — Она сияет на меня.

— Хорошо. Тогда пришло время для следующего подарка. — Я протягиваю ей вторую по величине коробку с волчьей ухмылкой.

На этот раз она без колебаний вскрывает коробку, откидывает крышку и обнаруживает босоножки из лакированной кожи с потертыми краями.

— Они великолепны!

Надев, она задирает подол платья и демонстрируя их, оказывается в опасной близости от того, что она не хотела бы, чтобы я увидел. А они чертовски сексуальны. Ее ноги, я имею ввиду.

— И последнее, но не менее важное. — Говорю я, передавая ей третью коробку.

Сильвия удивленно смотрит на меня.

— Ты не должен был этого делать, — пробормотала она, и эмоции в ее голосе поразили меня до глубины души.

— Я знаю. Но я хотел.

— Что ж, спасибо.

Я хихикаю.

— Ты еще даже не открыла свой последний подарок.

Она смеется.

— Я знаю. Но все равно это много значит.

— Я рад.

Сильвия открывает третью коробку, обнаруживая внутри бархатную коробочку поменьше. По размеру она напоминает шоколадку, и становится ясно, что третий подарок — ювелирное украшение. Но все равно она задыхается, когда открывает ее.

— Где ты это взял? — Вздыхает она, доставая из футляра одну из сережек-люстр.

Как и на ее платье, с затейливых лиан, составляющих конструкцию украшения, свисают нежные нити цветков сакуры. Только эти цветы сделаны из окрашенного золота и бриллиантов.

Она вставляет по одному в каждое ухо, а затем достает подходящий браслет.

— Можно? — Предлагаю я, пока она пытается застегнуть его на запястье одной рукой.

Она протягивает запястье мне, и я застегиваю его.

Сильвия, переполненная восторгом, бросается к зеркалу в полный рост, спрятанному в шкафу, чтобы полюбоваться готовым нарядом. Через минуту она возвращается ко мне.

— Это самый идеальный подарок. Спасибо. — Ее улыбка на мгновение ослепляет меня, она так полна безудержной радости.

— Не за что. — Говорю я на этот раз.

Затем я протягиваю ей руку.

— Готова?

— Уже пора? — Сильвия в шоке смотрит на часы.

Шесть часов, почти в точку. Пора.

Когда она проводит своими изящными и наманикюренными пальцами по моему бицепсу, я чувствую волнение в груди. При всей своей ярости, которую я испытывал из-за того, что меня заставляют жениться на ком-то, я начинаю понимать, что, возможно, я нащупал золотую жилу, когда речь шла о моей суженой. И все же какая-то ноющая мысль в глубине моей головы напоминает мне, что эта связь между нами, это сильное влечение, которое возникло быстро и стремительно, не является настоящим. Потому что я все еще нечестен с Сильвией.

Вчера, когда она показала мне свои работы, я ясно увидел, как я повлиял на нее. Я причинил ей боль. Глубоко. Я чуть не сломал ее своими действиями, которые предпринял, чтобы обеспечить безопасность своей семьи. И все же Сильвия, похоже, готова оставить это в прошлом и снова довериться мне.

Я почти пообещал, что больше не причиню ей такой боли.

Но я сделаю это. Я должен.

Потому что нам нужно сотрудничество с ее отцом, а для этого моя мать требует, чтобы я лишил ее девственности. Чистую, невинную Сильвию, которая одевается, как святая, и отказывается от платья без спины. Я знаю, что надеть наряд, который я ей купил, — это уже перебор. Но это не единственная грань, которую мне придется переступить сегодня вечером. И я уже ненавижу себя за это.

— Потанцуй со мной, — пробормотал я, прижимаясь к обнаженной коже спины Сильвии после того, как уже десятая по счету пара из высшего общества поздравила нас с помолвкой и удалилась к фуршетному столу. За последние два часа перед нами с Сильвией прошло бесчисленное множество людей, которые представлялись и восхищались такой прекрасной парой. Я скрипел зубами, пытаясь не ударить кого-нибудь по лицу.

А Сильвия все это терпела.

Вместо застенчивой девушки, которая краснеет от моего грубого юмора или отмахивается от самых незначительных промахов, эта новая сторона моей невесты то, на что стоит посмотреть. Как настоящая принцесса, она держалась с достоинством. Поддерживая вежливую беседу, она оказалась теплой и интересной, терпя мучительные изречения наших гостей. И все же моя будущая жена выглядит уравновешенной и спокойной, улыбка не сходит с ее лица. Куда исчез застенчивый интроверт, которого я наблюдал в течение нескольких месяцев, я не знаю. Но я ошеломлен и околдован. И теперь, когда мы покончили с конвейером приветствий, я хочу увидеть, как она танцует.

Она едва заметно кивает и вежливо завершает разговор с Элинор Мэнсфилд, одной из старушек, живущих в Центральном парке на юге, которую настояла пригласить моя мама. Пожилая женщина едва успевает отойти, как я беру Сильвию за руку и тяну ее на танцпол. В бальном зале, полном миллиардеров среднего возраста, с которыми моя мать настаивает на поддержании связей, на этой вечеринке нет ни скрежета, ни шумных мош-питов. Вместо этого звучит классическая музыка, идеально подходящая для бальных танцев.

И когда я притягиваю Сильвию к себе, она оседает в моих объятиях так, словно родилась для этого. Новая песня представляет вальс, и когда я веду ее по танцполу, Сильвия следует за мной с удобной легкостью, двигаясь на своих высоких каблуках так, словно парит в воздухе.

— Ты умеешь танцевать вальс? — Спрашиваю я, слегка удивленный.

Моя мать в раннем возрасте против моей воли вбивала в меня формальные танцы, настаивая на том, что они сослужат мне хорошую службу, наряду со всеми более сомнительными уроками, которые преподаст мне отец, когда я стану старше.

Сильвия улыбается.

— Это одна из немногих вещей, которые нравятся моей матери. Несколько раз в неделю я ходила с ней на занятия бальными танцами.

— Ты сегодня просто полна сюрпризов. — Замечаю я.

— Это говорит человек, который умеет ездить верхом, говорит на английском и охотно приглашает девушку на вальс? — поддразнивает она.

— Я бы сделал все, что угодно, лишь бы избежать очередного разговора о том, когда будет назначена дата нашей свадьбы и сколько детей мы планируем завести, — заявляю я, сокрушаясь о мучительных часах, которые мы только что пережили.

Легкий, заливистый смех Сильвии озаряет воздух вокруг нас.

— Ну, если это то, что нужно, чтобы заставить мужчину танцевать со мной…

— О, нет, — отвечаю я, притягивая ее к себе покрепче, пока перемещаю по полу. — Я хотел танцевать с тобой гораздо раньше, чем все это.

— О? — Тогда в чем секрет того, как вдохновить тебя на танец? Мне придется делать это чаще.

Она… флиртует со мной? Черт возьми, как же сексуально видеть ее такой смелой и беззаботной.

— Это платье определенно помогает делу, — заявляю я.

Моя рука накрывает мягкие ямочки на ее спине, низкое декольте манит мой взгляд вниз, а разрез на юбке при каждом повороте высвечивает ее длинную ногу — не говоря уже о том, что она плотно прижимается к моему телу, мне требуется весь мой самоконтроль, чтобы член не встал прямо здесь и сейчас.

Алый цвет ее щек заставляет мое сердце биться быстрее.

— Что ж, похоже, мне пора отправляться за покупками. — Говорит она, ее легкий тон контрастирует с застенчивостью, которая так явно усиливает ее румянец.

Она флиртует со мной. Я не совсем уверен, что знаю, что делать с этой новой стороной Сильвии. Знаю только, что она мне нравится.

Песня переходит от вальса к фокстроту, затем к танго. И чем дольше я держу ее в своих объятиях, тем сильнее напряжение между нами — сексуальное напряжение, которое нарастало до почти непереносимого уровня с самого первого дня нашего знакомства в Нью-Йорке.

Остальные участники вечеринки исчезают из моего поля зрения, пока я кружусь и веду Сильвию по танцполу. И независимо от танца наши глаза словно магнитом притягиваются, ловя взгляд друг друга и вызывая общую улыбку.

Я почти забыл, что сегодня мне поручено трахнуть принцессу Маркетти, ведь я так сильно хочу Сильвию. Мне требуется каждая унция сдержанности и самообладания, чтобы не увести ее с вечеринки пораньше и не взять в полное свое распоряжение.

Она ожила за эти выходные, пленив меня так, как я и не думал. Ведь я видел бесчисленное множество девушек, был со столькими из них, которые вызывали у меня интерес. И ни одна из них не сравнится с этим застенчивым, умным, сострадательным, артистичным существом в моих объятиях.

— Что? — Спрашивает Сильвия, ее лесные глаза бездонны, пока она следует за мной по танцполу.

Я уже не помню, сколько мы танцевали. И это меня вполне устраивает. Я планирую держать ее при себе до тех пор, пока она будет готова.

— Я ничего не говорил. — Говорю я, улыбаясь и приподнимая бровь.

— Нет, только выражение твоего лица. Казалось, ты глубоко задумался. Мне просто стало любопытно, что это было. — Сильвия следует за моей поднятой рукой и кружится, не сводя с меня глаз.

Ее платье опасно развевается, заставляя мои яйца напрячься. Черт, я хочу эту девушку. Я не помню, чтобы когда-либо в своей жизни хотел кого-то так сильно. И я в шоке от внезапности этого, и того, что это произошло даже тогда, когда я бушевал против несправедливости сил, сводящих нас вместе.

— Я просто подумал, что ты какая-то особенная, — просто заявляю я.

Это правда, но в то же время я вижу, как рушится защита Сильвии. Я знаю, что делаю. Я знаю, как говорить девушкам то, что они хотят услышать. Поэтому это заявление кажется манипулирующим, потому что я не просто хочу понравиться Сильвии. Мне нужно, чтобы она повелась. И когда она прижимается щекой к моей груди, а ее голова располагается чуть ниже моего подбородка, мое сердце болит от осознания того, что я играю с ее невинностью.

Я чертов монстр.

Мы танцуем до полуночи, останавливаясь только для того, чтобы наполнить тарелки едой, когда мы проголодаемся, или чтобы иногда выпить. Но к концу ночи я, кажется, никогда не держал кого-то в объятиях так долго, никогда не смеялся так сильно, никогда не жаждал чьего-то внимания до такой степени.

Меня опьяняет присутствие Сильвии, ее глубокие вопросы и сочувствие, с которым она отвечает на мои. Она открыла во мне двери, о которых я даже не подозревал. И теперь я не знаю, как их закрыть. Но когда ночь наконец подходит к концу, я вижу на ее лице усталость. Она вложила всю душу в этот вечер, получив от него удовольствие до последней капли и оставив неизгладимое впечатление на гостей моей семьи.

— Могу я проводить тебя в твою комнату? — Предлагаю я, когда она допивает последний глоток шампанского.

— Буду рада, — отвечает она, и, хотя предложение было вполне невинным, как и ее реакция, между нами снова вспыхивает сексуальный заряд.

Протягивая ей локоть, я веду Сильвию из бального зала по коридору в фойе. В доме раздается смех небольших компаний, которые расходятся, чтобы насладиться игрой в бильярд или покер в разных комнатах.

Я провожаю Сильвию до ее двери в конце коридора второго этажа, и она поворачивается ко мне лицом, когда я задерживаюсь.

— Спасибо за такой особенный вечер. Честно говоря, не знаю, когда в последний раз я получала такое удовольствие, — пробормотала она, глядя на меня сквозь длинные густые ресницы.

— Я должен благодарить тебя за то же самое. — Говорю я и подхожу ближе, пока она не оказывается между мной и дверью в спальню.

Вот и все. Это тот момент, когда я должен решить, какой я мужчина. Джентльмен, который поцелует ее на ночь и оставит ее невинность нетронутой, возможно, за счет моей семьи? Или мужчина, который будет манипулировать самой очаровательной женщиной, которую когда-либо встречал, чтобы спасти свою собственную шею?

Я медленно, дюйм за дюймом, наклоняюсь к ней, борясь с собой и решая, что не буду спать с ней. Не сегодня. Чего бы мне это ни стоило.

И тут наши губы встречаются…