Прекрасная маленькая принцесса

БОНУСНАЯ СЦЕНА

СИЛЬВИЯ

ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Нервное возбуждение пульсирует во мне, когда я заканчиваю разговор с Дани, пока мы убираем наши художественные принадлежности.

— Как давно это было? — Спрашивает она, ее глаза блестят от моей нервной энергии.

— Слишком долго, — честно отвечаю я.

Месяцы? Я не видела своих братьев целую вечность, и я так рада, что они все сразу приехали в Нью-Йорк. Мы не собирались все вместе в одно и то же время уже больше года, но в эти выходные у меня есть нечто особенное, чем я хочу с ними поделиться. Поэтому я позаботился о том, чтобы они все были здесь.

— Ну, тогда я лучше уберусь с твоих глаз, чтобы ты могла закончить готовиться. — говорит Дани, притягивая меня к себе в объятия.

Я не знаю, что бы я делала без своей младшей подруги. С тех пор как я переехала в Нью-Йорк, она стала моей лучшей системой поддержки, как и Мила, сестра Петра. Но мы с Дани можем общаться через искусство, и это наполняет мою душу радостью.

— Увидимся в четверг? — Говорю я, провожая ее до двери нашего бруклинского дома.

— Звучит отлично, — соглашается она. Помахав через плечо, она выскальзывает за дверь.

Я на мгновение заглядываю за занавеску и наблюдаю, как она направляется по улице к своей машине. Только после того, как она скользнула за водительское сиденье, я опускаю шторку.

— Хм, посмотрите на эти сексуальные черные пальчики, — раздается глубокий голос позади меня. Мгновение спустя сильные руки находят мои бедра и притягивают меня к твердому телу.

Я удовлетворенно мурлычу, тая в объятиях Петра, и наклоняю голову, чтобы он открыл доступ к моей шее. Его губы касаются нежной плоти, отчего по рукам бегут мурашки.

— Весело провела время? — Шепчет он мне на ухо.

— Мне всегда нравится проводить время с Дани.

— А я смогу увидеть, над чем ты работаешь?

— Нет, пока я не закончу. — Говорю я, и Петр повторяет за мной своим глубоким баритоном, отвечая на свой же вопрос совершенно синхронно, потому что он слишком хорошо знает мое правило.

Я хихикаю, поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него через плечо, и встречаю его напряженный серый взгляд.

— Я оставил Ислу с няней, — пробормотал он, имея в виду нашу дочку.

Я поворачиваю запястье и смотрю на часы. 4:23.

— У нас еще есть время, — жеманно говорю я.

Петр игриво фыркает, прежде чем поймать мои губы, и во мне вспыхивает головокружительное чувство предвкушения, которое я испытываю всякий раз, когда нахожусь рядом с ним. Это то, ради чего я живу, этот огонь, горящий глубоко в моем животе. Пьянящий голод, который поглощает меня каждый раз, когда наши губы встречаются.

Переплетая мои пальцы со своими, Петр тянет меня из фойе к лестнице, и я поднимаюсь за ним. Мы проходим лишь половину пути, прежде чем он поворачивается, чтобы поцеловать меня еще раз. И хотя мы уже должны были стать взрослыми, безрассудное чувство несдержанности закручивает мои губы.

— Что-то смешное? — Спрашивает он, прижимая меня к стене своим телом, а его пальцы нежно смыкаются вокруг моего горла.

— Иногда я задаюсь вопросом, повзрослеешь ли ты когда-нибудь, — поддразниваю я.

— Я уверен, что в определении понятия «взрослый» говорится, что я могу трахать свою жену — мать моего ребенка — когда мне, черт возьми, заблагорассудится, — парирует он, прежде чем снова приникнуть к моим губам.

Его руки скользят по моим бокам, находят мои бедра и грубо притягивают меня к себе. Я чувствую его возбуждение сквозь прослойку между нами, его твердый член упирается мне в бедро. А потом его пальцы сгибаются, сминая мою юбку, и он медленно поднимает ее, обнажая мои ноги.

— Петр, — вздыхаю я. Но я не могу заставить себя сказать ему остановиться, даже несмотря на то, что в нашем доме полно сотрудников, которые могут наткнуться на нас в любой момент.

Он стонет, приостанавливаясь в своем продвижении, и покусывает мою губу, чтобы показать, насколько он взвинчен. Мое ядро восхитительно напрягается. Я люблю, когда он такой возбужденный и при этом игривый.

Проводя руками по его крепкой, мускулистой груди, я наслаждаюсь ощущением его силы. Затем я хватаю его за рубашку обеими руками и начинаю тянуть его вверх по лестнице.

Я веду его вслепую, веря, что он не даст мне упасть, пока его сильные руки обхватывают меня за талию. Где-то за последние три года он завершил свой переход от юноши к мужчине. И я не могу нарадоваться тому, как много его теперь можно оценить. Вся эта прекрасная, атлетическая мускулатура со временем только улучшилась, наполнилась, пока он не стал состоять только из мышц и пьянящей плоти.

Не успели мы подняться по последней лестнице, как Петр подхватывает меня на руки и обхватывает моими ногами свою талию. Я прижимаюсь к нему грудью, пока между нами не остается свободного пространства.

И страстно целую его.

Снова раздается звук открывающейся и закрывающейся двери, и Петр поворачивается, прижимая меня к прочному дереву двери нашей спальни. И мы славно остаемся одни.

С моими ногами на его талии, я дергаю за рубашку, натягивая ее на рельефные мышцы его спины. Петр помогает мне, снимая рубашку и обнажая широкие плечи и хорошо очерченные грудные мышцы.

— Боже, кто бы тебя ни создал, он художник, — вздыхаю я, прослеживая линии ключиц и грудины на пути к его впалому прессу.

Петр мрачно усмехается.

— Не вспоминай о моих родителях в такое время, — поддразнивает он. А я фыркаю.

Затем я запускаю пальцы в его густые локоны, нежно перебирая их.

— Я пыталась быть духовной, — ругаюсь я сквозь зубы. Но я не могу злиться на него, когда он так грешно улыбается мне.

Затем его губы скользят по моим, и его язык проникает между ними, чтобы почувствовать мой глубокий вкус. В то же время его руки снова принялись за работу, задирая подол моей юбки. Как только свободная ткань сбилась на талии, его руки переместились к моим бедрам, разминая упругую плоть моей попки.

— Сколько у нас времени? — Хрипит он, его пальцы проникают под пояс моих трусиков.

— Достаточно.

Петр благодарно стонет, а затем снова двигает меня. Повернувшись, он усаживает меня на комод. И одним плавным движением снимает платье через голову. Я поднимаю руки и закрываю глаза, когда ткань проскальзывает мимо моей головы и падает на пол. Теплая мозолистая ладонь находит пространство между моими грудями и мягко толкает меня назад, направляя на прохладную поверхность комода.

Затем пальцы Петра обхватывают ткань моих трусиков, и он спускает их вниз по бедрам, обнажая меня, а кружево соединяет с моим платьем у его ног. Он опускается на колени, пока его плечи не оказываются между моими бедрами, и его серые глаза загораются, глядя вверх по длине моего тела, чтобы встретиться с моими. Теплый воздух от его губ омывает покалывающие нервы моего клитора, и я пульсирую от желания, чтобы его язык был на мне.

Петр обхватывает мои бедра и переставляет так, чтобы зацепить каждое из моих коленей за свои плечи. Затем он опускается, чтобы провести своим искусным языком по моему скользкому шву.

— Блядь! — Я задыхаюсь, мои руки судорожно пытаются найти опору, а ноги начинают дрожать.

Он издает низкий смешок, заставляя мой живот восхитительно вздрагивать. Проводя языком по той же линии, он проникает между моими складочками, пробуя на вкус мое возбуждение, прежде чем щелкнуть кончиком языка по моему клитору.

Я стону, полностью подчиняясь его власти надо мной. Ради этого я готова на все. Петр научился быть хозяином меня. Но только в спальне. Во всем остальном я свободна. Поэтому, когда он прикасается ко мне, я хочу, чтобы он владел моим телом.

Проводя языком по моей вытекающей щели, Петр разжигает мое возбуждение. А потом его губы смыкаются вокруг моего клитора.

— О, Боже, да! — Я задыхаюсь, пальцами провожу по его коже головы, беззвучно умоляя его сосать сильнее.

Он так и делает, засасывая мой чувствительный узелок между зубами, чтобы безжалостно щелкать и дразнить его языком. Он обводит мой клитор, перекатывая его, а затем поглаживает его в успокаивающих, но возбуждающих похоть ласках.

— Пожалуйста, Петр, — умоляю я, потому что хочу, чтобы он был внутри меня.

Но он еще не закончил с наслаждением, которое задумал для меня. Палец проникает между щеками моей попки, проводя по чувствительным нервам моего сжатого отверстия, чтобы пробудить их. Затем он скользит вперед, чтобы ввести два пальца в мою киску. Мои ноги вздрагивают, и рваные вздохи вырываются из моих губ.

Его пальцы проникают глубоко внутрь меня, находят точку G и пробуждают мой плотский голод.

— Дааааааа…! — Заканчиваю я с чем-то, смутно напоминающим писк, когда мои стены смыкаются вокруг него.

От неустанного натиска его языка и вызывающих дрожь движений его пальцев я скоро развалюсь на части. Словно почувствовав, как я близка к этому, Петр хмыкает, и его восхитительный звук проникает в меня, как наркотик. И пока я задыхаюсь и стону, он увеличивает темп своих пальцев, проникающих в меня и выходящих из меня.

Мне нравится видеть, как его широкие плечи напрягаются и вздымаются, пока он работает, чтобы доставить мне освобождение. Петр — мой бог, и я могу поклоняться ему, когда захочу. Его глаза поднимаются и находят мои, и от жажды в них у меня пересыхает во рту.

Я кончаю. Я просто разлетаюсь на части. Без предупреждения оргазм прорывается сквозь меня, как ураган.

— Петр! — Кричу я, откидывая голову назад, когда мои стены стискивают его пальцы, а клитор с силой пульсирует.

Грудь вздымается, и я задыхаюсь от интенсивности своего освобождения. Его плечи поддерживают мои дрожащие ноги, а он продолжает лизать и посасывать мой клитор, пока я не думаю, что могу сойти с ума.

Наконец я падаю в пропасть, поддавшись всепоглощающему удовольствию облегчения. Только тогда он поднимает голову и вытирает рукой подбородок, дьявольски улыбаясь мне, он поднимается на ноги и смотрит на меня сверху вниз, словно только что съел торт.

— Самодовольный ублюдок, — шучу я, протягивая руку между ног, чтобы ухватить его за пояс и грубо притянуть к себе. В то же время я сажусь, готовая отплатить ему за щедрость.

Он не останавливает меня, когда я расстегиваю его ремень и снимаю с него джинсы. Вместо этого он расчесывает волосы на моей голове и приступает к работе, ставя мне засос за ухом.

— Надеюсь, никто этого не увидит, — вздыхаю я, но мне так приятно, что я не могу его остановить.

Вместо этого я обхватываю его огромный член и глажу его твердую как камень длину. Он стонет, прижимаясь к моей коже, и замирает, когда его тело напрягается вокруг меня. Я прикусываю губу, чтобы скрыть улыбку от осознания того, что ему нравится. Двойным кулаком я обхватываю основание его члена одной рукой, а другой — верхушку, обводя большим пальцем кончик. Ощущение того, что по его шелковистому кончику стекает слизь, снова пробуждает мой голод.

— Я так хочу тебя, — бормочу я, поворачивая губы, чтобы поцеловать впадинку между его шеей и плечом.

Руки Петра находят мои бедра, и он сжимает их с неистовой силой. Это только усиливает мою потребность. Подняв меня с комода, он осторожно ставит меня на ноги. Затем он поворачивает меня лицом к стене.

В одно мгновение он прижимает меня к ней, щекой к твердой поверхности, ладони плоские, чтобы упереться руками и предплечьями. Одна широкая рука скользит по моему животу и поднимается вверх, чтобы погладить грудь. Другая обхватывает мою талию.

Пропустив одну ногу между моими, Петр разводит мои ноги в стороны, раздвигая бедра, чтобы освободить место для него. И его толстый член жадно вжимается между щек моей задницы.

— Чего ты хочешь? — Рвано дышит он рядом с моим ухом.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня, — умоляю я, дрожа от желания.

Петр восхищенно хмыкает.

— Как скажешь, сокровище мое, — рычит он на русском.

Черт возьми, я могу кончить еще до того, как он войдет в меня. Мое ядро опасно сжимается, угрожая вторым оргазмом. И тут Петр сдвигается, поглаживая свой член между щеками моей задницы, пока он не находит скользкую дорожку моих складок. Ему даже не нужно направлять себя рукой. Я выгибаю спину, наклоняю бедра, чтобы дать ему лучший доступ, и он с отработанной легкостью скользит по моему шву, пока не находит вход.

Затем, мощным толчком, он оказывается внутри меня. С его губ срывается глубокий хрип, и я вздрагиваю, закатывая глаза от восхитительной полноты.

— Боже, я чертовски люблю тебя, принцесса, — хрипит он, его грудь крепко прижимает меня к стене, пока он глубоко проникает в меня. Его бедра двигаются в дразнящем темпе, начиная медленно и используя всю длину, когда он входит и выходит из меня почти до конца.

— Я люблю тебя. — Стону я, раскачиваясь назад, когда он толкается вперед.

Он щиплет мой сосок, перекатывая его между пальцами, и я вскрикиваю, когда мой клитор болезненно пульсирует. Я такая чувствительная, и все же это чертовски приятно. Идеальное количество удовольствия, сдобренного болью. Эта поза — Петр позади меня, его рука ласкает мою грудь — не перестает напоминать мне о том, как он впервые прикоснулся ко мне вот так. И хотя тогда я была в ужасе, это до сих пор наполняет меня тем же глубоким, запретным вожделением. Мне нравится, что мы не можем насытиться друг другом. Что со временем мы только сильнее жаждем этой близости.

Оторвав одну руку от стены, я тянусь назад, чтобы обхватить его затылок, одновременно поворачивая шею. Петр отвечает, наклоняя лицо вперед, чтобы поцеловать меня с искрящейся жадностью. Он отпускает мою грудь, проводит по животу и спускается ниже, нащупывая пик бедер. Я стону, когда он обводит мой клитор, дразня его, пока его член продолжает входить и выходить из меня.

Его темп становится все быстрее, толчки все сильнее, и я хочу получить от него все — все, что он может предложить, пока мы оба не будем полностью израсходованы.

Это эйфория, удовольствие покалывает мое тело, обостряя чувства и в то же время почти заставляя меня оцепенеть.

— Черт возьми, женщина, — рычит он, его возбуждение делает его хриплым.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — стону я. Хотя о чем я умоляю я уже и сама не знаю.

Он же доставляет мне удовольствие, вызывающее судороги.

— Хочешь, чтобы я позволил тебе кончить? — Предлагает он, его пальцы с сокрушительной силой дразнят мой клитор.

— Да! — Кричу я. Не то чтобы он мог остановить это в данный момент.

— Кончай со мной, любимая, — приказывает он. Он полностью погружается в меня, проникая в меня так глубоко, что я больше не могу сдерживаться. И когда горячая сперма хлынула в мои глубины, я сжалась вокруг его железной длины. Всхлипывая от головокружительной разрядки, одной рукой цепляясь за плечо Петра, а другой упираясь в стену.

Мы пульсируем вместе, пока он посылает струю за струей в мою киску, пока она не начинает сочиться вокруг его члена. Я чувствую, как она стекает по внутренней стороне бедра, смешиваясь с моим собственным возбуждением, но мой разум настолько милосердно пуст, что мне все равно.

Все, что имеет значение, — это руки Петра, обхватившие меня, прижимающие меня к его крепкому телу, не дающие мне стоять, хотя мои ноги похожи на желе.

Мы остаемся в таком положении, пока наше дыхание не выравнивается, а сердцебиение не успокаивается. Тогда он мягко выходит из меня. Его всепоглощающее желание превращается в нежную привязанность, когда он отступает назад, разворачивая меня лицом к себе.

Я улыбаюсь, глядя в его серебристый взгляд, и, положив ладони на его грудь, рассеянно провожу рукой по тонкому шраму, проходящему по всей ее длине.

— Я уже говорил, что ты, возможно, самая сексуальная мать на свете? — Пробормотал он, проводя пальцами по моей щеке.

Я закрываю глаза, чувствуя, как по мне пробегает восхитительная дрожь.

— Возможно, ты упоминал об этом раз или два.

Он тихонько хихикает, и я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы провести легким поцелуем по его полным губам.

— Нам, наверное, стоит привести себя в порядок, — шепчу я. — Моя семья будет здесь с минуты на минуту.

Петр кивает, отпуская меня, чтобы я опустилась и собрала нашу одежду. Мы быстро ополаскиваемся в душе, и я не утруждаю себя мытьем волос. У меня нет времени. Вместо этого я счищаю с пальцев как можно больше угля. Затем мы оба быстро вытираемся полотенцем и отправляемся в спальню одеваться.

Когда я накидываю на голову джемпер с вырезом на плечах, я слышу слабый звук дверного звонка. Освободив волосы от ткани, я издаю взволнованный писк.

Петр смеется, закончив одеваться за несколько мгновений до меня, и мы вместе спускаемся вниз.

— Сильви, ты выглядишь просто потрясающе! — Говорит Аня, заключая меня в теплые объятия, как только мы оказываемся в подъезде.

Три моих брата и их жены стоят в беспорядочных объятиях, и как только Аня отпускает меня, Нико заключает меня в свои объятия. Я крепко обнимаю его в ответ, и капельки влаги с его пальто проникают сквозь ткань моего платья-свитера, напоминая мне о снеге, который падает снаружи.

— Как перелет? — Спрашиваю я. Я знала, что сегодня ночью ожидается плохая погода, и я благодарна, что они успели до начала самой сильной бури.

— Абсолютно нормально. — Говорит Кассио, и они с Лукой обнимают меня, как буррито.

Я хихикаю над этим детским приемом, который они проделывали со мной, сколько я себя помню. Я обнимаю каждого по очереди, и все они тепло приветствуют Петра.

— Дядя Нико! — Кричит четырехлетняя Исла, вбегая в комнату.

Нико крепко обнимает мою дочь, кружа ее по кругу. Она хихикает от восторга, крепко прижимаясь к его шее. А потом снова начинаются объятия: Ислу передают от дяди к тете, пока каждый не получит свою порцию.

— Надеюсь, вы голодны. — Говорю я, жестом приглашая всех пройти в дом и направиться в столовую.

— Как продвигается новая сделка? — Спрашивает Нико у Петра, когда мы все усаживаемся на стулья.

— Хорошо, — отвечает Петр, кивая сотруднику, который ставит перед ним напиток после того, как обслужит остальных гостей.

Я молча жестикулирую Эмме, нашему управляющему, указывая, что она может подавать ужин, как только он будет готов. Мне потребовалось много времени, чтобы привыкнуть командовать в доме. В доме моего отца я была не более чем молчаливым наблюдателем. Чтобы иметь хоть какое-то право голоса, мне приходилось подружиться с прислугой и считать любые особые условия благосклонными. Но здесь они обращаются ко мне за руководством. И хотя я по-прежнему считаю их друзьями и отношусь к своим сотрудникам как к таковым, я принимаю решения. Я и не подозревала, как сильно мне это может понравиться.

— Последняя поставка была доставлена вовремя? — Спрашивает Нико.

— Все в порядке. Привезли сегодня рано утром, — подтверждает Петр.

Нико качает головой.

— Ну и дерьмовая же это была координация.

Петр тихонько хихикает.

По большей части я не лезу в эти дела, поэтому лишь смутно представляю, о каком грузе они говорят и что пошло не так. Но что мне нравится видеть, так это то, как легко брат и муж работают вместе. С тех пор как Петр принял клан Велеса от Матроны, а Нико теперь полностью управляет бизнесом Маркетти, они, похоже, достигли не просто союза, а деловых отношений, которые за последние несколько лет принесли обеим сторонам значительную прибыль.

— Нет, дел за столом. — Возражает Кассио, с силой шлепая по дереву и заставляя подпрыгивать столовое серебро.

— Спасибо, — соглашается Аня, ее тон говорит о том, что они с Нико уже говорили об этом, но она улыбается, чтобы показать, что говорит искренне.

Я смеюсь. Меня не удивляет, что трудоголик — один из новых титулов, которые Нико добавил к своему имени. Он всегда был целеустремленным — может, в школе не так сильно, как я, но, когда дело касается семьи и бизнеса, никто так не готов идти напролом.

На мгновение в комнате воцаряется тишина, когда приносят еду, наполняя помещение насыщенным ароматом жареных овощей и говядины, приготовленной в насыщенном красном вине. Блюдо из говядины бургиньон, которое наш личный шеф-повар каждый раз готовит мастерски.

— Это именно то, что нужно холодным, снежным нью-йоркским вечером. — Говорит Бьянка, широко улыбаясь.

Лука издает стон благодарности, который вызывает смех за столом.

— Серьезно, как зовут вашего шеф-повара? Возможно, мне придется попытаться убедить его переехать в Чикаго, — поддразнивает он.

— У тебя уже есть профессиональный шеф-повар в качестве тестя, — поддразнивает Кассио. — Тебе этого мало?

Лука хихикает.

— Что я могу сказать? Некоторые люди следуют за своим сердцем. Я следую за своим желудком.

Его жена, Элли, игриво хлопает его по плечу.

— Ну, Сил, как тебе студия? — Спрашивает Нико, обращая свое внимание на меня.

— Очень хорошо, на самом деле, — говорю я, одаривая его улыбкой, пока помогаю нарезать мясо Исле. — Я включила некоторые из последних работ Дани Ришелье в витрину на прошлых выходных, и они произвели большой фурор на нью-йоркской арт-сцене.

— Разве она еще не учится в колледже? — Удивленно спрашивает Аня.

Я киваю, моя грудь вздымается от гордости. Мы с Дани быстро подружились, когда я впервые ее встретила, но с тех пор как я переехала в Нью-Йорк, мы стали невероятно близки. И я не могу не чувствовать себя немного наставником по отношению к ней, когда речь заходит о ее творчестве. Хотя она предпочитает кисть, а я — уголь, мы проводим много времени, работая над своими работами вместе. И хотя она на несколько лет младше меня, я не знаю, что бы я делала без ее дружбы.

— Ну, это здорово. — Говорит Кассио, одаривая меня улыбкой. — Ты продала еще какие-нибудь свои рисунки?

— Вообще-то, да. На негласном аукционе. Губернатор Ришелье купил мою работу, не подозревая, что она моя. — Я хихикаю, вспоминая разговор, который у нас с ним состоялся по поводу этой работы. — Он долго рассказывал мне о мастерстве работы, пока Дани не прервала его, сказав, что это нарисовала я.

— А ты, Исла? — Спрашивает Нико у моей дочери. — Ты нарисовала своему дяде Нико какие-нибудь шедевры в последнее время?

Исла сморщила свой очаровательный носик, ее серые глаза смотрят через стол на моего старшего брата.

— Я не рисую шедевры. Мама говорит, что важно заканчивать то, что я начинаю.

На лицах всех трех моих братьев написано, каких усилий им стоит не разразиться смехом. Кассио и Лука становятся на несколько тонов темнее, когда задерживают смех во рту. Нико удается сохранить самообладание, и хотя его губы кривятся в забавной улыбке, он торжественно кивает.

— Твоя мама права. Всегда полезно заканчивать начатое. Ты закончила какие-нибудь рисунки за последнее время?

— Угу! — Говорит Исла, оживляясь.

— Вообще-то она сделала что-то особенное для всех присутствующих сегодня, — добавляет Петр, одаривая Ислу знающей улыбкой.

— Пора? — Спрашивает она, ее глаза становятся все шире от волнения.

— Пора что? — Подозрительно спрашивает Аня, глядя на меня.

— Просто подожди. — Говорю я, едва заметно кивая Петру.

Отодвинув стул, он встает и направляется к комоду, стоящему под окном столовой. Вернувшись к столу, он достает листок бумаги и прижимает его к груди чистой стороной наружу.

Исла подпрыгивает от волнения и тянется к нему своими грязными ручонками.

— Подожди, подожди! — Настаиваю я, стаскивая с колен салфетку, чтобы вытереть ей руки, прежде чем она возьмет свой рисунок.

Она очаровательно повторяет за отцом, прижимая бумагу к груди, как только Петр протягивает ей ее, и она слегка мнется в ее крошечных руках.

— У нас для вас сюрприз, — ярко говорит Исла, ее ямочка на подбородке увеличивается.

Она смотрит на меня в поисках разрешения, и я ободряюще киваю.

Затем она сосредоточенно смотрит на бумагу в своих руках, стараясь держать ее правильной стороной вверх, когда разворачивает ее в сторону комнаты. Преподнося рисунок как приз, Исла держит его перед своим лицом, чтобы все видели. Самый милый рисунок из палочек, который я, кажется, когда-либо видела.

На бумаге она изобразила высокого мужчину с темными волосами и бородой, который изображает Петра. Рядом с ним — крошечная темноволосая Исла, одна рука которой соединена с рукой отца. Другая рука палочной фигурки держит руку одетой в платье женщины, которая ниже Петра и выше маленькой Ислы. А в локте моей палочной фигуры лежит маленький голубой сверток.

Элли, Бьянка и Аня одновременно задыхаются.

— Ух ты! — Говорит Нико, и улыбка расплывается по его губам. — Возможно, это лучший рисунок, который я когда-либо видел.

— Но что это за маленький голубой шарик с… лицом? — Спрашивает Кассио, его слова замедляются, когда он наконец-то соображает.

— Сюрприз! Я снова беременна — Говорю я.

— Я буду старшей сестрой, — уверенно добавляет Исла своим девчачьим голоском.

Стулья скребут по полу, когда моя семья поднимается, чтобы еще раз обнять меня. И среди сплетения рук и искренних поздравлений я поворачиваюсь, чтобы встретить расплавленный взгляд Петра. Его серые глаза так полны гордости и любви, что у меня на глаза наворачиваются слезы.

Это, должно быть, один из лучших моментов в моей жизни.

В окружении любящей меня семьи, с дочерью, которая каждый день дарит мне радость, еще один малыш на подходе, и с мужчиной, благодаря которому я чувствую себя его солнцем и небом, я не могу придумать более прекрасного места, чем оказаться в их объятиях.

Слезы радости текут из моих глаз. И когда все уже достаточно меня обняли, я оказываюсь рядом с Петром. Одной мускулистой рукой он держит Ислу на бедре, а другой притягивает меня к себе, собирая нас всех вместе.

— Я люблю тебя. — Говорит он, прижимаясь поцелуем к моему лбу и к виску Ислы.

— Я тоже тебя люблю, — вздыхаю я.

Я обхватываю его за талию и прижимаюсь головой к его груди. Свободной рукой я глажу щеку моей маленькой девочки.

— Молодец, малышка, — тепло говорю я. — Ты преподнесла им самый лучший сюрприз.

Исла ярко хихикает, и меня захлестывает искренние, глубокое счастье. Меня поражает осознание того, что моя счастливая жизнь может быть такой простой.

И все, что мне нужно, — это моя семья и их любовь.

ПЕРЕВОДЧИК — t.me/HotDarkNovels

КОНЕЦ