Прекрасная маленькая принцесса

34

ПЕТР

Кровь закипает, я стучу пальцами по крыше машины и, прижав телефон к уху, смотрю на свое переднее сиденье.

— Тебе нужно начать переговоры с доном Лоренцо по поводу оружия, — настойчиво говорит она, и ее тон не терпит вопросов.

— Ты шутишь, да? Мы еще даже до свадьбы не дошли, а он, похоже, едва ли способен на вежливую беседу с нами, когда мы с тобой сидели с ним в последний раз. — С ней это никогда не заканчивается. Как только я поднимаю голову над водой, она выдвигает новое требование, чтобы снова утянуть меня под воду.

— У нас есть рычаг. Теперь, когда Лоренцо у нас на крючке, ты можешь им воспользоваться. Скажи ему, что откажешься жениться на его дочери, если Маркетти не предоставят нам необходимое оружие. Я не могу представить, чтобы он отказался сейчас, а если он будет сомневаться, скажи, что это вместо приданого. — Ее отрывистый тон — деловой. Переходит к делу, невзирая на то, что это может означать для меня. Или Сильвии.

— Нет, знаешь что? Я больше не буду выполнять приказы. — Я наконец-то наладил отношения с Сильвией и искренне хочу быть с ней. Я не стану рисковать этим ради каких-то гребаных пистолетов. Даже если они нужны моей семье, чтобы обеспечить выживание клана. Я найду другой способ.

— О, ты сейчас серьезно? — Спрашивает она, и ее сарказм густо прорывается наружу.

— Да, — шиплю я. — Я не буду этого делать. Хватит с меня быть твоей марионеткой. Если хочешь попросить о чем-то семью Маркетти, сделай это сама. Я пас.

Вытащив телефон из-за щеки, я с рычанием нажимаю на значок, чтобы завершить звонок. Отлично. И теперь я опоздаю забрать Сильвию, потому что мама не дала мне дозвониться. Не то, с чего я хотел начать наше последующее свидание после прошлой недели. На этот раз я полон решимости доказать, что достоин Сильвии.

Даже если это не так, я буду продолжать работать над этим, пока не заслужу ее. Потому что Сильвия стоит того, чтобы за нее бороться.

Я никогда не думал, что могу быть настолько без ума от девушки. До нее у меня было много девушек, но ни одна не тронула меня так, как Сильвия. Она не похожа ни на кого, кого я когда-либо знал, и по какой-то непонятной мне причине, несмотря на то что я предложил ей расторгнуть наш контракт, она все еще хочет быть со мной. Я не собираюсь позволить ей ускользнуть от меня.

Запихнув телефон в карман, я потянулся к ручке своей машины. Но движение в окне привлекает мое внимание, и я замираю.

Я так отвлекся на телефонный разговор, что не заметил, как кто-то подошел ко мне сзади. Волосы на затылке зашевелились от запоздалого предупреждения. У меня нет времени реагировать. Я даже не успеваю обернуться.

В глазах вспыхивают звезды, когда что-то тяжелое ударяется о мой затылок. И последнее, что я вижу, — это белая крыша машины, поднимающаяся навстречу моему лицу, прежде чем я полностью теряю сознание.

Мир вокруг меня медленно возвращается в сознание, зрение почти проясняется, хотя края его размыты слабой дымкой. Моя голова ватная, и я трясу ею, пытаясь очистить мозг от паутины.

Какого черта?

— Смотрите, кто наконец-то решил очнуться, — усмехается холодный, ровный голос.

Несмотря на то что у меня пульсирует голова, я заставляю себя посмотреть в сторону говорившего. Николо Маркетти прислонился к рабочему столу, скрестив руки на груди и небрежно вытянув ноги перед собой. Ухмылка, с которой он смотрит на меня, говорит о том, что меня ждет грубое пробуждение.

— Долго же ты ждал. — Говорит другой голос в том же регистре.

И я начинаю собирать кусочки воедино. Николо, Кассио, Лука — они снова набросились на меня. Я смутно припоминаю, что видел отражение одного из них в окне моей машины, с бейсбольной битой в руке.

— Какого хрена вам надо. — Я хриплю, голос выходит хриплым, и я тяжело сглатываю, чтобы собрать влагу в горле.

— Чего мы хотим? — Вопросительный тон звучит забавно, и я перевожу взгляд с Николо на одного из близнецов.

Кассио. Я узнал его по его близнецу, потому что у Кассио есть тонкий шрам, проходящий чуть ниже правой скулы.

— Я бы не сказал, что мы чего-то хотим, — заявляет Лука, присоединяясь к своим братьям передо мной. — Мы делаем это ради нашей сестры.

Николо фыркнул.

— Говори за себя. Конечно, я делаю это ради Сильви. Но я обещаю, что буду наслаждаться каждой секундой.

Я фыркаю, позволяя голове откинуться назад, так как она становится слишком тяжелой для моей шеи. Грубый деревянный стул, к которому я привязан со связанными за спиной руками, не имеет высокой спинки — ничего, что могло бы выдержать вес моего пульсирующего черепа. На мгновение меня ослепляет яркий свет прожектора, висящего высоко надо мной, и я усмехаюсь.

— Что-то смешное? — Требует Кассио, хватаясь за воротник моей рубашки и подавая меня вперед, пока я не встречаюсь с ним взглядом.

Мое зрение слегка пульсирует, его лицо прыгает передо мной.

— Мне кажется? Или у вас, ребята, сильное чувство дежавю? — Спрашиваю я.

— Похоже, у кого-то проснулось чувство юмора, — усмехается Николо.

Мои губы кривятся в лукавой улыбке.

— Оно всегда было у меня. Думаю, большинство моих шуток просто пролетают мимо твоей огромной головы.

— Серьезно, никогда в жизни мне так сильно не хотелось начать резать человека, — рычит Кассио, отходя к своим братьям, а затем снова поворачивается ко мне лицом.

Я пользуюсь возможностью оценить обстановку. Это не тот клуб, куда они затащили меня в первый раз, когда пытались запугать. Это больше похоже на склад. Большой, с деревянными ящиками вдоль стен и заполняющими большую часть пространства.

— Вы, мальчики, решили заняться торговлей наркотиками? — Замечаю я, обращая внимание на плотно завернутые килограммы белого порошка, сложенные на одном ящике.

— Думаю, тебе стоит больше заботиться о собственном благополучии и меньше думать о том, где ты сейчас находишься, — сухо замечает Кассио.

— О? И почему же? — Я поворачиваюсь, чтобы изучить его, радуясь тому, что мое зрение и мысли наконец-то обострились.

— Потому что ты скоро умрешь, — категорично заявляет Николо.

Я не могу удержаться от смеха.

— Да что с тобой такое? — Огрызается наследник Маркетти, поднимаясь со своего места.

— Послушайте, ребята. Нельзя применять одну и ту же тактику дважды и ожидать, что она сработает. Признаюсь, в первый раз, когда вы проделали этот трюк, я на секунду засомневался. Но серьезно, то же самое дерьмо, другой день. Разве мы не можем просто перейти к той части, где вы предупреждаете меня, чтобы я не лез к вашей сестре, а потом заставляете меня искать дорогу домой самостоятельно? У меня вообще-то важная встреча, на которую я из-за вас чертовски опаздываю, так что, если вы не против, мы можем ускорить процесс?

Я успеваю заметить блеск кастета на кулаке Николо за мгновение до того, как он сталкивается с моей челюстью, и моя голова резко поворачивается вправо. Медная жидкость покрывает мой язык и губы, и я сплевываю ее на пол, прежде чем повернуться и посмотреть на него.

— Сегодня мы здесь не для того, чтобы раздавать предупреждение. — Говорит он, его голос низкий и угрожающий.

Его лесные глаза, удивительно похожие на глаза Сильвии, настолько, что они заставляют меня вспомнить ее лицо, сверкают ненавистью, которая меня тревожит.

— Я сказал тебе, что если ты еще раз заставишь мою сестру плакать, то я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще родился на свет, — шипит он.

И на этот раз я вижу, что все трое согласны.

Блядь.

— Сделаешь это, и начнешь войну, — предупреждаю я, становясь серьезным.

— Лучше так, чем позволить тебе еще раз прикоснуться к нашей сестре, ты, моральный урод, — огрызается Кассио.

Он делает шаг рядом с Николо, и тот отходит в сторону, чтобы показать лом в руках брата. Стиснув зубы, я напрягаюсь, готовясь к предстоящему удару.

Кассио размахивает ломом, как спортсмен, целясь низко. И когда лом врезается в мои ребра, тошнотворный хруст сопровождается жгучей болью. Я рычу, почти не в силах сохранять полное молчание, но и не желая выпускать крик агонии, подкатывающий к горлу.

Я смотрю на него, оскалив зубы, борясь с болью, думая, может, они действительно планируют убить меня сегодня?

Следом появляется Лука, и по его челюсти я понимаю, что на этот раз он не будет голосом разума. Он вертит в руках нож, на его лице расплывается мрачная улыбка.

— Не позволяй ему истекать кровью слишком быстро, Лука. Я хочу, чтобы он получил полный опыт. — Говорит Николо.

— Согласен.

Лука наносит удар, его движение настолько быстро, что рука почти расплывается, и по моей груди проходит огненная линия. Это превращается в непрерывный цикл: один брат делает свой ход, а затем отступает и приступает следующий, не оставляя мне времени перевести дух или даже предвидеть следующий удар. От удара в висок у меня звенит в ушах, за ним следует удар в живот, выбивающий воздух из легких. И когда я перевернулся на спину, напрягаясь от веревки, связывающей мои руки со спинкой кресла, еще одна жгучая линия боли проходит через мое плечо.

Мучительная.

И пока боль грозит поглотить меня целиком, я думаю только о Сильвии и о том, что я должен быть с ней сейчас. Чего бы я только не отдал, чтобы почувствовать ее теплое тело, прижатое к моей груди. Она наверняка думает, что я снова солгал ей и на этот раз кинул ее.

Если я умру здесь сегодня, она, возможно, никогда не узнает правды — о том, что меня подстерегли ее братья и притащили на какой-то богом забытый склад в глуши, чтобы подвергнуть пыткам. Они явно готовы убить меня, как только причинят достаточно боли. Но самая страшная мука — это осознание того, что я больше никогда не увижу Сильвию. Я никогда не смогу доказать, что достоин второго шанса, который она мне дала. У меня больше не будет возможности заключить ее в свои объятия.

Я должен был сказать ей, что люблю ее, как только понял, что это правда. Яркий образ ее лица заполняет мое сознание, и я закрываю глаза, используя этот образ как спасательный плот, чтобы унести меня от умопомрачительной боли.

В какой-то момент я теряю связь с окружающим миром. Бессвязные всплески музыки доносятся до моего сознания. Я открываю глаза, пытаясь понять смысл странного шума. Лица братьев расплываются, и я не могу понять, кто из них стоит передо мной.

Затем мой мозг фокусируется на ноже, который один из них зарывает глубоко в мое бедро. Я больше не могу сдерживать себя. Конвульсивно дергаясь на стуле, я кричу в агонии. Каждый сантиметр меня словно горит, и я думаю, не сгорел ли я.

Только я не чувствую, что становлюсь горячее. Вместо этого края моего зрения тускнеют, и я чувствую одно мгновение полного облегчения, прежде чем темнота поглощает меня целиком.