Приключения по завещанию

Глава Двадцать Пятая

— Ироды… Змеюки подколодные… Враги народа…

— Ирбис, хватит ныть!

— Да кто тебя вообще надоумил запихивать меня в корсет?!

— Зато ты теперь такая стройненькая…

— … такая страшненькая! Такой скелетик из тебя получился!!! — рыкнула я — И гробик не нужен, спичечного коробка хватит!

— Ты утрируешь!

— А ты меня в корсет засунула! Ёлка общипанная!

— Ах так?!

— Ты хоть «ах» сделать можешь! А я нет! Из-за тебя!

— Неблагодарная!

— И умирающая! Из-за тебя!!!

— Хватит ныть!

— Когда корсета не будет, тогда и хватит!

Из-за угла вырулил знакомый мне мужичок с ушками:

— Ага!

— Неа!

— Почему?

— Скажи этой… нехорошей… что корсет этот дурацкий, и идея её дурацкая, и всё вообще дурацкое!

— Да не так уж плохо смотрится…

— Заговор! Заговор!!! Вселенский заговор! Я нашла его! И сейчас я его как… трындурукну!

— А это как?

— Больно! Так же больно, как смотреть на свою зарплату и ходить в корсете!!!

— Ирбис… нас того… окружают…

— Меня уже окружило! Твоим несчастным корсетом!!!!

— Да не мой он!

— Ага! Немой, как дохлая селёдка под норковой шубой! И как жертва этого проклятого корсета! Сознание потеряю, и как вы драться будете?! Без меня!??

— Нас тогда трое на трое будет…

— Неблагодарные! Сёстры, называется!!!

— Может мы их убьём уже? — простонали сзади

— Погоди, мне интересно, чем закончится.

Я обернулась и уставилась на двоих ушастиков в чёрном. Что ушастики были выше меня эдак на голову-две уточнять не буду.

— А может мы вас убьём уже, а!? — гаркнула я — У меня тут семейные разборки, и вы в них не вписываетесь, как пароль от госуслуг в программу на языке Паскаль! Брысь отсюда, кошаки драные, а то придушу!

— Чем же?

— Корсетом!!!

Ушастики скосили глаза на мою талию. М-мать, мою тонюсенькую талию, из-за этого корсета, будь он неладен!!!

— Ирбис… — проговорила Катя — Ты уверена, что твой корсет на них налезет?

— А куда он денется?

Саша захохотала, видимо, представив ушастиков в корсетах. И, видимо, в париках и макияже! Иначе чего так ржать?!

— Саня! Если ты не снимешь с меня это недоразумение, то я и тебя им придушу! Сначала их, чтобы в семейные разборки не лезли и ухи свои лопоухие не совали куда не надо, а потом тебя, чтобы не расчленяла меня всякими корсетиками! И не засовывала в эти уродливые платья, возомнившие себя питонами!

— Да я тебя всего в одно платье засунула!

— И я это запомню!

— Оно с кружавчиками!

— Я сейчас тебе такое небо в кружавчиках устрою!

— Да давайте убьём их наконец!!! — возопил ушастик — Я жрать хочу!

— И я! — сказала я

— И я! — отозвалась Саша

— И я! — подключилась Катя

— И я! — произнесла Женя

— Ребят, мы когда ели последний раз?

— Ты недавно миску картошки схомячила!

— Но это было так давно…

Мы вчетвером уставились на озадаченных ушастиков.

— Ну? — спросила я — И чего есть будем?

Саша с любопытством разглядывала ушастика:

— Зырьте, вон какой он большой, мяса много…

Ушастик округлил глаза.

— В лопух завернём — и будет голубец…

— Тогда не лопух, а лопухи.

— Ну да, да.

— И соусиком томатным.

— И посолить чуток.

— И базилика добавить.

— И майонезика.

— Побо-о-ольше.

— И в духовочку…

— Девки, вы чего? — ошарашенно проговорил ушастик — Вообще-то…

— Согласна. — кивнула Саша — Шесть уже было, майонеза надо поменьше.

Ушастики напряглись.

— Ну что, голубцы-голубчики… Сами лопухи нарвёте, али как?..

— Вы же шутите? — спросил ушастик

— Не знаю даже… Не купишь что-нибудь пожрать — и тогда совсем не знаю…

— Хватит с ними цацкаться. — сказала Женя — Нам ушастые проблемы без надобности.

Ушастики хором захохотали.

— Куколка… Тебе луна макушечку не напекла?

Женя подошла к одному из ушастиков, буднично стукнула его по ноге, скрутила ему руки за спину и завязала их его же поясом.

— Эй!

— Бей.

Я успела уклонится от прыгнувшего на меня противника, и он улетел в окно. Стекло со звоном разбилось, из дома раздались ругательства.

Саша отважно копошилась в сумке, достала оттуда что-то и пшыкнула этим прямо в лицо ушастику. Тот остановился, убрал самодовольную мину, чихнул и зарычал. Его ногти в миг стали когтями, которыми он судорожно драл нос, шипя и чихая одновременно. До нас ему уже дела не было.

Связанный дёрнул руки так, что ремень порвался. Женя успела уклониться от броска, а Саша внезапно пшыкнула второму ушастику в морду. Он отпрыгнул на несколько метров, зашипел, чихнул и убежал. Меня посетило такое же желание. Потому что в воздухе витал запах мерзких термоядерных духов.

На третьего ушастика пшыкнули, когда тот выпрыгнул и не успел приземлиться. Чих рык, чёрная одежда разорвалась. И…

И вместо мужичка с ушками на нас рычала большая чёрная пантера.

— Не на долго тебе их хватит. — прорычал хищник — В следующий раз мы будем к этому готовы.

Пантера запрыгнул на козырёк, на крышу, зыркнул на нас и скрылся в ночи.

— А я-то думала… — проговорила Саша — Зачем мне подруга такие резкие невкусные духи подарила. Причём, со словами, что я девушка красивая, ухоженная, и мало ли что может случиться… Теперь поняла.

— Только не пшыкай ими больше! — чихнула я — А то мы вслед за этими голубцами убежим!

— Ну не знаю…

Мы свернули в подворотню. По коробкам залезли на обветшалую крышу, осторожно пошли по верху. С ветерком пролетали звуки звякающего в кузне молота и шелеста пыли. А я прикидывала, стоит ли пытаться дотянуться до человека, если идёшь по тоненькому коньковому прогону, и пытаться побить его корсетом.

Учитывая то, что нас с Сашей разделяла Женя, выходило, что делать этого не стоит.

Внизу мирно промаршировала стража. Где-то за городскими стенами слышалось тихое, едва различимое пение птиц. Я чувствовала себя безмятежно, как нежащийся в лучах солнышка мак. В глубинах души поднимало голову что-то дикое, хищное, гордое, чуть бесшабашное и такое родное… Я чувствовала себя не то зверем, не то духом, разгуливающим по своим владениям. Существом, под ногами которого простирались величавые крыши, и под ногами которого была власть. И это было приятно…

Вдруг Саша остановилась. Мы тоже замерли.

Я уставилась на границу Малетесейна. Незримая черта разъединяла старенькие пожухшие домишки и аккуратные светлые улочки. Мы стояли будто на стыке миров.

— Дальше жилой город. — проговорила Саша — Разговаривать будет нельзя. А я бы хотела кое-что сказать.

Сестрёнка перевела на нас свои тёмно-синие глаза, бездонные, как ночное небо.

— Так как… нас ищут… то… мы видимся в последний раз. И будем вынуждены забыть друг о друге на очень много лет. Жить поодиночке, редко встречаться на улицах, не имея возможности даже улыбнуться друг другу. Я вас совсем не знаю. Как и вы меня. Но… я всё равно рада, что мы с вами встретились. Смеялись, пели. И… я вас не забуду. Что бы не творилось вокруг. Я буду вас помнить.

— Что? — погрустнела я — И не обнимемся на прощанье?

Саша улыбнулась. Синие глаза странно заблестели.

— Это, пожалуй, мы сделаем.

Мы спустились с ветхой крыши. Я грустно оглянулась. Перед глазами пролетели песни на пыльном заборе, нудная уборка в таверне, лошадка с обалденным носом, дымящаяся на столе картошка, наши похождения за горючим… Стало как-то тоскливо и уныло. Неужели мы видимся в последний раз?

Мы молча рассредоточились по освещённой факелами улице и двинулись вдоль каменных домов. Конечно, я привыкла быть одна. Но мне не хотелось терять тех, кого смогла называть сёстрами. Тех, с кем мне было тепло и весело.

Наверное, и правильно, что я ни с кем раньше не дружила. Потому что чем больше кем-то дорожишь, тем больнее его терять.

Я была в замешательстве. Вроде и в морду хочется кому-то дать, а вроде бы и некому. Вот если бы я знала кто нас возненавидел и кому так приглянулись наши головы отдельно от тел, то тогда я бы не только по морде ему настучала. А пока я не знаю, кто эта псина сутулая, то и бить некого. Вернее, есть кого, но непонятно как, потому что кого именно — загадка.

Ветер говорил, что скоро многое будет зависеть от меня. Может, хоть тогда я во всём разберусь? Хотелось бы. Не люблю я, когда у меня в руках оказываются козыри, и вся вселенная вдруг начинает играть в шахматы. А если я что-то не люблю, то, как показывает практика, недолго ему осталось.

Мы подошли к массивным дверям, рядом с которыми горел фонарик и раскачивалась на ветру вывеска.

— Если вы хотели обняться… — сказала Саша — то сейчас самое время это сделать. Потому что в полном составе мы ещё долго не соберёмся.

Пока мы стояли раздумывали, Катя, хлюпая носом, быстренько сгребла нас в кучку. Мне было тепло.

— Кать, а чего у тебя нос шмыгает? — поинтересовалась Саша

— Насморк.

Мы стояли, обнявшись и слушая завывания ветра. Все понимали, что вот-вот наши пути разбегутся в разные стороны, как пугливые собаки при звуке выстрела. Понимали и хотели хоть ещё пару мгновений не расставаться.

Ничего не попишешь, мне нравиться быть одной. Возможно, именно поэтому я жива. Но… Спустя три года того, как у меня не было семьи, у меня появились сёстры. Да, с причудами, но я и сама такая же. С ними я чувствую себя собой, мне не надо кем-то притворяться и что-то скрывать. Рядом с ними я могу быть собой, взбалмошной и неуёмной. А сейчас, выходит, опять останусь без семьи.

— Пора. — нехотя проговорила Саша — Мы так до утра простоим.

— Ты нас недооцениваешь. — пробурчала Катя — Может на недельку?..

— Ага, чтобы нас взяли тут тёпленьких…

— Если будем стоять на ветре и не двигаться, то остынем.

— Тогда холодненьких.

— А меня вот больше настораживает слово «взяли».

— Убежим.

— В обнимку?

— Ага.

— По крышам?

— Ага.

— А у демонов сердечко выдержит?

— Это не мои проблемы.

— Н-да. В восемь ног мы любого двуного обгоним.

— Если его не догонит сердечный приступ при виде нашей бегущей кучки.

— Звучит-то как…

— Ага…

Мы нехотя отпустили друг друга. Даже у Жени глаза непривычно поблёскивали.

— Может наваляем страже и ну её, эту разлуку?

— Страже-то ты наваляешь. А всем остальным?

— А им пусть будет страшно.

— Их миллионы.

— Пусть миллионам будет страшно.

— Ты прям как Женя.

— А чего сразу я?

— Ну…

— Всё! А то и впрямь до утра провозимся.

Саша схватила Женю под локоток и глубоко-глубоко вздохнула.

— Я Евгению провожу и вернусь за вами. Подождёте минут пять, ладно?

— А мы сами не дойдём?

— А ты знаешь куда идти?

— Серьёзный аргумент.

Саша с Женей поднялись по лесенке и скрылись за дверями. Мы остались ждать.

— Кому же мы так нужны… — вздохнула Катя

Я тоже вздохнула.

К вою ветра примешивался какой-то звук. Я не могла разобрать его, пока не поняла, что это шаги и позвякивание доспехов.

Мы с Катей синхронно вгляделись в даль улицы. И увидели стражу города.

— У нас проблемы? — поинтересовалась я

— Вроде того. — произнесла Катя

Мы переглянулись.

— Эй! Кто там?!

Блин, блин, блин!!!!

Если мы хоть чем-то выдадим себя, то нам крышка. Учитывая то, что мастер таинственности из меня так себе — нам крышка! Их сюда никто не звал, чего припёрлись?!

Демоны подошли к нам. Я склонила голову, изо всех сил изображая робкую наивную девицу.

— Кто такие?

— Мы потерялись, господин. — на почти чистом демонском ответила Катя

Когда только выучить успела?..

— Исходя из законов Правды покойного жития, главы о скоте, рабах и женщинах, вы будете наказаны за ослушание запрета выходить из дома в тёмное время суток сотней ударов плетью каждой и на три года заточены в городскую тюрьму строго режима.

— Чего?! — на русском заорала я, забыв и про робость, и про «не выдавать» — Я тебе эту тюрьму знаешь куда засуну, копьеносец туповидный?!

Катя тяжело-тяжело вздохнула.

Н-да. С такой вспыльчивостью мне точно в ниндзи путь заказан…

— Исходя из законов Правды покойного жития, главы о скоте, рабах и женщинах, вы будете наказаны за ослушание слов лица мужского пола, к тому же являющимся стражем правопорядка города, за потерю короткости перед лицом мужского рода и за оскорбление лица…

— Да ты не лицо, ты жопа с ручкой!!! — прорычала я

Страж изумлённо моргал. Хоть бы его инфаркт хватил, а…

Ладно. Добивать, так с огоньком и дурью! Или наживать врагов… импровизация — штука непредсказуемая!

— По тебе, знаешь ли, и не скажешь, что ты мужик! Ведёшь себя как сварливая баба! За то, тебе за это… Может, осмелишься мне припомнить как я в детстве улыбочку тебе на стене нарисовала?! Учти, первой я никогда не нападаю, но даю сдачи больно! В отличие от некоторых, которым, как пустобрёшкам, хоть бы полаять на кого-нибудь, чтобы со скуки не повеситься!

У демона дёргался глаз. Хоть чего-то я достигла! Где же буря? Ага, вот она…

— Замолчи!!! — взревел страж

Как их на работу с такой выдержкой взяли?..

— Ты всего лишь падшая крыса, ослеплённая собственной наглостью! Я буду счастлив лично пытать тебя до полусмерти и выкинуть тебя на корм тварям Дикого Леса!

— А я буду счастлива лично втащить тебе в табло!

Демон уже распахнул пасть, но замер, и заторможено сказал:

— В табло… это куда?

Я раздражённо сжала-разжала кулаки. Ирбис, спокойно. Только спокойно. А то тебя посадят ещё и за убийство!

— Может, она тебя вывеской собралась стукнуть? — предположил другой страж

— Да не, не похоже…

— Табло — это лицо лица лицевого лица. — подсказала я

Демоны зависли.

А мне это уже нравится!

Наверное, когда-то я была садисткой. Иначе почему я так люблю издеваться?..

— Вы издеваетесь?!!

— Да!

Повисла пауза.

— Да она про лицо!

Демон просиял, распахнув рот и улыбаясь. Вот, значит, озарение. Забавным градиентом его выражение лица сменилось с восторженно-просветлённого до негодующего-возмущённого:

— Серая мышь, смеешь угрожать моему лику?!

— Лицу лица лицевого лица. — сказала я

— Да она издевается!

— А что мне ещё делать?

— Молчать!!

— Это скучно!

— Ты опускаешься до того, чтобы разговаривать с женщиной? — брезгливо скривил губы другой страж — Фу. Мерзость какая. Она уже нарушила столько всего, что ей прописано умереть в муках.

— А с брюнеточкой чего делать?

— Тащи в контору, там побеседуем.

Демоны странно хохотнули.

Дверь открылась, и на лестнице появилась Саша.

Страж присвистнул:

— Прям подарок судьбы!

Ага, прям троянский конь, такой вот подарок! Подарочнее не бывает! Снаружи мило и очаровательно, а внутри тьма пороха… Не хватает таблички «не влезай, убьёт».

Саша, чеканя каждый шажок по ступенькам, спустилась к нам. Как по мне, выглядело угрожающе.

— Что здесь происходит? — на демонском спросила сестрёнка, глядя на стража сверху вниз, несмотря на то, что Саша была ниже его ростом

— Смеешь говорить со мной?

— Смеешь мне перечить? — в голосе зазвенел лёд

Демон побледнел, будто сделал замечание не рядовой «крысе», а главе города.

— Да кто ты такая?

Саша шагнула к демону, заставляя того отступить.

— Я? — в одной этой букве раздалась холодная вьюга, грозящая разорвать на кусочки вихрями острого снега — Кто я такая? А кто ты?

Демон отступил ещё на шаг.

— Первой ступенью акта придирательства является взгляд в зеркало. — бросила Саша — Пока ты не выполнил этого, дальше ходить не советую.

Демон шагнул в сторону. Саша гордо проплыла мимо, оказавшись за спинами стражников.

— И… — сестрёнка чуть повернула голову к страже, не оборачиваясь и даже не глядя на них — Копьё лучше держать острым или не носить вовсе.

Демон покраснел, побледнел, опять покраснел и закрыл рукой острее копья.

Мне бы так ставить всех на место! Загипнотизировала она их что ли? Класс!!! Я тоже так хочу!

— Но… они нарушили… — промямлил один из демонов

— Если будешь говорить о ком-то в третьем лице в его же присутствии, готовься к тому, что тебе отплатят настолько же неприятной монетой. — Саша остановилась и соизволила обернуться — Мы нарушили… а ты не нарушил?

— Да когда такое было-то!?

— Когда? — Саша шагнула на демона, и он в ужасе попятился — Мне тебе напомнить? Тогда ли, когда вчера ты вместо того, чтобы повести симпатичную девушку на площадь наказаний, привёл её к себе домой? Тогда ли, когда позавчера ты нажрался в кабачке до такой степени, что упустил вверенные тебе секретные документы, которые теперь непонятно где искать? Тогда ли, когда ты позапозавчера обокрал мелкого чиновника и…

— Хватит!!! — закричал бледный страж — Я отрублю тебе голову!

На улице похолодало. Мне на нос упала снежинка.

Демоны задрали головы к небу и испуганно смотрели на сгустившиеся тучи, из которых полетели белые льдинки.

— Август же… — ошарашенно прошептал страж

Саша чуть склонила голову на бок. В её глазах запрыгали смертоносные огоньки. Лицо озарил оскал.

— Отрубишь голову?! — смеялась сестрёнка. Её смех льдинками бряцал в пространстве — Ну-ка повтори, кажется, я не расслышала!

Демоны пятились.

— Если ты… — интонации в голосе сестрёнки пробирали до мурашек — Скажешь ещё хоть одно слово, которое мне не понравится… То всё, что ты тщательно скрывал и запирал на тысячи замков будет передано в ратушу и зачтено государственной изменой. И твоя беззаботная жизнь на этом оборвётся. Поэтому не глупи, и делай то, что тебе говорят.

— Как ты смеешь…

Саша опять рассмеялась. Демоны становились белее снежинок. А мне было откровенно холодно.

— Пхи!

— Будь здорова.

Саша указала пальцем на стража:

— Рэмон Хаксли, возраст сто два года. Никогда не пользовался уважением и был сослан в этот приграничный городишко во избежание позора семьи. Ты никому не нужен и жалок.

Демон дрогнул, будто пронзенный ядовитой стрелой.

Саша перевела палец на следующего:

— Дикес Немри, возраст девяносто шесть лет. Боишься всего на свете и являешься глупой немощной марионеткой, не имеющей своей воли и желаний. Так же жалок. Как тебя вообще в демоны пустили?

По щеке стража слетела слеза.

Саша со злым ликованием указала на последнего:

— Лидери Сарос, сто сорок лет. Некогда знатный воин, служивший при короне, пропивший всё состояние и расположение по собственной дурости. Безродная букашка.

Демон затрясся. Ему на руку упала снежинка. Страж закричал от боли, спешно смахивая льдинку с руки.

Я продрогла до костей. Но очень хотела досмотреть.

— Вы все. — Саша пренебрежительно обвела рукой стражу города — Лишь шуты на королевском пиршестве. И если вы будете искать войны со мной, моими подружками — сестра кивнула на нас — То вы эту войну получите.

Завыл ветер, шелестящий ледяным снегом.

— Пхи!

Снег ударил в лицо страже. Они закричали и бросились прочь.

— Ненормальные. — буркнула Саша

— Пхи!

— Будь здорова!

— Пхи!

— Саша, ты нафига её заморозила?

— А что сразу я?

— Пхи!

— А кто ещё?

Меня взяли под руки и повели по лестнице.

— Ничего, нальём тебе чашку горячего чая, завернём во что-нибудь тёплое…

— Пхи!

— Расти большая!

— Пхи!

Двери захлопнулись за нашими спинами. А я мечтала о заячьем тулупе и дымящемся супчике. Ну или пледе с чаем на худой конец.

С такими разборками и окочуриться не долго!

— Пхи!

— Будь здорова!