Приключения по завещанию

Глава Тридцать Четвёртая

Меня стукнули чем-то тяжёлым по голове. Вырубить не вырубило, но желание рыпаться отбило напрочь.

Мне связали руки за спиной, щёлкнули какой-то браслет на ногу, перекинули через плечо и потащили в неизвестном направлении. Переживать не особо тянуло. Когда тебя пытаются угрохать по несколько раз на дню как-то привыкаешь к этому… Нет бурных эмоций, ярких впечатлений… Даже новые уловки и опасности начинают казаться однообразными. Невзрачными, как кухонные мыши, которых Мурка штабелями выкладывала под кроватью.

Почему нельзя было отлепить меня от пола и больше не трогать? У меня вообще-то рабочая неделя. Куча дел на завтра. Вставать рано. Не стыдно им, а?

Меня сгрузили на коврик. Словно не живое существо, а мусорный пакет.

— Покажи мне её личико!

Голос был противным до зубной боли в сердце.

Меня поставили на ноги и подняли голову за подбородок.

Укусить что ли? Борзый какой-то.

— Открой мне её бесстыжие глаза!

— Я не Вий! — надоело мне — У меня веки и сами открываются. На счёт бесстыжести, это к вам. Мне завтра рано вставать, а вам похрен дым. Вот кто из нас здесь бесстыжий.

На меня пучеглазился демон в красной бархатной одежонке, сидевший за столом. Лапки… тьфу, ручки, увешаны перстнями, как абитуриент конспектами, капризная морда ничего кроме отвращения не вызывает.

— Ударь её!

— А самому слабо?

Рука замерла от моей наглости, так и не долетев до затылка.

— Что?

— Глухим дважды не повторяю.

Демон смерил меня долгим взглядом, после чего поинтересовался:

— Она пьяна? Под действием зелий? Вы чем-то её опоили?

— Нет, милорд.

— Тогда что с ней?

— Я со мной.

Рука таки-стукнула по моей голове. Только стукающий не учёл, что после тренировок башка у меня ду-блё-на-я, и подзатыльник причинил не больше боли, чем резкое прикосновение.

— Она точно не пьяна?

— Совершенно точно, милорд.

— Не верю.

Демон встал из-за стола, потянувшись ко мне.

— Эй, фу! Не надо меня нюхать! Фу!

— Я тебе собака? — ошарашенно пробормотал демон

— Немного.

Второй подзатыльник. Второй раз я не шелохнулась.

— Не пьяна?

— Не пьяна, милорд.

— А ну-ка стукни ещё раз!

Я не выдержала. Обернулась и схватила подлетевшую ладонь зубами.

— Ай!

— Будешь дёргаться, я тебе руку сломаю. — проговорила я

Демон побледнел и закивал, как болванчик.

— Ты кого слушаешься?!!

Демон стал бледнее прежнего, зажмурился и закивал интенсивнее. Всем сразу.

В комнату прибежал слуга, принявшийся наливать вино демону в красном.

Демон протянул мне бокал, тыкая им в нос:

— Пей!

— Я абы какое не пью.

— Это дорогое вино!

— Я привыкла пить дороже.

Стакан прилетел в меня.

— Мразь! Мразь мразёвая! Как ты посмел покуситься на мою рубашку?! Ты знаешь, шмакодявка, как отстирывается вино?!!

Демон хлопал глазами.

— Не знаешь? Значит узнаешь! Заставлю тебя в речке мою рубашку полоскать! И летом, и зимой, и вечно, пока она не будет блестеть, как лезвие кинжала! Понял?!

— Заткни её! — заверещал демон

Я ногой долбанула по столу. Тот был не очень тяжёлым. Взял и опрокинулся. Придавив визжащего демона и уронив на него же бутылку вина.

Что-то у меня с вина неприятности начинаются. Это всё Дионис, чтобы ему криво было во всех местах. Это точно всё он. Каркает на берёзе поди. Колыхаясь на августовском ветру.

— Я, Эдон Андертон, герцог крови, запрещаю тебе так себя вести!

— Ну запрещай, мне-то что?

Герцог напоминал выкинутого на берег леща, жалобно хлопавшего пастью и глазками.

Погодите-ка… Эдон Андертон? Кажется, я это имечко где-то слышала…

— Ты кто? — спросила я

Демоны косились на меня, как на ненормальную. Хотя, учитывая моё нахальство, «как», в принципе, можно и убрать…

— Герцог крови Эдон Андертон Великолепный.

Скорее Аляповатый. Кто ж в здравом уме напялил бы эти ярко-красные штаны, похожие на таковые у клоуна?

— А ты кто?

— Смерть твоя.

Герцог почему-то побледнел.

— Неверова? — дрожащим голосом спросил он

— Да чем вам всем эта фамилия сдалась?

Герцог поднялся с пола, отмахиваясь от слуг, пытавшихся его поднять. И тонким голосом приказал:

— Сжечь её.

— Милорд…

— Сейчас же! Или…

Герцог в ужасе скосил глаза на мои руки, хотя те были обычными.

— Нет, лучше утопите! Проследить, чтобы утонула!

— Как прикажете.

— Нет! — Андертон стал совсем бледным и чуть ли не трясся, глядя на меня, как на исчадие бездны

Я же стояла, гордо расправив плечи и надменно подняв подбородок, глядя ему в глаза. Связанные руки крепко держали, но моего пыла это не сбивало.

— Хватит! — тоненько закричал Эдон

Демон сощурился и скрестил руки на груди.

— Если остальные здесь, то их тоже казнить! Казнить! Немедля!

Я еле удержалась от утробного рыка. Можно было бы припугнуть, но… куниц прав, слабости показывать не следует, это не кукиш.

— Нет!

Нервный он какой-то.

— В темницу под стражу! Всю стражу, что есть!

— Дополнительные указания будут?

— Нет! Уберите её от меня!

— Как пожелаете, милорд.

Руки за спиной подвывернули, от чего я чуть не вскрикнула, и толкнули меня к выходу. Я ранимым местом чувствовала, что твориться что-то странное.

От боли в руках на глаза наворачивались слёзы. Я молчала. Не ныла, не пикала. Молча шагала туда, куда толкали. Магия внутри закручивалась маленькими воронками, бурлила, плескалась волнами о скалы. Каждый шаг делал меня ближе к бою. Неизбежному, жестокому бою. У меня других и не водится.

Стало холодно. Скрипнула железная дверь. Меня пихнули в камеру. Я не устояла на ногах и грохнулась. Благо, сгруппироваться успела. А то расшиблась бы серьёзно.

Рядом, тоже на полу, сидели сёстры. Не сказала бы, что я их любила, скорее уважала. Но сейчас за них я готова отрывать головы. Можно же делать это из уважения и извечной женской солидарности?

Сколько мы сидели не знаю. Я буравила взглядом холодный пол и слушала стук крови в висках. Становилось хуже. Сила куда-то утекала. Я закрыла глаза, стукнулась головой об каменный пол. В нос бил запах сырости и застарелой крови.

Звук шагов эхом разлетелся по темнице. Многих шагов. Очень многих шагов.

Через силу я подняла голову и разлепила глаза.

По ту сторону решётки стояли демоны в латах. Дюжина или две. Мне в моём состоянии сказать сложно. Огонь факелов отражался на хладнокровных доспехах, мелькая озорными всполохами.

Завозился ключ.

Меня дёрнули за предплечье, поднимая на ноги. Куда-то потащили.

Соображала я плохо. Почему — понятия не имею. Вроде недавно живчиком была, а тут больше на помятую инфузорию похожа.

В глазах рябило от демонов в доспехах. Они были повсюду. Вели нас под конвоем и не спускали глаз ни на мгновение.

Магия внутри затихла. Уснула. Я тоже начинала затихать, проваливаться куда-то. Но, кажется, поглобальнее, чем просто сон. Казалось, что я умираю.

Нас вели по каким-то тёмным закоулкам. Перед глазами всё плыло.

Я поймала происходящее на том, что мои руки прикованы к какому-то столбику, а у ног поспешно выкладывают хворост.

Та-а-ак…

Перспективы хреновые. Жанну Д’Арк или орущий факел я изображать не хочу. Сильно не хочу.

Прийти бы в себя наконец! Я бы их раскидала, как мошек. Наверное. В любом случае, не стояла бы столбом, пытаясь не спать.

Да что со мной такое?!

Я помотала головой. Не помогло.

В свете факелов показался Эдон Андертон. Демон смело подошёл ко мне, прожигая взглядом.

— Оставлять тебя в живых было большой ошибкой. Но мудрые существа ведь исправляют свои ошибки. Я прав? Хотя, шавка, тебе неоткуда об этом знать.

Я зарычала.

Демон вздрогнул, вмиг побледнел и отшатнулся от меня на метр. Здоровый сильный демон от скованной девушки. Что-то я в этом мире не понимаю…

— Нельзя было давать вам родиться.

— А тебе можно было? — насмешливо прорычала я

Демон вжал голову в плечи.

Пожалуй, не так уж и не понимаю. Когда прикованный цепями человек говорит с тобой насмешливо-повелительным тоном, тут есть чего испугаться.

— Заткнись!

— Сам заткнись!

От накатившей слабости подгибались ноги. Но мою наглость согнуть было невозможно.

— Эй, демон. Пока ты жив. Не просветишь, что со мной?

Эдон злорадно улыбнулся, показывая зубы. Как скалился, бордовый засранец.

— Тебе уже ни к чему.

Я дёрнулась, желая вмазать ему по морде, но лишь звякнула цепями.

Андертон отступил на пару шагов и махнул рукой. Ко мне подошли демоны в латах, держащие в руках факелы. Миг — и факелы валяются у моих ног.

Плохо. Очень плохо.

Хворост захрустел. Я переступила с ноги на ногу, вжимаясь спиной в столбик.

В лицо ударил дым. Он лез в рот, нос, глаза. Я дёрнулась, желая убежать отсюда прочь. Однако цепи остались цепями, гаденько звякнув.

Глаза начали слезиться. Огонь полз всё ближе. Штаны с кожей нагрелись. Казалось, ещё немного, и у меня закипит кровь.

Магии во мне становилось всё меньше. Исток истончался, пока я не перестала его чувствовать вообще.

Кабзда.

— Смерть твари!

— Смерть!

Мне прилетело в лицо. Я оскалилась и помотала головой.

Нарастало улюлюканье. Что окончательно выбивало у меня землю из-под ног. Или это был огонь?

Вспыхнули штаны.

Я заорала.

— Гори всю оставшуюся вечность!

Огонь пополз выше. Запахло палёными волосами. Я взвыла от жара. Ресницы скручивались, больно обжигая веки. Из глаз бежали слёзы.

— За что?!

Меня охватил огонь.

Задыхаясь и рыдая от терзающего пламени, я захрипела. Обида и злость клубились внутри, но магия не отзывалась. Будто пропала.

Раздался крик кого-то из сестёр.

Кабзда. Полная.

Я повисла на цепях, чувствуя, как из меня убегают последние крохи силы.

— Смерть дряни!

Железка на ноге стала плавиться. Прожигая плоть.

Никогда так не орала.

Языки огня были прямо перед глазами.

— Браслет. — прошептал кто-то

Сквозь слёзы я заметила, как один из языков стал походить на силуэт существа.

— За тебя просили. Сними браслет.

— Не могу. — прошептала я обожжёнными губами

Горячо. Слишком горячо.

Железка свалилась с ноги.

— Эй! Разве…

На меня будто вылили ведро. Не воды. Магии.

Силуэт подлетел ко мне:

— Просили напомнить, что, если кто-то будет обижать…

— Я помню.

Силуэт скрылся.

Глаза сменили цвет. Я улыбнулась левым краем рта.

— Милорд!

Весь огонь задуло порывом ветра.

Демоны отступали. Грозные демоны в доспехах пятились от меня, испуганно вытаращив глаза. Не, не только пятились. Некоторые откровенно побежали. Быстро-быстро.

Эдон замер, как неживой, даже не дышал.

Я дёрнула руками. Цепь со звоном рассыпалась по жжёному хворосту.

Из глотки вылетел рык.

Я спрыгнула на землю, походкой хищного зверя приближаясь к красному недоразумению. Из-под ног летели искры.

Эдон сжал кулаки и начал отступать, зло прищурив глаза.

— Гадёныш. — рыкнула я

— Не тебе это говорить.

Несмотря на дрожащий голос и трясущиеся руки, настроен демон был решительно. Мне это не нравилось.

Эдон запрыгнул на пригорок. Взгляд переполняла ненависть.

— Умри!

В ладонях демона вспыхнуло красноватое марево. Настолько сильное, что я поёжилось.

Марево потоком полетело в меня.

Я выставила руки. Само собой хлынуло зелёное пламя.

— Дикая тварь!

Марево и пламя врезались друг в друга. От их удара меня откинуло в стену. Больно…

Я сжала зубы, глядя, как потряхивает мои руки. Огонь бежал из них, извивался. Мне было трудно держать этот поток, не давать ему иссякнуть. И сякла я сама.

Я смотрела на борющиеся стихии. Воздух мотало из стороны в сторону, от домов посыпались камни. Ветер носился как сумасшедший.

Красное марево пробиралось ко мне.

— Ты сильная. — сказал демон — Но вот тебе урок. Сила бессильна против умения ей пользоваться!

Марево хлынуло с новой мощью. Я еле удерживала поток огня, на чистой силе воли. Меня вжимало в стену.

— Эй, щенок!

В демона прилетел камень.

— Над ней могу издеваться только я!

Эдон выставил руки в разные стороны. Одной удерживая огонь, а второй… густое тёмно-синее месиво, напоминающее синюю магму. Тёмные ошмётки, отлетающие от столкновения потоков, дымились. Тлела трава.

— Подонок! Скотина! Негодный маразматик! Забыл, что сжигать невежливо?!

Саша громко возмущалась, срываясь на рык. Встав в боевую стойку, сестра выставила руки. С них вылетала синяя магма.

Через силу я отшагнула от стены. Если умру, то красиво.

Эдон беспокойно вертел головой.

— А я?

Демон в последнюю секунду выставил щит, в который вонзился поток чёрно-красного огня.

Женя, Женя. Теперь ясно, кто сумочку поджёг.

О чём я думаю?..

В щит прилетел слепящий золотистый поток.

Все в сборе.

Ветер был такой силы, что почти ронял. Воздух трясло. Земля покрылась рябью. Потоки светились не хуже разрывающихся снарядов.

Глаза Эдона стали круглыми-прекруглыми, полными животного ужаса.

— Сам умри!

Красное марево уступало, уменьшалось миллиметр за миллиметром.

— Не смей! — взвизгнул демон

Улицы содрогнул рык.

Марево отлетало. Яркие потоки ринулись вперёд. Бежали, пожирая красную дымку.

Сбивчиво дыша, демон смотрел, как марево уступает.

— Это…

Эдон хватал воздух ртом, пытаясь выдавить что-то.

Наша магия коснулась его рук. Демон засветился изнутри. Тело пошло светящимися трещинами.

— Не-е-е-ет!!! — надрывно разлетелось по округе

Никогда не понимала, зачем орать столь глупую фразу. Как же это нет, когда да?

Трещин становилось всё больше. Герцог повис на потоках, будто поднятый на копья.

Демона разорвало на куски.

Силы схлестнулись. Поняв, что враг стёрт в порошок, магия перемешалась и густым столбом взвилась в небо.

Небо вспыхнуло. Взрыв, прогремевший где-то среди облаков, тряхнул всё. Всё, что было можно тряхнуть.

Зелёный огонь иссяк. Я обессиленно осела на остатки травы. Ну, как травы… Почти травы.

— Ирбис, скоро будет стража города.

Я зарычала.

— Ты же не хочешь драться ещё и с ними?

— Да пошли они…

— Валерьяночки?

Я опрокинула в себя очередной бутылёк.

— Полегчало?

— Не сильно.

Меня схватили под руки и подняли.

— Сама дойду! — дёрнулась я

— По тебе и не скажешь…

Я щёлкнула пастью.

— Ладно, ладно.

Меня отпустили.

— Обнимемся? — спросила Катя

— Сейчас?

— А когда?

Обнимашки подействовали лучше валерьянки. Чувствовала я себя неважно, но гораздо лучше, чем до этого.

Расцепив руки, мы попрощались и ломанулись в разные стороны. Под приближающийся лязг доспех.

Перепрыгнув через забор, я помчалась по улицам. Через каких-то пять минут взлетела по лестнице крыльца и распахнула дверь лавки.

Замерла на пороге, обернувшись и обратившись в слух.

Город молчал. Над ним воронами летали отрывистые приказы, крики. Из-за крыш показался дым. Спавшие голуби, завидев его, суматошно захлопали крыльями.

Я зашла в темноту лавки.

Чуть не умерла. Чуть. В разговоре это «чуть» незначительно. В жизни является отлетевшей от костра искрой, готовой поджарить целый лес. Главное, после этого «чуть» понять, что жизнь продолжается. А пока она продолжается, ты ещё не безнадёжен.