Припади к земле

Глава 47

- Я всё видел, Вениамин! – сурово сказал Гордей. – По худой дороге идёшь...

- Дак ведь я... Дак я не для себя, крёстный! Я для Пашки с Колькой. А сам я хоть без хлеба проживу...

- Ладно! Когда просохнет – сдашь всё до единого зёрнышка Дугину. Ясно? А для еды у меня возьмёшь.

- Панкратов тоже сдаст?

- Он разве брал?

- Брал. Я сам с крыши видел. Два куля нагрёб...

- Панфило где был?

- Он в балагане спал.

- Та-ак, ну, беги в школу, да помни, что сказано.

- Ну уж теперь-то он у меня попляшет! – сказал Пермин.

- Посадишь?

- Без разговора. По ему давно тюрьма плачет.

- Это никогда не поздно. Тюрьмой его не доймёшь, не тот человек. Отсидит – за прежнее возьмётся. Ты его лучше опозорь принародно. Это страшней всякого суда...

- А как?

- Да вот хоть зерно отбери и вели идти с мешком через всю деревню. Пущай люди пальцами показывают... Это он навеки запомнит.

- И это сделаю. А потом Раеву позвоню.

- Ну, ступай!

Гордей прилёг на ворох, раскинул руки. Тепло горячего хлеба и тепло человечье слились воедино. Зерно дышало и двигалось. Дышал и не двигался человек. Одно зёрнышко попало под ноготь. «И поглядеть-то не на что! – выколупнув зёрнышко, думал Ямин. – А сколь горя из-за тебя принимаем!» Он вспомнил тот год, когда Бурдаков спалил скирду, оставив Яминых без хлеба. Гордей подался на прииски, но дальше Омска не уехал.

Ожидая поезда, он ходил по переполненному вокзалу. Кричали голодные дети. Тенями слонялись худые обозлённые люди. Присев на краешек скамьи рядом с молодой измождённой белоруской, поехавшей искать сытые края, Гордей задремал.

«Хлеба хочу!» – кричал парнишечка на руках у молодой цыганки, сидевшей неподалёку.

Ямин достал из старого солдатского мешка краюху суррогатного хлеба, взятую в дорогу.

- Дай мне! – попросил цыганёнок. – Я тебе спляшу за это, – и засеменил тонкими искривлёнными ножками.

- Хватит! – Гордей остановил мальчугана и, попотчевав, погладил его по кудрявой головке.

- Куда собрался, золовец? – услышал за спиной.

- На прииски, Тропушко.

Евтропий возвращался из армии.

- А семью на кого бросил?

- На бога.

- Ненадёжный помощник. Не езди! Как-нибудь перебьёмся...

И снова вернулся Ямин в своё Заярье.

Перебились.

- Дорого стоишь, на крови всходишь! – он шевельнул пшеничнику заскорузлым пальцем и сдунул с ладони. – Егору Сундарёву живому брюхо вспороли... Бурдаков повесился... Э-эх, божья коровка...

- Зачем звал? – неслышно подошёл Дугин.

- Установи весы. Раздадим хлеб на просушку. Так надёжней...

Сходив в Заярье, собрал всех, кто был свободен, и отослал на ток.

Дугин аккуратно взвешивал, проверял веса и отмечал в ведомости, кому и сколько отпущено.

- Два центнера!

Взглянув на весы, Коркин оторопел: там было два с половиной.

- Забирай, Алёха! – подмигнул Дугин. – Ты у меня не один.

- Два с половиной, – сухо уточнил Евтропий.

- Разве? Ну вот! Есть же на свете честные люди! – презрительно усмехнулся Дугин. – Спаси тя Христос, Алёха!

- Купить хотел? Не продаюсь. – Коркин отъехал в сторону.

Вскоре подошёл Пермин, и Евтропий что-то сказал ему, показав в сторону Дугина.

Под крышей суетились Прошихин и Панфило, помогая женщинам нагружать мешки.

- Покажи ведомость, – сказал Пермин.

- Гляди, – Дугин равнодушно протянул листок и захлопотал у весов.

- Как усушку будешь учитывать? – покосившись на Митю, шушукавшегося с Панфилом, спросил Пермин.

- Как-нибудь учту. Погоди, Митрий! Я с тобой... Ты с нами поедешь, Пермин?

- Мне с вами не по пути, – садясь к Евтропию на телегу, сказал Сидор, вложив в эти слова иной, более глубокий смысл.

- Тебе токо смерть попутчик, – подождав, когда они отъедут, проворчал Дугин.

Недалеко от конторы их встретил Панкратов.

- Ты, говорят, влип, голубчик? – спросил Дугин.

- Оплошал маленько. Вроде бы никого на току не было, а доглядели. Токо бы узнать, кто донёс...

- Раз не умеешь – не берись. А взялся – делай с умом. Ты думаешь, мешки воротил дак этим всё кончится? Лесина! Пермин с тебя заживо шкуру снимет!

- Не стращай! Ишо неизвестно, кто с кого снимет...

- Против власти пытаться – у тебя коленки слабы. Так что сиди и посапывай в две дырочки.

- Стало быть, упекарчат меня?

- Ты им – бревно в глазу.

- Как быть, советуй.

- Иди домой, что-нибудь придумаем, – заторопился Дугин, увидев, что на них оглядывается Пермин.