Пропасть

31

Из пригородного вылез на какой-то небольшой станции. Далеко ведь не на каждом полустанке удобно залезать в товарняк (другое дело, если просто-напросто нет никакого выбора). Желательно делать это так, чтобы тебя не было видно — не только железнодорожникам, но и жителям близлежащих домов. Им ведь ничто не мешает позвонить в милицию и доложить о том, что кто-то забрался в товарный вагон.

Станция, на которой я вылез, показалась привлекательной именно с этой точки зрения.

Вскоре притормозил товарняк — и я забрался в вагон с какими-то крупногабаритными деревянными рамами, сложенными таким образом, что они в какой-то степени были способны прикрыть от несильного дождя. В общем — покатил на Запад.

На этот раз не покидал "свой" вагон, вплоть до станции Обь. Это пригород Новосибирска. По сути, Новосибирск-товарный. Тяжко, очень тяжко, было преодолевать гигантские холодные пространства Забайкалья! Дождь моросил не переставая. Всё кругом отсырело. Изо рта, при дыхании, валил пар. Ветер, вызываемый движением вагона, так или иначе, проникал повсюду. В сочетании с сыростью, он был настоящим проклятием. Я лежал среди рам, в позе эмбриона и вяло удивлялся сам себе: люди простужаются и даже копыта отбрасывают, в тёплых квартирах, от каких-то сопливых сквозняков; а я-то сплю в сырости и на ветру — какого ж х*я до сих пор жив?!..

Где-то на границе Читинской области и Бурятии, товарняк довольно долго стоял, пропуская пассажирский поезд. Тучи немного разошлись, показалось солнышко. Я, как лягушка по весне, слегка ожил, вылез из вагона и пошёл на поиски пропитания — не желая однако упустить поезд. Подошёл к какой-то избе, во дворе которой возился косматый дед. Страшно не люблю просить — неважно, что и у кого. Но тут время не ждало. Поэтому я, засунув подальше стеснительность и всё такое, попросил у деда чего-нибудь поесть. Тот притащил большой шмат сала и маленький кусок хлеба. Пришлось уподобиться монгольскому ребёнку, который вместо соски сосёт кусок сала. Удовольствие, мягко говоря, ниже среднего…

На станции Обь, после некоторого колебания, я покинул товарняк. Линия здесь разветвляется, поезд мог повернуть на юг (на Алтай, или в Среднюю Азию) — там леса мало, рамы могли везти именно туда. К тому же, самые "труднопроезжие" места остались позади.

Дальше на запад добирался уже электричками. Кстати — это вовсе не так уж долго, как может показаться на первый взгляд.

По пути наткнулся на целый хор советников, которые уверяли меня, что мне очень-очень нужно заехать на станцию Шамары, Шальского района Свердловской области, где меня непременно возьмут на работу на какое-то лесопредприятие — и жильё тут же дадут, и будут мне шибко-шибко рады.

Люди вообще, когда выпьют, становятся склонными к преувеличениям. А компания, повествовавшая о Шамарах, была явно навеселе (но не до поросячьего визга). Тем не менее, какая-то вошь сомнения кусанула меня — и я попёрся, согласно указаниям доброжелателей. Надо ли пояснять, что никому я в тех Шамарах сто лет не был нужен?..

Вообще, когда мужики посмеиваются над трепливостью баб, я (поддакивая им, в принципе) всё же не склонен забывать о том, что встречал на своём пути множество трепливых мужиков, не отвечающих за свои слова.

Наверное больше от злости, чем из логических соображений, решил не возвращаться в Москву. Какая у меня в Москве может быть перспектива (хотя — где для меня эта самая перспектива вообще существует)?

Ладно, добрался до Екатеринбурга (А название-то какое идиотское! Ну какой может быть "бург" в глубине России? Понятно, что Свердлов — палач и вообще бяка. Ну так назвали бы город в честь какого-нибудь другого человека. Например — "Тургенев", или "Есенин"). Оттуда доехал пригородным до Верхнего Уфалея. Молодёжь, ехавшая в вагоне, шумно сокрушалась по поводу того, что у них какую-то секцию по обучению каратэ прикрыли. Вон у людей проблемы-то какие… От Верхнего Уфалея шёл пригородный до Челябинска. В этих двух поездах у меня здорово разболелись зубы. Может это была элементарная простуда, может "уральский Чернобыль" давал о себе знать. Факт тот, что после Челябинска всё более-менее пришло в норму. Вообще, это тоже разновидность идиотизма — размещать атомные электростанции и предприятия имеющие отношение к "атомной тематике", неподалёку от крупных городов, в густонаселённых, обжитых районах. Это в России-то, с её необозримыми безлюдными просторами Крайнего Севера!..

Из Челябинска, через Кропачёво и Симскую, добрался до Уфы. Замыслил направить стопы свои на Украину. Хотел посмотреть: что там творится, нельзя ли где-то в посёлке к кому-то притулиться, а на крайний случай — не стало ли легче в Европу перебраться? Говорили — по Европе много бездомных из СНГ кочует, и вроде бы им там не так уж плохо. Смотря где, конечно.

Итак: полуголодный, доездившийся до того, что казалось, будто земля под ногами качается на манер пола в вагоне, с опухшими ногами, хронически недосыпающий (видимо от того слегка помешанный) — двинул я с Урала на юго-запад.

Уфа — город со странностями. Пассажирам поездов дальнего следования, при проезде мимо Уфы, спать не рекомендуется. Там вагоны заполняют жулики, аферисты, шулера всех мастей и оттенков. А в вокзальном туалете, какой-то чокнутый извращенец, заглядывавший в каждую кабинку, восхищённо пробормотал по адресу моего "хозяйства": "Какой большой!.."

Электрички по Башкирии идут хорошо (в смысле — на большие расстояния и относительно часто). Из Уфы я добрался до Абдулино. Оттуда — до Бугуруслана. Линия Уфа-Самара, пересекает (на участке Абдулино-Бугуруслан) относительно небольшой клин Оренбургской области. У меня лично создалось впечатление, что Оренбургская область является русским регионом чисто номинально. Её можно назвать вторым Татарстаном. Русские там, пожалуй в меньшинстве. Недаром до 1936 года, когда Казахстан входил в состав России на правах автономии, Оренбургская область была его частью, а сам город Оренбург был казахстанской столицей.

От Бугуруслана ходила электричка до Самары. Там где-то на полпути, я вылез и пользуясь хорошей погодой, постирался на какой-то речушке, вскипятил на костре горячего чайку, побрился, поспал под лучами полуденного солнышка (пока стиранное бельё сохло) — в общем, слегка привёл себя в порядок.

Самара осталась в памяти, как город явно зажиточный (небольшая Москва, можно сказать) и притом — какой-то русский, цивилизованный, спокойный. В принципе, этот город (наряду с Нижним Новгородом) мог бы претендовать на роль столицы России. Во время Отечественной войны, он эту роль, отчасти и выполнял. Не все знают, что знаменитые левитановские радиопередачи "От советского информбюро", велись именно из тогдашнего Куйбышева. Здесь же находились эвакуированные из Москвы иностранные посольства и различные правительственные учреждения. И к приёму Сталина (если бы он приехал) тоже всё было готово — в том числе знаменитый бункер, который теперь показывают туристам.

Волга, правда, производит впечатление какого-то закованного в сталь и бетон, сплошного водохранилища, всюду перегороженного плотинами. Из-за этих плотин, осетры, идущие из Каспийского моря на нерест, не могут подняться по течению выше Волгограда. Говорят, что теперь уже было бы опасно спускать воду из этих рукотворных морей, позатоплявших гигантские площади плодородных пойменных земель, сравнимые с территориями иных государств — столько грязи, всевозможных отходов и отбросов скопилось на дне.

Нет, я понимаю конечно, что электроэнергия людям необходима. И гидроэлектростанции гораздо чище и безопаснее, чем электростанции атомные, или тепловые. Но почему бы не подумать об альтернативных источниках электроэнергии? Например, в России существуют два места, идеально подходящие для строительства приливных электростанций: Мезенская губа (Белое море, Архангельская область) и северная часть залива Шелихова — Пенжинская и Гижигинская губы (Охотское море, Магаданская область). Высота приливов в Мезенской губе, достигает 10 метров. Высота приливов в Пенжинской губе — 14 метров (самые высокие приливы во всём тихоокеанском бассейне). Между тем, для полноценной работы приливной электростанции, достаточно амплитуды (высоты прилива) в 4 метра. "Губы" эти (заливы — на диалекте архангельских поморов) достаточно обширные, на их берегах можно построить не одну-две, а десятки приливных электростанций, целые энергетические комплексы — так что можно было бы вообще отказаться от использования атомной энергетики, крайне опасной для человечества (дело тут не только в чернобыльской катастрофе — и до того аварии были, только масштабами поменьше). Такие энергетические комплексы (западный — в Архангельской области и восточный — в Магаданской) позволили бы даже экспортировать электроэнергию. У нас иногда кивают на Францию, в которой большая часть электроэнергии производится на АЭС. Однако не сомневаюсь, что те же французы плясали бы от радости, получи они в свои руки прибрежные территории с такой высотой приливов, как в Мезенской, или Пенжинской губе. Каждому метру такого побережья нашлось бы применение. Не от хорошей ведь жизни ставку на атом делают. Вон, у немцев много угля. Так они, пользуясь этим, понастроили теплоэлектростанции — и закрыли большую часть своих АЭС. У нас-то угля побольше, чем в той Германии. Шахты закрываются, шахтёрские посёлки пустеют — некуда уголь продавать…

В крошечной Дании значительная часть электроэнергии вырабатывается ветряками. В России, в районах Крайнего Севера, немало таких просторов, на которых практически всегда дуют ураганные ветры (куда уж той Дании!). Что же мешает создавать целые ветроэнергетические комплексы? Ведь ради этого не требуется затоплять миллионы гектаров плодородных пашен и тысячи деревень (порой и города). В конце концов, для природы, перекрытые плотинами реки — примерно то же самое, что для человеческого тела, перекрытые тромбами кровеносные сосуды…

Впрочем — не смешно ли бомжу, который не уверен что доживёт до завтра, размышлять на такие отвлечённые темы?

Хотя — именно "посторонние мысли" как-то успокаивают нервы (или только так кажется?), отвлекают от дум, куда более реалистичных, а потому более скверных. Это и для лагерных условий применимо (точнее — необходимо): уход в свою "скорлупу", в свою закрытую от всех "внутреннюю" жизнь, недоступную для чужих глаз. Человек, у которого такой внутренней жизни нет — всё равно что конфетная обёртка (фантик) без начинки. Развернёшь — а там деревяшка.

От Самары доехал до Сызрани. Оттуда — до Кузнецка. Это — второй по величине город Пензенской области. Очень чистый, "прилизанный", сверкающий яркими рекламными щитами и витринами магазинов, он оставляет о себе довольно выгодное впечатление.

От Кузнецка часто ходят электрички на Пензу — которая похожа на одну большую пивнушку. Кругом пьяные, которые постоянно выясняют между собой отношения — в городских троллейбусах, в электричках, на улице, на вокзале… Кругом шелуха от семечек, всюду гнилые понты, типа: "Ты меня уважаешь?", или "Я за свой базар отвечаю!.." Много мата и грязи.

Хотя всё это я видел походя, мне до этого не было никакого дела; тем не менее, впечатление, прямо скажем — не очень. Плюс ещё неразбериха с пригородным движением. Тут вносит свою лепту наличие кучи станций с одинаковыми названиями, различающимися только по номерам: Пенза-I, Пенза-II, Пенза-III, Пенза-IV, Пенза-V… Впрочем — мне там не жить.