Пропасть

51

Разумеется, я не зацикливался лишь на религиозной литературе. Читал и газеты. Никогда не понимал тех, кто говорит, что не интересуется политикой. Не знаю уж где как, а в России, если ты не заинтересуешься политикой, то политика заинтересуется тобой. От перемены (или — не перемены) власти, в нашей стране чудес, зависит буквально всё — от цен на хлеб, до цены на жизнь.

Да только читая те газеты и журналы, постоянно ловил себя на мысли, что пишут в них о чём угодно, только не о тех проблемах, о которых кричать нужно во весь голос. Одна из самых многотиражных газет, накануне сиднейской олимпиады, поместила на своих страницах большую статью о проблемах, которые возникнут в связи с этой олимпиадой, у бедных сиднейских проституток. То, что русские бомжи дохнут от голода как мухи на московских улицах — никого конечно не колышит.

Ну что ж, если об этом не хотят говорить и писать другие — почему бы не попытаться открыть рот мне?

Три или четыре раза я писал в "Российскую Газету". Эти письма были опубликованы.

И что?

Да ничего…

Какими всё-таки наивными были коммунисты, которые в ужасе затыкали рот несчастным диссидентам, всерьёз полагая, что если кто-то громко вякнет против советской власти, то небо упадёт на землю и в стране начнётся поголовное антисоветское восстание! Нынче критические статьи в газетах, в адрес тех или иных чиновников, или самой системы, значат не более комариного жужжанья. Невозможно устыдить тех, у кого нет совести. Трудно испугать того, у кого в руках власть, армия, спецслужбы и финансы.

Но, может быть я пишу слабовато и слишком расплывчато? Что ж, стал писать более конкретно, целенаправленно, озлобленно — и "Российская газета" больше моих писем не печатала.

Понёс свои статьи в другие издания. В первую очередь уделил внимание "патриотической" прессе. Но быстро убедился, что, как правило, эти люди — совсем не те, за кого себя выдают. Как бы ни уверяли они со страниц своих газеток, что любят русский народ и готовы за него в огонь и в воду — на самом деле их интересуют только платежеспособные "партнёры". Заступничество за нищих и обездоленных русских людей — явно не их амплуа.

Первой серьёзной газетой, согласившейся со мной сотрудничать "вживую", стал еженедельник "Россия". Именно от них я впервые в жизни получил гонорар.

Позже газета, что называется, прогорела — и в результате полностью сменила хозяев. А хозяева практически полностью уволили коллектив — как показавший себя не очень способным. Заодно был полностью изменён и внешний вид самой газеты. Но я всегда буду помнить о том, что именно те, "неспособные", первыми протянули руку помощи отверженному обществом бомжу. Это можно считать почти чудом, что газета сумела достучаться, докричаться до администрации Нургалиева (главы МВД), по поводу моей невзрачной и мало кому интересной персоны. Под нажимом этой самой администрации, в одном из паспортных столов Московской области, взялись выправить мне паспортину. Правда — особо не торопились. Понадобился год (ровно год — без преувеличений!) на то, чтобы под непрерывным напором газеты (которая ничего мне не была должна, я никогда не был в ней штатным корреспондентом), мёртвенно-ржавое колесо бюрократии вдруг провернулось. 17 марта 2006 года, я наконец получил паспорт. Разумеется пустой — без всяких прописок и регистраций.

В редакции не забыли по этому случаю откупорить бутылку шампанского.

А жил по-прежнему в лесу. Однажды, в двенадцатом часу ночи, к моему жилищу подошёл какой-то человек, с палкой-посохом в руке. У ног его крутилась довольно крупная собака. Он окликнул меня (что-то вроде: "Эй — хозяева!"). Я вышел, держа в каждой руке по топору (да, к тому времени чувствовал себя в лесу уже достаточно уверенно): "Что скажешь, родной?"

Человек явно смутился. Собака, поскуливая, прижалась к одной из его ног.

"Да я это… лесничий. Пришёл просто обходом, посмотреть- всё ли в порядке?.."

"Ну и как впечатление?"

"Да всё нормально… Я просто проходом…"

Визитёр поспешил убраться. Я конечно не поверил ни одному его слову — лесники в полночь по кустам с палкой не шастают. К тому же, пошатавшись по лесничествам, убедился, что многие из них позакрывались, либо сильно сокращены по части штатов.

Впрочем — обычно люди в лесу сторонятся друг друга. И, в особенности — самодельного жилья. Это в населённых пунктах, чувствуя за спиной присутствие милиции, бомжам частенько демонстративно стараются показать своё презрение и превосходство. В лесу спесь у многих улетучивается, как утренний туман. Ведь люди, в большинстве своём — сколь высокомерны, столь же и трусливы.