Пропасть

43

23 Июля 1996 года, утром, я ехал на электричке Орёл — Скуратово, на которой собирался добраться до Мценска (Скуратово — небольшая задрипанная станция в Тульской области, между Орлом и Тулой). Уже на подъезде к Мценску, по вагону пошёл ревизор. Если бы, со своей стороны, он вёл себя поскромнее, занимаясь лишь своей работой и не изображая из себя царя и Бога; и если бы я не был доведён до полуживотного состояния систематическим недосыпанием, недоеданием и постоянным нервным напряжением — то возможно, мы разминулись бы, не обратив друг на друга никакого внимания. Но — он вздумал поиграть в ретивого служаку (видимо был избалован обычной безропотностью "зайцев"). Бывают такие зарывающиеся натуры, которых спустить с неба на землю можно только прямым ударом в лоб. Эта мразь была как раз из таких. Ему захотелось продемонстрировать передо мной свою крутизну. После непродолжительной словесной перепалки, он схватил и швырнул к выходу мою сумку, а потом сделал попытку швырнуть туда же меня самого. Но я, в силу вышеуказанных причин, к подобным шуткам расположен не был. Двумя ударами в голову ревизор был сбит в проход между лавками, а потом пинками почти целиком загнан под одну из них. Возможно, этим бы всё и ограничилось — но тут, как на грех, ему на помощь решили прийти какие-то три железнодорожника. Тогда я достал нож. Железнодорожники испарились с такой быстротой, что я даже удивился — куда они делись?!.. Но, нож в руках, сам по себе требовал действий. Вроде никогда я особо не прикипал душой к лагерным понятиям, но они по-любому, в той или иной степени, входят в плоть и кровь человека, долго пробывшего в лагере — в том числе и помимо его желания. А лагерный закон гласит: достал нож — бей! Иначе ты — дешёвое фуфло и понтовила… Я повернулся к ревизору. Он в ужасе согнулся так (акробат бы позавидовал!), что его голова опустилась к ступням (а росту был немалого — на две головы выше меня) и мой нож попал ему аккурат в филейную часть…

Если бы электричка в это время шла мимо мелких платформ — я бы, после происшедшего, выскочил на одной из них. В крайнем случае — остановил бы состав стоп-краном и вышиб стекло. Но, по закону подлости, она как раз подходила к Мценску — тютелька в тютельку. А это всё-таки город, с населением 70–80 тысяч жителей. Кто-то успел вызвать милицию…

Кстати — как оказалось, всё это время, буквально на соседней скамейке, сидел переодетый в гражданское милиционер. Он и не подумал ни во что вмешиваться. Потом, на суде, его малость за это пропесочили. Но мне такое поведение, в принципе понятно — в наше время глупо искать приключения на свою задницу. А уж если ревизор их искал — так пусть один ими и наслаждается.

Мценские станционные менты, предпочли как можно скорее от меня отделаться — вызвали из Орла конвой и сказали досвиданья. Видимо не хотели портить свою районную статистику, или ещё что-то в этом роде. Электричка шла из облцентра — вот пускай в облцентре и разбираются.

Конвой представлял собой уникальное зрелище (читатель может усомниться, но я готов поклясться чем угодно в правдивости каждого своего слова). Несколько пьяных небритых рыл, практически не обращали на меня внимания, будучи заняты куда более важными делами — они всё время цепляли шнырявших по поезду торгашей, продававших мороженое, пиво и прочую снедь. "Дай-ка нам мороженого!.." — "Да ты чё одно суёшь — мы чё его, по очереди облизывать будем?!.."

"Да я ещё не наторговал ничего!"

— "Ты не выёбывайся, мать твою ёб — а то мы щас наизнанку вывернем!.." "Эй ты — дай пива! Больше дай!.."

И так — всю дорогу. Занятие это было настолько увлекательным, что лишь довезя до КПЗ, один из них, спохватившись, спросил у меня: "Ах да — как твоя фамилия-то?.."

Как я потом убедился — они не были оригиналами. Пьянство для ментов Орловщины (любого района) — норма жизни. Уверен, что и в других областях дело обстояло не лучше. Вообще, за те неполные два года которые я пробыл на свободе, в системе МВД произошли заметные перемены к худшему. Милиция, в отношении дисциплины, здорово опустилась. Опустевшие-было при Горбачёве тюрьмы (то бишь — следственные изоляторы) теперь были набиты битком. Кормили зэков скверно, обращение было паскудным. Когда мне говорят что-то про 1937 год, я не спешу ахать и охать. Для людей простых и небогатых, тридцать седьмой год был во времена "позднего" Ельцина. Насчёт Путина и Медведева — не знаю, при их власти мне сидеть не приходилось (сомневаюсь, что стало полегче. С чего бы?), но насчёт второй половины девяностых годов — никаких преувеличений. В камерах, рассчитанных на 8 человек, находилось, как минимум, двадцать. И всё население этих камер, подпадало под одно краткое определение — нищета. До 90 % этих людей, сидели за мелкие кражи (например — за банку огурцов, или шмат сала). У новичков даже ленились спрашивать: "По какой статье?" Говорили: "Как все?" — "Ага." "Понятно…"

В нашей камере, из двадцати человек, был лишь один, обвиняемый в убийстве — парень двадцати двух лет, который, после пыток, имел седые виски и жил на таблетках. Конечно, его могли бы и не пытать — если бы существовали доказательства того, что убил именно он. Но в том-то и дело, что доказательств не было. А работать менты не любят. Пытать — оно проще. К нашему сокамернику, главным образом, применялась пытка под названием "плавание". Суть её заключалась в том, что человека ложат грудью на край стола, головой вниз. Кто-нибудь из истязателей, потяжелее, садится ему на спину. Таким образом, грудная клетка, на которую давит вес одного из палачей, врезается в край стола. И, в таком положении, под давлением, человека медленно спускают вниз — так, что грудь и живот (от ключицы до паха) "проезжает" (напомню — под давлением) по краю стола. В том числе и область сердца (на это в основном и расчёт). Пытаемый, при этом, нередко теряет сознание. До смерти дело обычно не доводят (не из гуманности — просто придётся потом нового "подозреваемого" искать, канитель дополнительная). Но если всё же помрёт ненароком — невелика потеря. Мало ли у нас в тюрьмах умирают от "сердечной недостаточности"?

Обвиняли нашего сокамерника, сначала в убийстве двух человек. Ему реально светило пожизненное заключение. Но потом, где-то в области, был арестован некто, признавшийся в убийстве одного из этих людей. Воспрявший-было духом парень, совершенно всерьёз стал надеяться, что найдётся ещё кто-нибудь, кто возьмёт на себя второй вешаемый на него труп. Но — чудеса редко происходят. Получил он, в конечном счёте, десять лет — и ушёл с ними на зону. А кроме него, на всю камеру — ни одного обвиняемого (я уж не говорю — реально виновного) в убийстве, или изнасиловании.

Как сейчас помню 19-летнего пацана, который, перебрав самогонки на чьей-то свадьбе, зашёл в чужие сени. Именно в сени — сам дом был заперт на замок. Ну что может валяться в незапертых сенях? Взял он там сломанную дрель и игрушечную машину — для маленького брата. Вот за это его и арестовали. Он всё не верил, что его "закроют" — у нас ведь генералы жалуются что служить некому, а ему как раз возраст подошёл в армию идти. Надеялся, что дадут условный срок — и в армию отправят. Обещал, что после суда мне передачку сделает: сала, помидор — в общем, что в их деревенском хозяйстве найдётся (он был из Залегощинского района). Я не старался его разуверять — зачем огорчать человека? Ещё чего доброго, в петлю полезет! Да и была у меня мыслишка — а вдруг и впрямь удастся ему со срока соскочить? Чего в жизни не бывает?..

Поехал хлопчик на суд, в свою Залегощь. Через несколько дней, во время раздачи обеда, баландёр (зэк, раздающий пищу) подозвал меня к "кормушке" и тихонько шепнул что такой-то (была названа фамилия залегощинца) сидит в такой-то камере (в которой находятся уже не подследственные, а осужденные). Дали ему три с половиной года. Разумеется, зоны. Передаёт мне привет.

Оно и понятно — если таким давать условные срока, то что ж делать с теми, кто ворует у государства миллионы?..

Другой сокамерник — парнишка нехилый. Ночью шёл по одной из улиц Мценска. А там в парке компания "гудела" — человек 10 парней и примерно столько же девок. Парни захотели порисоваться перед своими тёлками — отметелить одинокого прохожего (вдесятером-то на одного — не страшно). Но отлупил именно он их — разумеется, без каких-либо летальных исходов, не покушаясь ни на чьи кошельки. Получил 10 лет — у детишек оказались "блатные" родители. А он — всего три месяца как освободился…

Был там человек, сидящий вообще ни за что. Просто повздорил с участковым. Тот пообещал его посадить. Ему бы сматываться поскорей из своей Тросны (райцентр такой на Орловщине) — а он всерьёз думал, что если он не совершает никаких преступлений, то ему бояться нечего… Как-то раз попросил у него приятель куртку — свою забыл, а на улице дождь. Жил этот самый приятель неподалёку — в общежитии. Сказал: "Завтра в общагу ко мне зайдёшь — я тебе эту куртку отдам. Если я к тому времени на работу уйду — куртка твоя будет на спинке кровати висеть, ты её возьмёшь". Так и сделали. Кто-то из находившихся в комнате обратил внимание на то, что человек пришёл и куртку взял. Участковый вызвал к себе приятеля: "Ты знаешь, что такой-то у тебя куртку украл?" — "Да он не крал — она его и есть…" Страж порядка приятелю пару раз в лоб заехал, пальцы дверью прищемил — так, что ногти потом сошли — посадить пообещал. Тот, в конце концов сломался, написал заявление — что, мол, куртку у него украли. На суде пробовал отпираться. Да кто у нас кого в суде слушает?! Два года строгого режима…

Бомж какой-то попался. Брикет мороженой рыбы на рынке спёр. Тут же его с этим брикетом и сцапали. На суде потребовали вещественное доказательство — рыбу, то есть. А "вещественное доказательство" менты съели — без остатка. Вообще-то получается что и сажать не за что — или этих ментов надо к ответу привлекать. Но разумеется стражи порядка отделались несильной руганью в свой адрес, а бомжу дали 1 год. Надо же на сколько-нибудь, да посадить!

Только не стоит подозревать, что я тюремных баек наслушался — не первоходочник ведь, не так-то просто мне по ушам промести. У каждого зэка есть при себе "обвинительное заключение". Такие заключения я читал очень внимательно — потому что помогал сокамерникам писать кассационные жалобы. Знал, в принципе, что это бессмысленно — кто там будет рассматривать жалобу человека, не подкреплённую энной суммой денег?! Однако обладающие энными суммами, вообще редко попадают в стены следственного изолятора. А если и попадают — глупых жалоб не пишут. У них свой метод действий.

Но как отказать, если просят, надеются на что-то, верят ещё чему-то?..

Помню, помогал одному жалобу писать. Утащили они там чью-то свинью. Разумеется, повязали всю компашку — вкупе с хавроньей. Люди, далёкие от мира криминала, просто не понимают, что для занятия воровством необходимы: во-первых талант, во-вторых покровители, в третьих — чёткое представление о конечной цели воровства (куда и кому продадут, или где спрячут, какое алиби себе обеспечат…). Тот, кто насмотревшись глупых фильмов, или наслушавшись не менее глупых рассказов, вздумает пойти на преступление — моментально поймёт что не всё так просто. Это ведь всё равно что, глядя как опытный художник в пять минут набрасывает чей-то портрет, начать рисовать самому, в надежде сразу достигнуть такого же результата. Или, слушая как поёт какой-нибудь артист — попытаться с ходу начать петь так же.

Привезли менты незадачливых свинокрадов в лес, положили на траву, достали пистолеты, передёрнули затворы и говорят: "Так хлопцы — у нас в районе каждый месяц тридцать человек без вести пропадает. Вы будете в их числе. И подыхать будете медленно. Сначала прострелим вам коленные чашечки, потом — локти, потом — яйца. Только после этого — добьём и закопаем. Если не хотите тут остаться, пишите явку с повинной — каждый по отдельности. У нас за год произошло хищение стольких-то голов скота крупного, стольких-то мелкого, и столько-то похищено свиней. Вот, всё что за год в районе похищено — вы возьмёте на себя"…

Все написали требуемое. Как их осуждать? Ведь действительно могли убить. И действительно — именно таким способом.

Надеялись чудаки, что на суде начнут резать правду-матку и всё обвинение рассыпется в пух и прах — ну разве что за одну свинью привлекут, с которой их и взяли… Сейчас, ага! Слышал потом через других людей, что понавешали им от 8 до 12 лет.

Был в камере какой-то наивный детина лет двадцати четырёх, умственно не совсем ещё вышедший из детского возраста. Сам из Одесской области, из глухой деревни. Приехал в Орёл к каким-то дальним родственникам (седьмая вода на киселе). На привокзальной площади (больше ж негде, обязательно надо на самом видном месте!) взял уазик-"буханку", поехал кататься. Катался-катался, надоело. Приехал обратно. Поставил машину на место (даже из "бардачка" ничего не взял). Тут-то его и сцапали. Не мог бросить драндулет где попало — сразу видно что парень деревенский, хозяйственный. Где взял — туда и поставил…

Представитель организации, которой принадлежала машина, на суде заявил, что эта самая организация не имеет претензий к горе-угонщику, что видимо он — просто дурак, и довольно с него того что несколько месяцев уже под следствием просидел. Но наши судьи таким глупым сантиментам не подвержены. Четыре года общего режима (да почему ж не строгого?!)…

Надо сказать что парнишка этот, при всех своих странностях, довольно интересно рассказывал про свою службу в Монголии. В том числе и про то, как их из Монголии выводили. Про монголов, натирающихся салом вместо мытья — отчего в подъездах их домов вонь стоит несусветная. Про то как кирпичи нагретые пастухам продавали: "Бери кампанг — в юрте греть будет" (и ведь покупали! Потом удивлялись, когда кирпич "непонятно почему" остывал…). Про моду общемонгольскую — майка заправленная в брюки, в свою очередь заправленные в кирзачи (солдатиков наших, ушедших в самоволку и одетых в гражданское, часто "разоблачали" именно из-за того что они одевались нормально, слишком цивилизованно для Монголии). Про то что тюрьму свою монголы кличут "чёрной юртой" и боятся её пуще огня. Про "экспедиции" за коноплёй, нередко организуемые советскими солдатами (анашу там курили почти все). Про тяжёлые монгольские зимы, когда служивые натягивали на себя по два матраца, вместо одеял, во имя спасения от холода (сильные ветра, в сочетании с морозами).

Рассказывал и о том, как стремительно ухудшалось отношение монголов к русским, как падки были азиаты на все западные новинки — на порнуху в первую очередь. Как местные политики делали себе рекламу, обвиняя русских во всех смертных грехах. И как изумлялось население тому, что экономическое положение их страны ухудшается буквально с каждым днём. Тогда, среди эйфории, которую вызывало чувство внушаемой самим себе свободы от "имперского русского диктата", монголам и в голову не приходило, что в лице России они теряют дармовую кормушку. Даже когда на улицах Улан-Батора появились первые бездомные дети, ночующие по подъездам (это — в большой пустой стране! Впрочем — не нам пальцем показывать…), это воспринималось как что-то странное, временное, и наверное тоже обусловленное присутствием "русских оккупантов".

В общем — плохое воспоминание оставила Монголия по себе, в душе этого парня из южноукраинских степей. Будучи украинцем (даже, в какой-то степени, украинским патриотом), монголов он, не то чтобы ненавидел, а откровенно презирал, считая разновидностью обезьян (ему с ними драться пришлось немало) и в вопросе о русско-монгольских отношениях, был самым отъявленным русским шовинистом из всей камеры.

Можно разумеется привести и примеры иного рода (правда, в неизмеримо меньших количествах). Сидел некоторое время в камере Игорёк. В прошлом — восемь лет отмотал на строгом режиме. Но потом спроворил жениться на дочке какого-то высокого ментовского начальника. Занялся кой-каким бизнесом. Купил "КамАЗ". Едучи вдрызг пьяным на этом КамАЗе, врезался в телегу, которую везли две лошади и на которой восседали две женщины (в тех краях гужевой транспорт не слишком устарел, используется в сельской местности частенько). Телега — в щепки, лошадей — насмерть, женщины — в больнице. Всё вроде ясно и понятно. Но конечно же, он вышел из камеры на свободу, немножко посидев под следствием (и то удивительно. Видимо потому что свидетелей было много и взяли на месте). Приходил потом по пьянке к тюрьме, руками нам махал, передачу на одного из сокамерников сделал. Неплохой, в принципе, парень…

Потом каким-то ветром занесло "братка" по имени Вадим. Спокойно рассказывал как их "бригада" "крышевала" те или иные "точки", как жгли и "ставили на уши" тех, кто платить не хотел. Дома у него, сгоряча, изъяли целый склад продуктов, "позаимствованных" у несговорчивых коммерсантов. И тут же принялись эти продукты (по сути — вещественные доказательства) ему возвращать — целыми коробами, которые он притаскивал в камеру (за что мы были ему весьма благодарны). Тоже неплохой парень… А чтобы неплохому парню было совсем комфортно, к нему регулярно наведывалась молодая адвокатесса (притом, что он был женат), ублажавшая его как мужчину — о чём подробно рассказывалось потом всей камере. Никаких стукачей этот Вадим не опасался — что они ему?!.. Надо ли пояснять, что в зоне я его так никогда и не увидел?

Была в следственном изоляторе ещё одна "примета времени" — отдельные камеры для женщин, заражённых венерическими болезнями. Менты боялись даже прикасаться голыми руками к дверям этих камер.

И разумеется, я не встречал там никого, кто сказал бы доброе слово в адрес "демократических" властей России. Рассказывали, что во время выборов (когда я был ещё на свободе), все подследственные (в отличие от осужденных, они имеют право голоса) практически поголовно голосовали за Жириновского — за исключением совсем небольшой части приверженцев Зюганова. Но в дальнейшем, когда Жирик стал слишком уж явно стелиться под Кремль, симпатии зэков стали потихоньку разворачиваться в сторону коммунистов. Всё меньше остаётся людей, испытавших на себе выкрутасы советской власти. А зло дней сегодняшних — вот оно. Поэтому, время работает на коммунистов (или иных экстремистов).

Я ведь вовсе не хочу сказать, что именно орловский изолятор — худший в России. Помню, пришёл этап из Смоленска. Среди прочих — был там один, страшно избитый парень. Даже сидеть не мог — время от времени в обморок падал. Оказалось — москвич. Наполовину русский, наполовину — чеченец. Именно за эту вот чеченскую "половину", его смоленские менты убивали. Этот самый получеченец, был изрядно удивлён и даже растроган тем, что в Орле его не били, вызвали к нему врача, дали какие-то таблетки, а один из ментов, капитан, покачав головой, сказал: "Паны дерутся — а у холопов чубы трещат"…

Так что, как подметил ещё Солженицын в своём "Архипелаге": хуже всегда может быть — даже когда кажется, что хуже уже некуда. Я вот сидел в битком набитой камере. А ведь встречал людей, которые побывали в камерах, набитых гораздо плотней. Так что дело не в отдельных недостатках, свойственных лишь Орловщине.

Наконец, выдернули меня на суд. Оказалось, что судить будут в Мценске. Это кто-то меня технично спихнул на райцентр. Дескать, вроде как там задержали — пусть там и судят.

Ну ладно, мне в общем-то без разницы, где этот спектакль разыграют — у меня всё равно нигде серьёзных защитников нет.

Привезли в Мценск, в КПЗ. Там в одном и том же здании держали — и привезённых на суд, и "суточников", и пьяных, подобранных на улице. В общем — универсальное заведение. В камерах не было даже нар — спали прямо на полу. Да ещё почти что и не кормили — чашка кипятка и кусок чёрного хлеба на день.

Правда, скучать не пришлось. Водворили меня туда ближе к вечеру. А примерно в час ночи, неподалёку от этого заведения, проходила хорошо одетая и малость поддатая мадам, имевшая при себе немалую (по тем временам) сумму денег. На автобусной остановке стояла группа парней, потягивавших пиво. По адресу прохожей раздались не совсем цензурные полукомплименты-полуугрозы. То ли дама всерьёз испугалась за честь и кошелёк, то ли просто хмель в голову ударил — побежала она как раз в сторону КПЗ. Давай кулаками в дверь молотить. Потом принялась пинать эту дверь ногами. Дежурные, резавшиеся в карты, послали её на три буквы. Тогда представительница прекрасного пола, схватила пару булыжников (в таких случаях они всегда оказываются под рукой) и запустила их в окна. Мы в своих камерах с интересом прислушивались к звону разбиваемых стёкол и трёхэтажному мату стражей порядка.

Менты выскочили на улицу, схватили злоумышленницу, затащили в одну из камер, сделали ей "ласточку" — то есть, посредством наручников, притянули ноги к рукам — и положили лицом на парашу. Оставшуюся часть ночи, баба выла, материлась и проклинала всех ментов на свете. Утром припёрся местный начальник. Начались разборки. Задержанная кричала, что у неё маленькая дочка одна в квартире всю ночь провела по вине милиции — которая не оказала помощи женщине, едва не подвергшейся ограблению и изнасилованию. Мент орал, что она обязана платить штраф и отдельно — за разбитое стекло; что она сама — правонарушительница, и т. д., и т. п…

Потом как-то всё утряслось — тем более, что в КПЗ привезли новых подследственных.

Со мной в камере сидел парень, тоже ожидавший суда. Я бы, встреть его на улице, никогда не подумал что он совершеннолетний — до такой степени заморенный. Сам местный. Родители — алкаши. Жил, непонятно в каких условиях. Весь какой-то грязненький, ободранный. Попался на том, что утащил из чьего-то подвала банку маринованных огурцов и шмат сала. Прекрасно знаю что это смахивает на анекдот, но лично читал его "обвинительное заключение". Я допускал в принципе мысль, что может быть на суде не захотят позориться, дадут ему условный срок…

Привезли нас на суд. Перед тем как вызвать в зал этого самого суда, заперли в разных боксах. Через некоторое время один из конвоиров (видимо от скуки) подошёл к зарешечённому окошку моего бокса и говорит: "Слышь — там, короче, бабы по****ели (это он судей имел в виду) и решили тебе пару лет дать — типа, ты залётный, попал чисто случайно, хули с тебя взять. А тому ****юку, что с тобой вместе привезли, хотят вкатить три с половиной. Мол, эти воры по подвалам и дачам лазят, заебали уже!.."

Так оно и было. В "зал суда" — занюханную каморку, размерами меньше кабинета председателя какого-нибудь колхоза — завели на пять минут, исключительно проформы ради. Вот бы там поразились, если бы я начал толкать им что-нибудь из конституции, или уголовного кодекса! Дворнику, пришедшему устраиваться на работу, задают гораздо больше вопросов, чем их задали мне. А потом, глянув на часы, куда-то резко засобирались. Отложили суд до завтра. На следующий день скороговоркой зачитали приговор — два года строгого режима. А сокамернику действительно дали три с половиной. Не соврал конвойный.

Вот потому-то и вызывают у меня смех любые речи о "европейском, демократическом пути развития России, в том числе — её судебной системы". Ещё больший смех вызывают телепередачи, типа "Суд идёт", в которых показывают какие-то марсианские суды и совершенно неправдоподобных судей (наверное актёры, прежде чем в таких передачах сниматься, ездят за границу на стажировку, чтоб посмотреть, как нормальные суды и судьи хотя бы внешне выглядят). Какая нахрен Европа, какая цивилизация, если у нас весь суд заключается в том, что на каком-то междусобойчике — "бабы по****ели"!?..

После суда, увезли меня в Орёл. Там я ещё месяц просидел до отправки на зону.

Эта самая зона (строгого режима) расположена в Ливнах — той же Орловской области (только на другом её краю). Ехать-то недалеко. Но, этапы в "демократической" России проходят в гораздо худших условиях, нежели в горбачёвском СССР. Конвоируют зэков, до посадки в поезд и после высадки из него, "маски-шоу" (омоновцы в чёрных масках), которые, то ли по особой инструкции, то ли по причине отклонений в психике, стараются хоть кого-нибудь да избить, хоть как-то да унизить, хоть в чём-то да продемонстрировать своё превосходство. Те кто в наши дни боится роста фашизма в среде молодёжи — опоздали бояться. Я видел фашистов в законе, уже в 1996 году. Да и раньше — тоже видел. Только при Горбачёве они чуточку присмирели, а при дедушке Ельцине — расправили крылья…