Пути Деоруса

Акт 3. Глава 1 На пороге

Ганнон надеялся, что во время плавания у него будет возможность вдоволь начитаться об острове. Но качка и тусклый свет каюты не оставляли на это шансов. На палубе торгового судна было посветлее, однако брызги грозили повредить книги.

Так или иначе, юноше было не до того. Последние дни он не рисковал отходить далеко от края палубы, поскольку его обед с трудом удерживался в желудке. Это было первое длительное плавание Ганнона, и он понял, что море – не его стихия. Роннак и Иссур держались не в пример лучше, оно и не удивительно: подземник уже не раз посещал острова, а Лизарис плавал с детства, хоть и не так далеко.

Роннак вглядывался в горизонт, стоя на носу корабля. Такая компания не радовала, но Ганнон непременно хотел взять с собой кого-то из подземников: очень уж они впечатлили его в бою. Роннак вызвался первым, отказавшись от заслуженного отдыха на Деорусе, едва заслышав, что путь лежит на Атор. «Как пить дать надеется, что будет резня», — подумал Ганнон, вглядываясь в скользящую внизу воду и глубоко вдыхая носом свежий морской воздух. После недавнего шторма, который моряки насмешливо именовали «небольшими волнами», он каждый раз привязывал себя за ногу канатом, когда выходил на палубу, даже в хорошую погоду, несмотря на насмешки экипажа.

Судя по звукам за спиной, команда корабля оживилась. Юноша выпрямился и огляделся по сторонам: несколько матросов столпились на носу судна. Похоже, они оживленно спорили о чем-то, но попутный ветер уносил их слова в море. Разговоры быстро прекратились, когда появился капитан. Строгого окрика оказалось достаточно, чтобы вернуть людей к работе. Юноша был немного разочарован: все плавание моряки были серьезны и сосредоточены. А он-то надеялся пополнить запас ругательств и хвастливых баек, но, как оказалось, эта бравада у матросов была припасена только для берега.

Один из моряков собрал несколько монет со своих товарищей, прежде чем вернуться на пост. На носу корабля остался стоять только Роннак. Ганнон отвязался от мачты и направился к подземнику: любопытство оказалось сильнее неприязни к угрюмому легионеру.

— Что у них тут было? — Юноша всмотрелся в пурпурную линию горизонта. Он никогда не видел Шторм так близко. В Виалдисе кайма была еле заметной, здесь же она отчетливо возвышалась над морем.

— Один выиграл: первым увидел погань эту, Атор. — Роннак провел рукой по светлым волосам и указал вперед и чуть влево от курса.

— Не вижу… А, вот же он! — Ганнону пришлось прищуриться, чтобы различить черную точку на фоне Шторма. — А ты давно заметил?

— Да с час уже. — Подземник сплюнул за борт, до которого было не меньше четырех шагов.

— А деньги отдали матросу?

— Ну так я не в игре, могу тут сколько угодно стоять. — легионер развел руками.

— Ну да, — вздохнул Ганнон: разговор у них не клеился, как и всегда.

— Приплыли? — Раздавшийся за спиной звонкий голос Иссура изрядно обрадовал — парень умел найти общий язык и с Ганноном, и с Роннаком.

— Не радуйся, парниша, это проклятое место, — произнес подземник и приложил палец ко лбу. — Молк тут коней водит, говорю тебе.

— Неужто Морской Легион на проклятой земле крепость построил? — Ганнон попытался блеснуть знанием, по крайней мере тем немногим, что удалось прочитать за время пути.

— На Аторе Легиона нет, — проворчал Роннак, а Иссур согласно закивал, глядя на судью с легким сочувствием. На недоуменное выражение его лица подземник ответил: — Увидишь, куда приплывем.

— Когда? — переспросил юноша.

— Куда.

***

Вскоре, несмотря на сумерки, остров стал хорошо различим и для Ганнона. Издалека Атор казался одной невероятно высокой, но узкой горой, выросшей из моря. Сегодня две луны – Селана и Валхра – сошлись необычайно близко, встав по обе стороны от вершины . Вуаль же посторонилась, открывая Путеводные звезды. Оправдывая прозвище Зеленого острова, гора была покрыта густой растительностью почти до самой верхушки. Людям же оставалось лишь ее подножие, пока еще неразличимое. Моряки засуетились и начали переставлять паруса под отрывистые команды. Корабль стал брать влево от прежнего курса – на запад.

— Куда плывем? — Ганнон указал на оставшийся справа по борту остров.

— На малый Атор. — К облегчению судьи ответить ему решил Иссур. — Это отдельный островок, там крепость Легиона. Ну, была там и есть до сих пор… частично. Сначала положено туда.

— Так, а почему мы поворачиваем?

— Причал, он между малым Атором и самим, эм, Атором. Подплывать надо сбоку, а с востока нельзя, там скалы. Остатки суши. — Блеск в глазах новоиспеченного легионера выдавал нетерпение оказаться на месте как можно скорее.

— Ты ведь там не бывал? — спросил его Ганнон.

— Нет, но много слышал, мы же, ну Морские, всегда плывем через эту крепость служить. Да и Земные тоже. Долго ждал, когда доведется. — Лизарис довольно потер руки.

— Ну вот и довелось, да не так, как думалось, — сухо усмехнулся Роннак. Иссур задумчиво кивнул, соглашаясь с наблюдением старшего легионера.

Корабль заложил широкую дугу и стал приближаться к суше. Вскоре по левому борту – на севере – Атор заслонил горизонт. Чтобы увидеть вершину горы, пришлось бы высоко задрать голову. Справа по борту виднелся маленький остров, почти весь занятый крепостью Морского Легиона. Между берегами островов, как обломанные зубы, торчали скалы. То были остатки суши, некогда соединявшей единый Атор. В самом узком месте берега разделяло водное пространство едва ли в семьсот шагов.

— На Аторе тоже стоит крепость, — сказал Ганнон, указав на обвалившийся бастион прямо возле обрыва. Присмотревшись, он понял, что некоторые скалы на самом деле являлись массивными обломками стен. Часть крепости на Аторе больше походила на руины, в отличие от твердыни Легиона.

— Так и была одна крепость, еще до Дара, — пояснил Иссур.

— Когда знали, для чего этот остров, — добавил Роннак.

— Для чего же? — поинтересовался судья, заранее зная, чего ожидать от подземника.

— Тюрьма, ссылка для отребья, — пробурчал легионер.

— Ну да, тут была каторга, — подтвердил Иссур и потер затылок, — но с тех пор столько всего случилось, а потом тут стал квартироваться наш Легион, где ж еще-то, если подумать?

— Так что случилось с крепостью? — спросил Ганнон.

— Ох, да, крепость, еще до Дара и Легионов…

— Молк чихнул, — закончил за Иссура Роннак, решив не дожидаться, пока тот завершит свой рассказ.

— Землетрясение, да. — Морской легионер выразился точнее, пусть и не так образно.

Когда корабль оказался между островами, качка резко спала. Ганнон уже настолько привык противостоять ей, что в наступившем спокойствии его начало бросать туда-сюда. Он ухватился за край борта и прикрыл глаза, восстанавливая равновесие и стараясь не обращать внимания на смешки моряков. Придя в себя, юноша направился в каюту: следовало приодеться для первого появления.

В наряд судьи было трудно втиснуться и в лучших условиях, а тесная каюта совсем не добавляла удобства. Хотя – по меркам корабля – это помещение считалось очень просторным. Помянув всех небожителей, Молка и половину демонов, Ганнон все же смог облачиться сообразно должности. Ход судна замедлился, послышался плеск весел. Судья выбрался на палубу и осмотрелся — они уже почти причалили. Долго же он возился в каюте. В сумраке берег Атора было почти не разглядеть: отчетливо были видны лишь деревянные пирсы. Скученные огоньки окон и факелов поселения ютились под темной громадой горы, словно кусочек звездного неба посреди туч.

Малый Атор представлял собой причал и узкую полоску пляжа перед массивными стенами твердыни Легиона. Ближе к берегу еще сохранились каменные обломки старых укреплений, но было видно, что крепость перестраивали и содержали в порядке. В бойницах горели огни, легионеры с факелами то и дело мелькали между зубцами стен. Торговый кораблик едва сумел втиснуться между двумя массивными триремами. Капитан поспешил сойти с корабля и не зря: ему навстречу уже шли Откликнувшиеся. Ганнон аккуратно спустился на берег по трапу в компании Иссура, Роннак следил за матросами, которым было поручено выгрузить их вещи. Капитан как раз указывал в сторону судьи, объясняя свое незапланированное появление легионерам. Их разговор прервало появление еще одного Откликнувшегося, точнее трех: высокого ветерана в богато украшенных доспехах сопровождало двое охранников с факелами. При их появлении остальные легионеры молча отсалютовали, а торговец лишь тихо повторил последние слова и почтительно склонил голову.

Откликнувшийся высокий худой мужчина с собранными в хвост – на манер прически жрецов – седыми волосами внимательно смотрел на приближающегося судью. Светло-голубые глаза казались неживыми. Полные губы отливали синевой, что вместе с бледным отекшим лицом делало легионера похожим на утопленника.

— Вот и он, господин, — сказал торговый капитан, дождавшись судью. — Грамота-разрешение, все честь по чести. — Он протянул пергамент Откликнувшемуся, слегка коснувшись его руки. Легионер вздрогнул, его лицо исказилось от отвращения, но он быстро взял себя в руки и аккуратно передал разрешение одному из своих подручных.

— Мы рады приветствовать слугу Весов на нашем острове. — Бесцветный равнодушный голос мужчины совсем не сочетался с вычурными словами. Он отсалютовал и расправил плащ, украдкой проведя по нему ладонью, будто вытирая ее. — Меня зовут Хилоб Орека, я командующий этой крепостью.

— Ганнон, судья милостью Избранников, слуга Гирвара, как вы уже подметили, — представился юноша и улыбнулся, но, не дождавшись ответного дружелюбия, формально поклонился. Глядя вниз, он заметил, что командующий снова отряхивал руку: теперь уже о штанину. — Вы специально вышли встретить нас? Это большая честь.

— Нет, простите. Я просто люблю прогуливаться в сумерках. Ахон, — командующий обратился к одному из легионеров, — вели подготовить покои для королевского судьи, остальные… — Тут его внимание привлек подошедший Роннак и заодно Иссур. — А вы кто?

— Иссур Лизарис, Морской Легион, — отчеканил парень, отсалютовал и добавил: — Но здесь я не по долгу Откликнувшегося — сопровождаю судью.

— Лизарис, славный дом. — Хилоб говорил вежливые слова, но интерес из его голоса стал исчезать, как только он понял, что гости не имеют отношения к делам Легиона. Он отсалютовал обоим и даже не стал спрашивать имя подземника. — Ганнон, прошу вас зайти на чашу вина, и вы, должно быть, голодны с дороги?

***

Покои Хилоба определенно производили впечатление, но не совсем такое, какого ждешь от старого морского легионера. Подобного количества диковинок не держали у себя ни Боннар, ни Иннар с их исследованиями. Символы богов, книги, навигационное оборудование были расставлены по комнате, на первый взгляд, в хаотичном порядке. Кроме ценностей были здесь и совсем странные экспонаты: куски камня и угля, мелкие самородки металла. Все они были аккуратно разложены на полках, некоторые даже подписаны. В комнате царил легкий запах смолы от чадящих медных ламп, хотя основной свет давали все-таки свечи.

Фигурка Адиссы тоже была своеобразной: длиннорогая и с длинной шерстью. Золотая – с зелеными копытами и рогами – она была выполнена необычайно искусно, можно было различить чуть ли не каждую шерстинку. Командующий подвинул кресло для судьи и занял свое – массивное из темной древесины и украшенное резьбой. Ганнон еще не успел поудобнее устроиться, как перед ними уже оказался поднос с угощением и небольшим деревянным бочонком. Слуги здесь были вышколены строже, чем у иных Видевших.

— Давно вы здесь? — Юноша решил начать беседу первым.

— Пятнадцать лет. — Хилоб поставил бочонок вертикально и уверенным движением вытащил деревянную пробку, раздался скрип, а затем громкий хлопок. Послышался странный запах, будто в лавке у травника. — Многие говорят, что это та же ссылка, но я нахожу это место завораживающим.

Откликнувшийся разлил напиток в стеклянные бокалы. Ганнон ожидал увидеть вино, но, похоже, это был эль, только очень пенный и со странным запахом. Он не стал обижать хозяина и отпил. Вкус был абсолютно новым для юноши, он тщетно пытался вспомнить что-либо похожее: «Полынь, молков корень, селаноцвет… нет, все не то».

— Ох, вы говорили, что-то про чашу вина. — Ганнон отставил в сторону стакан, борясь с желанием чихнуть от покалывания в носу. — А это совсем молодой эль.

— Мои извинения, судья. — Хилоб выглядел смущенным, насколько вообще можно было судить по его флегматичному лицу. — Мне часто говорят, что я совсем отуземился, — он указал рукой на бочонок, — это не вино, а вино, — даже тонкое восприятие Ганнона едва смогло уловить нюанс в интонации, — то есть местная выпивка, тут часто делают такое различие. Проведете здесь немного времени, научитесь это слышать.

— А что за вино? — Юноша попытался изобразить местный говор, на что командующий покровительственно кивнул. Удивления в его глазах не было, значит, не вышло воспроизвести сразу. Теперь Ганнон вспомнил, что так говорили и циркачи. — Никогда не пробовал такого.

— Его почти не вывозят, и это большая потеря для Деоруса, — пояснил Откликнувшийся, подливая себе еще. — Но богам угодно, чтобы многое на этом острове было неповторимо. Это и правда эль, приправленный местной травой, что растет к северу от горы, на стороне, открытой Шторму. Но эль не молодой.

— Почему тогда он такой… игристый? — Ганнон сумел-таки подобрать слово, глядя на пузырьки в стеклянном бокале.

— Этот секрет аторцы не раскрывают чужим, даже мне, — улыбнулся Хилоб. — Сколько бы я ни жил здесь. — Он замер, глядя на свой напиток, будто совсем позабыл о госте.

— Первый раз вижу, чтобы эль подавали в стекле. — Судья нарушил неловкую тишину. — Мой наставник считал это обязательным только для вина.

— Наставник? Судья или почтенный по ту сторону гор?

— Служитель Вортана, я никогда не был в землях неардо, — решил уточнить Ганнон.

— О, интересно! — В глазах Откликнувшегося и вправду возникло искреннее любопытство. — Вы сведущи в священных текстах? Так вы пришли к весам Гирвара?

— Не настолько сведущ, как хотелось бы, — ответил юноша. Высокопарная речь легионера выводила его из равновесия. — Но старый жрец знал толк в напитках, и эль он считал отражением Гирвара, — с улыбкой произнес Ганнон, решив разрядить обстановку.

— Это почему же? — настороженно спросил Хилоб: судя по нервно дрогнувшим уголкам его губ, юмор гостя остался им непонят. А ведь сам Ганнон предостерегал Боннара от таких вот шуточек.

— Кхм, зерно, конечно, — судья смутился под взглядом бесстрастных, будто бы рыбьих глаз собеседника, — имеет к нему прямое отношение. Цвет пены походит на кость, — продолжил Ганнон, вздохнув: он уже жалел, что упомянул об этом. — И это единственный напиток, двухцветный от природы.

— А ведь и верно! — вдруг радостно воскликнул легионер, откинувшись на спинку кресла и разглядывая бокал. — И те самые цвета, и единственный двойственный бог! И в таком простом предмете! — В глазах Хилоба снова загорелся искренний интерес. — Слуги Вортана мудрее многих, и тем это великолепнее, что мудрость они черпают в простых вещах. Высокомерие, которое порождает этот остров… Благодарю вас за урок!

— Откуда же тут взяться высокомерию? — осторожно спросил Ганнон, которого начинал пугать не в меру просвещенный Откликнувшийся. — Это же не Арватос.

— Город богов, да, — подхватил командующий и принялся объяснять уже немного спокойнее: — Но этот остров примечателен тем, что стоит на границе изведанного мира. Вернее сказать – стоял, до Дара. Теперь же он хранит равновесие, располагаясь между старым миром и новым, — он указал на стойку весов, символ Гирвара, — своего рода опора.

— Не вы один так думаете, — тихо отметил Ганнон, вспомнив слова Избранника.

— Ваше прибытие именно в сумерки тоже о многом говорит, — воодушевленно продолжил Откликнувшийся, похоже, не услышав реплики Ганнона. — Нахождение здесь, особенно столь долгое, дает возможность взглянуть на мир по-новому. Я все ждал, бродил в сумерках и ждал чего-то, было тревожное чувство. Может быть, ваше появление что-то значит, а может, нет. Вы не первый такой гость здесь, признаться, в последнее время я ожидал от каждого прибывшего чего-то судьбоносного.

— Мои цели вполне земные, уверяю вас, — ровным голосом ответил юноша, поерзав на сидении. Он отхлебнул еще странного эля: тот нравился ему все больше, несмотря на горечь. Судья потянулся к бочонку одновременно с Хилобом, тот громко выдохнул и быстро убрал руки. Мгновение спустя легионер заставил себя улыбнуться и жестом пригласил Ганнона первым взять напиток. Юноша сделал вид, что заметил не его странную реакцию, а лишь искреннее гостеприимство. Налив себе еще, он продолжил: — Всего лишь проверяю монетный двор по воле Избранника. Ну и декрет о Покорности, само собой.

— Двор чеканки податного знака, — машинально проговорил Откликнувшийся, продолжая задумчиво смотреть на весы. — От души советую не называть там курумовый знак монетой. Это могут счесть оскорблением.

— Мне стоит бояться чеканщиков? — усмехнулся Ганнон.

— Там не очень любят, когда нарушают их уклад. — Командующий загадочно улыбнулся. — Что же касается аторцев и их покорности… — Он открыл шкатулку, достав мягкий желтоватый лист. — Без этого тут не пройдешь.

— Это такой пергамент? — удивился Ганнон, держа в руках легкий, гибкий лист, на котором было разрешение на свободное перемещение по всем владениям на островах.

— Все так ошибаются, — ответил Откликнувшийся, прикрыв глаза. — Это можно назвать и пергаментом, но для этого у них есть и отдельное слово. Называется «бумага».

***

Обещанные покои, в которые поселили судью и его свиту, представляли собой целый этаж одной из высоких башен. На нем было четыре комнаты: просторно, но оттого холодно, похоже, здесь давно никто не жил. По пути Ганнон проходил мимо казарм Откликнувшихся, где все было иначе: людно, душно и весело. На странно одетого гостя там смотрели с дружелюбным любопытством.

Иссур и Роннак сидели в комнате Ганнона у разожженного очага, рядом высилась целая гора дров. Подземник был мрачен и кутался в плащ, словно стремился отгородиться от ненавистного острова. Морской легионер тоже сидел молча, но по лицу его блуждала мечтательная улыбка. Запах от огня шел такой же, как и от ламп в покоях командующего. Хотя нет, не от очага: здесь Ганнон тоже увидел слегка чадящие металлические лампы.

— Свечи варвары не зажигают, — проследив за его взглядом, пробурчал подземник. — И нам не дали! Сказали, только лично в руки судье, хах! Понабрали слуг из местных.

— Здесь свечи – роскошь. Далеко везти, — пояснил Иссур, взял лампу и внимательно рассмотрел: небольшой огонек давал маленькое, но яркое оранжевое пламя. От него шла тонкая, еле различимая струйка черного дыма, пахнувшего смолой.

— У вас тоже есть, как их? Бумаги? — спросил Ганнон, указав на два листа, придавленных к столу мечом в ножнах.

— Да тут никуда не пройдешь, пока их не получишь, — пожал плечами Иссур. — Если плывешь дальше, в Колонии, то бумаги не нужны, а мы будем на Аторе, поэтому вот…

— Правильно, что все пишут. За этими нужен догляд, чтобы ничего лишнего не наделали, — сердито буркнул Роннак.

— Мне сказали, что ее получают из дерева, — произнес Ганнон, глядя на Иссура, — с помрачневшим Роннаком судье говорить не хотелось. Казалось, что невозможно быть еще более ворчливым, чем подземник был на корабле, но у него это все же получалось. Страшно подумать, что будет на самом острове.

— А что у них не из дерева? — язвительно прокомментировал подземник.

— Да, гора и та зеленая! — Иссур по очереди выжидательно посмотрел на обоих товарищей, но не заметив предполагаемой реакции, поспешил пояснить: — Так… у нас шутят про Атор, кхм. — Он смутился. — А дерева тут много растет, Шторм близко, дров вот тоже полно, и в лампах сок этих, как их… забыл.

— Доплывем до Атора – спросим, — с улыбкой проговорил Ганнон, и молодой легионер немного успокоился. — Я вот слышал, что брухт напоминает кору местного клена.

— Пустые клены, — закивал юный Лизарис, — но они довольно редкие, а так, в основном, ели тут растут. Очень быстро, их все время рубят. — Он изобразил руками движение топора.

Вскоре слуги – угрюмые ребята со взглядами в пол – принесли свечи, еду и выпивку. Стало светло, а огонь, наконец, согрел комнату. Ганнон открыл двери в соседние помещения, где не было очагов, благо дров хватало. Вся еда была из Колоний: сосиски и сыр с Ворнака были привычными на вкус, а вот серый хлеб из зерна с Гирсоса был гораздо приятнее, чем в Виалдисе, — время в дороге сильно портило зерно. Атмосфера была приятная, но спутникам Ганнона было не по себе: они то и дело переглядывались, еду брали смущенно и ели нехотя.

— Что-то не так? — спросил их юноша.

— Да, не по-людски это как-то, — хмыкнул подземник. Он обвел рукой стол и потер пальцы друг об друга.

— Это, конечно, не дом, но раз уж мы тут спим-едим, — согласился Иссур, — Адиссы не хватает.

— Понимаю. — Ганнон почесал затылок. — Мы все в гостях у командующего, это все один дом. В его комнате я коровы касался, а вы – моя свита. Приговор! — Он прикоснулся к месту над головой, где должна была быть судейская шапка, и протянул вперед, как делал на настоящих судах. Иссур усмехнулся, а Роннак лишь пожал плечами, но дальше дело все-таки пошло веселее. С благословения Адиссы легионеры потянулись к выпивке. В отличие от еды, она точно была местной: запах узнавался безошибочно. Бочонок принесли из запасов командующего с запиской от него же, Ганнон заметил ее только когда бочонок подняли.

— Что там пишут? — поинтересовался Роннак, не прекращая жевать.

— Надеется, что вам напиток тоже придется по вкусу. — Ганнон постучал по бочонку. — Желает приятного вечера.

— Ох, боги, ну, положим, этой их бумаги у них полно, но чернила им не жалко на такое? — Иссур повертел в руках небольшой желтоватый квадрат.

— Да, странное место, — подытожил Ганнон и вздохнул, краем глаза заметив, что Роннак одобрительно кивает. То, что их с подземником мысли наконец совпали, уверенности вовсе не внушало.

***

Наступивший новый день был только рад подтвердить опасения Ганнона, чему способствовало лезвие глефы. Оно замерло настолько близко от его носа, что юноша уже чувствовал зуд там, где мог бы появиться порез, не замри он так вовремя на пороге. Он втянул воздух, пахло как после грозы.

Судья осторожно сделал шаг назад и заодно получше рассмотрел ворота, отделявшие монетный двор от остальной твердыни. Фактически он представлял собой крепость внутри крепости, и Ганнон только сейчас это понял. Он вспомнил, как прошел через ворота и дальше по длинной мощенной камнем дороге, что вела ко входу в дом чеканщиков. За весь этот неблизкий путь ему не попалось ни одного слуги или Откликнувшегося. «Что ж, это уже не крепость Легиона. Объяснили доходчиво, снова так точно не ошибусь», — подумал Ганнон и внимательнее осмотрел охранников, так резко прервавших его беспечное передвижение по территории крепости.

Через пару секунд судья понял, что стоит с открытым ртом. Ганнон видел такого стража в покоях Избранника, но впервые оказался лицом к лицу с воином Ордена Солнца. Он совершенно не ожидал увидеть кого-то из них так далеко от Деоруса, что уж говорить сразу о двух. Воин был высок, как Руббрум, роскошные, но практичные доспехи не показывали даже крошечного участка кожи. Глазницы высокого позолоченного шлема с плюмажем были забраны мелкой решеткой. Воин был настолько неподвижен, что его можно было принять за статую, если бы минуту назад он не направил на пришедшего свое оружие. Увидеть Небесный металл вблизи – было мечтой многих, на это было уж слишком близко.

— Доброго дня… — Ганнон попытался заговорить с угодливой вежливостью, которую он обычно применял в напряженных ситуациях, но нутро подсказало, что это бесполезно. Судья молча протянул стражу пергамент с королевской печатью. Второй часовой сделал шаг вперед и забрал документ. Его товарищ продолжал стоять в угрожающей позе. Второй воин резко ударил древком о каменный пол, после чего ворота приоткрылись и оттуда неторопливо вышел пожилой мужчина в светло-серых одеждах. Он щурился от солнечного света, отчего вокруг глаз собирались мелкие морщинки. Вместе с легкой улыбкой это придавало ему добродушный вид. Ниже Ганнона на полторы головы, на фоне стражей с их шлемами он казался совсем крошечным. Человечек забрал пергамент, кивнул воину и удалился, не сказав ни слова.

Ганнон огляделся, сцена была абсурдной: судья стоит посреди моста напротив стража, что наставил на него оружие. Второй воин держится при этом как ни в чем не бывало. Оба стражника абсолютно неподвижны, в отличие от двух Откликнувшихся позади судьи, на лицах которых изумление мешалось с ужасом с легкой примесью благоговения.

Тишину нарушал шум прибоя и странный частый стук, раздававшийся со стороны Атора, словно кто-то очень быстро орудовал молоточком. Ситуация становилась все более неловкой, Ганнон не знал, что делать: уходить было бы унизительно, а обращаться к стражам можно было с тем же успехом, что и к статуям. Спас его скрип двери, из которой вновь показался пожилой мужчина.

— Пергамент настоящий, — произнес он, голос был тихий и местами срывался на скрип, будто его хозяин был простужен. Повинуясь его словам, страж с громким стуком древка вернул оружие в прежнее положение. Ганнон двинулся было вперед, но маленькая сухая кисть поднялась, преграждая ему путь. — Мы еще не разбирали подтверждающие письма, придется подождать пару часов. — Он указал на спутников судьи. — И даже в вашем послании ничего не говорится о других людях, не берите их с собой. Пожалуйста.

— Вы, — Ганнон помедлил, в голове мешались изумление и гнев, — говорите, что это, — он указал на свиток, – воля Избранника, но этого недостаточно, чтобы пройти? Я правильно вас понял?

В ответ старик одарил Ганнона взглядом добрых, глубоко посаженных глаз. В нем читалось сразу множество противоречивых эмоций: сочувствие, усталость от неопытных чужаков, презрение, надежда на то, что гость все-таки может что-то понять. Серый человечек не сказал ни слова и направился восвояси. Похоже, ждать предстояло долго, и Ганнон тоже зашагал обратно в свои покои вместе с подручными. Проходя по мосту, он заметил, как в окне башни командующего промелькнул силуэт.

***

Молча поднявшись на свой этаж, судья и его свита расселись по креслам в комнате, настроение у всех было мрачным.

— Хорошенькое начало… — через некоторое время нарушил тишину Роннак. В ответ Иссур молча закивал, прикусив нижнюю губу.

— Иссур, раз уж так все обернулось, — заговорил Ганнон — Откликнувшийся повернулся к нему и приготовился слушать. — Сходи-ка к своим в Морской и познакомься. Наш мандат и на них распространяется.

— Но ведь мы к ним не собирались… — начал Иссур.

— А зачем терять время? Вас на монетный двор не пустят, а после встречи с этим… Хилобом, в общем, лишним не будет. Посмотри, как тут грузы возят, справишься?

— Да, конечно, в штабе в общем-то этим и занимался, может, найду и то, что там описывали на отправку.

«Хорошо бы отправить второго на Атор, но можно ли ему доверять? Вдруг сорвется от своей ненависти?» — размышлял юноша под вопросительным взглядом подземника.

— Роннак, разузнаешь пока про лодку до Атора? — наконец спросил его судья.

— Что узнавать? Нам любую дадут, — с обычным недовольством пробурчал тот.

— Хотелось бы быть чуть незаметнее. Наверняка они и так часто ходят, — Ганнон постарался сохранить невозмутимость в голосе.

— Пусть видят. Много чести, — хмыкнул подземник, сложив руки на груди.

— Если нас увидят, — Ганнон вздохнул, — спрячут все свое непотребство.

— Ха, и то верно! — согласился Роннак. Наконец-то юноше удалось до него достучаться. — Чтобы эти крысы аторские не попрятались — сделаю, Ганнон.

***

Вторая встреча с воинами Ордена Солнца прошла чуть более гладко: Ганнону хоть и пришлось подождать, но лезвие перед лицом не выставляли, уже неплохо. В этот раз двери открыл другой слуга, в такой же светло-серой робе, что у вчерашнего, но моложе его и с черными волосами. Он вернул судье королевский пергамент, нервно провел руками по волосам и жестом пригласил гостя внутрь. Ганнон осторожно прошел мимо неподвижных воинов в золотом и оказался в запретной крепости.

По бокам от идущих зияла пустота, хотя десять шагов назад – в крепости легиона – Ганнон был на одном уровне с землей. За воротами же каменная дорога превращалась в мост, уходивший вперед до самой противоположной стены твердыни. Посередине двора он пересекался с еще одним, шедшим поперек, между боковых стен. Мосты делили двор на четыре части – там, тремя руббами ниже, между печей и плавилен деловито сновали ремесленники и служащие в сером. Похоже, всю землю тут просто выкопали. Придержав шапку, Ганнон перегнулся через ограду, чтобы получше рассмотреть занятное зрелище.

— Пойдемте, прошу вас. Времени терять нельзя, — раздраженно поторопил Ганнона провожатый.

На середине двора он преградил юноше путь рукой и указал на процессию, что шествовала по второму мосту. Работники несли тяжелые сундуки, по четыре человека на каждый. Они медленно шли друг за другом, как небольшой караван. Черноволосый слуга нервно переминался с ноги на ногу.

— Немного времени все же потеряем? — спросил его Ганнон, улыбнувшись, но встретил непонимание и брезгливость в глазах своего спутника.

— Я теряю время, сопровождая вас, вместо этого я мог бы работать. Но это не значит, что ради вас можно было терять их время, — он указал на процессию. Ганнон был ошарашен такой прямотой, к тому же слуга явно был удивлен тем, что гость не понимал столь элементарных вещей. Слава богам, ждать пришлось недолго и вскоре они смогли продолжить путь в неловкой тишине.

Дойдя до конца моста, мужчины прошли в ворота, что вели во внутренние помещения. Миновав несколько залов и коридоров, они оказались на месте. Двери в просторную комнату были открыты настежь, но охранялись двумя солдатами. В этот раз не из Ордена, но двое дюжих гвардейцев с крылатым волком Гамилькаров выглядели лишь чуть менее внушительно, чем воины у главных ворот.

— Можно просто… — начал было Ганнон, но его провожатый уже испарился. Юноша огляделся по сторонам и перевел взгляд на солдата: тот улыбнулся и кивнул. Что ж, хоть кто-то тут проявлял дружелюбие. Судья поправил шапку и как можно более степенной походкой прошел внутрь. Там он обнаружил лишь невысокую худую женщину в скромном черном платье, украшенном серебряной брошью с изумрудом. Каштановые волосы были непокрыты и стрижены довольно коротко: они едва закрывали уши. На лбу уже успели проявиться морщины, по бокам рта залегли глубокие складки, подчеркивавшие и без того серьезное выражение лица. Женщина повернулась к Ганнону и коротко кивнула.

— Мне пришлось заставить ждать надежных людей, — сказала незнакомка. Ее голос был ровным и тихим, почти лишенным эмоций, но в нем чувствовалась осознание своей власти. Она не стала продолжать и молча смотрела на гостя. Судя по этому взгляду, Ганнону должно было стать понятно, как ему повезло и насколько он виноват.

— Сожалею, но приказ Избранника важнее Слышавших и даже других Видевших… — начал Ганнон, сделав шаг вперед, подняв руку с пергаментом, несшим печать Гамилькаров.

— Угольщики, меня ждут угольщики, — проговорила женщина, и ее ответ заставил судью замереть.

— Простите?

— Углежоги, ну знаете, делают уголь из дерева, он нам тут нужен, — невозмутимо пояснила собеседница. В ее тоне невозможно было различить насмешку, но в словах она точно была.

— Кхм. — Юноша, помедлив, решил свернуть с неудачной тропинки на привычную ему дорогу. — Я не представился…

— Ганнон, судья, по известно чьему поручению, — вновь прервала его женщина, подняв свой пергамент с такой же печатью. Текста на нем было побольше. И все же, даже ей было трудно сопротивляться общепринятому этикету. — Я тоже не представилась: леди Илларин, но зовите меня Элинор.

— Илларин, — повторил Ганнон: в этом было что-то знакомое. — Как Габха-Илларин?

— Абсолютно верно. — Элинор выдохнула лишь чуть громче, чем прежде, но для нее это был настоящий всплеск эмоций. — Мы побочная – а на самом деле истинная – ветвь дома, что был свергнут бунтовщиком Габхой. Дочь моего предка отдали победителю, чтобы заключить с ним мир, а заодно наказать моего много раз «пра-» деда за поражение. С тех самых пор мы тут. — Она провела руками вокруг, видимо, имея в виду Малый Атор. — Но у кого больше власти — это вопрос спорный.

— Да, это особенное место, — вежливо ответил юноша. — Избранник отдельно отметил это.

— Надо отдать должное, он соображает. — Элинор посмаковала появившееся на лице собеседника изумление ее дерзостью и продолжила: — Именно при нем к нам отправили часть охраны из Ордена.

— Такое чудо не часто увидишь, кроме как при самом Избраннике или у храмов Черных жрецов, — заметил судья.

— А мы в некотором смысле и есть такой храм, основы нового мира.

— Это… — Ганнон помедлил, оценивая степень ереси сказанного. — Очень интересный взгляд.

— Это истинный взгляд. — В голосе леди Илларин впервые послышался подъем. — Это понимание у нас с Гамилькаром общее, потому он и выбрал меня, а не кого-то другого из моих братьев и сестер. Дар был явлен богами и изменил жизнь Деоруса навсегда. Зерно дает жизнь, а мы же делаем то, что управляет этим потоком. То, что позволяет династии Избранников удерживать свою власть. Если это не основы мира, то я уж не знаю…

— Да, но ваши действия… — юноша искал подходящее слово, — земные, их мог бы выполнять любой смертный, уж простите.

— Я думаю, что ритуалы Черных для самих жрецов тайной не являются. Они понимают, что делают, потому и стоят выше нас. — Элинор немного задумалась. — Но мы не летаем, тут вы правы, ходим ножками. — Она слегка улыбнулась. — Вы, должно быть, удивлены, что я рассказываю подобные вещи судье, явившемуся проверять нашу работу: наш уголь, курум, налоговый знак?

— Да, не без этого. — Ганнон приготовился к чему-то важному. Вряд ли это опасная ситуация: леди Илларин явно на короткой ноге с Избранником, которому служит и он сам.

— В подтверждающем письме, — женщина вновь показала свой пергамент, — кстати, это тоже он придумал, — она постучала пальцем по печати с волком, — говорится, что вы здесь якобы для проверки, а в действительности – с важным поручением, и Гамилькар просит вам помочь. Надеюсь, что не с контрабандой. — Элинор сухо усмехнулась и сложила руки на груди, ожидая ответа.

— Да, так и есть. Но, несмотря на доверие, я все же не буду раскрывать подробности…

— Я и не желаю их знать, — отрезала женщина.

— Дела будут проходить на самом Аторе, — отметил Ганнон.

— Там я вряд ли чем-то помогу. Если только на дороге Железа и в шахтах. Сейчас дам вам бумаги. — Она достала желтоватый лист, добавила несколько строк и поставила печать. — Но вы можете рассчитывать здесь на убежище.

— И мои люди тоже?

— Пусть будет так, да. Я распоряжусь. — Леди Илларин поморщилась.

— Благодарю, но если я выберусь с Атора, то уже буду в безопасности на Малом острове.

— А я не только о зеленых говорю. — Элинор соединила кончики пальцев. — Какие бы махинации вы не расследовали, трудно обойтись без Легиона, который следит за порядком и его нарушениями.

— Вы могли бы рассказать подробнее?

— Я могу только догадываться, исходя из здравого смысла. Меня интересует лишь, что это не курум на отправку, с этим строго. Как и с железом, за которым следит Легион. Да и не навозишь много руды на этих ваших яхтах, почтенный. Остальное – мелочи, которые меня не заботят. Ну, кроме чернил с Ташмора, это вещь нужная.

— Неардо возят сюда контрабанду с позволения Легиона? — Забывшись, Ганнон склонил голову набок, но вовремя спохватился, когда почувствовал, как начала съезжать его шапка.

— А чем еще они промышляют? — с кривой усмешкой спросила леди Илларин, однако решила уточнить: — Те, кто не преуспел, как вы, конечно.

— Командующий Легиона не произвел на меня впечатления человека, заинтересованного простой наживой. — Ганнон решил продолжить интересующую его тему.

— Этот-то? — леди Илларин вскинула брови. — Витает в облаках, но любит интересные вещицы. Не обольщайтесь на его счет: он ведь знал, что вас не пустят сюда в первый раз, я ему говорила. Завидует — сам он тут не был.

— Не был, тогда как вы ему…

— Ну я-то могу выходить отсюда, — пожурила несообразительность гостя Элинор. — Тут не тюрьма, давно уже.

Ганнон отошел на пару шагов, пока размышлял. Он обвел взглядом комнату, отметив, что двери были закрыты. Юноша и не заметил, как стража это сделала. В комнате было расставлено множество занятных вещей: пустые зерновые амфоры, странные сундуки, как те, что несли люди на мосту, гири и весы. Он подошел к небольшому глиняному сосуду и провел рукой по шершавой поверхности.

— А это у вас?.. — спросил Ганнон, внимательно рассматривая амфору. Обсуждать дела они закончили, и юноша позволил себе немного любопытства.

— Это? Тарс, что ли? — К удовольствию юноши ему удалось смутить собеседницу. — Вы что же, собрались и вправду проверять нас?

— Нет, мне просто интересно, лично мне. Разве тарс это не, кхм, налоговый…

— Боги, называйте вы их монетами, если хотите, — махнула рукой Элинор. — Все равно они ходят по всему Виалдису и дальше. Изначально это была мера веса зерна, но теперь все думают, что вес пошел от налогового знака.

—А, понимаю. А правда ли, что переплавка…

— Ганнон! — леди Илларин прервала его резко, но на губах ее была легкая улыбка, впервые искренняя и теплая. — Мне льстит ваш интерес, но времени я потеряла уже непозволительно много. Экскурсию я вам проведу в следующий раз. А пока — до встречи.

***

На пути в свои покои Ганнон задержался на крепостной стене, с которой открывался прекрасный вид на другой берег. На пристани, прямо напротив кораблей Малого Атора, был выстроен небольшой форт с отдельным пирсом. Позади него раскинулся квартал, обнесенный каменной стеной. Наверняка там и располагались дома тех Видевших, что сумели сохранить часть своего влияния в Колониях. Остальные здания были деревянными срубами, и стены вокруг них не было.

У Шахтного леса, чуть выше других, стоял внушительный терем, детали разглядеть было трудно. Немного ниже виднелось несколько длинных домов, гораздо больше размером, но проще построенных. Они были похожи друг на друга как две капли воды: каждый из них состоял как будто из одной только выпуклой двускатной крыши, стены было едва видно. Остальное поселение представляло собой россыпь деревянных срубов поменьше. Только посередине место было расчищено вокруг огромного серого столба, увешанного флажками, на этой площади было несколько десятков человек — наверное, здесь был местный рынок.

Легкий ветерок дул со стороны большего острова, юноша отчетливо различал запахи дыма и смолы. Снова послышался чудной частный стук. Ганнон посмотрел на гору, окруженную лесом. Его граница была различима очень четко: он просто вздымался зеленой стеной, словно полосу прочертили. От городка в лес уходили две дороги: одна чуть западнее – из квартала, обнесенного стеной, этот путь вел к самой горе. От основного поселения начиналась другая, уходившая на восток. Обе они скрывались в лесу, где для них были вырублены просеки.

Прогулявшись еще немного, Ганнон возвратился в свои покои, где с облегчением снял тяжелый наряд и одел привычный. Его легионеры пока не вернулись, так что было время почитать припасенные книги. Сосредоточиться было трудно: юношу отвлекали мысли о командующем, да и хозяйка монетного двора тоже вызывала беспокойство. Он в третий раз перечитал краткую историю острова: от ссылки циркачей до мятежа на острове-тюрьме, но так и не смог понять, когда и как владениями здесь обзавелись дома Хестола и Хестаса. Автор весьма вольно обходился с хронологией и больше уделял внимания своим личным симпатиям при описании событий.

Юноша уже успел задремать, подставив ладони под щеки: перед глазами мельтешили курумовые монеты — тарсы, таны и рили. Во сне он чувствовал запах дыма от плавилен и жар, жар! «Крысы!» — выругался юноша уже наяву, обнаружив, что его рукав начал тлеть, съехав к свече. Похлопав по тлеющей ткани он потряс головой и закрыл книгу: нужно было размяться. Ганнон прошел вперед по комнате, за дверью слышались приглушенные голоса и шорох. Сонливость как рукой сняло — он медленно двинулся к двери и заглянул в открытую щель.

Зрелище было неожиданное: Иссур, одетый в полный доспех, раскачивался стоя на месте. Глаза были полуприкрыты, красные пятна ярко проступили на мальчишеском лице. Между ним и дверью стоял Роннак, поднявший руки, словно пытаясь остановить его.

— Надо доложить… — еле ворочая языком и склоняясь вперед, настаивал молодой Откликнувшийся.

— Проспись сначала, суд тоже уже на боковой! — Роннак оглянулся на дверь и скрипнул зубами — Ганнон уже открыл ее и стоял в проеме. — Поздно теперь уж. Докладывай, — процедил подземник.

Судья смотрел на это, склонив голову и не сдерживая веселья. Такого он от молодого Лизариса не ожидал. Иссур медленно моргнул, обдумывая происходящее, после чего быстро и четко отсалютовал с громким стуком кулака о нагрудник и… повалился навзничь. Роннак с Ганноном едва успели подхватить его, чтобы не дать расшибить голову об пол.

***

Утро радовало теплом и ярким солнцем. Роннак стоял возле окна-бойницы, подставив лицо свету и вдыхая свежий морской воздух. Ганнон еще не успел закончить завтрак, слуги принесли жареные яйца с местными овощами. Приправы были странными, но вкус ему нравился. Громкие крики чаек сменились шуршанием и тяжким вздохом из соседней комнаты – Иссур наконец проснулся.

Через некоторое время Откликнувшийся вошел в комнату и шаркающей походкой направился к столу. При этом он не отнимал руки от левой стороны головы, будто боялся, что часть черепа отвалится. Не замечая веселых взглядов Ганнона и Роннака, юный легионер молча занял место за столом и налил себе воды.

— Вижу, отношения установить удалось, — заключил Ганнон, глядя в тарелку, по которой возил кусочком хлеба. Судя по шороху и последовавшему стону, Иссур вскинул голову, но быстро пожалел об этом.

— Да-а... — голос Лизариса звучал непривычно медленно. — Все как положено при первом, — он повращал кистью свободной руки, — прибытии.

— Пир? — спросил судья.

— Нет, сперва погоняли, конечно.

— Как положено, — кивнул подземник.

— Они посмеялись, что Лизарисы метать не умеют. — Иссур сжал челюсти. — Посоревновался с местным наставником.

— Ахах! — Роннак сделал шаг от окна. — Легко перекидал? Морские, кроме тебя, вообще плохо метают.

— Ты в качку попробуй, — парировал Откликнувшийся из Морского. — Не сразу, но получилось. Он, легионер этот, сначала опешил от моих бросков, после братцев-то. Думал, что и я не смогу. Вышел я вперед. Он подсобрался в середине, молодец, но я додавил.

— Ну, после такого не выпить было сложно, — рассудил подземник, на что морской скорбно кивнул.

— Но пока отдыхали, я и записи тоже посмотрел. Ну, не сами записи, конечно, надо же знать, что смотреть, — виновато добавил Иссур. — Но где они лежат, вот.

— Молодец, — похвалил Ганнон, встав из-за стола: он тоже решил подышать у окна. — И мне бы заняться записями не мешало. Понять, где здесь что на острове, — пробормотал себе под нос юноша: сколько бы он ни прочитал, выходить на незнакомую территорию было тревожно.

— А что надо? — спросил Роннак.

— Кхм, да все. Где тут кто живет, что за дорога Железа, что за вторая…

— Так и сказал бы сразу, а то все книги какие-то… — хмыкнул подземник, уселся и набрал воздуха, приготовившись говорить дальше. — Дорога Железа — она идет к шахте, где его и курум копают, там эти верховодят, к которым ты ходил. И лес рубят нормальные ребята, а не погань местная. А вторая дорога, она ведет в Королевский лес. — Роннак издевательски, но искусно изобразил интонации островитян, которые Ганнону показал командующий крепости. — Там Габха и его аторцы копошатся, рубят лес, чтобы не закаменел, охотятся.

Ганнон и Иссур обменялись одинаково изумленными взглядами. Роннак, заметив это, решил нужным пояснить:

— Врага надо знать. — Подземник приложил руку к животу так же, как тогда, в трактире Виалдиса, когда он рассказывал своим товарищам о ранении курумовым лезвием.

— Здесь каменеет лес? — Ганнона заинтриговала эта деталь. Он думал, это фигура речи.

— Если долго не рубить, да. Проклятое место, и деревья тут как грибы растут, причем гигантские, — объяснил Роннак. — Увидишь на площади у них. Проще показать, чем рассказать. Человеку из добрых земель в такое не поверить.