Пути Деоруса

Акт 3. Глава 5 Плен ведьмы

Ганнон с трудом приподнялся на локтях, оглядев себя, он понял, что забрали не только оружие, но и флягу. Видимо, аторцы захотели выпить после напряженного вечера. Сапог на спине юноши не дал ему подняться выше. Он видел только вторую ногу и слышал голос своего пленителя. А еще он заметил ножны длинного меча: бутероль на конце была сделана из стали и украшена позолоченной гравировкой… Значит, это была стража Видевших.

— Грязь ушла… А где ведьма? — шепотом спросил воин, по голосу которого было слышно, что он поежился.

— Рыжая? Так ее с ними не было… — озадаченно ответил один из подчиненных.

— Да не их. Ушли, значит, пора звать… — гвардеец осекся и сглотнул.

— Ваша ведьма здесь, — прозвучал ровный и тихий женский голос. В нем слышалась усталость от игры, что раньше забавляла.

Воин, наконец, убрал сапог со спины Ганнона и инстинктивно подошел поближе к своим людям. Похоже, за пленника он уже не переживал. Худая черноволосая девушка – на пару голов ниже гвардейцев – плавно шла мимо них с кошачьей грацией, подол абсолютно черного одеяния плыл за ней, словно не касаясь лесной подложки. Рослые воины пятились и тайком прикладывали руки ко лбу, отгоняя нечистую силу. Женщина оказалась между юношей и сбившимися в кучу воинами. Ганнон взглянул на кольцо и собрал все силы: «С зельем или без, сейчас!» — внутренне скомандовал сам себе судья. Он прошел две ступени из трех и уже рванулся вверх, направляя руку и готовясь выпустить пламя во врага. В глазах незнакомки блеснул страх, сменившийся гневом.

Ганнон вскрикнул от боли: невидимая сила перекрутила его руку, придав ей гротескные, неестественные изгибы. Затем он почувствовал, как эта неведомая мощь спеленала его, не давая дышать. Юноша стоял на земле на самых кончиках пальцев, но через мгновение ощутил, как приподнялись над землей и они. Не двигая ногами, ведьма за мгновение оказалась с ним лицом к лицу. Гвардейцы попятились еще дальше. Пронзительные зеленые глаза изучали Ганнона, пока его уголок рта нервно дергался. При этом женщина накручивала черный локон на палец с длинным острым ногтем. Наконец она прошипела:

— Ты умереть торопишься, недоумок?! Что ты тут затеял со своим колечком?! — Она влепила юноше пощечину, оцарапав лицо. — Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что с этими людишками вожусь я? — Ганнон не понимал. Ведьма же насмешливо продолжила: — Веди себя тихо и засунь свои бирюльки… Договорим потом.

Еще двое людей в черных робах вышли на поляну, окончательно распугав гвардейцев. Ведьма разжала незримую хватку, и Ганнон рухнул на землю. Женщина плавно спустилась на выжженную траву и подошла к своим собратьям уже пешком. Они обменялись несколькими короткими фразами на незнакомом языке, после чего повернулись и направились к обугленным деревьям. Двое гвардейцев подошли к пленнику и подхватили его за руки. Юноша услышал шепот у своего уха:

— Ты уж прости, брат, убить-то ладно. Но отдавать человека этим… прости… — здоровенный гвардеец всхлипнул. — Ихарион тебе в помощь.

Ганнона протащили сквозь рощу черных деревьев: мрачные великаны были лишены не только листьев, но и любых неровностей и шероховатостей. Мох, наслоения старой коры – все истлело и было унесено ветром. Поверхность была как будто полированной, что придавало местности еще более зловещий вид. Гора, к которой стражники вместе с пленником направлялись, издалека казалась почти вертикальной, но здесь – у основания – было видно, что у самой земли склоны были пологими. В отличие от черного леса у них за спинами тут растительность была в порядке. Мужчины дошли до входа в пещеру, замаскированного тканью, ветками и мхом.

Ганнон и его пленители прошли под каменным сводом мимо сталактитов и сталагмитов и углубились в грубый, вырезанный в скале коридор, освещенный факелами. Вскоре они вышли к винтовой лестнице, что вела вниз, изгиб за изгибом. Все еще не оправившийся от удара юноша быстро сбился со счета. Но вот что было абсолютно точно: с каждым витком становилось все жарче.

Когда группа дошла до конца лестницы, юношу поразило огромное пространство, открывшееся перед ним: и без того колоссальная естественная пещера, вдобавок расширенная и укрепленная людьми. Дальний конец зала был едва различим, он виделся мутным пятном красного света. Оказавшись здесь, Ганнон ощутил настоящий жар. Его провели лишь до середины этого помещения, и с каждым шагом зной нарастал, делаясь нестерпимым. Тюремщики, обливаясь потом, ускорили шаг. Они направлялись к широкому проему в левой стене пещеры.

Несмотря на жару, проход охраняли двое гвардейцев. Один из них зачерпнул воды из бочки и вылил черпак себе на голову. Второй стоял чуть внутри проема, где было немного полегче. Плавной, но быстрой походкой их обогнала женщина, которую гвардейцы называли ведьмой. На ней не было ни капли пота, она огибала и уворачивалась от сновавших тут и там рабочих, те как будто вовсе не замечали ее.

Голый по пояс бородатый мужчина – по виду мастеровой – направился навстречу конвою и тоже оказался у прохода. Стражник тут же выступил из глубины, обнажив меч и направив его на подошедшего аторца.

— Потом отдашь, не видишь, что ли? Не до того сейчас, — бросил один из сопровождавших Ганнона неосторожному работяге, что пятился назад, подняв перед собой ладони.

Перед тем, как стражники и пленник свернули в боковой проход, Ганнон успел хорошенько рассмотреть дальний конец пещеры. Подойдя ближе, юноша понял, что это был за источник света: там, посреди кузнечных механизмов, текла лава. Поток светящейся, неестественно густой жидкости выходил на поверхность там, где пещеру расширил человек. Лава ползла поперек помещения и снова уходила в глубину. «Значит, мы под рощей, — морщась от боли в затылке, решил Ганнон. — Да, уголь им тут и правда не нужен». Металлические трубы тянулись с потолка к рабочим местам. Время от времени кто-то из трудящихся там людей открывал поток и исчезал в клубах пара.

Заключенного ничто не роднило с его тюремщиками, но, проскользнув в боковой проход, все трое вздохнули с облегчением. Портал был в левой стене пещеры, и свернули они тоже налево. Значит, они идут вглубь горы. Дорога оказалась вдвое длиннее, чем путь по пещере, и вновь лестница… Смешно было об этом думать, но после лесного путешествия ноги уже порядком устали. «Вот бы сейчас оказаться на столбовом дворе», — грустно усмехнулся про себя Ганнон, ставя ногу на очередную ступень.

Эта лестница шла вверх и оказалась куда протяженнее первой. Ноги болели немилосердно, но зато становилось прохладнее. Судя по всему Ганнон и его конвоиры поднялись выше уровня земли и были в тверди горы. Они вошли в просторный – хоть его и было не сравнить с пещерой внизу – круглый зал, из которого вело множество дверей. Здесь все было рукотворным: вырубленные в камне стены были неестественно гладкими, да и само помещение тоже было идеально ровным. Зал был хорошо освещен, хоть Ганнон и не мог определить источник. От отвратительного запаха, царившего здесь, подкатила рвота, он был странно знакомым, но не получалось вспомнить откуда.

Гвардейцы с пленником остановились, когда к ним навстречу вышли двое в темных одеждах: уже знакомая ведьма и молодой мужчина. Он протянул вперед тонкую руку, покрытую бугристыми шрамами, и проговорил:

— Он устал. Этого человека придется пропустить.

— Этого?.. — гвардеец сперва не понял, о чем речь, но быстро сориентировался. — Приказ лорда Корба ясен. Всех подозрительных – проверять.

Пока двое сверлили друг друга взглядами, Ганнон подумал: «Говорит имя вожака, значит, не думает, что я буду жить… Вся надежда на ведьму». В конце концов молодой культист все же сдался, и солдаты ушли в сторону одной из дверей. Ведьма тронула руку своего собрата и тихо произнесла:

— Иди с ним в святилище и подтверди нашим. — Она говорила на Део, культист в ответ только нахмурился. — Иначе не отдадут, будет, как тогда… Я присмотрю. И проверю его заодно.

Нехотя мужчина выполнил ее просьбу и отправился следом за людьми Леорика. Он нагнал гвардейцев у одной из дверей. Это был единственный проход, который стерегли не другие солдаты, а фигуры в черных робах. Женщина оглянулась по сторонам и подошла к пленнику вплотную.

— Не хотел оставлять меня одну, даже он уже не доверяет мне, — прошептала ведьма Ганнону, кивком указывая на скрывшегося за дверями собрата. — Хотя сейчас им не до того… Но нет худа без добра, именно поэтому меня отправили возиться с людишками, а так бы ты был мертв. — Ганнон только приоткрыл рот, но она не дала ему вставить слово. — Здесь нас уже много, так что забудь пока про побрякушки Коула. Их я как будто проверила. Перед тем, как тебя поведут в камеру, ударь меня хорошенько по лицу, понял?

Ошарашенный юноша едва дернул подбородком, подтверждая, что да, он понял. И вовремя: к ним уже возвращались культист и стражники. Последние вели под руки сгорбившегося молодого человека. Чуть ниже Ганнона, он был еще более худым. Кожа была не просто бледной, а молочно-белой, при этом на ней не было видно ни одной вены. Волосы длиной с палец стояли торчком и казались золотыми из-за игры света, а вот глаза… Тут свет был уже ни при чем: зрачки были цвета настоящего золота, будто два хара.

— Этот, в двух тюрьмах, меня утомил, он не знает, где находится… Можно мне поспать? — слабым голосом произнес бледный парень и тут же и правда зевнул, с надеждой оглядев присутствующих, включая пленника. Молодой человек, похоже, не совсем понимал, что происходит. От него шел стойкий запах морских гадов – тот самый, что Ганнон ощутил, когда его только привели. Теперь он понял: пахло пойлом из штормовых ракушек.

— Конечно можно, — проворковал культист: от его ласкового голоса у Ганнона внутри все перевернулось. — Только сначала посмотришь на нашего нового друга.

— Но я устал! — Бледный топнул ногой, будто капризный ребенок. — А можно потом посмотреть на звезды, те четыре?

— Он про одну – Путеводную, — пояснил один из гвардейцев.

— Можно, Хелиос, — мягко провогорила ведьма, подойдя к этому диковинному человеку и погладив его руку.

— Хорошо, — буркнул он и взял Ганнона за запястье. С минуту Хелиос раскачивался молча, после чего выгнулся дугой, завалившись назад, его едва успели подхватить. Изменившимся до неузнаваемости голосом он провозгласил: — Он возьмет тебя на светило! Но они захотят бросить тебя во мрак! — Парень несколько раз дернулся, каждый раз все слабее. Гвардейцы бережно держали его, не давая поранить себя. В конце концов, он затих у них на руках, и стражники аккуратно понесли его прочь. Один из солдат беззвучно шевелил губами, запоминая. Юноша тем временем часто моргал – в глазах плясали белые искры. Смысл слов доходил тяжело, его сильно тошнило.

— Еще запутаннее, чем обычно, — проворчал гвардеец.

— Нам главное доложить, — рассудил его товарищ. — Но иногда он и дело говорит. И пещеру он отыскал.

— Думает, мы возьмем его с собой? — прошептал культист на ухо ведьме, пока гвардейцы возились с провидцем. — Но мрак ему точно обеспечен, — мужчина усмехнулся и хищно посмотрел на пленника. Он говорил на Део с трудом, значит, хотел, чтобы юноша понял его слова. Кажется, скоро Ганнона поведут в камеру. Женщина двинулась мимо судьи, будто бы к своему собрату, и обратилась к нему:

— В любом случае, пока что нам… — ее реплику прервал звук хрустнувшего носа. Ганнон выполнил задание ведьмы на совесть, хорошенько впечатав в ее лицо локоть. Мимолетное удовлетворение юноши сменилось страданием, когда женщина с вполне искренним яростным воплем вновь скрутила его тело, как тогда, на опушке. Хотя нет – хуже, чем тогда: хруст суставов и связок по костям достигал слуха Ганнона. Он едва удерживался, чтобы не потерять сознание.

— Помоги им, а я сама его допрошу! — крикнула ведьма культисту и в ярости направилась прочь из зала, а по воздуху перед ней плыл изогнувшийся стонущий пленник.

Хватка разжалась только когда они оба оказались в камере: Ганнон упал на твердый камень лицом, но это все равно было облегчением.

— Ох, Учителя и Первые… Почему в нос?! — раздосадовано воскликнула девушка, подвигав хрящ туда-сюда, и несколько раз шмыгнула. Махнув рукой, она заставила дверь захлопнуться, послышался щелчок замка и хлопок воздуха. Ганнон осторожно, проверяя каждый сустав, рискнул подняться на ноги. — Зачем?! — прошипела ведьма, не дав ему опомниться. — Если вы и без меня узнали, где они его держат, почему ты притащился один? Где Коул?

— Без тебя? Тебя зовут… — Ганнон уже догадывался, кто перед ним, но все же прервался: он хотел услышать от нее, чтобы точно удостовериться..

— Силаи, — назвала ведьма то самое имя, вестей от обладательницы которого так ждал Коул. — Да, а ты… — Она наморщила лоб. — Я спрошу так: ты когда-нибудь покидал Деорус?

— Я сейчас на Аторе… — осторожно ответил Ганнон, после чего девушка часто заморгала.

— Значит, ты из местных его слуг. Но ты странно обращаешься с кольцом… Ладно, мне сейчас не до политики твоих хозяев… Потому я и не распознала тебя тогда, хоть и почуяла что-то, — скривившись сказала Силаи. В ответ на вопросительный взгляд юноши, она закатила глаза и театрально щелкнула пальцами над головой. Перед Ганноном вместо ведьмы стоял Синдри — тот культист, что сопровождал Корба. Еще один щелчок, и личина спала — на юношу вновь смотрела зеленоглазая девушка. — Ты мне показался подозрительным из-за этого, потому и послала за тобой парня с ножом. — Она кокетливо пожала плечами.

— Тот убийца… — Ганнон с ужасом вспомнил ночь у Красного столбового двора, когда он едва не лишился жизни.

— Ну ты же в порядке, а он был ценный слуга, так что кто еще тут виноват, — усмехнулась Силаи. — Барьер на твоей двери открывается моим именем. Скоро сюда придут культисты за своим другом «в двух тюрьмах», ты услышишь, — повторила она слова Хелиоса. — Он в святилище, которое стерегут наши, а не люди Видевших. Тогда и ты выскользнешь, только не умри. Всем будет не до тебя, к тому же я выбрала для тебя самую дальнюю камеру, не благодари. Просто постарайся никому не попасться на глаза.

— Придут другие культисты? Ваши враги? — Голова юноши шла кругом.

— Мы не… Хотя люди Корба и думают так, но мы не демонопоклонники, просто перехватили у них ценность. Но это их волнует во вторую очередь.

— Так кто же вы? — не отступал с расспросами Ганнон. Он никак не мог найти вариант, что был возможен хотя бы с натяжкой.

— Как твои хозяева, но другие. И пострашнее. Это сейчас неважно, сосредоточься на Хелиосе.

— Хелиос… Культисты идут за ним?

— Нет, не только. Их друг у нас в плену: несколько недель назад мы призвали демона и связали его с другим святилищем, что на Ташморе. Так мы можем переместить Хелиоса, чтобы твои хозяева не узнали.. Но культистам такое бого… демоно-хульство, — она задумчиво проговорила слово, будто пробуя его на вкус, — не понравилось. И они идут сюда, даже Образы будут впервые лет за сорок, наверное.

— Я могу дать знать Коулу, — сказал Ганнон. Шокирующих открытий становилось слишком много, но юноша не имел представления о тех силах, что, похоже, были обычным делом для Силаи и старика. Ему хотелось отдать вожжи хозяину. Ганнон уже не думал о риске и готов был довериться ведьме. Он показал ей брошь.

— Хм, не очень-то старик тебя ценит, — поджав губы, заметила ведьма, осмотрев талисман. — Впрочем, ты прав, но позвать его надо только после того, как доберешься до Ташмора. Даже если такой талисман и сработает рядом с этой горой… мы просто уйдем из-под носа Коула. А если не успеем, то используем силу демона для боя. Вам этого не нужно, поверь. А после перемещения демон будет слабее. На Ташморе пещера в лиге к востоку от, — она задумалась, вспоминая, — пика Белый Клюв.

— Нужно плыть на Ташмор…

— Да, и обогнать демонопоклонников. Они поплывут в погоню… смешные, у них такая сила, а прыгают на несколько сот метров… Метр – это чуть меньше пол-рубба по-вашему. Боятся дальше. Берегут своих друзей. Аторцы смогут помочь их обогнать, но надо как-то убедить Габху помочь…

— Еще добраться бы до него. Мы, кажется, больше не друзья. — Ганнон усмехнулся. Старый аторец намеренно послал его на смерть.

— Они прибегут на бой, тут недалеко их лагерь, где они хранят сделанное оружие и тренируются. Но что им сказать? — Силаи снова помяла нос, начавший припухать.

— Что здесь будет к тому времени? — спросил юноша.

— Уфф, руины, тела. Остатки ритуала, пара трупов одержимых, если повезет.

— Они видели вас, аторцы?

— Нет, они думают, что имеют дело с этими вашими Видевшими. Сам заметил, как вход стерегут в кузне. А гвардейцы не видели нашего пленника, того, за кем идут культисты.

— Ты ведь не местная? — с улыбкой спросил Ганнон, он вновь почувствовал почву под ногами, пусть и шаткую.

— Мягко говоря. — Девушка сложила руки на груди.

— Я найду, что сказать аторцам, — заключил Ганнон.

— Хорошо. — Силаи пожала плечами. — Отметь, что нужно на Ташмор «по низу», понял? Нет? Аторцы поймут, ты запомни только. Обгонишь культистов, плыть к Шторму твоих хозяев наверху в этот сезон тяжело.

Ганнон обдумывал «Шторм его хозяев». Коул, конечно, непрост, но точно не из числа богов. Что-то мельтешило у юноши перед глазами, он сморгнул и понял, что это рука Силаи.

— Эй, серые глазки, ты меня слушаешь?

— Прости, я задумался.

— На Ташморе скажи Коулу, что меня подозревали свои, поэтому молчала с самого Арватоса. И напомни про уговор, он поймет. — Когда Ганнон кивнул, она направилась к выходу, продолжив бормотать себе под нос: — Лидер на меня косо смотрит, скорее бы напали… тогда им станет не до меня… а то просветят…

— Ты сказала, твои хозяева пострашнее… А мои сдюжат? — остановил девушку вопросом Ганнон. Она повернулась, лицо ее помрачнело.

— Это не то же, что сильнее… — Ведьма стряхнула оцепенение. — Наши хозяева дают силу ужасной ценой, мы для них расходный материал. Твоим я верю больше.

— Охох! — Юноша не удержался от смешка, а затем вздрогнул от воспоминаний о Возвышении Виннара. — Видимо, плохо ты знакома с моими хозяевами…

— Уж получше, чем ты! — парировала девушка. «Спору нет, Коул точно раскрыл ей больше», — мелькнуло в мыслях Ганнона. — А вот ты моих точно не знаешь. Иначе ценил бы свои глаза! — зловеще закончила она, юноша сглотнул. Силаи несколько секунд была неподвижна, только ее губы безмолвно шевелились. — Не забудь: дверь, мое имя, — тихо сказала она, прежде чем развернуться и вновь направиться к выходу.

Подойдя к проему, девушка и вправду прошептала что-то, послышался хлопок и скрежет замка, дверь распахнулась. Силаи вышла из камеры, снова скрежет и хлопок, дверь вновь оказалась закрыта. Ганнон осмотрелся по сторонам: камера представляла собой голый каменный мешок, не было даже ведра, не то что лежанки или сидения. «Видимо, пленники тут не задерживаются», — подумал юноша, поежившись. В комнате без окон царил все тот же холодный свет, да и воздух тут не был спертым.

Он примостился на каменном полу, стараясь помягче обойтись с больными местами. Это было той еще задачкой: сейчас на теле их было большинство. Сумев наконец опуститься на твердую поверхность, Ганнон выдохнул и протянул вперед ноги. Разговор с Силаи получился скомканным и создал больше вопросов, чем дал ответов. Юноша не успел спросить ее о Хелиосе: ни о нем самом, ни о его словах. «Светило, тьма… Интересно… Тьма – это смерть или подземелье? — размышлял судья. — Подземелье и смерть… Крысы!» — он вспомнил Роннака. С момента их поимки аторцами произошло столько, что Ганнон успел забыть, забыть такое. Он недолюбливал легионера, теперь же ему было стыдно за свою неприязнь к нему. Все же подземник поплатился именно за то, что эту неприязнь и вызывало: ненависть ко всему чуждому.

Кольцо и брошь Коула все еще были при юноше, хоть рядом с ним и были другие… «Другие кто? Культисты? Другие хозяева? Значит, они чувствуют только использование кольца, но не его присутствие, — рассуждал Ганнон, анализируя последние события. — Нужен был обыск, и они поверили Силаи. А сама она знала, что это должно быть именно кольцо. Надо будет задать ей еще пару-другую вопросов, если ее не… как она сказала? Просветят?» Юноша вспомнил Виннара и его «возвышение». Давняя рана от потери друга причиняла боли не меньше, чем свежая — от гибели Роннака. «Да и кто такие эти «хозяева»? — продолжил размышлять пленник. — Подозрения насчет сил Коула оказались преуменьшением, способности одной только Силаи превосходили все то, что он когда-либо показывал, а ведьма говорила о старике со страхом…»

***

Мечтавшей о скором нападении, ведьме определенно повезло: пленник не провел на полу камеры и двадцати минут, как снаружи послышались гулкие удары, с дрожью расходившиеся по камню. Ганнон собрался и со стоном встал с пола. Он слушал все более частые и мощные толчки, от которых сотрясалась порода, при этом повторяя шепотом: «Силаи, Силаи, Силаи» — как будто он мог забыть заветное слово. Когда момент настал, пароль юноше уже не понадобился: после оглушительного взрыва стену его камеры снесло начисто, он оказался завален обломками кладки.

Выбравшись из-под груды камней и выплюнув пыль, Ганнон вскочил на ноги, игнорируя боль. Боковые стены были на месте, снесло переднюю, что выходила в круглый зал. А вот дверь стояла на месте, как ни в чем не бывало. Он использовал ее как укрытие, чтобы осмотреться: разрушения прокатились по всему помещению, уничтожив стену и вокруг той двери, что стерегли собратья Силаи. В помещении за ней голубым светом мерцал купол, за которым они укрылись. Несколько фигур в черных одеждах стояли, подняв руки, их ладони светились, лиц было не разглядеть, но ведьма наверняка была среди них. Позади фигур в черном к каменному трону было приковано похожее на человека существо, оно горело желтым пламенем, ревело и, похоже, пыталось вырваться. Вокруг него суетились те, кто не поддерживал светящийся барьер.

Лже-культисты оставили гвардейцев Видевших вне своего защитного круга: участь, на которую их обрекли бывшие сообщники, была кошмарной. Солдаты оказались между молотом атакующих и наковальней барьера. Культисты – теперь уже настоящие – не казались такими уж грозными, они выглядели истощенными и носили разномастные одежды и доспехи, собранные из трофеев. Но с ними были и те, кому мощи хватало с лихвой. Наверное, это были те самые Образы, о которых говорила ведьма… Чудовищные, искаженные создания с раздувшимися мускулами и покрытые костяными наростами с шипами. Они хватали гвардейцев, казавшихся игрушками в их лапах, и швыряли в барьер. Видимого эффекта это не приносило, но несчастные отлетали от преграды и больше не поднимались. Защитная стена ломала и разрывала их на части, сама оставаясь невредимой.

Обезумев от ярости, твари стали бросаться на светящуюся стену сами, они с трудом поднимались и вновь таранили барьер. Больше трех раз не выдержало ни одно из чудищ. За преградой два человека упали замертво, но их место тут же заняли другие. Безумие, бушевавшее с такой неодолимой яростью, прекратилось в один миг. Силаи и ее люди исчезли во вспышке желтого света, разошедшейся от трона, вместе с ними испарился и барьер. Ганнон зажмурился от вспышки, а когда открыл глаза, оказался в темноте. Больше не было ни всполохов, порожденных ритуалом, ни синевы барьера. Ровный свет, что царил здесь раньше, почти исчез после ухода хозяев. Но слух дал юноше знать, что культисты тоже уходят: послышались хлопки, такие же, как тогда, в лесу.

Ганнон стоял перед чудом уцелевшей дверью и всматривался в рисунок дерева: кажется, зрение вернулось полностью, хотя и было почти совсем темно. Каменная кладка, в которую были вбиты петли, тоже осталась целой. Юноша толкнул, но дверь не поддалась. Тогда он прислонился к ней лбом и произнес: «Силаи». Ганнон почувствовал дуновение ветра, а замок ответил щелчком. Юноша раскачался на одной ноге, как он любил делать, и прошел сквозь арку, что сиротливо стояла посреди обломков, на этот раз дверь послушно отворилась.

Он осмотрел лестницу, что вела вниз, и с ужасом осознал, что она обвалилась. Было бы нелепо умереть тут от жажды, проще уж броситься вниз. Ганнон медленно шел впотьмах, пока не оказался в середине зала, и заглянул в святилище, где раньше был прикован демон: глухие стены, оттуда явно не предполагалось уходить старомодными методами. Два трупа в черных одеждах остались лежать там, как и все тела культистов и гвардейцев. Демонопоклонники бросили даже останки отвратительных Образов. Три туши с разбитыми черепами лежали там, где раньше стоял барьер, и еще одно тело виднелось под камнями чуть подальше. Стоя над черным провалом лестницы, юноша размышлял, что же делать дальше, ощущая, как воздух холодит пот на его лбу. Ветер!

Ганнон посмотрел вверх и, прищурившись, различил серое на черном пятно. Ночное небо виднелось в проломе — культисты сумели пробить саму гору! Комната, конечно, была близко к краю, но все равно это было рубб или полтора сплошного камня. Места, чтобы пролезть, хватит с лихвой, стену пробили внутрь и очень точно: пролом был на высоте чуть выше человеческого роста над полом. Обломки внизу помогут забраться, только надо аккуратно…

Рык за спиной заставил юношу взлететь на груду камней за один удар сердца. Одна из тварей оказалась жива и увидела добычу. Ганнон выбежал в проем и понял, что оказался гораздо выше обычного входа. Зато внизу была хорошо видна россыпь огоньков – факелы! Оставалось только спуститься… Отсюда склон горы не казался таким уж пологим. Но времени на страх не было — Образ уже рванул в погоню на всех четырех лапах.

Воздав молитву Ихариону и всем прочим, юноша припустил вниз, что было сил. Похоже, что боги его все-таки услышали: сбегая в темноте по склону, он умудрился не упасть и не сломать себе ноги. Уже у самого подножия, набрав приличную скорость, Ганнон кубарем прокатился несколько шагов, но тут же вскочил и продолжил бежать туда, где до того видел факелы, утирая со лба то ли пот, то ли кровь.

Тяжелое дыхание слышалось за спиной — чудовище не отставало, но впереди уже были видны отблески огней. Ганнон чуть было не оступился и взял немного в сторону: на месте черной рощи земля сильно просела. Аторцы с топорами и факелами в руках изучали провал в земле, похоронивший их сородичей в подземной кузне.

— К бою! К бою! — во все легкие заорал Ганнон, приближаясь к ним. Люди вскинули топоры и мечи, приготовившись встретить незнакомца оружием, но тут же на их лицах отразился ужас: они заметили Образ. Оглянувшись, беглец увидел чудище уже в полете, он упал на землю, но враг метил не в него. Тварь привлекли огни — прыгнув к ним она погребла под собой одного из аторцев. Выпрямившись во весь рост – выше любого человека – чудовище развело в стороны лапы и заревело.

Огни факелов выхватывали детали жуткой твари. Демоническое создание было покрыто шипастыми костными наростами: они начинались на плечах и, скрывая шею, смыкались с деформированным черепом. Широкий, покрытый хаотично расположенными рогами, он был треугольным и напоминал гротескную птичью голову. Задние лапы монстра были выгнуты назад, как у кошки, а то, что некогда было руками, разрослось и тоже покрылось шипастой костью, конечно же, с длинными острыми когтями.

Аторцы было дрогнули, но лицом к лицу с тварью оказался сам Габха. Бросился ли он вперед из-за вспышки отваги или же ему просто не повезло быть там, однако сейчас старик стоял перед невиданным врагом, парализованный ужасом, как и все остальные. Почти все. Один из воинов заслонил собой короля, когда тварь направила на него удар своей лапищи. Самоотверженный защитник отлетел прочь, как тряпичная кукла, сбив с ног хозяина острова. Эта сцена воодушевила остальных: несколько человек вонзили в плоть чудовища рогатины, пока другие пытались перерубить ему ноги. Оскверненная плоть поддавалась неохотно, но первая кровь все же пролилась.

С ревом тварь разбросала окружавших ее людей и прыгнула вперед, задавив одного из аторцев и растерзав бедняге горло. Несколько топоров вонзились в спину монстра, но это доставило ему только легкое неудобство. Вновь отбросив атакующих, чудовище устремило взгляд черных глазниц на Ганнона. Подволакивая ногу, Образ медленно приближался к нему на четвереньках, готовя силы для рывка.

Лицо смерти еще никогда не было таким уродливым: пятясь, юноша поневоле рассматривал неестественные изгибы и наросты кости, защищавшие нечестивое создание как панцирь. Из всего, что Ганнон видел ранее, только барьер Силаи мог навредить этим тварям. Его взгляд зацепился на лбу костяной маски: да, там была трещина от самоубийственного тарана! Огонь блеснул совсем рядом с лицом юноши, опалив волосы: аторцы пытались отогнать чудище, будто простого зверя. К несчастью для них, никакого впечатления на Образ это не произвело, но Ганнон успел заметить влажный отблеск в глубине трещины.

Создание отвлеклось на докучливых людей с огнем и успело убить двоих, прежде чем подоспело еще больше аторцев: похоже, как и говорила Силаи, в лесу находился лагерь Габхи, вернее сказать, была расквартирована небольшая армия. Проверенная тактика с рогатинами позволила снова прижать чудовище к земле, но ценой еще трех жизней. Двоих монстр разорвал когтями, а третьего, которому не повезло оказаться прямо перед ним, клюнул сверху вниз, впечатав череп бедняги в грудную клетку. Люди вновь навалились, атакуя незащищенные участки плоти. У них были считанные секунды, прежде чем враг снова соберется с силами.

В сторону побоища, держась за бок, спешил Габха. В свободной руке, свисавшей вдоль туловища, он держал меч. Очень знакомый Ганнону меч из черной стали.

— Трещина! — Юноша бежал к старику и старался перекрыть шум, кряхтящих от напряжения и бранящихся воинов. — В черепе трещина!

Слышавший бросил на чужака короткий взгляд и кивнул. Схватив короткий меч двумя руками, он что было сил всадил лезвие в уязвимое место. Тварь взвыла и начала извиваться, с дружным стоном мужчины рогатинами все же сумели удержать ее. Красные лица аторцев были покрыты потом и искажены гримасами от невероятных усилий, из открытых ртов вырывался пар, в обезумевших глазах остались только страх и ярость.

Такое же лицо было и у Габхи, что, навалившись всем весом, проталкивал клинок вглубь черепа чудовища. Подоспевший Ганнон встал слева и добавил свои усилия. Место справа занял еще один аторец, втроем они изо всех сил налегли на рукоять, и меч, наконец, проскользнул внутрь головы монстра на добрую ладонь. Образ несколько раз дернулся в конвульсиях и затих. Все трое упали вперед, увлекаемые мечом, застрявшим в черепе. Они отползли прочь от тела, которое аторцы все еще прижимали к земле. Воины так и стояли, боясь отпустить рогатины, еще десять минут после последнего предсмертного рывка безобразной твари.