Пути Деоруса

Финал. Глава 3 Без масок

Скорость Архасса была нечеловеческой, Ганнон едва успел увидеть мелькнувшее пятно, когда тот рванул вперед. К этому моменту топор «легионера» уже красовался в голове безглазого посла, чье тело еще только летело к земле. Несмотря на это, слуги в черных балахонах успели стать у воина на пути. Топор сам рванулся из раскроенного черепа и вернулся в руку хозяина как раз вовремя для удара. Архасс обрушил свое оружие на окруживших его — несколько слуг погибли сразу, остальных разбросало по залу. Но все же их жертва не была напрасной: уцелевшие лигийцы установили барьер.

Все это время двое слепых спутников убитого переговорщика сохраняли удивительную безмятежность. Даже когда их хозяин упал, они не шелохнулись. По цепям, что тянулись к их ошейникам, пробежали вспышки света. Эти всплески шли от бездыханного тела посла с раной на полголовы. Двое тут же сбросили с себя оцепенение и направились в сторону Коула. Ганнон почувствовал, как его подошвы скользят по полу: они с Тризаром помимо собственной воли проехали по каменным плитам в разные стороны, оказавшись в пятидесяти шагах от старика. Тот взмахнул тростью, создав несколько концентрических кругов синего пламени вокруг себя. Внешний круг оказался на расстоянии ладони от юноши и церковника, что стоял на другой его стороне.

Синий огонь опалил двоих изуродованных противников Коула, они извивались и кричали, радужные всполохи сияли там, где пламя добиралось до плоти. Круги огня начали искажаться, будто кто-то положил свинцовый груз на воздушную перину. Несколько контуров слились в один, приближаясь к Коулу. Это происходило там, где лежала фигура мертвеца. Раньше лежала. Неудавшийся переговорщик поднимался: похоже, рана не слишком его беспокоила. Он вновь поднялся над землей и протянул руки вперед. Между ним и Коулом замерцали символы и хитросплетения полупрозрачных нитей, похожих на постоянно изменяющуюся стеклянную паутину.

Тризар держался на благоразумном удалении, Силаи видно не было. Архасс, перестав колотить барьер топором и кулаками, в один прыжок преодолел сорок шагов, разделявшие его со стариком, Ганноном и Тризаром.

— Не подпускай никого к Коулу! Этих двоих я займу! — крикнул легионер Ганнону. Не дождавшись ответа, он рванул в сторону ближайшего противника и ударил того коленом в живот. Этот нехитрый прием заставил тело врага согнуться, что позволило Архассу оттолкнуть его и ударить топором по спине. Вторая фигура – кажется, женская – взметнулась вверх, подобно своему хозяину, и закричала. Высокий вопль разрывал перепонки, а из рта слепой твари вырвался ослепительный поток белого, чуть розоватого пламени.

Архасс полностью скрылся в бушующем огне, выжигавшем глаза даже тому, кто просто смотрел на него. Но хуже всего был звук, раскалывавший разум. Крещендо вопля длилось нестерпимо долго, грозя убить или свести с ума, пока его не смыло встречной волной холода, которая смогла противостоять выжигающему все жару. Вой, что заполонил зал, был низким, но становился выше с каждой секундой. Ганнон ощутил себя так, будто попал из пекла в ледяную воду. Он замерзнет в ней насмерть, если останется надолго, но пока что – сразу после огня – ему было легче.

Звук не прекращался и воздействовал не только на тело, но и на разум. Юноша почти видел ледяные плато и снег, что на Деорусе встречали разве что в горах. Вой расщеплялся и преображался, преподнося Ганнону разные аспекты и нюансы видения. Вопль был пейзажем, он был погодой. Он был ледяным ветром и сливался с песней волков… Нет, не волков — тварей куда больше, чьи шкуры покрылись инеем, что превращало свалявшуюся шерсть в ледяные иглы.

Когда Ганнон уже был готов умереть от чудовищного холода, морок спал. Слава богам, исчез и жуткий огненный крик. Изможденная фигура, балансировавшая в воздухе, качнулась и начала падать, хлопая одеянием. Архасс уже несся вперед, его движения напоминали стремительные рывки хищного зверя из видения юноши. Воин прыгнул вперед на врага, перехватив его в воздухе на высоте человеческого роста. Проследив за ними, Ганнон увидел одного из слуг Лиги, что боязливо подбирался к Коулу сбоку. Обнажив меч, юноша пошел наперерез. Глядя на его оружие, лигиец ухмыльнулся: он предчувствовал легкую победу. Не дожидаясь, пока противник подойдет, прислужник направил сложенную в замысловатый жест кисть на врага и ударил. Полупрозрачные фиолетовые лучи ударили прямо в грудь юноши, но тот ощутил боль лишь в запястье, где был амулет Архасса.

Глаза лигийца расширились, когда он понял, что его противник даже не сбавил хода. Меч Ганнона ударил в незащищенную грудь врага. То, что произошло дальше, удивило их обоих, но этот сюрприз оказался неприятным уже для Ганнона. Меч соскользнул с груди лигийца, на кромке его лезвия запрыгали искры: ноздри обжег резкий запах, как от огнива, но в сто раз сильнее. Оружие вырвалось из руки юноши и отлетело в сторону, послышался женский крик. Лигиец удивленно осмотрел себя, не веря в спасение, однако второй раз чуда уже не произошло. В шею неприятеля по самую рукоять вошел кинжал, что Ганнон успел достать из-за пояса: светлая сталь из Виалдиса не подвела.

— Ты посмотри... — протянул Архасс, спокойно наблюдавший за этой сценой. — А я думал, приличной стали, кроме Мактабы, тут не делают. — Его взгляд метнулся в сторону. — Коул, конечно, подлый пройдоха, но что творит, а? — Легионер по-свойски толкнул юношу локтем, будто тот понимал, о чем шла речь.

Сам Коул в это время все так же стоял напротив раненого безглазого лигийца с раскроеной головой, между ними мелькали прозрачные нити и символы. Архасс завороженно наблюдал за серебряным маревом, в которое слились таинственные знаки. Его зрачки подрагивали, следя за мельчайшими деталями. В конце концов изуродованный посол Лиги просто упал. Старик же остался стоять, едва переменив позу.

Поверженный лигиец попытался приподняться на тощих, атрофировавшихся руках, это удалось ему, но с огромным трудом. Он оперся на локоть, другой рукой с мясом вырвав нити, что запечатывали его губы. Человек распахнул рот, послышался сипящий вдох и влажный кашель. В последней отчаянной попытке он выбросил вверх руку и попытался поразить Коула тем же фиолетовым светом, что до того слуга Лиги использовал против Ганнона. Старик только крутанул запястьем, выпрямив указательный палец, и пурпурный огонь превратился в ничто, еще не покинув руки посла. Архасс несколько раз похлопал по плечу юноши, призывая разделить восторг от мастерства Коула. Лигиец умер с выражением шока на безглазом лице, уставившись пустыми глазницами на собственную ладонь.

— Чего-то ждешь? — окликнул задумавшегося «легионера» Коул, в голосе которого все-таки слышалась легкая одышка. Он указывал на светящийся барьер. — Как всегда? — с упреком спросил он.

— Сам же знаешь... — виновато улыбнулся Архасс. — Ну? Замок или стена? Ключ или таран?

— Стена. Круши, раз уж притащил эту дрянь. Но не переусердствуй, — без особой надежды проворчал Коул.

— Нет! — Вопль Силаи заставил всех посмотреть на нее. — Он держит барьер… Он умрет, я пыталась… Он не слушал. Хотел стать таким, как эти… — Девушка с отвращением указала порезанной рукой на трупы в ошейниках. — Ты дал слово! — Ее полный гнева взгляд был устремлен на Коула.

— Время! — прорычал Архасс. Речь лигийки его, похоже, совсем не тронула.

— Я обещал забрать вас с братом, если ты приведешь меня сюда, верно? — нахмурившись, воззрился на девушку старик. В его голосе зазвучало пренебрежение. — Он свой выбор сделал, а ты провалилась. — Силаи попятилась. — Меня привел сюда деорусец, — Коул указал на Ганнона, — о чем это говорит, а? Но я готов забрать тебя одну, — строго заключил он. В глазах лигийки стояли слезы.

— Господин, Силаи… — попытался вмешаться Ганнон. Но взгляд старика пригвоздил его к полу — юноша замолчал.

— Ну, что ж. Позвольте. — Архасс прошел мимо них и взмахнул рукой, в ней снова появились цепи. Он раскручивал их над головой, и с каждым оборотом они становились все длиннее. Оглушительный свист и ветер заставили всех, кроме Коула, упасть на пол и прикрыть головы руками. На камне заиграли отблески от белого пламени, что вырывалось из глазниц черепов на цепи. Глазниц и ртов, что они распахнули. Беззвучный крик троих Мудрых Владык разрывал голову Ганнона изнутри – он не мог не знать, кто они, это знание само продавливало себе путь в его разум.

Раздались три удара, освобождавшие путь в святилище-темницу одержимого. За каждым из них следовал оглушительный взрыв тишины — это замолкал очередной череп.

***

Ганнон и ведьма лежали без сознания. Тризар сумел подняться: милость Отца защитила его лучше, чем темные ритуалы – этих нечестивцев. Другие двое… Церковник затруднялся подобрать слово для Коула и Архасса, но в конце концов остановился на «чужаках». Чужаки эти, конечно же, были невредимы. Чего нельзя было сказать про «лигийцев»: разрушение барьера уничтожило и их. Церковник Второго Круга осмотрел одержимого, что все так же бесновался, прикованный к каменному трону. Непохоже, чтобы тварь заметила хоть что-то из произошедшего вокруг.

«Строят мельницу. Так сказал Ганнон?» — вспомнил Тризар слова юноши — кажется, он был недалек от истины. Сегодня церковник увидел много знакомого. Части ритуалов, подвластных ему лично, и тех, что творил Враг. Но использовались обряды совсем по-другому. Деорусцы будто бы раз за разом рисовали одни и те же изображения: ангелов или демонов. А эти… чужаки брали те же краски и делали с ними все, что хотели, не скованные догмами и максимами. Эти долунные легенды всегда считали ложью, воплощенным тщеславием некоторых сгинувших Видевших, но реальность была перед Тризаром — жестокая и неумолимая. Пришельцы отражали ее наиболее ярко, обсуждая что-то на незнакомом брату Второго Круга языке.

— Это невероятно! — Коул бормотал себе поднос, обходя корчащуюся фигуру, прикованную к трону. — Такое изящество! И прямо у нас под носом…

— Жестоко для носителя, — буркнул Архасс. Старик в ответ только рассеянно кивнул.

Человек, скованный искаженным подобием ритуалов, знакомых брату Второго Круга, закричал, подтверждая слова воина. Голый мужчина пульсировал внутренним светом, его кости были отчетливо видны сквозь плоть. Цепи толщиной с руку опутывали его изукрашенное черной краской тело. Когда он рвался в попытках освободиться, камень, в который были вбиты крепления, натужно стонал.

— Добычу мы тоже нашли, — хмыкнул Архасс. Эти слова наконец-то заставили Коула отвлечься. Они оба смотрели на каменную коробку, чудом уцелевшую после удара по барьеру. Она сиротливо стояла посреди зала, словно маленький домик на пустыре. — Это уж точно открывается ключом, а не тараном, — заметил «легионер».

— Да, ломиться выйдет дороже, — кивнул старик. — И внутри останется каша. Позже я ее открою. — Он выругался так, что его товарищ уважительно присвистнул. — Ты все-таки наломал дров, Архасс! — Коул перешел на Део, обратившись к брату Второго Круга: — Церковник! Пришло твое время!

— Демон внутри этого человека? — спросил Тризар, выступив вперед.

— Тюрьма в тюрьме, — кивнул Коул. — Демон прикован к телу, а на тело воздействуют ритуалы. Если ослабить тюрьму-тело, то ритуалы перестанут воздействовать на самого демона, и он покинет носителя. Но если слишком усилить темницу или ритуалы, то не получишь силы. Демон должен был все время балансировать на грани прорыва.

— Значит, надо просто отпустить его? Ослабить связь с первой темницей? — мрачно произнес Тризар. Ему претила мысль помогать демону, но сохранять тварь в этом мире, даже мучая, было абсолютным грехом.

— Это можно было бы сделать. — Коул сложил руки на груди. — Если бы не грубый прорыв барьера. — Старик с упреком посмотрел на Архасса: стоявший сбоку воин виновато развел ладони. — Теперь это невозможно, тварь скоро вырвется, — заключил Коул.

— Сковать заново и изгнать, — уверенно произнес Брат Второго Круга. Двое пришельцев кивнули.

— Проверенные пути. — Архасс хлопнул церковника по плечу. — Делай свое дело, а мы поможем.

— Так, так, так. — Тризар ощутил холод, ему казалось, что он знает все, что нужно. Церковник всю жизнь готовился к этой минуте, но вот она настала, а он был растерян. Начать с простого. Металлические жезлы щелкнули, освободив лезвия, спрятанные в навершиях. В руках у него оказалось два крюка, еще один щелчок – и отделились нижние части. Они упали на каменный пол, оставшись соединенными с крюками при помощи цепей. Тризар растерянно оглянулся — нужных креплений тут не было. — Их надо зафиксировать, — пробормотал он.

— Позволь. — Воин улыбнулся, обнажив клыки, и взял с пола два штыря, каждый длиной с ладонь. Воздух возле рук Архасса задрожал как от жара, после чего он играючи вогнал металл в камень так, что торчать остались только цепи.

— Скажи, когда будешь готов. И я выпущу демона, — произнес Коул. Он был отвратительно спокоен. Это подпитывало веру Тризара в слова Ганнона о мельницах и пестовало неуверенность в устройстве мироздания, что казалось таким ясным.

— Давай! — Тризар сжал крюки во вспотевших ладонях так, что захрустели пальцы.

Знаки на теле одержимого тут же поплыли, слившись воедино, торжествующий рев заглушил даже звуки лопающихся цепей. Тварь рванулась вперед, но свобода длилась лишь миг: крюки впились в спину, одержимый припал к земле, словно на плечах оказалась неимоверная тяжесть. Демон несколько раз натягивал звенья, пытаясь освободиться, но они были намертво вбиты в камень. Каждый следующий рывок был слабее предыдущего. Несдерживаемая, тварь могла бы легко разорвать их так же, как свои прежние цепи, или расколоть камень, но сейчас она боролась с частицей силы самого Ихариона. Отец помогал, но дальше все зависело от воли того, кто владел Его милостью.

Тризар закрыл глаза и взглянул в самую суть чудовища. Боль, страх, голод, ненависть… всепоглощающая, черная ненависть, порожденная чувством несправедливости. Где-то очень глубоко были похоронены ее источники, но они давно уступили место слепой ярости. Священник собрал всю волю и знания и начал вторую ступень ритуала: скованного демона нужно было усмирить внутри. Тризар раз за разом пытался тушить бушующее пламя, но оно возвращалось. По лбу градом катился пот, церковник открыл глаза и в панике завращал зрачками. Перебирая в памяти давно заученные строки и максимы, он с ужасом осознал, что не допустил никакой ошибки, просто не хватало сил.

— Нужна… помощь… пожалуйста, — выдавил брат Второго Круга.

— Мы можем заменить его? — спросил Коула Архасс.

— Нет, его разум уже связан, он — острие меча в ране. Но мы можем толкнуть. Если будем контролировать. — Коул протянул руку к Тризару, но воин остановил старика и сделал шаг вперед.

— Тризар, ты веришь мне? — «Легионер» внимательно посмотрел на церковника. После секундного молчания, Архасс добавил: — Веришь, что я помогу убить, изгнать? — На это жрец еле заметно кивнул, уронив с подбородка капли пота. — Тогда не мешай мне, я подставлю плечо.

Ход ритуала нарушился, но Тризар заставил себя не противиться этому. Вскоре он ощутил, как гора на его плечах стала чуть легче, пламя продолжало накатывать волнами, но они убывали, и священник сумел подняться. Одержимый же, напротив, склонился перед ними, церковник едва сдержал торжествующий возглас.

— Молодец! — Голос воина прогремел посреди тишины.

— Носитель еще жив. — Коул скривил рот. — Значит, ритуал не закончен.

По спине Тризара пробежал холодок: как бы церковник ни относился к этому нечестивцу, он был прав.

— Что дальше? — Архасс поднял топор и сверлил взглядом неподвижное тело одержимого.

— Я не знаю, — пробормотал Тризар, его поглощал страх. — Ритуал описан… Этого должно было хватить…

— Это не младший Образ, которого пускают вперед с ручейком заимствованной силы! — Коул ударил тростью о каменный пол. — И даже не старший, которому дали Подобие и миссию! Демон здесь, стоит в этом мире обеими ногами!

— Но путь еще открыт, зачем ему… — Тризар прервался, с опаской взглянув на шевельнувшееся тело на полу.

— Потому что через него они получали силу! Думай, должно быть что-то еще! — призвал церковника Коул.

— Есть ритуалы и книги, которые хранят Старшие Братья… — священник судорожно пытался что-то вспомнить.

— Скорее! — прорычал воин: демон поднялся на локтях.

— Братья, что прячут от мира и стерегут… нечестивые реликвии Культа… — все быстрее говорил церковник. Их с одержимым разумы все еще были связаны, и Тризар увидел брешь в броне демона, последний кусочек мозаики встал на место. — Нужно что-то со следами нечисти, что угодно, любая мелочь.

— Этого добра тут хватает! Все провоняло! — Архасс глубоко вдохнул, поморщился и сплюнул. — Погань лигийская даже слуг от этого защитила, чтобы не сгнили раньше времени.

— Нет, — остановил легионера брат Второго Круга. Что-то не сходилось. — Любой другой. Но не тот же самый. — Тризар трясся: пробуждавшийся демон сдавливал его разум тисками.

— Подожди-ка. — Клыкастый обвел зал глазами, продолжая принюхиваться. В его руку со свистом прилетел темный меч Ганнона. — Держи!

Тризар осмотрел опаленное лезвие. Фигура перед ним уже поднялась на ноги. Когда меч оказался в груди одержимого, тот лишь опустил взгляд, не выказав никакой боли. Рана вспыхнула, и вместе с этим лицо несчастного в последний раз исказилось яростью. Все трое — Тризар, Архасс и Коул — качнулись на месте, мир как будто тряхнуло у них под ногами. Одержимый же демоном стал безмятежен, Тризар видел бронзовую дорогу, столп, что пробивал брешь в этом мире, по которому исчадью предстояло отправиться обратно в бездну. Но оно все еще стояло, балансируя на грани: дорога была не такой, как всегда, она поддерживала демона, глядя на мир вокруг его глазами.

— Ударь его! Изо всех сил, бей! Молк его раздери! — в отчаянии кричал церковник Архассу. Тот встряхнул руки и оскалился. Снова завыли ледяные ветра и волки. Облик «легионера» исказился: клыки выросли еще больше, черты лица заострились, зрачки налились яркой синевой, он стал выше и шире в плечах. Когда преобразившийся воин оказался лицом к лицу с демоном, тот склонил голову и внимательно взглянул на него изменившимися, ставшими бронзовыми, глазами.

— Дайсон? — В удивительно спокойном голосе, донесшемся из одержимого, слышались удивление и надежда.

Если эти слова и смутили Архасса, то точно не смогли задержать его атаку. Кулак воина с грохотом впечатался в бесстрастное лицо носителя, отбросив его до стены, отчего в ней остались трещины. Тризар почувствовал это движение, но то был уже не полет тела несчастного. Брат Второго Круга с облегчением ощутил, как демон проваливался обратно в Преисподнюю, прежде чем сам церковник упал в блаженное забытье.

***

— Почему ты расспрашивал церковника про ритуал? — с любопытством спросил воин, аккуратно укладывая тело Тризара на землю.

— Потому что хотел получить ответы, зачем же еще, — сварливо ответил Коул.

— Ты знал больше, чем он, по крайней мере, так казалось.

— Нет, я увидел, что делала Лига. Что-то додумал сам, пользуясь знаниями о мире. Но хранилища текстов Второго Круга — это одно из немногих мест, куда мы не можем попасть вот так. — Он щелкнул пальцами. — Но теперь я знаю больше. — Губы старика сложились в усмешку.

— А я думал, ты знаешь все, — хмыкнул Архасс, разведя руками.

— Потому и знаю, что собираю по крупице, — вздохнул Коул. — К слову, что значит Дайсон?

— Не имею понятия.

— Ладно… Как там наши помощники?

— Все трое лежат, но живы! — ухмыльнулся Архасс. Ганнон разлепил глаза от возгласа воина, тот осматривал лежащего церковника. — Смотри-ка, эти зашевелились. Проспали, пока жрец работал! — хохотнул «легионер».

— Удача. С ними проще разбираться по очереди, — бросил Коул.

Пытаясь унять звон в ушах, оставшийся после криков тех жутких черепов, которыми размахивал спутник Коула, юноша поднялся и побрел вперед, не разбирая дороги. Через пять шагов он натолкнулся на препятствие, что-то ударило его в грудь. Ганнон попытался сделать еще шаг, но словно уперся в каменную стену. Только после этого он опустил глаза и увидел руку Архасса, что преграждала ему дорогу.

— Забирай, пришлось позаимствовать, пока ты отдыхал, — сказал воин, протягивая юноше меч Виннара, с которого небрежно стерли свежую кровь. Ганнон принял оружие и стал рассеянно шарить другой рукой в поисках кинжала. Воин протянул ему и второй клинок со словами: — Молодец, одного и сам забрал.

— Помогло? — Ганнон пытался сфокусироваться на мече Виннара, но в глазах двоилось.

— Да, на этом клинке след демона, где ты с ним побывал, парень? — поинтересовался Архасс.

— Да, да. Им пронзили Образ на Аторе. — Ганнон отвечал будто во сне, но сознание понемногу прояснялось.

— Плоть Образа не должна была так сработать, — пробормотал Коул, потирая подбородок.

Из ступора юношу вывел отчаянный крик, полный боли: Силаи стояла над телом своего брата, тот лежал перед ней бездыханный, убитый прорывом барьера. Лицо девушки исказилось от рыданий, но горе быстро сменилось гневом. Глаза сузились и устремили полный ненависти взгляд на Коула. К удивлению Ганнона, Архасс, нанесший удар по защитной стене, ведьму не интересовал.

— Ты дал слово! Я же все сделала! — горько произнесла Силаи. Старик развернулся и молча встретил ее взор. Изящные кисти девушки молниеносно поднялись — Ганнон узнал жесты, которыми она сковала его и чуть не переломала все кости. Коул же будто и не заметил атаки: он лишь встряхнул запястьем, не поднимая руки, на лице его была только брезгливость. Ведьма упала на колени, но не отвела глаз. Было слышно, как скрежещут ее зубы, старик сжал кулак, и Силаи упала рядом с телом брата, чьи раскрытые глаза смотрели в пустоту.

Коул обменялся парой фраз с Архассом, тот поморщился, но посторонился. Глаза Ганнона расширились от ужаса: от руки старика отделилось тонкое щупальце, будто одна из вен на его запястье ожила. Так он и направился в сторону лигийки. Юноша перевел взгляд на тело того, кого Силаи так хотела защитить, ради кого предавала и убивала. Миг, и он увидел Иннара, лежащего на месте брата девушки, а затем и Боннара. Рука с кольцом поднялась сама собой, пергаменты разлетелись в стороны, открывая дорогу силе.

Пламя, сравнимое с тем, что лигийцы обрушивали на Архасса, вырвалось из руки Ганнона и ударило прямо в Коула. Юноша успел заметить удивление на лице воина, старика же поглотил огонь. Силы Ганнона утекали через брешь, которую он уже и не надеялся залатать… Хорошо, больше огня для подлеца.

Незащищенное порядком пергаментов внутреннее светило отдало всю мощь кольцу внешней тьмы и потускнело. Одновременно чернота начала заволакивать и физическое зрение. Ганнон различил фигуру Коула… невредимую. Его туннельный взор с поразительной четкостью выхватил отдельные детали: широко раскрытые глаза старика и тонкие струйки дыма, поднимавшиеся от нескольких опаленных волосков его бровей.

Бывший хозяин встряхнул головой и продолжил идти к Силаи как ни в чем не бывало. Ганнон с трудом сделал шаг вперед и встал между ними, обнажив меч. Старик покачал головой и занес руку, но это не испугало юношу: он был по горло сыт договоренностями и попытками сохранить свою шкуру. Сейчас или никогда.

Коул больше не пугал его: страшнее была жизнь с вечным ожиданием, что старик использует, соврет, предаст. Коул не пугал его, а вот рычание за спиной заставило тело проснуться и ощутить первобытный, животный ужас. Ганнон уже почти полностью потерял чувствительность, и ощущение холода, пронзившего его позвоночник, показалось наслаждением для угасающего разума. Но брешь, возникшая после удара кольцом, брала свое, силы были на исходе. Перед тем как упасть, Ганнон увидел, что Коул отступил на шаг, глядя куда-то поверх его головы. На земле в сужающемся черном круге света юноша увидел флягу и протянул к ней руку. Видимый мир затянуло темнотой до того, как он сумел взять ее. Ганнон слышал голоса, язык был незнакомым, и доносились они как будто из-под воды.

Ему казалось, что он тонет. «Вот такая она, смерть?» — горько подумал юноша. Чувства играли с ним. Ноздри наполнились запахом гнилой рыбы, а рот – жидкостью. Нет, это была не смерть, это был шанс! Ганнон из последних сил сделал глоток. Его разум прояснился, и юноша смог осмотреться, не открывая глаз. Коул стоял с выражением гнева и непонимания на лице, в то время как Архасс поил безвольного Ганнона из фляги. Юноша сфокусировался на свитках, они находились в полнейшем хаосе, но задача была посильной — напитка клыкастый не пожалел. Голоса из материального мира становились все слабее.

***

— И ты готов потратить осколок Хес’урум на это?! Оставь его! — Коул стряхивал искры с балахона. Архасс стоял в своем чудовищном обличии, охраняя деорусца. — Он слаб, чтобы быть рекрутом, умирает после одного удара, — разочарованно констатировал старик.

— Это ты копишь, не желая тратить. И называешь это жизнью! — Зверь склонился над телом. На изменившемся лице очень по-человечески от удивления поднялись брови. — Выброс все еще идет, — заметил Архасс. Воин говорил на Део из уважения, хоть парень и не мог его слышать. — В нем брешь от твоего кольца. Но, кажется, он знает, как ее прикрыть. Не зря тянулся к этому пойлу.

— Невозможно! Слабый умер бы от такого еще при инициации, а силы он не показал. Да и любой истлел бы за пару дней, а он носит кольцо месяцы! — с воскликнул Коул.

— Он был огражден до этого момента.

— Лига? Наши? Я бы заметил такое вмешательство.

— Он оградился. — Архасс говорил медленно и отчетливо. — Сам. — Тишина была громче любых слов. Воин хлопнул себя по ногам. — Хах, твой… ан нет, ты же отдал! Мой рекрут оказался не просто сильнее, чем ты думал. Куда сильнее!

— Чей бы он ни был, это только до поры. Дай мне прочитать его, иначе позже нам же и придется расхлебывать! — Вена вновь зашевелилась на запястье старика.

— Прочь, падальщик! — Рычащий голос Архасса заставил пыль осыпаться с потолка, воин расправил плечи, раздавшись вширь, на узловатых пальцах удлинились когти.

— Глупец! — Коул покачал головой, больше с горечью, чем в гневе. — Каждый умеет то, что умеет, и вместе с навыками мы неизбежно обретаем и изъяны… — пробормотал он. — Впрочем, я тоже кое-что могу.

После этих слов старик стремительно указал на камеру Хелиоса, за мгновение разобрав ее по камешкам. Пленник уже летел к нему, не успев опомниться. Архасс сделал шаг вперед, и тогда из навершия трости Коула вырвались желтые молнии, с грохотом столкнувшиеся со сводами каменного зала. Уже бросившийся в атаку, Зверь поднял руки и со стоном остановил падающие сверху глыбы в воздухе, не давая им раздавить людей, лежавших без сознания. Этого времени хватило, чтобы золотоволосый парень долетел до Коула. Как только это произошло, учитель Ганнона испарился вместе с Хелиосом, на прощание еще раз ударив по сводам, запечатывая зал.

***

Ганнон с неохотой вернулся в реальный мир: смотреть глазами с их ограниченным обзором было непривычно и изнурительно. Он плавал в пучинах собственного сознания дольше, чем когда-либо. Архасс позаботился об этом, влив ему в рот чуть ли не всю флягу берегового зелья. Тело, вновь бравшее контроль над чувствами юноши, не преминуло об этом напомнить: во рту как будто сгнил весь дневной улов Виалдиса, но это была наименьшая из бед. Голова кружилась, а содержимое потрохов грозило выбраться наружу с обоих концов. Пальцы плохо слушались, юноша осмотрел руку с кольцом и несколько раз сжал и разжал кисть. На вид кожа была совершенно целой, но он чувствовал притупленную боль.

— Не снимай, — буркнул воин. Он сидел на огромном каменном обломке и придирчиво рассматривал кромку топора, рядом с ним в воздухе витал светящийся шар. — Потом починим совсем.

— Что с ними? — Ганнон указал на тела Силаи и Тризара.

— Жить будут. — Архасс оторвался от своего занятия, поднял взгляд на юношу и улыбнулся.

— Что случилось, где Коул?

— Ушел вместе с этим чудным парнем, что сидел у них в каменном мешке.

— Хелиос. Ушел?

— Да, вышло скверно. — Клыкастый пристроил оружие на пояс и встал, чтобы размять спину. — Но что есть, то есть. Ты не грусти, что не вышло старика подпалить. Третью ступень отбора рекрутов делал не Коул, а Ватра, но чтобы старый пройдоха не изучил и загодя не защитился… Нет, не таков наш дозорный.

— Дозорный, рекруты, — проговорил Ганнон, разглядывая опаленное кольцо у себя на пальце. — Отбор рекрутов куда, для кого?

— Для таких, как я и твой хозяин. Ты же видел Лигу и что они могут. А мы им не уступаем ни умением, ни численностью. И скоро прибавится и того, и другого. — Воин тоже выразительно посмотрел на кольцо юноши. — Ты ударил так, как учили, но есть у тебя и собственные трюки, верно? — спросил клыкастый, подмигнув слуге Коула.

— Д-да, — впервые в жизни сознался Ганнон, отпираться не было решительно никакого смысла. На периферии зрения услужливо показались пергаменты вассальных клятв. — Я думал, это – мой изъян, пытался читать про древних Видевших, чтобы понять…

— Видевших, да не понявших! — с усмешкой перебил Архасс и продолжил: — Хотя, нельзя сказать, что ты совсем уж неправ. — Воин поскреб щетину ногтем. — Те, кто не только увидел, но и понял, стали служить богам в других местах. Так и закончились долунные времена.

— Да что же это за место?! Где вы все обретаетесь? В Черной башне? — юноша упомянул обитель единственных известных ему людей, чьи силы хотя бы по слухами могли быть сопоставимы с тем, что он увидел.

— Нет, мы – не там. — с усмешкой отвечал «легионер». — У нас есть Ключи… ну, точнее у Коула они есть, но это ненадолго: титул дозорного у него отберут. Потому он и мог так легко перемещаться. — Воин пару раз щелкнул пальцами и продолжил: — Но лишний раз на Деорус ступать не рекоммендуется даже нам, чтобы не мешать этим твоим Черным жрецам. Лиге сюда вообще путь заказан… Должен был быть, по крайней мере. — Архасс мотнул головой в сторону трона одержимого. — Обычно они не идут на такие ухищрения и платят положенную дань. Похоже, этот странный паренек действительно важен.

— Дань? — Переспросил Ганнон, поежившись. — Лига приводит вам людей?

— Отдают часть своих. Эта клятва была дана еще до лун. — Архасс размял шею. — Раньше они пытались тайком пробираться на Деорус и отправлять находки к себе. Но с тех пор, как появился Шторм, Лиге стало сложнее. Так мне рассказывали. А у нас руки всегда были развязаны. — Заключил воин и второй раз посмотрел на кольцо.

— Это был лишь способ набрать людей? — Бывший слуга Коула пристально смотрел на реликвию Братства, на своей руке. Перед глазами стояло лицо Виннара, что отдал жизнь за шанс возвыситься. Отказался бы он, узнав правду? Или напротив удвоил рвение?

— Не всегда, — Архасс прервал раздумья юноши. — Ну, набор был всегда. Но кольца придумал твой бывший хозяин.

— Так то же, служба Избранникам, поиски их врагов…это лишь ширма? — Бесцветным голосом спросил Ганнон. Его жизнь, стремительно теряла смысл. Иногда он ненавидел ее, но сейчас ощущал гнетущую пустоту.

— Всегда полезно знать, что здесь творится. — Отвечал воин. — Но до всяких там Избранников и их интриг мало кому есть дело. Важнее сама земля. Башню не зря сотворили именно здесь: отсюда можно легко попасть в иные места, если знать как.

— Так откуда и куда? Где ваш дом? — Ганнон все еще настаивал на ответе, несмотря на обрушившийся на него поток откровений.

— Дом, ахаха — на лице Зверя отразилась тоска. — Мой дом – не их дом. Но обретаемся мы там, куда нам сейчас хорошо бы попасть.

— И что будем делать дальше? — Манера воина говорить загадками раздражала, но юноша не рискнул бы вызвать его гнев и продолжил спокойно: — Ждем, пока они очнутся, — Ганнон указал на Силаи и Тризара, — и тоже уйдем?

— Об этом… — Архасс смущенно потер затылок, его виноватое лицо испугало Ганнона больше, чем весь остальной день. — Имеется проблема.

— Да?

— Есть вещи, для которых я слишком ленив и вспыльчив… Обычно их брал на себя Коул или кто другой.. И Ключи пока что у него, как я сказал. А без них есть только одно место, куда я могу перенести нас, но… Я не помню кое-чего, что нужно и для этого прыжка.

— То есть мы тут застряли? — Юноша не верил своим ушам. После всего, что произошло, это было бы слишком нелепо.

— Ну, вы – да, застряли… — Воин виновато развел руками. В ответ на взгляд собеседника он пояснил: — Я не собираюсь бросать вас. Но пока я вспомню или подберу нужное место опоры, вы умрете тут от жажды. Ну или я попытаюсь пробить дорогу, и пещера окончательно рухнет. — Архасс опасливо осмотрел своды.

— Вот как. — Ганнон опустился на глыбу, известия окончательно лишили его сил.

— Ну, этот умрет счастливым. — Архасс указал на Тризара. — Демона мы выпроводили. А ей, похоже, уже плевать. — Воин кивнул на оцепеневшую Силаи, которая лежала рядом с погибшим братом.

Юноша осмотрел своих странных товарищей и увидел еще одно тело.

— Лигиец или просто какой-то бедняга. — Воин сложил бывшему одержимому руки на груди. — Был сосудом.

Ганнон проследил за цепями, что тянулись от крюков, вонзившихся в тело несчастного. Цепи змеились по каменному полу, пока не заканчивались вбитыми… Перед глазами юноши возникли тела братьев-инструкторов из Дубильни, окровавленные и прибитые к скалам.

— Это был ты? Там, в Приюте?

— Да. — Архасс спокойно кивнул, не моргнув и глазом, но через секунду вскинулся. — Подлые твари! Бить тех, кто слабее, да еще связанных! — Он сжал кулаки. — Я видел глаза тех мальчишек, не будь веревок — эти палки оказались бы у подлецов в Тухар’Нес’Га! Ха! Я загнал туда прутья, если ты не видел. До того, как украсить ими стены!

— Я не видел, как их сняли… — Ганнон не разделял мрачного торжества.

— Ты один из них? Был? Или твои друзья?! — Воин надвигался на Ганнона, оскалив зубы.

— Я был мальчишкой, воспитанником! — Юноша поднял руки, похолодевшая кровь отказывалась ходить по телу.

— Аа, ну да, ты же Коуловский. — Оскал быстро обратился в улыбку. Архасс слегка ударил Ганнона в грудь, заставив еще попятиться.

С потолка осыпалась каменная крошка. Юноша осмотрелся, насколько позволял свет от сферы. Хотелось расспросить этого странного человека обо всем этом безумии, но был ли смысл? Узнать ответы на все загадки и умереть мудрецом? Словно сон, который забылся утром. Успеется, нужно было попытаться.

— А что знает Коул?

— Хм? — Архасс выглядел озадаченным.

— Что-то, без чего нам не уйти, — по возможности вежливо пояснил Ганнон.

— Сейчас. — Воин прикрыл глаза и зашевелил губами. — Астрономическая точка стабильной опоры перехода, — проговорил он как заклинание. Увидев остекленевшие глаза деорусца, пришелец виновато пожал плечами. — Я могу искать ее… Но эта часть света не моя сильная сторона. Без прикидки это сложновато, займет месяцы.

— Силаи! Силаи может знать это?

— Может, — протянул Архасс. — Точнее могла. По ней Коул прошелся, хорошо если мозги не запеклись. Здесь мы ее не разбудим.

«Похоже, мы с ней оба были правы насчет своих хозяев: трудно сказать, чьи оказались страшнее», — решил юноша, глядя на пугающе безмятежное лицо девушки.

— Что же это за точка? Очередная мельница?! — Ганнон злился, но гнев понемногу переходил в отчаяние.

— Мельница? — Клыкастый с опаской смотрел на юношу, тот только отмахнулся. — По-человечески это центр нашей преграды, где-то на севере.

— Шторм твоих хозяев, — пробормотал Ганнон, все еще глядя на Силаи. — Это Шторм?!

Архасс кивнул, а деорусец расхохотался. «Похоже, все-таки тронулся умом от отчаяния, а казался крепче», — подумал воин. Он прикинул ценность юноши и решил не даровать тому милосердие быстрым ударом в затылок… пока.

— А я знаю кое-кого, кто мог бы помочь. — Ганнон утирал слезы. — И был бы рад еще и ноги твои расцеловать, сам говорил.

— Ты здоров, парень? — Архасс размял правую руку.

— Да, мой друг, тоже из Приюта, как раз высчитывал, где находится центр Шторма. Но он далеко, в Виалдисе.

— Виалдисе? Тиарпор, что ли?

— Да, там, где живет Коул. Столица. — Ганнон вздохнул. Теперь настала очередь Архасса расхохотаться к испугу собеседника.

— Значит, навестим твоего приятеля, друг мой! Надеюсь, он не из пугливых. Давно хотелось, а тут ты! — Воин поскреб ногтем висок, расчесав подзажившую ранку. В его глазах заиграли искры, но усмешка не внушала ничего хорошего.

***

Темнота была абсолютной, но об этом Ганнон был предупрежден. До места его довел Архасс, дальше нужно было идти туда, где сопротивление было максимальным, а потом… Когда юноша начал описывать свой ритуал с пергаментами, которые приходилось упорядочивать, воин заткнул уши и велел молчать. Его совет на будущее был прямолинеен и звучал зловеще: «Если кто попытается вызнать то, от чего я сейчас отказался, парень, убей. Не сможешь – запомни, обмани и убей потом».

Давление нарастало, и тьма начинала обретать формы. В этот раз Ганнон увидел резной шкаф с небольшими отсеками, на некоторых из них были вырезаны гербы. Казалось, рельефные изображения можно было пощупать. Это было удивительно, Ганнон никогда не видел ничего подобного наяву. Впервые внутренний взор показал ему незнакомый образ из реального мира. Порядок оказалось навести сложно, ячеек было меньше, чем символов, некоторые отсутствовали или были искажены.

Три маленьких круга в зеркале… Юноша поместил свитки Корба и Ялуса вместе, их вассалы были рядом, как раз пустая ячейка. Здесь у него не было лба, но он был готов поклясться, что чувствует капли пота. Замысловатая змейка, соединявшая отсеки, начала обретать смысл, дверь открылась, и за ней был холод. Ганнон почувствовал себя так, будто упал на дно желудка, проглоченный ледяным великаном. Вся воля уходила на то, чтобы просто сохранить рассудок, расслаивающийся между далекими землями.