Путь мага: Выбор, Долг, Любовь

Глава 7. Королевский ужин

Одиночество в толпе вещь прекрасная, однако одиночество вне толпы — ещё лучше. По крайней мере можно было немного выдохнуть и собраться с мыслями. Я был непривычен ко всеобщему вниманию.

Я отправился на западную сторону балкона, и велико было мое удивление, когда, открыв одну из тяжелых дубовых дверей, я обнаружил себя на улице. Будь я посообразительнее, и не воспринял бы окна как висящие на стене картины, меня бы ничуть не удивило подобное положение дел. Высота здесь была небольшая, мне ничего не стоило спрыгнуть вниз. Если описывать сам переход, то он был оборудован как балкон, и в хорошую погоду, а не такую холодную какая сейчас была, здесь наверняка отдыхала свита короля. Однако к центру этот мостик сужался, видимо архитекторы запланировали все через чур точно, и слишком перегружать подобную конструкцию было нельзя.

Решив, что первая южная башня — самое подходящее место для начала осмотра я прямиком направился туда. Стоило мне пожалеть, что я решил все сделать в одиночестве, как за моей спиной возник младший принц, Менетер Кальгон.

— Наслаждаетесь морозным воздухом, достопочтимый Эсториоф? — спросил он церемониально.

— Да. Тут хорошо, не находите, принц Кальгон?

— Прекрасно. Но ваша солдатская форма расстегнута, и вам, наверное, холодно?

— После артанийских земель любое место в мире покажется теплым, — сказал я, и осмотрел свое грязное одеяние — не лучшее, в чем можно показаться перед принцем. Я представил, как со стороны выглядел с Меран, и вздохнул.

— Да, я бывал там, в Артании. Знаете, Эсториоф, я там жил целый год при дворе барона Гортнета, пока мой отец, уже действующий король, ездил по всему миру, заключая мирные и торговые договора. Знаете, что люди там не верят в Основателя, считают, будто Семь великих давно умерли?

— Слыхал, — я действительно что-то читал у Кога из религиозных книг.

— Артанийцы не так плохи, как может показаться со стороны, и мне лично очень жаль слышать о смерти мага, которого я знал и уважал. Не подумайте только, что я вас в чем-то обвиняю. Просто война — это вещь, на которую необходимо смотреть с одной стороны, а у меня не получается.

— Ничего страшного, Менетер. Знаете, у меня есть отличные друзья из Артании. Они ходят на судне «Возмездие». Но, действительно, на многое приходится закрывать глаза, чтобы идти на войну. Я защищал вашу и мою страну.

Менетер взглянул на меня столь многозначительно, как будто что-то знал, или, по крайней мере, о чем-то догадывался, но не стал ворошить эту тему.

— Да, я знаю, почему мы сделали этот военный шаг. Отец говорил.

— Всю эту авантюру придумал король и мой учитель, Ког. Мы сумели найти несколько предателей, и узнать о том, что надвигается непоправимое. Все, что мешало артанийцам напасть на нас, это барон Гортнет, как раз тот, у которого вы жили. С прискорбием сообщаю о том, что…

— Я знаю о смерти барона. Отец говорил.

— Отец ничего не скрывает от вас?

— Нет. С какого-то момента он выкладывал нам все — Регнетеру чуть раньше, мне чуть позже, хотя всю ту информацию, которой владел мой брат, я получал от него довольно скоро, поскольку в какой-то момент ему надоедало строить важные физиономии, — Менетер улыбнулся своим воспоминаниям.

— Принц, если вас не затруднит, покажите мне замок. Мне ведь нужно будет смотреть за ним, и его жителями, усмехнулся я.

— Конечно, Эсториоф. Пройдемте прямо, в южную башню. Там у нас располагается библиотека, а на самом верху обсерватория. Там раньше жил звездочет.

Зайдя внутрь, мы сразу же попали на похожий балкон, что был и в тронном зале. Все четыре башни были в основании правильными четырех угольниками, и лишь верхний их ярус чуть расширялся, и имел в основании круг, края которого соприкасались с углами квадрата четвертого по счету яруса. Внизу у башен дверей не было, и эта задумка архитекторов мне не показалась удачной.

— Посмотрите наверх, господин Эсториоф. Это единственная из всех четырех башен, где все ярусы, кроме последнего, идут насквозь. Здесь более двенадцати тысяч свитков и около пяти тысяч книг. Лично я не видел в своей жизни наиболее полной коллекции, чем эта. Даже университеты и школы магии не смогли собрать столько, сколько род Кальгон за двести лет. С каждого балкона ведет лестница на следующий, тем самым, соединяя все это великолепие воедино.

— Но здесь наверняка не так много подлинников первой эпохи. Не правда ли?

— Что вы, Эсториоф, лучшие переписчики работали над тем, чтобы составить стеллаж книг из эпохи Основателя. Буква в букву, знак в знак.

— Я спрашивал про настоящие книги, хотя, конечно, то, о чем вы говорите так же не маловажно.

— Настоящие книги рассеяны по миру. Честно признаться, из всей библиотеки я не читал и сотой части, чего очень стыжусь.

— Не больше сотой части, прости меня Волрон, покровитель всего написанного, здесь ценно. Скажите, а зачем в библиотеке висят холсты, изображающие книжные стеллажи? Просто красивые картинки с изображением древних фолиантов?

— Что вы, заполнить целую башню книгами было совершенно невозможно, и король приказал двум художникам зарисовать дыры. Хотя, вам стоит знать, что за этими картинами очень удобно прятаться и подслушивать то, о чем говорят находящиеся в библиотеке люди. Место, хоть и большое по размерам, достаточно уединенное, и здесь, по мнению многих, удобно рассуждать о том, чего не должны слышать посторонние.

— Приму к сведению. Пройдём в южную галерею?

— Да, конечно. Но, боюсь, и там вы так же не найдете ничего интересного, кроме потрясающих деревянных скульптур Шесс Тейон из Аброта, и архитектурных изысков двухсотлетней давности.

Все нижние помещения замка строились по одному и тому же принципу — высокие своды, и узкие балкончики, опоясывающие все помещение по периметру. Так было во всех четырех башнях — библиотеке, башне прислуги, башне памяти, представлявшей собой музей, и башне, где располагались все дворцовые стражники, которые, в отличие от большинства людей своей профессии отбирались из выслужившихся солдат. Мы поочередно прошли все эти помещения, не забыв посетить и крепостные стены замка, внутри которых располагались все хозяйственные помещения. Помимо тронного зала, где проходили светские приемы, на первом этаже находилась и трапезная, где так же были вышеупомянутые балконы, причем наверху, по обычаю, должны есть слуги.

В зал совета Менетер меня, конечно, не повел, ведь он сам не имел туда доступа, зато мы вдоволь нагулялись по лабиринтам самого дворца, заходили и на кухню, что располагалась ярусом выше столовой, и в хранилище, что, как и темница, располагалось на подземном этаже.

— Скажи, Менетер, а во что же верят Артанийцы, если не в Основателя, и как они могут говорить о смерти великих семи, и двух, что следовали за ними?

— У них на холодном полуострове, как раз там, где стоит алтарь Толона, живет некое божество, в которое нет необходимости верить, поскольку оно действительно существует. Только не подумайте, что я отрицаю существование наших святынь, но они не постижимы нашими скудными умами. Ну так вот, этого древнего божества, а вернее сказать древнего монстра, в Дегтамере называют Хлотас, а на холодном полуострове Хломовис. Не поверите мне, но я сам его видел, когда он забирал свою жертву. Раз в год он приходит в несколько городов Артании, и забирает из каждого самую красивую девушку себе в услужение. И это не сказки, жертвоприношение действительно существует. Этот Хлотас — весь состоит изо льда, и приходит в Дегтамер в самый холодный месяц. Были некоторые колдуны, пытавшиеся его растопить, но все бессмысленно. В высоту этот монстр с трехэтажный дом, и чтобы он не навлек на всю страну страшных холодов, его готовы ублажать любыми средствами.

— Интересно. Никогда не сталкивался с подобными верованиями. То есть ты хочешь сказать, что он не бог в полном смысле этого слова, а всего лишь могучее, бессмертное, и ко всему прочему, злое существо?

— Да, мне так кажется. Он никогда не помогает людям, только обирает их и насылает морозы. Самое радостное время в Артании, — когда он спит. — Принц сделал паузу, словно подбирая слова, — Скажите, а как вы познакомились с командой шхуны «Возмездие»?

Да уж, я был близок к тому, чтобы вызва

— Это быол давно, мне кажется нужно было попасть из Драгории в Артанию. Мы провели в море целый месяц, и за это время стали друзьями. Тогда я был еще совсем слабым магом, и много чего не умел. К несчастью, вот уже три года не слышал ничего ни об этом корабле, ни о братьях Хоснетах, что управляли им, — Вранье стало неотъемлемой частью моего существования, особенно теперь, когда я служил при дворе. Не для этого ли Ког научил меня лгать? Думая об это я с грустью вспомнил тех членов команды, кого уже нет в живых.

Разговор оборвался, и Менетер, как настоящий хозяин проводил меня до выделенных специально для меня покоев. Видно за этим он ко мне и подошел.

— Надеюсь увидеть вас на ужине. Там будет весело, обещаю.

— Веселья мне в жизни хватает… — ротянул я, а затем поспешно добавил — приду, конечно приду.

Менетер удалился. Покои мне выделили знатные, подстать колдуну. Но я решил, что сейчас обустройством своего кабинета заниматься не стану м какое-то время смотрел в окно, отуда открывался отличный вид.

А потом я упал на постель и размечтался. Может не все еще потеряно — вот хорошая должность, я многое умею, популярен при дворе. Можно будет найти себе жену, верно служить королю, и навсегда забыть об Арне Кальгон, о Калентреноре, капитане Харге с его пиратским кораблем «Дрянная принцесса», о Вендере Хоснете, о шхуне «Возмездие», о Калгрениэр, о гвардейской школе и… и о своих родителях. Нет, лучше не думать об этом.

К вечеру, я всё же сделал в своем кабинете некоторую перестановку. После того, как я разделил комнату на четыре чести, смахнул пыль и поставил мебель осталось только снять раздражающую картину с изображением Торинера Кальгона. Я дернул ее за раму, чтобы сорвать со стены, но у меня ничего не вышло. Очевидно её к стене приладил умелый колдун. Я коротко взглянул за грань — конечно, на стене рядом с картиной была подозрительная магическая метка. Я надавил на это место и небольшой камень углубился в стену, и историческое полотно плавно отошло в сторону, открывая высокий узкий проход. Я аккрутно нажал на камень ещё раз.

— Будем знать, — сказал я вслух, переоделся в оставленное здесь роскошное платье, и отправился вниз, на ужин.

Когда я подошел, в трапезной почти все собрались, но за длинный стол, во главе которого сидел король, никто не садился, хотя всевозможные яства уже были внесены, а все слуги по стойке смирно стояли по краям зала и на балконе. Мое появление вызвало некоторый ажиотаж, и я понял — ждали только меня.

В этот раз в замке собрались все девять доринов короля — они сидели по правую руку начиная от Рауна Санвера, до Горка Маротена. Слева от короля сидели их жены, а далее, беспорядочно все остальные — дочери, сыновья, племянники и просто какие-то другие важные персоны. Куда садиться вопросов не было, свободное мето было одно.

Вечер проходил непринужденно, многие интересовались подробностями моей жизни, моими тренировками, артанийской компанией. Я с удовольствием отвечал. Конечно, врать приходилось много, но это не было сложно. Уверен, большинство присутствующих занимались тем же самым.

Не знаю точно, в какой момент я почувствовал опасность, витающую в воздухе. Но словно что-то изменилось, и я решил заглянуть за грань. Для окружающих это выглядело так, будто я на мгновение задумался, а я в этот момент видел мир совершенно иначе.

Что-то злое исходило из бутылки вина, что недавно появилась на столе. Пока никто не пил из нее, но пиршество еще далеко не закончилось, и наверняка лучше было перестраховаться.

— Мой король, — я поднялся, и гул голосов затих, а моя собеседница, одна из местных красоток, которая пыталась со мной флиртовать смотрела на меня как на какого-то полубога.

— Эсториоф, хотел кстати вас попросить, может что-нибудь покажете? Госпожа Тордт говорила, что видела ваше колдовство! — на этих словах король хозотнул, а Меран густо покраснела.

— Мой король, я как раз хотел указать, что мои колдовские глаза видят опасность в бутылке вина, которая стоит напротив господина Санвера. Её внесли не так давно, и, боюсь вашей жизни может угрожать опасность.

— Но как мы это проверим? — Агетер оглянулся по сторонам ожидая поддерджи.

— Очевидно, нужно дать кому-нибудь, кто уже приговорен к смертной казни, — ответил господин Санвер, — посмотрим, хороши ли глаза вашего нового гориафа.

Я поклонился и сел на место. Санвер выглядел немного испуганным. Быть может это вино предназначалось ему? Бутылку поставили рядом с его бокалом.

Агетер жестом подозвал слугу и приказал отнести вино в темницы, после чего вновь сел за стол. Я знал, что поступил нагло, и нарушил некоторые правила приличия, но я не видел другого выхода из этой ситуации.

За окнами уже начало светать, когда знатные гости покидали Ар-Морлгой. Светило еще не выглянуло из-за горизонта, а замок, словно замер — кто уехал, кто пошел спать, кто притаился в укромном углу, пытаясь подслушать что-нибудь важное. Конечно, я был измотан, но мысли не давали мне покоя, и я, пройдя мимо моей комнаты на пятом ярусе, вышел на огромную смотровую площадку замка. Ночной ветер бил мне в лицо. Куда делась та энергия, то безудержное веселье, которое я видел буквально во всём? Что во мне изменилось?

Я лег на каменный парапет, и стал вглядываться в безоблачное небо. Много, много созвездий, что говорили людям, куда идти, меняли ход сражений, предсказывали смерть королей, смотрели на меня сверху. И ни одно из них не могло сказать мне, для чего мне дана та чудовищная сила, благодаря которой я мог повергать целые армии в прах, наполнять ветром паруса, создавать целых существ с помощью стихий. Я мог чувствовать страх, как чувствуют его звери, приоткрывать будущее на страницу вперед, зная, когда нанести точный и смертельный удар, и не мог справиться со своими сомнениями и печалями.

Чья-то тяжелая рука легла мне на плечо, и я, от неожиданности едва не упал вниз.

— Аккуратнее мой друг, — сказал твердый голос Агетера Кальгона.

— Мой король, — сказал я, и склонил голову.

— Давай без церемониальных обращений. Мы сейчас здесь одни, на свежем воздухе, и ты имеешь полное право говорить мне в лицо то, что думаешь. И я, если уж тебе тяжело делать это без приказа, то приказываю не церемониться.

— Без проблем, — ответил я, — ну что, я оказался прав? Судя по вашему выражению лица, в той бутылке действительно был яд.

— Был. Раун в долгу перед тобой. Думаешь это кто-то из доринов?

— Вино внесли с кухни, никто не прикасался к нему за столом, поэтому было бы неплохо узнать, как вино попало на кухню. Вы же сохранили бутылку.

— Конечно, Эст. Куда смотришь?

— Да вот вспоминаю, как был впервые в Кальгоне… это одно из обрывочных воспоминаний из того прошлого, о котором я почти ничего не помню. Тогда тоже был месяц звёзд. И на улицах стояли те же истуканы. От каких злых духов они могу спасти, Агетер?

Король усмехнулся в усы, и какое-то время молчал, но я понимал, что он непременно ответит на мой вопрос, просто нужно было время подобрать нужные слова.

— Эсториоф. Многие сочтут меня суеверным, но поверь мне, что слово, и даже непроизнесенная, а просто появившаяся мысль, имеет свой вес. Какие-то слова остаются навсегда затерянными, и никто точно не вспомнит, что и когда было сказано, а уж тем более задумано. Не спорю, возможно, Нитог никогда и не появлялся в Красном изломе Каи, возможно никакой глупый герой не воровал у него шлем, и не прятал глубоко под городом, и вся это легенда — слова. Но, как я уже говорил, слова имеют свой вес. Если кто-то когда-то выставил чучело рыцаря перед домом, и сказал, что теперь злой дух Нитога не войдет к нему, а эти слова были подхвачены, и расценены как истина, значит, они и стали истиной, пусть лишь в этом месте и лишь в месяц звезд. Люди произносят эту легенду каждый год, а впервые она появилась еще в начале третьей эпохи! Представляешь, какой тяжестью эти слова лежат на нашем городе? Поэтому да, лишь доспехи предков могут держать злых духов Нитога.

— Получается, что если бы никто не испугался темной облачной ночью, и не вспомнил священное писание, то ничего бы этого не было?

— Конечно, Эсториоф, но история не терпит сослагательного наклонения, поэтому надо исключать все «если бы» из своих речей. Обычаи призваны сдерживать слова, прошедшие сквозь тысячелетия. Знаешь, почему принято считать года жизни? Только потому, что Толон рассказал людям о цикличности и счете. Ведь до Толона люди жили в безвременном пространстве, и все циклы были связаны лишь с выживанием — посев, утепление домов, и прочее, прочее.

— И вам это нравится?

— Можно сказать и так. Обычаи помогают мне во многом. Например, в месяц звезд по ночам не совершается ни одного грабежа или убийства, — целый месяц спокойной жизни в городе дорогого стоит, поверь мне, как королю. В любой традиции есть свой глубокий смысл. Даже магия, это по сути всего лишь поверье, просто когда-то люди сталкивались с таким количеством необъяснимого, сильного и странного, что назвали это колдовством. И стали верить, что есть особые люди, обладающие этими свойствами. Появились сказки про могучих колдунов, а затем пришли и сами колдуны, ведьмы, алхимики, кого только не явилось к нам в мир! И все из-за слов, из-за обыкновенных слов, неаккуратно сказанных, неверно воспринятых, красиво изложенных.

— Значит люди, которые не обладают теми, или иными знаниями, не осведомлены о поверьях, не подвергнутся тем проклятиям, что заложены в этих обычаях?

— Конечно, подвергнутся. Когда слова становятся слишком весомы, они обретают материальность, и человек, не верящий в магию все равно проиграет тебе в поединке, хочет он того или нет, потому что волшебство, это самое материальное из всех верований.

— Так значит и барьер короля — лишь обычай?

— Да, конечно. Он, правда, завязан на уже ощутимой магии. Этот древний обряд, который оброс слухами, россказнями, и стал настолько силен, что даже кровь королей имеет свое значение в нем, а слово королей мощнее любого другого слова. Барьер настолько велик, что даже самый могучий маг не сможет взломать его, — Агетер помолчал, любуясь ночным городом, — Эсториоф, чего бы ты хотел сейчас больше всего?

— Вернуть к жизни одного мальчугана, что нашел свою смерть в Артании, и, пожалуй, забыть некоторые вещи из своего прошлого.

— Хорошо, что вы откровенны, мой друг, но я спрашивал о более приземленных вещах, а вернее сказать о том, чтобы я мог сделать для вас за ваш сегодняшний подвиг?

— Бросьте, Агетер, это теперь моя работа, — ответил я, — пойду спать.

— Приятных снов, — ответил король и неспешно зашал прочь.

«Одиночество… да что я о нём знаю?» — подумал я, глядя ему вслед.