Путь мага: Выбор, Долг, Любовь

Глава 3. Королевская гвардейская школа

Как и сказал мой друг, всех разбудил колокольный звон, едва обод появился из-за горизонта. Моя голова гудела, я встал с кровати последним. На моей тумбочке я обнаружил сложенный черный костюм — мою форму. Она, как и предсказывал Рагол, не была новой, и, помимо всего прочего, была мне немного велика. В нее входили пара длинных, плотных, свободных штанов, две белые рубахи, черный камзол с серебряными пуговицами, черный плащ, две пары кожаных сапог и ремень. По уставу каждый корпус сам выбирал, что одевать, исходя из погоды. Месяц Цветения последний из теплых месяцев на острове, и сегодняшний день был характерен для этого времени года — было довольно тепло, поэтому мы решили не надевать теплые плащи, и отправились во внутренний двор, на построение в камзолах.

Лучи рассвета едва золотили крышу и во внутренний двор еще не проникли. В воздухе витала сырость, неопрятные новички первого курса выделялись на фоне аккуратных старших товарищей. Легкий ветерок обдувал лица сонных гвардейцев, стояла тишина.

Мы собрались последними из трех корпусов, и оказались самыми растрепанными. Причем я, наверное, выглядел хуже всех.

Нам пришлось довольно долго стоять по стойке смирно, ожидая капитана Гаригана. Он пришел, когда во дворе построились абсолютно все, и старый отставной генерал Роскилл прочитал приветственную речь. А из жидких тучек на небе начал моросить дождь.

Капитан вышел на середину двора, и командным тоном обратился к первому курсу.

— Берём пример со старших! Рубашки — заправить, верхнюю пуговицу — застегнуть! Руки крестом на груди, как положено! — мы засуетились, выполняя указания, а капитан в ожидании мерил шагами плац.

— Приветствую всех вас. Вы приехали сюда мальчиками, уедете воинами! Кто дойдет до конца получит всё — службу, достаток, уважение. Лучшие из вас будут лично охранять короля, — Повисла небольшая пауза, а затем капитан продолжил — Но, если будете думать о том как задержаться тут — вылетите. Будете думать о девочках за стеной — вылетите. Будете воображать о себе — вылетите. Единственное что позволит вам остаться здесь — тренировки! Вы должны стать лучше! Во всём! — капитан внимательно посмотрел на нас, — я знаю, среди вас, новичков, есть те, кто считает себя уже достаточно хорошим, из-за того, что у него богатый папа, или быть может особые дарования. Мне плевать на всё это. Не становитесь лучше — пошли вон. Усвоили? — Мы загудели в ответ что-то невнятно-утвердительное, а капитан, перед тем как отойти к старшим, продолжил, — сейчас к вам подойдёт офицер, который отвечает за ваш корпус.

Мы остались стоять под дождем, а перед нашим корпусом прохаживался невысокий военный в такой же, как у нас форме, но нагрудный карман его камзола был расшит золотом, а на предплечье завязан белый платок — отличительный знак младшего офицера.

— Я офицер гвардеец Кернел, и я для вас худший кошмар в жизни! Будете обращаться ко мне как к офицеру гвардейцу Кернелу. Ответы «да» и «нет» должны быть в следующей форме — Так точно офицер гвардеец Кернел, или никак нет, офицер гвардеец Кернел. Вам ясно?

— Да, — в разнобой ответили мы.

— А теперь повторите это в правильной форме.

— Так точно офицер гвардеец Кернел, — сказали мы, на этот раз куда дружнее и громче.

— Сносно. А теперь слушайте внимательно, лентяи! Лишь половина из вас останется здесь к концу обучения. За время учебы вы будете выходить за пределы академии каждый день, в момент смены караула на улицах города, чтобы набрать воду из источника. В месяц мороза и звезд у нас занятия прекращаются, и вы сможете съездить домой. Расписание занятий и где они проходят, в зале военной тактики на стенде. Там же стоит почтовый ящик, если вы, маленькие нюни захотите поплаться родителям о том, как вам тут тяжело, — Кернел зыркнул на нас — А теперь стройся в шеренгу по четыре! И бегом по кругу!

Светило почти догнало Обод и готовилось к воссоединению с ним, когда офицер Кернел завершил наши мучения, и скептически осмотрел незадачливый отряд.

— Из любых бездарей можно сделать гвардейцев, — заключил он, — Вы были слишком неторопливы, чтобы успеть на завтрак.

Никто из нас не посмел возражать, несмотря на усталость и страшное желание поесть. Мы побежали в зал военной стратегии, узнать расписание. Оказалось, что у всех корпусов занятия проходили именно здесь, одновременно, и нам не нужно было никуда уходить.

Вскоре пришли с завтрака все остальные, но судя по разговорам они остались не слишком довольны угощением. Но они успели хотя бы немного обсохнуть.

Преподавателем здесь был невысокий человек с пухлым лицом, пышными усами и косым шрамом на лбу. Он так же был в черной форме, на его груди висели знаки отличия в сражениях, а в слегка поседевших волосах можно было разглядеть небольшой белый цветок — знак отличия Свенны. Мы все встали по стройке смирно и сложили руки на груди крестом. Он встал и приложил правую руку к левому плечу, что означало приветствие вышестоящего в армии к подчиненному.

— Здравствуйте гвардейцы, — неожиданно добродушно начал он, — Меня зовут Берок Дорлог, для вас капитан Дорлог. Сегодня я хочу провести для вас не очень сложное занятие, не обременяя вас историческими фактами и теорией построения. Пусть каждый корпус возьмет по двенадцать полков, так что бы у каждого человека был свой полк. У каждого корпуса будут маленькие флажки своего цвета восточного белые, у северного серые, а у южного оранжевые. Быстрее разбирайте фигурки, и начинайте расставлять по местам своих воинов. Здесь помечено, куда становится каждый из корпусов.

Я сразу узнал это сражение. Это была битва при реке Кая. Отец часто о нем рассказывал.

Это произошло тогда, когда не было еще даже династии Виирен, а существовало четыре народности — Хессеты, Такик, Ласса, Кетер. В этой знаменитой битве Лассонесцы должны были сражаться с кетерийцами, за право владеть всем островом, но неожиданно в битву вступили также Хессеты и Такикиты. Таким образом, на поле боя сошлось тридцать шесть полков, двенадцать стояли с восточной, двенадцать с западной стороны Каи, а еще двенадцать полков подходили из Хессетских гор. Нам достали разрозненные полки Хессетов и Такикитов.

Мы сразу двинулись на встречу битве, но с каждым ходом становилось яснее — если мы, как когда-то гордые Хессеты, поддержим кетерийцев, то все наши полки будут неминуемо разбиты. Стоило нам ступить на землю у пересохшей реки, как на нас обрушится град вражеских стрел, наши воины были вооружены топорами и маленькими круглыми щитами, а кожаные доспехи не выдерживали удара стальных наконечников. Поэтому мы решили пойти на хитрость, и решили обойти место сражения с северной стороны, и все же присоединиться к историческому союзнику. Таким образом, вражеские лучники не могли сразу заметить нас, и мы приблизились вплотную к месту сражения без потерь. Но и это не помогло — двенадцать полков Лассонесцев были больше и лучше вооружены, поэтому как мы не старались мы все равно проиграли. Последние два полка, сдерживающие напор противника были под командованием Рагола и Греда, которые завели свои полки в русло реки, построили в ряд своих копейщиков, и долго оборонялись от атак серых воинов. А мой полк был разбит почти в самом начале битвы, поскольку шел в авангарде, и принял первый удар на себя. Оставшихся воинов я присоединил к полку Рагола.

Безусловно, мы потерпели сокрушительное поражение, но Капитан Дорлог остался доволен.

— Хочу вам сказать следующее. Мы разыгрываем это сражение каждый год, и еще ни разу искушенным тактическим умам не удалось повторить подвига Хессетов, и успеть к сражению вовремя. В самом деле в битву вмешался случай — по рассказам, возвышенность, на которой стояли Хессеты сошла огромным оползнем, принеся пораженных своей удачей легковооруженных воинов на гигантской скале. Такое появление на поле боя отвлекло Хломовига Ужасного, и Он получил тяжелейший удар копьем в грудь, и упал с коня. Это зрелище повергло в ужас его воинов, и они, сломав строй, решили бежать.

Мы бы и сами были рады бежать, так едва успевали на верховую езду, но уборка кабинета осталась за восточным корпусом.

После военной тактики у нас было занятие по верховой езде. Ничего интересного, и даже не смотря на отсутствие опыта, я довольно быстро понял, что к чему. Нейдеру пришлось сложнее, и на него Кернел орал больше других.

Есть хотелось страшно, но обед не сильно обрадовал. Нам дали горячую, жидкую и абсолютно безвкусную кашу, крепкий чай, и несколько сухарей. Нам оставалось разве что вспоминать вкусную еду городских трактиров

Завершали первый учебный день вступительные занятия по картографии и писанию Семи. Можно сказать, что это был отдых. Мы скучали, слушая о том, как важно умень составить карту, а потом почти спали, когда нам рассказывали ои уровнях толкования писания.

Пообедав на скорую руку, нам нужно было спешить на занятия по картографии, ведь мы, как будущие офицеры должны были уметь составить карту любой местности, чтобы правильно расположить свои войска. Конечно, уже существовало множество карт, но не всегда они могли быть у нас с собой, или же не исчерканы в ходе других сражений.

Это были последние занятия на сегодня, и после них мы вновь встретились во внутреннем дворе с вниметельным и очень недовольным офицером Кернелом.

— Вы растрёпаны! Успели за один день испачкать свою форму так, как ни один солдат на войне не испачкает свою и за месяц! Вы позорите всточный корпус! — он прервался, откашлялся, и продолжил в другом тоне, — двое из вас должны будут завтра встать по первому удару колокола, чтобы принести четыре ведра воды для умывания. Мыться нужно каждый вечер в душе, туда воду приносят гвардейцы со второго курса. Настоятельно рекомендую быть завтра при параде — занятия по фехтованию ведет капитан Гариган и, если вы не хотите расстаться с академией сразу после поступления, будьте добры, подготовьтесь.

Весь вечер у меня, верно от недосыпа, страшно болела голова, и поэтому я не принимал участия в восторженном обсуждении за чисткой формы. Общее настроение было положительным, и после мы отправились на ужин. К нашему великому разочарованию, на ужин от обеда почти не отличался. Теперь ни я, ни мои товарищи не сомневались, что мы ничего не потеряли, пропустив завтрак. Что радовало — наши преподаватели ели ту же самую пищу, что и мы.

На следующее утро за водой пошел я, прихватив с собой Греда. В конце концов это был единственный легальный способ выйти в город, а в городе я мог встретить Арну. И мне даже показалось, что она стояла поодаль, но наверняка я сказать не мог.

Как мы не торопились — все равно опоздали, да и воды порядочно расплескали. Естественно, что офицер гвардеец Кернел был этим не доволен, но во второй раз подряд не стал лишать нас завтрака. Заморить нас голодом у него цели не было.

А после наспех закинутой в рот каши и стакана воды наступали одни из самых важных занятий. Конечно, это было фехтование с мечом, или щитом и мечом, или с любым другим оружием. Капитан Гариган сразу заявил, что сделает из нас профессиональных воинов, не знающих поражений.

Первое занятие проходило не самым интересным образом. Мы одели стеганки, тяжелые стальные кольчуги, войлочные подшлемники, а также стальные поножи и наручи. После этого капитан приказал нам взять щиты, мечи и бегать по кругу во внутреннем дворе. Нас так усердно учили бегать, что мне начало казаться, будтио это основное умение гвардейца.

С удивлением дл себя, я быстро начал задыхаться. В этот день, в отличие от предыдущего, было достаточно тепло, сырость ушла, и мы моментально вспотели. А капитан Гариган словно и не замечал, что мы измотаны, и продолжал подгонять нас. Конечно, все мы старались, как могли, но вскоре ни на одном из нас не осталось сухого места, и мы уже не бежали, а едва плелись.

До этого момента мне почему-то казалось, что доспехи не будут угнетать меня, и не окажутся столь тяжкими. Но что нам оставалось? Только продолжать движение вперед, задыхаясь, проклинать изобретателя этих металлических одежд.

Так мы исправно каждое утро маршировали, а я почти каждый день ходил за водой, в надежде хотя бы еще разок увидеть Арну, помахать ей рукой, посмотреть на ее улыбку. Я вставал раньше положенного, со старшими курсами, и таким образом проводил больше времени у источника, в ожидании своих товарищей.

Шли дни, и я начал привыкать, а, как известно, нет ничего лучше привычки. Это был особый мирок с его жесткими законами, простыми, как заповеди основателей. Мир, в котором мы учились подчиняться и командовать, выживать и жить. Не редко случалось сталкиваться лоб в лоб с ребятами других корпусов, и преподаватели нисколько не хотели ограничить это соперничество, даже несмотря на то, что устав школы запрещал стычки между корпусами. Когда дело доходило до драки, то, конечно, участники наказывались, пожалуй, даже слишком жестоко — их хлестали плетьми до крови, и за каждый вскрик или стон, наносился дополнительный удар. Нашему корпусу везло, а мне особенно — я умело избегал скользких случаев, не давая втянуть себя в конфликт, отчего избегал наказания. Некоторые ученики, не умевшие совладать с собой, бывали биты чуть ли не каждый день, и уходили из школы сами, по собственному желанию, не желая ждать момента позорного исключения. В восточном крыле, не без поддержки старших курсов, нам удалось организовать целую систему, благодаря которой мы часто уходили от самых сложных ситуаций. Что касается учителей, как уже было сказано, они воспитывали в нас дух соперничества, тем самым, отбирая самых сильных и волевых, а те, кто срывался и был не готов соревноваться, отсеивались. Ну а те офицеры, которые были прикреплены непосредственно к корпусам иногда и сами готовы были влезть в драку за своих подопечных, для них честь своего дозора не была пустым звуком.

Впрочем, совсем избегать стычек было нельзя. В один из ясных, прохладных вечеров я, неудовлетворенный своими навыками в фехтовании, отрабатывал приемы с Гредом, который вообще владел клинком хуже всех в нашем крыле. К нам во двор вышли ребята из северного корпуса — два громилы, оба из города Олн, а с ними шел невысокий парнишка, Орнод Зик. Это, пожалуй, была самая неприятная личность, он все время всех задирал, а сам, благодаря хитрости и умению сваливать все на своих товарищей, избегал наказания. Меня он ничем до этих пор не оскорбил, да я и не давал ему такой возможности. Но сегодня Орнод был настроен решительно.

— Эй, деревня! — крикнул он, — танцевать учитесь?

Я жестом остановил Греда, готового без разговоров отлупить задиру. Но они подготовились — в стеганках, с наплечниками и тренировочными мечами. Преимущество было на их стороне.

— Вы, девочки, зачем палки взяли? — ответил я.

— А у тебя острый язык, — усмехнулся Орнод, — тебе бы у моих друзей поучиться. Они ведь тоже из деревни, но в отличии от тебя знают, когда нужно промолчать.

— Осталось тебе научиться, — бросил я, — развернулся и призвал Греда продолжить тренировку.

Соревнования в перемалывании воздуха языком мне были не по душе, а начинать драку не хотелось. Впрочем, ребята из северного корпуса справились с этим сами. Первое, что они сделали, попытались разделить нас с Гредом, чтобы мы не могли действовать сообща. Мы пресекли эту попытку и встали спина к спине.

Бой не был равным, лишний меч и давал им пространство для манёвра, но защищаться мы худо-бедно научились. Стычка была непродолжительной — во двор выше старый генерал Роскилл, и наши побросали мечи на землю. Понятное дело — розгами получить никто не хотел. Но я меч опускать не стал — я успел заметить, что Роскилл никогда не делает замечания за эти стычки. Вот и сейчас генерал прошел мимо, лишь строго посмотрел из-под седых бровей.

Стоило ему скрыться за колонной, я нераздумывая ударил зачинщика под колено, так чтобы боль не позволила ему продолжать бой. Двое его товарищей сразу потеряли всякое желание продолжать, и мы с Гредом отправились к себе в комнату.

— Теперь он будет искать возможности отомстить… — задумчиво произнёс Гред.

— Не будет, — ответил я, — он думал, что мы простаки, и рассчитывал на несправедливое преимущество. Зачем ему лезть в драку с тем, кто тоже умеет драться нечестно?

Так же иногда случались неординарные случаи несколько другого характера. Однажды в дождливый вечер, когда мы сидели, и как обычно занимались тем, что чистили свою форму, доделывали домашние задания по географии и военной тактике, к нам зашел капитан Гариган.

В нашей комнате было шестеро — Нейдер, Рагол, Эрес, Гред, я и Онег, который часто заходил к нам пообщаться. Мы как обычно за работой обсуждали все, что с нами происходило, иногда ребята, которым родители уже предопределили будущее соответственно их статусу, обсуждали обещанных им невест. Чаще всего это делали Эрес и Рагол, а если уж быть совсем точным, Эрес все время жаловался, что совершенно не хочет жениться на уродине, которую ему нашли родители, а Рагол, молча сочувствуя ему, зачитывал до дыр единственное письмо от своей. Мне же оставалось лишь писать домой, и я еще не получал ответа.

Неожиданно на пороге комнаты появился сам капитан Гариган.

— Собрать весь восточный корпус! Сегодня мы в обороне! — сказал он коротко. В его приказном тоне никогда не было злости, — Пусть один из вас принесёт тренировочные мечи на всех учащихся!

Мы ещё до конца не понимали, что происходит. Эрес бросился собирать людей, Грех отправился вниз за мечами. А капитан принялся руководить уборкой нашего беспорядка. Он вообще не терпел бардака.

Позже я узнаю, что этот темноволосый, молодой на вид человек, всегда идеально выбритый и подстриженный, находящийся всегда в одном и том же расположении духа и справедливый донельзя, был крайне одинок и несчастен. Он, как и некоторые в школе поступил сюда, выиграв турнир. Он был не богат, и жил далеко на западной оконечности острова, в маленькой деревушке Дгор. У него там была семья, и там его ждала невеста. Но как раз во время войны с Артанией он был здесь, в Кальгоне, и должен был охранять короля, тогда еще не старого Агетера. Только тогда, когда эта война закончилась поражением лассонесцев, и нам пришлось отдать часть земель, он смог побывать в родных местах, и найти, что никого из его родных не осталось в живых, и даже сама деревня была сожжена дотла.

Когда все собрались в комнате, капитан откашлялся и начал говорить.

— Сейчас у вас будет урок. Я буду королем восточного корпуса, а вы — моими гвардейцами. Знаете, кто такой гориаф? — в ответ кто-то утвердительно кивнул, кто-то, включая меня, развел руками, — гориаф, это смотритель замка, хранитель входа. Это не только должность, но и очень важный титул. Всего в городе не может быть больше трех подобных людей — один смотрит за дворцом, двое за городом, и они друг друга не знают. И вот, предположим, что наш гориаф узнал наверняка, что сегодня меня попытаются убить или похитить. Правила по ударам такие же, как и во время фехтования на турнирах — одно попадание в корпус — тяжелое ранение, ранение в конечность не позволяет этой конечностью пользоваться, два любых попадания — смерть. Сейчас вы — личные гвардейцы короля, и на вас лежит самая большая ответственность. Никто вас не подстрахует, никто не поможет. Ваша задача — сохранить мою жизнь.

Мы не сразу догадались что будем в меньшинстве, поэтому сильно разделились — одних отправили в разведку, других выставили в дозоре, третьи должны были наносить упреждающий удар. При «короле» оставили только вдвоих.

До нас не сразу дошло, что противостоять нам будут оба оставшихся дозора, поэтому мы самоуверенно патрулировали коридор, ожидая нападения, и когда Онег, поставленный в дозор на северный коридор крикнул о приближении пяти человек, мы все кинулись туда, не ожидая, что на нас тут же нападут со спины оставшиеся противники. И что самое плохое — мы оставили дверь в покои короля незащищенной, и, хотя там и стояли внутри Гред и Эрес, этого явно не могло хватить для того, чтобы сдержать двадцать человек.

Но и в их плане были ошибки. Мы успели порубить пять человек, не потеряв ни одного, и почти вернуться в исходную позицию, когда из южного коридора вывалила еще дюжина, а за ней оставшиеся парни северного корпуса, в числе которых были и мои неприятные знакомые. И тогда у меня созрел план. Я вскочил в комнату к Греду, и как раньше из своего, вылез и из этого окна на крышу. Потом, цепляясь за выступающие камни влез в одно из окон южного корпуса, чтобы обойти противников ударить им в спину. Я не учел, что мое отсутствие скорее помешает моим друзьям отбить атаку противника, нежели поможет, но понял я это, увидев, как Рагол последним отбивается от множества мечей, и, несмотря на то, что мечи были тренировочными, щит Рагола был почти разбит в щепки.

И тут в моей душе вновь начало подниматься что-то необъяснимое, словно ярость, которую уже совершенно невозможно сдерживать. Я ринулся на помощь к товарищу, но не успел подойти, как передо мной словно прокатилась волна и сбила с ног всех неприятелей. Конечно, нам помогло их удивление, потому что они не сразу поняли, что же произошло, а Рагол, как всегда спокойный, уверенно обозначил удары тупым мечом на тех, кто был перед ним. Но наши оппоненты довольно быстро оправились от шока, и хотя мы успели «зарубить» шестерых, еще человек десять оставалось. Я был уверен, что Гред и Эрес не покинули своих мест, и продолжают смотреть за королем, поэтому уверенно бросился в атаку. Первого я одолел довольно быстро, «вспоров» ему живот, второй сам подставился, провалившись после собственного неудачного удара, и получил по спине. Но после этого я пропустил удар в ногу, и по правилам тренировочных поединков не мог наступать на нее. Тогда я свободной рукой схватил запястье руки противника, в которой он держал меч, а сам ударил его по плечу, что считалось «смертью». Все это происходило так быстро, и в то же время так медленно, словно я двигался в несколько раз проворнее противников.

И только тогда, когда я это осознал, я понял, что вновь заглянул за грань, перешел границы возможного, что сделало меня быстрее, точнее, увереннее. Запах этой магии был едва слышен, но, тем не менее, ужасно притягателен.

Вновь, не успел мой противник повернуться, как я уже «отрубил» ему обе руки, а следующий налетел на мой клинок сам. У Рагола дела обстояли намного хуже, но он успел уложить двоих, перед тем как сам получил в живот. Но вскоре и я пропустил удар сначала по предплечью правой руки, успев, правда, перед этим дважды полосонуть ему по груди, Но следующий точно «убил» меня ударом по плечу, но налетев на мой меч также. Таким образом, после моей «смерти» у нас осталось всего лишь два противника, а у нас два воина защищавших короля.

Только сейчас я понял, насколько мудро они поступили, оставаясь внутри. Наши измотанные противники, думали, что битва закончена, когда из двери на них вылетели мои друзья.

Я не мог не завопить от радости, увидев, как противники падают и признают свое поражение.

— Ранен? — спросил Эрес.

— Не, — отмахнулся я.

Мы вернулись в комнату, а капитан ждал, пока мы все усядемся, прекратим потирать свои синяки и переговариваться между собой. Он ничего не приказывал, просто ждал. Вскоре все затихли, и стали смотреть на него, ожидая, что он скажет нам.

— Во-первых, с победой. Во-вторых — плохо. Есть, над чем работать. Давайте свои мысли по теме, думаю вы и сами уже многое поняли.

— Не распределили силы!

— Пустили их в восточный коридор!

— Можно было спокойно всем в комнате сидеть!

Мы галдели на разный лад, высказывая разные предположения. Какие-то из них были разумны, какие-то нет, но, по большому счету мы ждали что скажет капитан.

— Главное, наконец начал он, — вы не учли, что их могло быть больше вас, хотя это можно было предположить исходя из данных. Чистоло не определяет победу, но и оно играет свою роль в сражении. Воинов с «королём» вы оставили мало, и исход сражения решило то, что их выход оказался для противника неожиданным.

— Капитан, я посмею вам возразить, — тихо сказал Рагол.

— Да?

— Исход сражения решило не это, а хитрость гвардейца Гола Одана.

— Прошу объяснить.

— Гол вылез через окно одной из спален, зашел с южной стороны, и ударил по противнику со спины, тогда, когда из наших воинов в живых остался лишь я. Мне кажется…

Я пилил его просящим взглядом. Я так не хотел, чтобы капитан знал, что я не честно победил в этом сражении, не только мечом, но и магией. Не то чтобы это не приветствовалось, но это было как-то не честно в рамках урока.

— Что вам кажется, гвардеец Санвер?

— Мне кажется, что исход сражения решили личные качества Гола, он в одиночку одолел человек десять.

— Это правда? — я не сразу понял, что капитан обратился ко мне.

— Эээ, ну, я думаю, что не больше шести человек, пали от моего меча.

— Похвально. Я бы привел вас в пример, вы неплохо разведали местность и использовали это. Учитесь, гвардейцы. Но вы, гвардеец Одан нарушили правила школы. Так что я думаю, вам предстоит сегодня отправиться убирать конюшни, чтобы вы хорошенько запомнили в какие помещения можно входить, а в какие нельзя.

Мне показалось, что это и есть моя награда за нечестное сражение, но почти сразу меня одолели и другие мысли — разве в жизни это будет важным? Конечно, в любом сражении присутствует кодекс чести, но нигде не сказано, что нельзя пользоваться магией, тем более что у меня это происходит непроизвольно.

На следующий день я получил звание лучшего гвардейца с синего курса, а сразу после этого отправился убирать навоз.

Дорогой Гол! Мы рады что у тебя все в порядке, продолжай учиться прилежно, и ни за что не нарушай правила академии. Мы с отцом, который из-за болезни не может писать тебе, очень ждем твоего возвращения в месяц мороза, Отец очень просит тебя, что бы ты помнил его наставления, и присылает тебе две вещи, которые нашли в твоей комнате — медальон и родовой кинжал, видимо ты забыл их, когда уезжал.

Отец и я выбрали тебе невесту, и ты непременно ее увидишь, когда приедешь, очень ждем и любим тебя, твои родители.

Прости нас, что мы не прислали тебе денег, отец болен, и сейчас мы и сами едва живем.

Я перечитал это письмо несколько раз, и с каждым разом оно тревожило меня все больше. Отец болел редко, а то, чтобы он болел, не вставая с постели, я не помнил вовсе. Я развернул сверток с кинжалом и медальоном. Последний был на вид достаточно стар, но вроде из золота. Почему они не продали его, если отцу были нужны лекарства? Придётся его продать или заложить, а вырученные деньги отправить в помощь родителям.

На следующее утро я отправился к источнику заранее, надеясь добежать до ближайшей лавки, всеми правдами и неправдами разбудить торговца и попытаться выручить за безделушку хоть сколько-то. Но моим планам было не суждено сбыться — За углом у источника я встретил Арну.

— П-привет — я несколько пешил от неожиданности, — ты чего здесь?

— Просто не спится, — она казалась подавленной, — я смотрю ты опять что-то задумал?

— Ничего такого, просто хочу продать одну вещицу чтобы отослать деньги родителям.

Где-то вдалеке послышался удар колокола. Сейчас у источника будет много гвардейцев, и мне придётся что-то выдумывать.

— Давай сюда, я продам. Есть у меня один товарищ, который такое любит. Завтра положу под камень у источника, только приди раньше других, понял?

— Ты мне просто вот так поможешь, и ничего не спросишь? — я был несколько озадачен таким живым участием в моих проблемах по сути незнакомого для меня человека.

— Конечно нет. У меня к тебе тоже есть одна просьба. Как говорится помощь за помощь, сойдёт.

— Легко, выкладывай, что там у тебя.

— Помнишь, я говорила тебе про Драгорию? Я боюсь туда ехать одна, и мне нужен кто-то, в роли проводника и телохранителя, которому я бы безраздельно доверяла. Возможно, это будет нелегкий путь, но все же, мне больше не у кого просить помощи. Мой отец не считает мои сны чем-то серьезным, матери у меня нет, и никто в округе не хочет считаться с этими видениями. Поверь, прошу, ведь я вижу реальные события, Гол, и я должна помешать их свершению, хоть как-то, хоть в чем-то, а если я не смогу помешать, то я должна там присутствовать, и принять этот удар.

— Я уточню, — сказал я, — ты увидела сон, и просишь меня сбежать из гвардейской школы и отправиться с тобой на другой край света, в обмен на то, что ты продашь мой медальон?

— Понимаю, это звучит…

— Ты шутишь? Я согласен! Когда начнем?

Послышались голоса гвардейцев, приближающихся к роднику. Среди них должен быть и Эрес. Я опасливо оглянулся. Не хотелось, чтобы меня видели с Арной, мало ли что подумают в академии. За такие прогулки наказание могло быть и посерьезнее, чем уборка конюшен.

— Точно не скажу, я должна всё спланировать.

— Хорошо. Тогда жду денег, и какой-то весточки…

— Жди.

Я бегом вернулся к источнику где ждал Эрес уже с полными вёдрами, явно недовольный, что я где-то запропастился. Впрочем, мы не опаздывали, моя удача была при мне.