Путь мага: Выбор, Долг, Любовь

Глава 6. Остров Жизни

Я бродил по берегу в одиночестве. Мы поговорили с Харгом, обсудили с ним произошедшее. Он хотел был попросить меня о помощи, но я уже знал то, чего он хотел — я побывал внутри него, как и в каждом кто был на острове. Теперь к острову было не подойти на корабле — острые скалы окружали его, и остался лишь узкий фарватер. Но вот незадача — любой, кто попытался бы там пройти попал бы под огонь форта. Ну ещё одна маленькая деталь — скалы появлялись из-под воды только во время отлива.

Калг, когда об этом узнала всплеснула руками.

— Но как? Я никогда не думала, что такое возможно… с помощью магии. Это должно опрокинуть ковш, разве не так?

— С ковшом всё в порядке, это с моей магией что-то не так. Похоже я черпаю её из какого-то другого источника, но или почему-то не раскачиваю ковш, не знаю.

— Ты стал слишком сильным, Гол, — сказал Харг, — от твоего выбора теперь зависит слишком много.

Да, я понимал о чём они говорят. Но я был на своей стороне. Я хотел найти Арну, и попросить её стать моей женой. А вот это всё величие мне наскучило. Это было невесело. Я слишком быстро понял, что нет силы, способной меня одолеть. В тот момент, когда это надо я просто беру и меняю правила игры, сам того не понимая. Чистая магическая сущность — так озарактеризовал меня Ког. А я хотел бы быть человеком. Интересно, а как я выглядел за гранью, когда был бревном?

Прежде план Харга был непрост, потому что пираты народ дерзкий, взбалмошный. Что они задумают? Не ясно, нужно их побеждать. А теперь оставалось лишь заманить их на рифы и перебить. А самых важных взять в плен. «Подарки» так их называл Харг. Он будет обменивать их на собственную легитимность, а взамен Слоссара предложит королю Инголдии Ээрнол. Как это будет происходить мне было не интересно. Меня ждала новая встреча с Калентренором, и остальное меня интересовало мало.

Всяческое важное событие имеет свое название, свое имя, которое ему дают люди. Так восстание в Драгории, которое вела за собой Калгрениэр, осталось в истории как «Революция предательства». Знаменитое сражение при реке Кая, что произошло еще до прихода Толона, — «Битва пересохшей реки». Пройдет немало лет, и этот разгром пиратов станут называть не иначе, как «Рождение Гардора». Именно так отныне называлась страна Харга, и на языке древних это означало «свобода».

Новоиспеченный король не мог покинуть свою страну, тем более что это были мои колдовские разборки. Калгрениэр, по правде сказать, так же изъявила желание ехать, по её словам — «посмогтреть в глаза предателю, перед тем как он умрёт». Я хотел её отговорить, а потом подумал, что в целом она имеет на это права куда больше чем я.

Я исследовал карты, и понял, что конкретного места, где можно было бы найти колдуна не знаю. Оставалось только вернуться на Мер-Сантен, и снова обследовать то место, где следы проклятого колдуна попались нам на глаза в последний раз.

Сборы в дорогу продолжались целый день, но вот наступил вечер, и приятная качка под ногами снова стала убаюкивать мои тревоги.

Калентренор, безусловно, не узнает меня, но я ему напомню. Да, на его смерти лежит барьер короля, но что мне до него, ведь Арна подарила мне свой поцелуй. Стоило мне вспомнить это, как я вновь восстановил в памяти запах горелых домов, твердую землю, прикрытую дорожным плащом, и мягкий, нежный вкус. Я тогда был другим, но помнил, словно это было мгновение назад.

Мне нравилось работать матросом, как когда-то на «Возмездии», и не трогать ветер своими чарами. Какое это удовольствие, зацепившись ногами за марс, отчаянно теребить веревку паруса, чтобы поймать самые крохи ветра, есть простую, пресную кашу и соленое мясо, драить палубу, на которой и грязи-то неоткуда взяться. Вдыхать морскую соль, и наслаждаться бескрайними просторами океана. Простые радости мне были ближе могущества.

Адаба, как только вступил в должность капитана, переименовал корабль. Он, бывший раб, не мог свыкнуться с мыслью о том, что под его началом бывшее невольничье судно. Теперь «Дрянная принцесса» стала «Счастьем Гардора». Мне это не понравилось, это было против обычая.

В дождливое безветренное утро, мы пристали к берегам Мер-Сантена. Здесь всё было так же как в прошлый раз, вероятно никто сюда не заходил за всё это время.

— Возвращайтесь на берег, — сказал я матросам в шлюпке, — дальше мы вдвоём.

Первые шаги по знакомому песку мне не понравились. В воздухе, так же как и в первый раз, разило смертью, но теперь этот запах был слышен даже на пляже.

— Уже скоро, — прошептала бунтарка и обнажила клинок.

— Тут спешки ни к чему, — ответил я.

В целом я не очень опасался и шел напролом, но всё же был готов в любой момент уйти за грань не только взглядом.

— Истуканы совсем притихли, — сказал я.

— Ты их слышишь?

— Да, в прошлый раз они были еще наполены магией, охраняли тропу. Но не сейчас.

Очень скоро мы выбрались на небольшую поляну, где стояла виселица с обглоданным скелетом на грубой веревке.

По поляне прошел тихий, протяжный свист, похожий на шипение. Из леса вышел человек, мертвенно бледный, в поношенной белой тоге, с длинным мечом наперевес. Я знал его.

— Ир? Но…

Труп воина храма неба вновь зашипел, и пошел в атаку, а за ним из густого леса неуклюже вывалились еще несколько похожих. Я не ожидал такого поворота событий и растерялся, но моя спутница сразу ринулась в атаку, и мне оставалось лишь последовать за ней. Оттолкнув храмовника магической волной, я сходу перерубил на пополам первого же, кто попался мне под руку. Бой был жарким и недолгим, вскоре все наши противники, кроме вышедшего из боя главаря, обратились в пепел, оставляя на земле черные пятна. Калгрениэр хотела прикончить и моего знакомого, но я остановил ее руку.

— Постой. Он может владеть информацией, — я выдохнул и повернулся к поднимающемуся на ноги Иру, — Где Калентренор?

В ответ вновь раздалось шипение, и нас сшибло с ног мощным потоком силы. От неожиданности я выстрелил и разнес ему плечо, но мертвец, будто не заметил этого. Затем он остановился, словно пытаясь что-то осознать.

— Кто вы такие? — послышался голос, теплый, человеческий.

— Я Гол Одан, помнишь меня, Ир?

— Мне больно. Убей меня, Гол.

— Где Калентренор?

— Убей меня, Гол…

— Ответь, Ир!

— Отнеси моё тело в храм… — бормотал Ир, а затем бросился в атаку.

Я, как это не раз бывало выпал из потока времени. Вернуть его к жизни? Где-то в моей голове шелестели страницы древних книг, я перебирал в голове всё, что знал о Шотере и его культе, все темные ритуалы, и прекрасно понимал, что все было потеряно еще там, в подземельях Гарна. Проклятый колдун против воли заставил рыцаря отдать душу. Калгрениэр сделала неуловимое движение рукой, вспыхнуло зеленое пламя, и на земле осталась лежать лишь горстка праха. Моя спутница достала платок и бережно собрала в него эти жалкие останки.

— Мы оба знаем, что иначе нельзя, — отрезала она, — Похоже, здесь больше нечего искать. Возвращаемся.

Я не стал спорить, ведь и сам больше не чувствовал запаха темного колдовства. Как и на пути сюда, мы встали спина к спине и не торопясь двигались по тропе на пляж. К моему удивлению шлюпка уже ждала нас у берега, вопреки нашим наставлениям, и матросы трижды прокричали громогласное «Йо-хо-хо».

— Вновь никаких следов! — бушевала Калгрениэр, когда мы поднялись на корабль, — но ничего, мы обойдем весь этот проклятый архипелаг и найдем его!

— Зачем весь? — спросил Костевар, вышедший на палубу, — ему нужны люди, разве не так?

— Откуда ты знаешь? — ответил я вопросом на вопрос.

— Вы все время говорите о культе Шотера, а я так понимаю туда на работу очереди не выстраиваются. Здесь, в Ширианском море много материала, который можно вполне законно купить, и никто бы не стал его преследовать за убийство рабов.

Да, наш кок был прав. Так уж заведено — если ты купил раба, можешь с ним делать все, что заблагорассудится, можешь пытать, можешь отпустить, и, конечно, если ты убьешь его, никто тебе и слова не скажет.

— Наступает ночь, и я думаю, мы вполне можем отправиться на Иг-Сантен, он здесь, в дне пути, там есть небольшое поселение, кажется, добывают медь. Завтра к вечеру уже будем там, и спросим местных жителей обо всем, что они знают, — предложил Адаба, уловивший мысль судового повара, а когда мы с Калгрениэр утвердительно кивнули, капитан прокричал — судно на левый галс!

Но за день нам не удалось преодолеть столь малое расстояние — поднялся шторм, и как мы с Калгрениэр не пытались его усмирить, «Счастье Гардора» сильно отнесло на север, почти к самым берегам Нардарики, и мы оказались на месте лишь на утро третьего дня.

Костевар был старым хитрецом, и не ошибся в своих предположениях. Некий богатый драгорийский купец скупил на острове большую часть невольников, и увел к себе на корабль, а куда он отправился, никто не знал. Мы сумели выяснить только название посудины — «Босас». Странно, но это имя было написано на языке древних лассонесцев, но никак не на родном языке Калентренора, и означало «Злая добыча». Я вспомнил наречие древних лассонесцев, и понял, куда нужно плыть.

— Адаба, мы идем на Дор-Сантен. Мне кажется, желание все красиво обставить точно сведет этого поклонника Шотера в могилу.

— Что ты хочешь этим сказать? — с надеждой спросила Калгрениэр.

— Калентренор большой любитель все сделать с изюминкой. Именно поэтому, вместо того, чтобы просто-напросто отрубить мне и Арне голову, он скинул нас с обрыва Хайнетл, на западном побережье Драгории, ему показалось, что такая концовка будет… красивой. Поэтому я остался жив, а принцессу, скорее всего, он нашел, и вновь пленил. Приплыв же сюда он обосновался на Мер-Сантене, что в переводе с языка моих предков означает «Остров смерти». Но, изучив карту, он заметил, что все малые Гольтские острова, имеют очень своеобразные имена. Капитан, открывший их, был лассонесцем, и чтил язык древних королей. Названия говорят сами за себя — «Остров смерти», «Остров Зверя», около которого мы стоим. А Дор-Сантен переводится не иначе как «Остров жизни». Уверен, поклоннику Шотера показалось это забавным.

— Да, Гол, ты прав. Он всегда был эстетом, считал, что если в жизнь добавить драматургии, все будет значительно интереснее. Именно это качество привело его ко мне в совет. Я помню, мы познакомились, когда мне не было и пятнадцати. С трудом верится сейчас в то, что тогда он был любимцем всего двора, ловеласом, весельчаком. Как мой друг мог настолько измениться, что теперь я хочу его смерти?

— Сила меняет людей, причем большую их часть не в лучшую сторону, — ответил я ее мыслям, — поэтому я был бы рад отказаться от своей.

— Когда ты не можешь совладать с тем, что имеешь, ты слаб, уродлив и опасен. Но такие люди как ты должны иметь…

— Нет, госпожа Эстеррионар, — ответил я, — никто не должен иметь такую силу. — но так складывается моя жизнь, что я вынужден принимать важные решения и делать грязную работу. Калентренора тоже придется убить мне, — при этих словах лицо бунтарки исказилось, и я поспешил дать объяснения, — ты ведь знаешь, что он убил Илению Кальгон, жену Агетера?

— Тогда все думали — несчастный случай, но при чем здесь это? Его убью я, у меня на это прав больше, чем у кого-либо другого!

— Не спорю. Но его смерть запечатана барьером короля. Твоя племянница подарила мне свой поцелуй, тем самым, привязав меня к королевскому роду, и теперь не так много людей способны одолеть проклятого колдуна.

— Не страшно. Дашь мне каплю своей крови, и этого будет достаточно, чтобы сломать древнее волшебство. Не знал об этом?

Я вспомнил страницы древних фолиантов Кога — человек, чьей кровью рушат барьер должен быть жив… Теперь мне стало ясно, почему Агетер лежал на кровати, проткнутый собственным мечом — он сам ушел из жизни, чтобы Менетер мог скрыться. План Латии и ее таинственного партнера потому не удался, именно поэтому до сих пор есть шанс вернуться истинному наследнику. С наместником, коим сейчас является Рауг Санвер, она не может заключить никакого договора, равно как не могла этого сделать с королем, и совет магов по-прежнему не имеет власти, которой ведьма в металлической маске так упорно добивалась. Это пронеслось у меня в голове так быстро, что я сам не заметил, как вздохнул от облегчения. А затем я осознал, что наверняка никакого совета верховных чародеев больше не существует, а Латия хочет получить королевство в свое распоряжение лишь для себя. Оставалось понять, кто же ее заказчик, заключивший с ней тот самый договор, благодаря которому я лишился сил на долгое время.

Дор-Сантен это последний остров из цепи малых Гольтских островов, после него идут три крупных колонии — Гораслен, Риген и Арен, все до единой принадлежащие государству Ласса, но они находились на порядочном удалении. Вообще остров жизни не был обитаем по одной простой причине — он лежал немного в стороне от торговых путей, и был совсем невелик. Ко всему прочему, на нем было совершенно нечего добывать. Говорят, что некоторые отчаянные рыбаки изредка посещали приветливые берега, там всегда был хороший улов.

В какой-то момент там попробовали создать поселение, чтобы обозначить свое присутствие, но во время предпоследней войны с Артанией, жители Дегтамера вырезали незадачливых колонистов, хоть впоследствии не собирались осваивать эти места — им хватало одного острова, климат которого был еще достаточно холоден. Жаркие земли для них хуже любой пытки.

Плавание доставляло немного удовольствия — здесь, на архипелаге наступила зима, и постоянно штормило. Не будь на корабле двух колдунов, которые имели опыт работы с ветром — команда «Счастья Гардора» уже кормила бы рыб. Что и говорить, даже мне с той чудовищной силой, которая бурлила во мне, было трудно справиться с порывами стихии.

Шторм оставил корабль без парусов и сломал бизань, а в одном из бортов образовалась пличная пробоину. Но наши мучения прекратились также неожиданно, как и начались

— Земля на горизонте! — послышался голос впередсмотрящего.

— Ну вот мы и прибыли, — Калгрениэр не строила иллюзий. Она уже вдохнула букет темных ритуалов и жестоких магических экспериментов, и, как и я, была уверена, что на этот раз мы все рассчитали правильно.

— Постой. Нужно подготовиться.

— Я его голыми руками возьму! И не пробуй меня удержать.

— Не буду. Только… — я обнажил Эсториоф и порезал себе руку, а затем небрежно размазал кровь по лезвию. Мой клинок, впитал все до последней капли, и был передан драгорийке.

— Послушай, меня, ты сам понимаешь, что пора прекращать все это.

— Ты о магии? Да, я догадался.

— Не о магии, Гол. Колдуй себе наздоровье. Но тебя влечет в путь нечто иное. Опасность, ярость, чувство справедливости. Веселье. Надо прекращать, пока твой дар не сожрал тебя.

— Я бы рад…

— Нет. Пообещай мне — добудешь Арну и остановишься. Вернёшься на Слос, и не станешь возвращаться к прежней жизни. Пусть об этом беспокоится наследный принц…

— Но я обещал.

— Обещал — поможешь, но не станешь делать всё за него. Поклянись, Гол, что сможешь остановиться.

— Почему это так тебя беспокоит?

— Потому что я не смогла. Калентренор, мой друг, которого я мечтаю убить — не смог. Твоя знакомица Латия-Кухарка. Я знала её милой девочкой, балующейся с огнём. И она не смогла, а воля у неё ого-го. Каждый из великих рискует.

Я стоял в некотором недоумении, можно сказать в шоке от полученной информации. Да, я все это знал, но был уверен, что сам то я не поддамся на зов магии, и буду разумно ее использовать. Получается, что Ког использовал мою силу в своих целях, потому что сам боялся делать это слишком часто… мог бы и сказать мне об этом, я бы не обиделся.

Мы уже спускались в шлюпку в тот момент, когда кто-то из марсовых прокричал о том, что на горизонте появился корабль без флага. Мы сразу же вернулись на «Счастье Гардора», и, отняв у капитана подзорную трубу, стали по очереди вглядываться в приближающееся судно. Оно воняло не хуже острова.

— Адаба, готовь команду к абордажу, — я хлопнул капитана по плечу, — думаю, что это новая партия невольников, которую мой старый знакомый везет сюда.

— Всем приготовиться! Зарядить пушки картечью! Ждем, когда оно подойдет и делаем залп. После этого рвем их на части!

Действительно, посудине, плывшей к острову, в любом случае пришлось бы сражаться с нами, чтобы войти в бухту, а иначе было не причалить. Мы особо двигаться не могли, разве что с помощью магии, парусов-то у нас не было.

Но чем ближе подходило вражеское судно, тем больше я понимал, что нет никакого смысла готовиться к абордажу, потому что на борту сейчас находился только один мертвец, умерший много веков назад.

— Ребята, — обреченно сказал я, — это мой бой.

Да, я знал кто там. Это был мой знакомец, которого Калентренор поднял из-под земли. Мока, пастух мёртвого скота. Судно подошло к нам вплотную, и я ступил на темныую палубу. Да, на нём возили мертвецов, но теперь Мока ждал меня. Конечно, он же меня чувствовал.

— Здравствуй, — сказал я, но Мока не ответил.

Я аккуратно обнажил клинок. Не Эсториоф — тот так и остался у Калгрениэр. Впрочем, это было не важно, не клинки решат исход сражения. Мы начали кружить по палубе, аккуратно подготавливая атаку. Мой соперник тоже зря времени не терял, и внимательно следил за моими движениями.

По большому счету от скелета там осталось не так уж и много. Плевать — надо будет, уничтожу скелет.

Мы сцепились. Бамг, бадам, и тут же разошлись. Я ждал — применит ли он магию, а он видимо ждал того же от меня. Я зажег в руке огонь, предлагая ему посоревноваться в магической силе, и он принял вызов. И тут уж я себя не стал сдерживать и обрушил на него всю свою мощь. Он ведь мечтал об этом бое? Так на, получай!

К моему удивлению он довольно долго умудрялся отражать мои атаки. Его колдовство было очень технично, но его присутствие в этом мире было обусловлено черным ритуалом, а значит его сила имела свои ограничения. К тому же у него не было тока крови, не было взмахов рук и голоса. Всё, что он мог сделать — работать разумом, то есть за гранью, в то время как я, то нырял в этот сумрачный мир, то выныривал из него обратно. Я бил его магическим лезвиями, огнём и льдом, открывал подпространства и порталы, строил иллюзии, и бил, бил, бил до тех пор, пока его защита не дала слабину. Сначала треснула одна кость, затем вторая, затем расспалась крошкой половина черепа. Каждый следущий удар приводил к худшим для него последствиям. Но он бился до конца, до тех пор, пока от него не осталась горстка праха.

Теперь уже ничто не мешало нам высадиться на берегу. Оказалось, что Калентренор не терял времени даром, и все джунгли просто кишели его приспешниками, с которыми у нас не было времени церемониться, и мы, не жалея сил выжигали их, даже не стараясь рубить их на части. Вскоре огонь принялся за сырые джунгли, подняв в воздух огромное количество серого дыма. Лишенные страха слуги Калентренора рвались в бой безрассудно, и лишь упрощали нам задачу. Среди них не было тех, кто мог оказать нам серьезное сопротивление.

Вскоре дорога пошла вверх, и мы вышли на открытое пространство. Здесь мы увидели странную картину — здесь, привязанные к столбам находилось несколько человек с завязанными глазами и пальцами. Не очень сильные чародеи, которых Калентренор использовал в своих целях. Все они были без сознания, значит темный колдун выпил их силу только-только.

Мы вышли к водопаду, за которым скрывался наш главный враг. Я думал, что защиты у него больше не было, но мертвые тела, через которые мы переступали говорили о том, что он провёл ритуал, и запечатал вход.

— Этот ублюдок, узнав о нашем приближении, решил спрятаться как крыса.

— В сторону! — произнес я и ударил по камню кулаком, отчего стена разлетелась на куски. Заклятие было крепким, и моя рука треснула. Я встряхнул ей и моментально залечил повреждения.

Мы вошли внутрь, и сразу же подверглись очередному нападению. На глубокие катакомбы у Калентренора не хватило времени, и его покои располагались прямо за первой дверью. Я с легкостью отвел его убийственные чары в каменную стену, и сам принялся за дело. Отточенные движения, уверенные звуковые сигналы и в воздухе возникали иллюзии и холодное оружие, пламя, а из пламени вылетали осы, стремившиеся жалить. Но противник был достоин такого сражения — одной рукой он отбивал выпады Эсториофа, смазанного моей кровью, другой защищался от заклятий.

Что было бы неожиданным для моего врага? Огонь? Нет, от этого он должен был уметь защищаться в первую очередь. Да и любая другая стихия — это лишь основы колдовства. Холодного оружия он тоже не боялся, и фехтовал отлично, в одной руке сжимая драгорийскую саблю, в другой посох. Что могло отвлечь его? Присутствие здесь Калгрениэр не смутило его ни на каплю, поэтому даже если я представлюсь, он не удивится. Значит нужно быть сильнее и искуснее его.

Он был изобретателен и силён, но моя чудовищная сила сдавливала его как тиски. Охранные заклятия, которые он понаставил вокруг трещали по швам. Здесь он воспользовался излюбленной тактикой — определил кто из нас слабее и направил свои силы на Калгрениэр. После некоторой возни ему удалось завести её в ловушку и обездвижить.

Быть может он и не пытался выжить, а просто пытался принести как можно больше вреда? Я не знаю, но он так увлёкся, пытаясь убить свою старую знакомицу, что пропусти примитивный тычок, от которого отлетел к стене. Потеря концентрации в таком бою означает поражение — я мгновенно присосался к его магии и с удивлением обнаружил что взять из него почти нечего. За этот короткий бой он выплеснул практически всё, что у него было.

— Где Арна? Говори!

Волшебник презрительно посмотрел на меня из-под бровей и неприятно ухмыльнулся.

— Я бы понял, если бы этот вопрос задала мне её величество, которую я так ловко подставил три года назад. Но кто ты такой? — проигравший тихо засмеялся.

— Тот чьи силы ты недооценил. Тот самый волшебник, что пришел тебя убивать там, в Гарне, вместе с Иром Сонезом и принцессой Арной.

— Гвардеец? Припоминаю.

— Говори, иначе я заставлю тебя сказать, — сказал я, а сам вернул Калгрениэр возможности двигаться.

— Обещай оставить меня в живых, — едва расслышал я за шумом водопада.

Опытный колдун дергал за свою спасительную ниточку, ведь прекрасно знал, чем защищена его никчемная жизнь. Естественно, как человек проницательный он сумел догадаться, что я эту защиту преодолеть могу, но был уверен в моем полном незнании проблемы барьера. Уповая на это, он просил лишь моего слова.

— Обещаю. А теперь говори, — сорвалось с моих губ.

— Если она выжила, то, вероятно течение унесло её на юг, вдоль континента. Где она могла оказаться — понятия не имею.

Стоило мне развернуться, и разочарованно выдохнуть из груди тот воздух, что я заготовил для победного клича, как я услышал предсмертный визг Калентренора. Я взглянул туда и невольно прикрыл глаза рукой. Калгрениэр в исступлении била уже мертвое тело наотмашь, не глядя на летящую во все стороны кровь

— Он уже мертв. Пойдем, нас ждут, — монотонно и тихо сказал я.

— Оставь меня, уходи прочь! — закричала Калгрениэр.

— Не так должна выглядеть наша победа, — сказал я, схватил бунтарку в охапку и понес прочь из пещеры. Я окатил её холодной водой, чтобы смыть из озлобленного сознания наваждение. Драгорийка обмякла и погрузилась в глубокий сон.