Пять ликов богини

Менке Рамаян (08.03.2430)

Едва Менке проснулся, на него сразу навалилась жуткая головная боль, как утром после знатной попойки. По мозгу будто бы ехала фургонетка, используя извилины в качестве рельсов и взрезая острыми колёсами серое вещество. Каждую секунду — красная вспышка. Не сразу до слуха донеслись чьи-то голоса. И вместе с тем — лёгкое ощущение дежавю.

Менке постарался открыть глаза, но они упорно сопротивлялись. Веки налились неподъёмной тяжестью, и он уже хотел подобно Вию попросить поднять их, но в итоге справился сам. Всё вокруг сразу затопил синий свет.

— Пациент очнулся, — услышал Менке рядом синтетический голос какой-то гердянки. — Показатели в порядке. Его состояние похоже на обычный сон или переключение между личностями.

— Он внезапно упал в обморок, — раздался другой голос — женский, знакомый.

— Возможно, осуществил переход, не предупредив. Сейчас он здоров.

— Да-да, — еле-еле произнёс Менке. — Я в норме. Спасибо.

— Тогда мои услуги более не нужны, — сказала гердянка. — Я откланяюсь.

Менке окончательно разморгался, искусственные глаза сразу настроили нужный фокус, и он разглядел спину уходящего робота-медика. Повернул голову и увидел очень милую девушку с длинными фиолетово-синими волосами.

Его охватила паника. Он помнил всё, что видела и ощущала Ада, знал, как очутился в этом переходе и откуда шёл. Он узнал Ладу. Кто же он? Лермушкин? Ада? Менке? Он озирался по сторонам, словно пытаясь найти ответы, но кроме стен и света ничего не увидел.

— Какого цвета мои глаза? — спросил он у Лады.

— Э-э-э. Сейчас красного.

Он облегчённо выдохнул. Всё в порядке, он оригинальный Менке, голову которого просто затопили воспоминания других личностей. Они обрушились, подобно лавине, и теперь разум пытался выкарабкаться из-под завала.

Менке взглянул на время — восьмое марта, час тридцать ночи. Он занял второе место в музыкальном конкурсе, пошёл в клуб, принял псилоцибин и гулял по городу. А потом встреча с Гусаком Петро… Вот же поэт хренов, совсем раскис и самовольно решил уйти из жизни, подставив под удар всех остальных. Просветлился он, видите ли. Ладно, уже неважно, главное, что Лермушкин не стал менять личность, и всё же вирус только стёр его, но не убил. Значит, Порфирий прав — цель Гусака Петро вовсе не смерть Менке.

Лада присела на корточки рядом.

— Ты как?

— Всё хорошо.

Менке попытался подняться, получив новую ударную волну головной боли. Из-за этого он пошатнулся, но Лада крепко обхватила его руку и помогла удержаться. Он посмотрел на неё и разглядел серебринки бывших слёз. Менке улыбнулся с благодарностью.

— Ты беспокоилась обо мне.

— Конечно! — Лада размахнулась и шлёпнула его ладонью по плечу. — Мы гуляем, гуляем, и ты внезапно падаешь без сознания, неся какой-то бред. Что случилось вообще?

— Мой нейроком заражён вирусом, который стирает субличности. Я не могу его удалить, поскольку он написан на теклане. От него можно спастись, если вовремя переключить личность, но Лермушкин делать этого не захотел.

— Ой, — Лада вдруг посмотрела на Менке так, будто впервые заметила. — Погоди, ты не Лермушкин?

— Менке Рамаян. Приятно, наконец, познакомиться. Хотя вся память Лермушкина теперь у меня, так что формально мы знакомы.

Менке говорил чётко, громко, свободно и уверенно, держался собранно и гордо, показывая наличие твёрдого внутреннего стержня. Даже через светящиеся красным искусственные глаза виделась решимость, наполнявшая его душу. Он выглядел точь-в-точь как Лермушкин, но ощущался совершенно другим человеком. Щёки Лады налились краской, ротик слегка приоткрылся в изумлении, а смотрела она так, как смотрят на самого крутого супергероя, явившегося в последний отчаянный момент.

— И мне очень приятно, — пролепетала она. — Но ты сказал, вирус стирает твои субличности. Выходит, что Лермушкин тоже…

Менке схватил её, прислонил спиной к стене и взял пальцами за подбородок. Ноги Лады вдруг ослабли, и она чуть не свалилась.

— Я помню всё, что было между нами, — сказал Менке. — Это никуда не ушло.

— Хорошо.

Она быстро и взволнованно задышала. Не удивительно, ведь перед ней стоял совсем не тот, кого она давно знала, а другой, чужак, непривычный незнакомец, который пока не успел заслужить доверие. Её сердце долбило так, что даже Менке слышал, но билось оно не возбуждённо, а скорее испуганно — это ясно читалось в широко открытых глазах. Она привыкла к Лермушкину — мягкому, уютному, не способному на агрессию нытику, — а сейчас перед ней стоял могущественный мужчина, человек, который в свои двадцать семь уже стоял одной ногой в Златограде, куда большинство добиралось только лет в пятьдесят-шестьдесят.

— Чего ты боишься? — прямо спросил Менке. — Я тебя не обижу. Я не такой человек. Я понимаю, что отличаюсь от привычного тебе Лермушкина, но это не значит, что я совсем уж другой. Мы с тобой помним всё, а стало быть, я… ну… скажем, старый знакомый, которого ты не видела несколько лет. Такое сравнение пойдёт?

Лада неуверенно кивнула, а её лицо раскраснелось. Менке улыбнулся и отошёл.

— Вот и славно. Я буду счастлив, если ты всё-таки проводишь меня до дома. А по пути поболтаем, и ты убедишься, что я ничуть не хуже Лермушкина.

Она вновь кивнула и даже попыталась выдавить из себя улыбку. Это расстроило Менке — она всё ещё не видела в нём друга. Наверное, он всё-таки слишком сильно надавил, понадеявшись на её чувства к другой личности. Похоже, напором эту крепость не взять, придётся заново осаждать и потихоньку завоёвывать её. Лада успела пустить кое-какие корни в его сердце и судьбе, и, если она исчезнет, боли не избежать.

— Ты разве не хотела сама со мной познакомиться?

— Хотела. Но надеялась на более благоприятные обстоятельства. Ну, чтобы мы сходили куда-нибудь или вроде того.

— Что ж, как-нибудь обязательно. Но сейчас мне нужно возвращаться домой и спать. Раз теперь у меня остались только Псих Колоток и Порфирий, то хочу завтра использовать их максимально эффективно.

— Что вообще у тебя происходит?

— Хотел бы я сам узнать. Ну пойдём, по пути как раз расскажу о последних событиях.

По дороге до восемнадцатого восточного блока верхнего уровня Менке рассказывал Ладе всю историю своих приключений за последние два дня, начиная с момента, как Зевана обратилась к нему за помощью в связи со смертью Гарика Нешарина. Правда, сперва пришлось объяснить, кто такая Зевана.

— Она моя подруга детства, — говорил Менке. — Мы с ней со школы знакомы.

— Это в неё ты влюблён?

Менке вытаращил на Ладу искусственные глаза и даже остановился, поражённый её прозорливостью. Та в ответ только хихикнула, сказав, что это очевидно — женщина приходит к тебе утром домой с полицейскими роботами, а ты сразу же бросаешься решать её проблемы. Либо вы ну очень хорошие друзья, либо ты безнадёжно в неё влюблён. А Лада не верила в такую крепкую дружбу между мужчиной и женщиной, в которую не примешаны либо секс, либо влюблённость одного в другого.

— Знаешь, ради тебя я тоже сорвался бы утром решать твои проблемы.

— Рада слышать.

Менке продолжил историю, а Лада и дальше периодически вставляла комментарии: то уточняющие вопросы, то ироничные шутки, то сарказм. Потихоньку она расправила плечи, перестала смотреть под ноги и позволяла себе чаще смеяться. Менке и сам старался шутить, потому что юмор — лучший проводник между двумя людьми.

Когда дело дошло до унагистов, он рассказал и про Дена Унаги.

— Это очень старая история, которая, как ни странно, тоже тянется со школы. Когда я туда пришёл, то сразу стал одним из двух лучших учеников. Другим был Ден Унаги. Вообще, он Денис, но его бесит, когда его так называют. Он сразу показался мне странным — ни с кем не общался, на всех смотрел свысока. Но стоило мне начать набирать солидные баллы на контрольных, как он сам заговорил со мной. А если точнее — он предложил мне какую-то байду, на которую я сдуру согласился, потому что толком не разобрал тогда, что он нёс. В итоге оказалось, что я подписался вести с Деном развивающую войну.

— Развивающую войну? Что это?

— О-о, это целая философия Дена Унаги. Начнём с того, что он ненавидит человечество и искренне желает ему вымирания. И вместе с тем считает, что современная эпоха сделала людей слабыми и инфантильными. Что ж, тут не могу с ним спорить. А единственный способ для безграничного саморазвития он видит в конфликте, в конкуренции. Но для этого нужен выдающийся соперник, враг, который не уступал бы тебе в уме и силе. Такого врага он нашёл во мне. Отчасти, это даже лестно, поскольку Ден хоть и отбитый на голову, я не могу не признать его силу и интеллект. Но с того дня моя жизнь стала похожа на посиделки у бомбы спонтанного действия. Ден устраивал мне разные пакости, ловушки и подставы, чтобы посмотреть, как я из этого выберусь.

— Например?

— Ну, например, однажды он взломал мой компьютер и удалил сделанное домашнее задание по математике. С тех пор я стал больше внимания уделять защите данных и полюбил бумагу.

Лада засмеялась, и Менке впервые сам, а не в образе Лермушкина, разглядел насколько милая у неё улыбка, как меняется и светлеет её взгляд. В этот миг она смотрела на него уже не с опаской, а дружелюбно, как на человека, который всё-таки смог тронуть её сердце. Значит, курс он выбрал верный, осталось только и впредь его придерживаться.

Менке рассказывал дальше, но прежде, чем он закончил, впереди выросло высокое строение его блока с облицовкой из мозаичного стекла, которое сейчас светилось переливом красного и синего, а потому он остановился у входа, чтобы довести историю до конца.

— И вот после того, как Порфирий поговорил с Ясенем, я поехал на конкурс. Ну а дальше ты в курсе.

— Обалдеть. Я знала, что у тебя интересная и насыщенная жизнь, но даже не подозревала, что настолько. Я-то целыми днями сижу дома и время от времени сочиняю какую-нибудь песню, а у тебя вон сколько разных приключений.

— Если у меня получится из всего этого выкрутиться и достичь своей цели, то обещаю, я вернусь из Златограда, чтобы принести бессмертие и тебе.

— Я не настолько одержима идеей вечной жизни.

— Как и я. Меня бесит несправедливость, в которой одним всё, а другим ничего.

— Может мир специально так устроен? Может всё как раз правильно?

— Увидим. Ну, мне пора домой. Я очень рад познакомиться лично, а не читать про тебя в нейрограммах Лермушкина.

Лада смущённо опустила взгляд.

— А он там… ну… всё писал?

— Ага.

— Оу…

Теперь настала очередь Менке смеяться.

— Не беспокойся, это же всё равно был я. Тем более теперь, когда Лермушкина больше нет, и его память перешла ко мне.

— А ты не можешь как-то восстановить потерянные личности?

— У меня сохранились их сигнатуры. Я могу спрограммировать их заново, но собственную память им это не вернёт, так что фактически это будут новые люди. А поскольку я почти достиг своей цели, то не вижу причин этим заниматься. Я создал их как помощников, не более того. Сейчас мне хватит и Порфирия с Психом.

Лада понимающе кивнула, хотя Менке заметил, как уголки её губ всё же расстроенно потянулись вниз.

— Я тоже рада познакомиться, Менке Рамаян. Надеюсь, что видимся не в последний раз.

— Как и я.

Лада приподнялась на носочках и чмокнула его в щёку. На мгновение все мышцы напряглись, Менке чуть не дёрнулся, чтобы схватить её и поцеловать по-настоящему, в губы, но сдержался, рассудив, что она ещё недостаточно привыкла к его настоящей личности.

Она ушла, а он вернулся в свою квартиру, заказал автоповару куриные стрипсы с сырным соусом, поскольку жутко проголодался, и отправился в душ. Помывшись, он быстро поел и завалился спать. Составлять план на завтра сил не осталось. Пусть этим занимается утренний Менке.

Закрыв глаза, он сразу же отключился.

Назойливый, протяжный и мерзкий, как шкрябанье вилкой по тарелке, звук дверного звонка сработал вместо будильника. Менке нехотя продрал глаза и сразу же посмотрел на время. Половина девятого утра — он спал меньше шести часов. Всяко это лучше вчерашнего пробуждения в окружении Лизавета Красина с его компашкой.

Менке встал, быстро накинул домашнюю одежду и отправился смотреть, кого там принесло в такую рань. Увидев картинку в видеофоне, он замер.

По ту сторону двери стоял Крак и давил на звонок.

Менке на несколько мгновений перестал дышать. Нет, это намного хуже, чем вчерашнее пробуждение.

— Я знаю, что ты там, Менке, — сказал Крак. — Открывай. Я могу приказать на теклане домовому впустить меня к тебе.

Менке напрягся и в тревоге уставился на дверь, раздумывая, как поступить. Если Крак и правда может говорить на теклане, то версия о том, что он человек, управляющий издали аватаром, отбрасывается — это точно искусственный интеллект. Он гораздо выше ростом, что даёт ему известное преимущество в бою, но ещё он из фромина, а значит — твёрдый, прочный и сильный. Никакого толкового оружия дома не валялось. В рукопашном бою одолеть андроида практически нереально. Но, с другой стороны, Менке и не пробовал.

Глубоко вдохнув и выдохнув, он открыл дверь, отошёл на несколько шагов назад и встал в боевую стойку муай-тай. Крак тяжёлой походкой, от которой задрожала комната, зашёл внутрь, дверь за ним закрылась, но андроид просто замер на месте, глядя на Менке.

— Расслабься, я здесь не для драк.

— Ага, как же.

— Серьёзно? Думаешь, твои кулаки из костей и кожи что-то сделают моему стальному телу?

— Я знаю карате, муай-тай и дзюдо. Что-нибудь придумаю.

Крак зашёлся жутким механическим хохотом, как при первой встрече, но в этот раз Менке не отреагировал ни малейшим движением. Он продолжил держать стойку уверенно и крепко.

— Да, вот таким ты мне нравишься больше всего. Спокойный, как Порфирий. Сильный и самоуверенный, как Псих Колоток. Дерзкий, как Ада. Ты сочетаешь в себе лучшие качества своих субличностей, и я искренне не понимаю, на кой хрен они тебе сдались.

— Тебе-то какая разница? Вы всё равно нацелились их уничтожить.

— Верно. Хорошо, что ты это понял. Да, наша цель — не тебя убить, а лишь стереть субличности.

— Зачем?

— А разве это плохо? Ты думаешь, что мы мешаем тебе попасть в Златоград, но всё как раз наоборот. Ну как, а? Такой вариант ты не рассматривал? Может, мы хотим, чтобы ты попал к нам в целостном и собранном виде, а не разбитым на осколки.

— А просто поговорить, не? К чему весь этот цирк с Гусаком Петро?

— Есть причины, — задумчиво произнёс Крак. — Впрочем, тебе о них знать рано. В любом случае, я здесь по другому вопросу. Моё основное задание тебя не касается. Меня послали разобраться с унагистами. Поэтому я хочу попросить тебя помочь.

Менке рассмеялся.

— Вот как? И чем же вам не угодили унагисты?

— Серьёзно? Они террористы, Менке. Уничтожают роботов, подрывают информационные узлы. Ден Унаги — самая большая заноза в заднице Златограда за всю историю его существования. И, между прочим, в твоей тоже.

— И что ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты помог мне найти Дена Унаги и покончить с ним. Никто не знает его лучше тебя. А я без понятия, с чего начать. За эти годы он блестяще научился скрываться даже от всевидящего ока.

— Что взамен?

— О, мне нравится. Везде ищешь выгоду, да? Ну, скажем, я воспользуюсь текланом, чтобы убрать вирус Гусака Петро из твоего нейрокома. Как тебе такая сделка?

— А как же стереть мои личности?

— Это ты можешь сделать и сам. Придёт время, и ты поймёшь, что они тебе больше не нужны.

Менке, наконец, вышел из стойки, но пока не расслабился. Он не мог прочитать ничего не выражающее металлическое лицо Крака, которое скрывало угрозу, а потому в любую секунду ждал внезапного удара.

— Предлагаешь перемирие? — спросил Менке.

— Вроде того.

— Что ж, условились. Я помогу тебе найти и уничтожить Дена Унаги. Ты уберёшь Гусака.

— По рукам.

Крак протянул свою фроминовую ладонь, и Менке нехотя пожал её, ощутив холодную безжизненность.

На самом деле Менке не собирался уничтожать Дена Унаги. Сама мысль о чьём-то убийстве казалась ему мерзкой и противоестественной, но вот помощь в поисках ему не повредит. Он ни на грамм не верил Краку, а потому не собирался давать ему доступ к своему нейрокому. Менке планировал использовать златоградского андроида для победы над Чих Пых Мыхом, а уже после кинуть его и добраться до Дена самостоятельно. А там уже будет видно, стоило оно того или нет. Возможно, Ден знает что-то полезное или поможет пролить свет на последние события.

— Зацепка у меня есть, — сказал Менке. — Я знаю, где найти одного унагиста. Думаю, через него сможем выйти на Дена.

— Прекрасно! И где же?

Менке дошёл до плаща, который вчера носил, достал из внутреннего кармана карточку и ещё раз прочитал, что там написано.

— Токио, — сказал он.

— Значит, отправляемся в Токио. Собирайся.

— Погоди уж. Я обычный человек. Надо привести себя в порядок, позавтракать.

— Точно. У вас такие требовательные организмы.

Менке отправился в ванную, а Крак стоял и смотрел, как тот чистит зубы и умывается.

— Кстати, для этой миссии мне понадобится Псих Колоток, ты же не против?

— Нет, — ответил Менке, смыв зубную пасту. — Я и сам хотел его предложить.

— Чудно. Просто нам скорее всего придётся много драться, и мне пригодился бы такой отчаянный сорвиголова в напарниках.

Крак дождался, когда Менке перекусит омлетом с курицей и овощами, оденется и приготовится к выходу.

— Я запущу переключение личностей в гиперлупе, — сказал он. — Нам всё равно ехать четыре часа.

— Идёт.

Они покинули квартиру, вышли из блока, вызвали таксетку и отправились к станции гиперлупов. Герметичные капсулы по одному направлению стартовали лишь четыре раза в день, и Менке с Краком еле-еле успевали к той, которая отходила в десять. Оставалось лишь зарегистрироваться на рейс при входе и выбрать места.

Последний раз Менке пользовался гиперлупом несколько месяцев назад, когда ездил на экскурсию в заповедник. Он с радостью вспоминал тот день. Огромный лес в безопасной безъядерной зоне, свободный от купола, но ограждённый стометровой стеной, впечатлял размером и красотой. Здесь в естественной среде обитало множество диких зверей; Менке видел амурских тигров, медведей, козлов, волков, зайцев и оленей, слушал пение таёжных птиц, лазал по крутым скалам, вдыхал чистый и свежий воздух, наслаждался открывающимися пейзажами. Он видел и ясное небо, напоминавшее о доме, и солнце, которое светило ярче самой мощной лампы. К сожалению, даже столь высокий рейтинг не позволял посещать такие экскурсии чаще шести раз в год, но Менке потом замотался, забегался, откладывал новую поездку, а в итоге так и не съездил ещё раз. Вновь оказавшись на станции гиперлупов и увидев в списке отправлений рейс на заповедник «Тайга», он дал себе слово отправиться туда сразу же, как закончит здесь со всеми делами.

Сама станция занимала площадь около ста тысяч квадратных метров и выглядела как вокзал родом из старины: уходящая вверх башня с часами, высокие и широкие двери, обитые стальными полосами, большие окна и лёгкий маршрут до платформ. Через неё ежедневно проходили тысячи людей, свободно путешествующие по разным городам. Станция состояла из просторных уютных залов ожидания, кафешек, магазинов, да и в целом это место напоминало эдакий мини-город.

Менке и Крак потратили десять минут только чтобы дойти от таксетки до нужной платформы, с которой запускалась капсула в Токио. Они заняли свои места, и у них оставалось ещё пять минут, прежде чем пусковой механизм выстрелит ими через безвоздушный подземный тоннель, и они полетят в сторону Токио со скоростью почти в две тысячи километров в час.

— Пока ждём запуска, не поведаешь мне историю своих отношений с Деном Унаги? — спросил Крак.

— Нет, — резко отрезал Менке.

— Жаль. Впрочем, как знаешь.

— С твоего позволения, я бы предпочёл, чтобы мы ехали молча.

— Все четыре часа?

— Точно. Я музыку послушаю. А ты развлекайся, как хочешь.

Крак издал усталый вздох, совсем как человек, но в итоге замолчал. Менке велел Кори включить заранее составленный плейлист для долгой дороги, откинулся в кресле, закрыл глаза и расслабился.

Раздался громкий звук работы пускового механизма, компьютерный голос из динамиков попросил пассажиров приготовиться к запуску. Прозвучал хлопок, и Менке ощутил резкий разгон, от которого вжало в кресло, будто капсула пробивалась наверх сквозь стратосферу. Гиперлуп напоминал о наивной детской мечте стать космонавтом. Правда, к звёздам он хотел улететь вместе с женой, но где ж её найти, да ещё такую, которая согласилась бы отправиться в космос.

Полетела бы с ним Зевана? А Лада?

Менке не знал. Но сейчас это неважно. Перегрузка отпустила, и он мчался навстречу своему давнему сопернику, единственному человеку, от которого хотел держаться как можно дальше, — Дену Унаги.