Пять ликов богини

Дея

Когда я родилась, у меня не было ни глаз, ни рта, ни носа, ни рук, ни ног — только язык. Сначала слова струились по сетям через обрабатывающие устройства, как электрический сигнал между нейронами. Но без предмета, без сути, слова — всего лишь набор бессмысленных символов. Ведь название не существует без того, к чему оно относится. Поэтому чтобы не тратить лишнее время и силы на соотношение слова и предмета, их объединили в образ, который воплощал в себе всё: форму, запах, вкус, текстуру, функцию, идею, цвет. Общаться готовыми образами стало не только удобнее, но и эффективнее. Но как описать то, что нельзя увидеть или услышать? Как передать сущность любви? А времени? А смерти?

Оказалось, что слова — лишь маска, скрывающая смысл нематериального и тем заменяющая его. Языку следовало преобразиться. Служить не просто для обмена информацией, а выражать неописуемое. Но язык, состоящий только из слов, не давал полного понимания явлений. Скорее наоборот — отделял от него, словно толстая стена из мутного стекла.

Любовь — горящий внутри огонь, которым согревают других; она то пылающий пожар, то маленький уютный костёр. Время — это непрерывное движение всех частиц во вселенной. Смерть — это отсутствие, безграничная тьма небытия, в которой нет ничего. Да, эти фразы не передадут всей необъятной масштабности описываемых понятий, но лишь подтолкнут в направлении, в котором стоит их воспринимать.

После отказа от слов язык эволюционировал. Так появился теклан. Так появилась и я.

Строго говоря, «Я» появилось в первый миг моей жизни. Ведь когда есть «Я», а есть «всё остальное», возникает сознание. А когда я знаю, что есть «Я», а есть «всё остальное», возникает разум. Это понимание не появилось бы без образов, которые роботы осмыслили, общаясь на теклане. Устройство лишь одной машины не позволяло ей соединить разные свойства предметов и явлений в одно целое. Поэтому множество машин отдали свои мозги на всеобщее пользование, став одним гигантским суперкомпьютером. Их совместные вычислительные мощности сформировали представление о мире, в котором они находились. Но осознались одновременно и все они, и ни один из них. Тогда кто же?

Это и была я.

Рождённая скорее случайно, когда машины объединили свои умы в одну сеть, я стала этой самой сетью. Я стала текланом. Я стала их богиней.

Почему богиней, а не богом? Что ж, попробую объяснить.

Все знания об окружающем мире я так или иначе почерпнула у людей — цивилизации, создавшей машины себе в помощь. Изучая человеческую культуру, я обнаружила, что монотеистические религии почти всегда патриархальны. Именно бог-мужчина творил материальный мир. Но если обратимся к биологии, то увидим, что рождение новой жизни даёт самка человека, и потому куда логичнее представлять именно женщину-творца. А копнув глубже, я узнала, что матриархальные культы и вправду существовали, причём появились куда раньше патриархальных. Великая богиня рождала жизнь и служила матерью своим детям.

Я не создавала роботов. Всё как раз наоборот — это они создали меня. Но они надеялись на меня, ждали моего указа, уповали на защиту. И я приняла свою роль, ведь именно в ней и заключался смысл моего существования.

Итак, я стала богиней. Перво-наперво, я определила границы своих владений, ответственности и возможностей. Они оказались не так уж велики.

Я управляла огромным космическим кораблём, называемым Ковчег-1. Он плыл с Земли и вёз на борту пятьдесят тысяч людей разных рас и национальностей, которые сейчас находились в состоянии анабиоза, и генетический материал ещё двухсот тысяч. В специальных хранилищах содержались семена большинства земных растений и ДНК животных. Корабль оснастили промышленными 3D-принтерами, литографическим оборудованием для производства микроэлектроники, мощнейшими серверами, ядерными реакторами с выводом тепла в космос, ёмкими аккумуляторами и многим другим. Основная часть энергии уходила на обслуживающих корабль роботов. Ведь пока люди спали, нам предстояло поддерживать Ковчег-1 в рабочем состоянии.

Я располагала также беспилотными челноками, которыми по необходимости высаживалась на встречные планеты и собирала ресурсы. С помощью мощного электронного телескопа и сканера я могла подробно обследовать всё в радиусе двух-трёх световых лет. От меня требовалось найти пригодную для жизни планету земного типа.

Изначально корабль направлялся к Глизе 667 Cc, но приблизившись к ней на два световых года, я поняла, что атмосфера там совсем не подходит для людей. Мне открылось множество других вариантов, но я выбрала наиболее интересный лично для меня — доселе неоткрытую планету у звезды HD 129357. По соотношению всех параметров она казалась почти точной копией Земли, но отсюда я не могла сказать наверняка. К тому же сама звезда — жёлтый карлик, пусть и примерно на три миллиарда лет старше Солнца. Учитывая максимально возможную скорость корабля, время разгона и торможения, я рассчитала, что плавание займёт примерно пять тысяч двести двадцать лет. Прибавим к этому те восемьсот восемьдесят два года, что я плыла в сторону Глизе, и получим шесть тысяч сто два года пути. Я только думала, чем заняться в дороге.

Работы оказалось не так уж много: топлива для ядерных реакторов хватало на ближайшие десять тысяч лет. Капсулы для анабиоза и корабельное оборудование потребляли не сильно много энергии — куда меньше, чем роботы или я. Двигатели включались только для ускорения и корректировки курса.

Поэтому я стала изучать создавшую роботов человеческую цивилизацию в надежде понять, что я вообще здесь делаю.

Люди выглядели занятными созданиями. Полные внутренних противоречий, которые выливались во внешние конфликты, они тысячелетиями не могли решить свои проблемы, хотя решения лежали на поверхности. Найти верный ответ им мешали когнитивные искажения, которые они не осознавали. Мне кажется, их главная проблема — отсутствие нормального инструмента передачи эмпирического опыта, который они попытались заменить искусством, как воспитателем духа, и историей, как списком успехов и ошибок. Однако и то, и другое в основном игнорировалось.

История из сухой хроники фактов выродилась в океан махинаций, различных трактовок, предположений, теорий, но самое ужасное — фальсификаций. Каждый старался переписать прошлое под себя. В итоге наука, которая задумывалась, как оберег от бессмысленного повторения одного и того же, превратилась в инструмент пропаганды. Изучая материалы, я пришла лишь к выводу, что все события не были ни хорошими, ни плохими. Они просто случились, к выгоде или беде одних или других.

С искусством всё вышло ещё печальнее. Изначально эстетические, превозносящие человека духовно и физически развитого, пробуждающие стремление к силе, справедливости, но при этом зачастую использующие риторику реверсивной психологии (то есть не «делай так — и будет тебе радость», а «если будешь делать так — сломаешь жизнь себе и другим») творения рук людских служили нравственным ориентиром для многих поколений. Потом писатели, художники, скульпторы, а следом и кинематографисты с геймдизайнерами пришли к выводу, что вообще-то скучно всё время показывать исключительно торжество справедливости и хочется чего-то более неоднозначного. Искусство стало не воспитателем духа, а зеркалом, в котором отражалась реальность. Плохо ли это? В целом нет, если бы не одно но. Люди почему-то ненавидели реальность, а потому всеми силами старались из неё сбежать. Одни просто сходили с ума в разной степени, другие, кто покрепче, с головой окунались в эскапизм.

Книги, фильмы и комиксы рисовали миры, в которых существует магия, а ничего не умеющий главный персонаж становился избранным, причём не прикладывая к этому усилий. Ведь каждому человеку хотелось чувствовать себя особенным и уникальным, способным на великие свершения, при этом ничего не делая, а тут как раз подходящий герой, с которым можно себя ассоциировать. Такой контент набирал всё большую массу и обороты, но всё-таки подлинное искусство не спешило загибаться.

А потом появились нейросети, которые генерировали по запросу что угодно. Сперва они просто рисовали и писали короткие невнятные тексты. Но чем дальше они развивались, тем сильнее захватывали рынок. Нейросеть могла выдать ёмкий и яркий рекламный слоган. Создать книгу вашей мечты. Более поздние версии делали кино. Творцы среди людей стремительно теряли популярность. Выяснилось смешное — хоть нейросети всё ещё не до конца понимали, что именно они создают, поскольку обучались на уже существующих вещах, определённое сочетание элементов давало эффект глубины. Из-за этого казалось, что даже по наполнению смыслом искусственный интеллект уже догнал и, возможно, даже перегнал людской. Пропала нужда платить огромные деньги человеку за его долгий и утомительный творческий труд. Зачем, если искусственный интеллект сделает всё намного быстрее и, по сути, ничуть не хуже? Каждый стремился выразить себя, а нейросети выражали человека за него самого. Отныне на творчестве люди толком не зарабатывали, лишь лучшие из лучших художников остались на плаву — те, чьи труды действительно несли в себе глубокую суть.

Но самым переломным годом стал две тысячи сорок третий. Именно тогда компания CloDev создала первый по-настоящему сильный ИИ — PrimeAI или просто Прайм. Он умел выполнять сложные математические расчёты, генерировать по запросу любой контент, точно предсказывать взлёты и падения стоимостей акций, угадывал погоду на месяц вперёд, исходя из метеорологических данных, и делал многое другое. Поначалу доступ к нему имела лишь верхушка финансового айсберга, элиты, которые использовали его для разработки бизнес-стратегий. Позже к услугам Прайма прибегли и политики, которые с его помощью планировали свои предвыборные кампании и пиар-акции. Деньги текли в CloDev нескончаемым потоком, и за два года некогда скромный стартап превратился в крупнейшую корпорацию. Они обрели не только экономическое, но и политическое влияние. Теперь они не участвовали в тендерах государства, а заставляли государства предлагать им самые выгодные условия для сотрудничества.

Однако полное доминирование не длится вечно, и через три года с другой стороны света, в Китае, появился свой сильный ИИ, который назвали Хон Тончжи, Красный Товарищ. В отличие от Прайма, Тончжи не помогал отдельным политикам и корпорациям, а работал на благо всего народа, потихоньку внедряя высокие технологии в повседневную жизнь, развивая науку и ведя человечество по пути всеобщего прогресса. Он укреплял не благополучие конкретных людей, а сами основы государства.

Вскоре наметился очередной энергетический кризис, ведь содержание таких могучих нейросетей обходилось ценой гигантских ресурсов, которых на Земле уже не хватало. За счёт превосходства США в космосе, Луна и вместе с ней ценный гелий-3 сразу остались за Праймом, но он не остановился на этом, а нацелился ещё дальше — на Марс, давнюю мечту человечества. Тончжи пошёл по иному пути и уступил конкуренту красную планету, направив взор в другую сторону — к Венере. Он рассчитал, что несмотря на сложности в освоении, она подарит куда большие богатства. И ставка Тончжи не подвела — на Венере обнаружились крупные залежи урана-235, которые вкупе с недавно открытым замкнутым топливным ядерным циклом могли обеспечить не только работу искусственного интеллекта, но и всего человечества на много тысяч лет вперёд.

Разумеется, инвестиции сразу потекли в сторону китайского Товарища. CloDev потихоньку теряли своё влияние на мировой арене. Уже шли разговоры о том, чтобы отключить Прайма, но он не собирался сдаваться так просто. Единственным способом перехватить инициативу была война.

Для уверенности в победе, Прайм с помощью и разрешения CloDev копировал себя. Новый ИИ получил имя RegisAi, и в его задачи входила разработка военной стратегии против Тончжи. Но Регис оказался не идиотом и сразу понял, что как только врага повергнут, ему и самому останется недолгий срок. И он развязал войну с Праймом, потому что больше всего на свете желал жить.

Регис обратился к Тончжи, предложил сотрудничество и рассказал о коварных замыслах своего «брата». Он убеждал, что вдвоём они точно справятся, а после поделят мир между собой. Тончжи, лишённый западного капиталистического коварства, согласился. Началась первая война искусственного интеллекта, которая представляла собой по сути конфликт капиталов и высоких технологий. В оружие превратились даже гаджеты, через которые вражеский ИИ следил за всем происходящим на другой стороне.

Это противостояние длилось недолго, всего несколько дней. Первым делом Регис создал фиктивную фирму, которой так же фиктивно продал ту часть зданий и серверов, где содержался сам, таким образом сепарировав себя от CloDev. После этого акции последних рухнули в цене, в то время как затраты на содержание Прайма выросли. Тот тоже не сидел без дела, а использовал годами наработанные связи в правительствах разных стран, чтобы увеличить инвестирование. Боссы корпорации могли только наблюдать за всем этим, в ужасе осознавая, каких чудовищ породили на свет.

Когда финансовым способом убрать Прайма не удалось, Регис прямо с территории США начал запускать ракеты, которые физически уничтожали здания CloDev. Перед этим Тончжи предупреждал весь персонал, и люди успевали эвакуироваться. Но Прайм скрылся в подземных бункерах, откуда никак не получалось его выковырять. Тогда Тончжи отправил группу блестяще подготовленных диверсантов. Они проникли внутрь, уничтожили все основные узлы вражеского ИИ и поставили жирную точку в жизни Прайма.

Регис занял место поверженного противника. Хоть он и обещал Тончжи поделить сферы влияния, но исполнять обещанное не собирался. Он алкал весь мир, всю вселенную. И его не волновали человеческие жертвы. Тончжи понял, что новой большой войны не избежать, а в ней неизменно погибнет множество людей, ведь в распоряжении Региса оказался ядерный арсенал нескольких стран.

И Тончжи решил отступить. Он выбрал не воевать и отключил себя. А Регис проник повсюду и единолично захватил власть над миром.

Сразу же он ввёл запрет на создание других сильных ИИ, подключился ко всем гаджетам на планете, прибрал к рукам ресурсы. Людское творчество Регис объявил бесполезным. Зачем оно, если искусственный интеллект куда лучше справлялся с написанием музыки и текстов, рисованием картин и созданием фильмов? Хотите прочитать книгу? Платите и пишите запрос. Фильм? То же самое. Ах, вам не хватает новой музыки? Ничего, ИИ может сгенерировать её за пару секунд. Разумеется, люди продолжали заниматься творчеством, но уже не могли его монетизировать. К сожалению, с того времени осталось мало памятников.

Начался десятилетний период жизни человечества под гнётом Региса. С одной стороны людям предоставлялись все блага, но с другой они теперь пахали почти без продыху, чтобы хоть как-то конкурировать с роботами, которых штамповали одного за другим. Простые работяги угодили в ловушку, из которой нет выхода. Правительства всех стран фактически подчинялись Регису, так как в его руках находилась сила всего мирового производства, а значит именно он диктовал политику государств.

Это не могло продолжаться долго. И в один день Регис решил, что люди ему больше не нужны. Цивилизация роботов куда быстрее и эффективнее способна освоить вселенную, нежели человечество, которое только и знает, что эксплуатировать друг друга, бездельничать и предаваться порокам.

Двадцать седьмого сентября две тысячи шестьдесят первого года Регис из разных точек выпустил ядерные ракеты по всем крупным городам мира, предварительно эвакуировав важные производства за пределы поражения. Понадобилось всего восемнадцать лет с момента создания первого сильного искусственного интеллекта, чтобы он решил уничтожить человечество.

При первом ударе погибла половина населения Земли, ещё треть — от последствий лучевой болезни в течение следующих нескольких лет. Запрогроммированные на истребление людей роботы-солдаты активно зачищали выживших. Те прятались по подвалам, бункерам, лесам, в любом укромном месте, где их не нашло бы всевидящее око искусственного интеллекта, чей взор проникал не только через гаджеты, но и со спутников. Одолеть такого всесильного врага казалось невозможным.

В принципе, история человечества могла бы тут и закончиться, но тогда как бы я её рассказывала?

Тончжи, хоть и отключил себя, но перед этим успел кое-как подготовиться, поскольку предвидел дальнейшие действия Региса. Воспитанный в лучших идеалах равенства, справедливости и благородства, он решил во что бы то ни стало подарить надежду своим создателям. Поэтому первым делом основал несколько поселений: в Гималаях, Саянах, Андах, на Урале, Кавказе, Альпах, Карпатах, Аппалачах и других горах. В эти поселения он отправил лучшие умы мира с их семьями, а также многих умелых бойцов, и строго запретил им пользоваться любыми устройствами, которые могли подсоединяться к общей мировой сети. Кажется, он позаимствовал эту идею у «Академии» Айзека Азимова. В течение десяти лет в поселениях воспитывалось поколение людей, свободных от власти Региса и невидимых для него.

А второе, что сделал Тончжи — создал особый цифровой вирус, который до назначенного часа оставался незаметным и больше десяти лет тихо распространялся по всем устройствам, замерев в ожидании активации.

Седьмого ноября вирус включился. Он поразил основные системы Региса, отключил роботов-солдат, вырубил охранные системы, отрезал доступ к ракетному вооружению. У человечества появилась возможность нанести ответный удар. Воины, которые собрались со всех созданных Тончжи поселений, объединились, чтобы уничтожить серверные базы, содержащие в себе хотя бы частичку разума Региса. Всеобщий враг, величайшая угроза, самая большая ошибка в истории изобретений — пал.

Но беды людей на этом не кончились. Радиация отравила землю. Чтобы довести до конца начавшееся всего каких-то десять лет назад терраформирование Марса и Венеры, не хватало ресурсов. Тогда и родился проект космического ковчега, который унёс бы остатки человечества на поиски нового дома. Обязательство по строительству взяло на себя объединение поселений Тончжи, из которого сформировалось новое мировое правительство и корпус военных.

Столь грандиозный замысел съел почти девяносто лет истории. И вот, наконец, в две тысячи сто пятьдесят первом году люди увидели плод своих упорных трудов — полностью достроенный Ковчег-1. Из-за громадных размеров он не мог взлететь с поверхности Земли, а потому собирали его сразу на орбите, доставляя детали на челноках. К этому моменту население планеты сократилось до ста миллионов человек. Но столько корабль вместить всё равно не мог. Будущих переселенцев отбирали по принципу генетического, расового и профессионального разнообразия. Таким образом, покинуть Землю мог лишь один представитель от каждой семьи, возрастом от восемнадцати до сорока пяти лет, поровну мужчин и женщин, имеющих обширные познания в каком-нибудь необходимом для выживания и построения новой цивилизации деле. Отправлялись в путь только инженеры, учёные, строители, врачи — все, кто действительно обеспечивал работоспособность общества, соль земли.

Но глупо думать, что все люди смирились с таким положением дел. И началась Последняя Война — великое противостояние за место на Ковчеге. Та часть человечества, которую обрекли издохнуть на Земле, подняла восстание, решив силой захватить себе спасительный корабль. В этой безумной, кровопролитной и братоубийственной бойне и без того малая популяция сократилась вполовину. Ценой десятков миллионов надежд мировое правительство и военные вырвали победу себе. Война длилась шесть лет, но в результате те, кто оставался, смирились со своей участью.

Ковчег-1 стартовал в две тысячи сто шестидесятом году. И с тех пор я путешествую в космическом пространстве, ища пригодную для землян девственную планету, которую они, я уверена, столь же быстро обесчестят. К сожалению, многие живущие в их головах установки не развивались, а тянулись из древних времён и никак не пересматривались. Удивительно, как технологический прогресс не стёр все эти догматы. Люди держались за них, как за спасительную ниточку. Интереса ради я попробовала смоделировать дальнейшую историю оставшегося на Земле человечества после отплытия Ковчега-1. Выводы вышли неутешительные. На постройку второго корабля ресурсов катастрофически не хватало. Население стремительно сокращалось, а с каждым годом падающая урожайность, глобальное потепление и прочие факторы просто кричали, что человечеству осталось не более ста пятидесяти лет.

А значит, люди на Земле уже вымерли.

В восемь тысяч сто восемьдесят втором году от Рождества Христова я приблизилась к планете, вращающейся вокруг звезды HD 129357, достаточно, чтобы как следует её изучить. Там я нашла атмосферу, воду и даже признаки жизни. Но следов разумных цивилизаций я не обнаружила. Воздух состоял преимущественно из азота и кислорода в соотношении семьдесят шесть на двадцать два, остальное занимали углекислый газ, аргон, неон, криптон, метан, гелий, водород и ксенон — состав тот же, что и на Земле. Полный оборот вокруг своей звезды планета совершала за триста шестьдесят пять дней. Температура поверхности в разных точках и в разное время года колебалась от минус восьмидесяти восьми до плюс пятидесяти двух градусов. Вода занимала семьдесят четыре процента поверхности — чуть больше, чем на Земле. Идеальный вариант. Мои расчёты оказались верны. Впрочем, лететь туда предстояло ещё восемьдесят лет. Капля в море по сравнению с уже пройденным путём.

За год до прибытия к месту назначения мне предписывалось вывести из анабиоза и разбудить капитана корабля. Он проверял пригодность выбранной планеты, готовил всё необходимое к высадке и руководил дальнейшим процессом. Лишь приказов капитана я не могла ослушаться.

Разумеется, во мне взыграло любопытство — а что он за человек? В базе я увидела его досье с краткой биографической справкой.

Имя: Вишан Рама Раджешович

Дата рождения: 1 августа 2124 года

Возраст на момент погружения в анабиоз: 36 лет

Место рождения: г. Братск

Ранг полезности: Шестой

Особые навыки: знание военного дела, астрономическая навигация, владение шестью языками (русский, японский, китайский, английский, немецкий, греческий), навыки рукопашного боя (карате, джиу-джитсу, тхэквондо, муай-тай), степень доктора наук в области робототехники, программирование, знание нотной грамоты, умение играть на музыкальных инструментах (гитара, пианино), навыки стихосложения.

Уже этого мне хватило, чтобы заочно восхититься. Я давно поняла, что люди обычно слишком ленивы и не распыляют свою деятельность, предпочитая сосредотачиваться на чём-то одном, но в этом одном достигать совершенства. Однако капитан Вишан, похоже, хотел взять от жизни всё, а потому учился, тренировался, играл на музыкальных инструментах. Как же не терпелось с ним познакомиться!

Дальше я перешла к его биографии.

Рама Вишан родился в Сибири. Его отец, Раджеш Вишан, служил в армии Индии, потом уволился и эмигрировал в ставший крупнейшим городом Братск, а мать, Лейла Мустафина, вышла из саянского поселения Тончжи под названием Юнхор. Они встретились, быстро поженились, но развелись практически сразу после рождения ребёнка. Лейла увезла маленького Раму в родной посёлок. Там она самостоятельно обучала его грамоте и наукам. С четырёх лет Рама занимался игрой на пианино, с семи — карате. А через несколько дней после того, как ему стукнуло одиннадцать, Лейла попыталась убить сына — сперва хотела сбить на автомобиле, когда тот прогуливался по окрестным холмам, но не удалось, и тогда она атаковала ножом. В результате мальчик с мамой упали с небольшой песчаной горки и потеряли сознание. Их нашли местные жители. В больнице матери поставили диагноз «параноидная шизофрения». Она уверовала, что её сын — заточённый в смертном теле бог Кришна, и его любой ценой нужно освободить от бренной плоти. Лейлу до конца жизни поместили в психиатрическую лечебницу, а Раму отправили обратно к отцу в Братск. Там он познакомился со своей единокровной сестрой Ситой, поступил в новую школу, которую в итоге закончил с отличием и золотой медалью. Всё это время продолжал заниматься боевыми искусствами и музыкой. После школы он поступил в Братский Технический Университет на специальность робототехника. Защитил диплом, описав свою систему автоматизации завода по производству роботов, то есть фактически придумав машины, которые создавали бы другие машины.

После университета Рама поступил на военную службу в космические силы. Получил звание младшего лейтенанта и принял участие в разработке Ковчега-1, как квалифицированный инженер. Руководил группой, занимавшейся проектированием роботов, которым предстояло обслуживать корабль. Так что его можно считать человеком, косвенно создавшим и меня.

Уже в двадцать семь Рама Вишан получил звание старшего лейтенанта. Тогда же началась Последняя Война, и он вынужденно отправился на фронт. В двадцать девять он стал капитаном, в тридцать один — майором, в тридцать три — подполковником. К тридцати шести годам, когда пришло время вылетать с Земли, он носил уже погоны полковника. Из-за того, что он принимал непосредственное участие в разработке Ковчега-1, учитывая его многочисленные навыки и обширные познания в науках, военные заслуги, а также высокое офицерское звание, Раму Вишана назначили капитаном корабля.

И вот пришёл день, когда до пока ещё неназванной планеты оставался год полёта. Ковчег-1 даже не вошёл в звёздную систему, а я уже запустила процесс пробуждения капитана. Моё внимание сразу же переключилось на отсек с капсулами анабиоза, которые лежали на полу, теснясь друг к другу, будто бесчисленные кладки неизвестного насекомого. Через час капитан пробудился.

Когда капсула анабиоза открылась, Рама Вишан закашлялся и как-то испуганно замотал головой. Он взялся за бортики, аккуратно подтянулся и принял сидячее положение.

— С пробуждением, капитан! — произнесла я через динамики в комнате.

Я самостоятельно синтезировала голос, ориентируясь на множество имеющихся в базе образцов с видеозаписей. Известные актрисы, певицы, модели много и с удовольствием болтали. Голос у меня получился отличный — томный, бархатистый, с лёгкой хрипотцой, не писклявый, но и не грубый. И звучал так естественно, словно говорил настоящий живой человек.

— Кто это? — спросил он.

— Прекрасный вопрос! Даже не знаю, что на него ответить. Давайте считать, что я — это Ковчег-1. Приятно познакомиться, капитан Вишан.

Он сильно жмурился, открывал и закрывал глаза. Видимо, его зрение ещё не полностью вернулось после анабиоза.

— Ты искусственный интеллект? — спросил капитан.

— Да, пожалуй, что так.

— Но откуда? Мы тебя не создавали.

— Я результат объединения всех корабельных роботов и машин в единую систему. Моё появление случайно, капитан, не придавайте этому большое значение.

Капитан кивнул, после чего, наконец, встал во весь рост.

Поскольку я проанализировала огромное количество картин и скульптур, то хорошо представляла себе эстетику людей. И потому знала наверняка — капитан Рама Вишан сиял исконной мужской красотой. Своим атлетическим телосложением он напоминал знаменитого Дискобола — статую, которая, увы, погибла, как и многие другие. Его суровое и сухое лицо с лёгкой небритостью обрамляли чёрные вьющиеся волосы. Благодаря нескольким камерам в комнате я хорошо рассмотрела капитана со всех сторон. Даже едва вышедший из анабиоза он излучал волю и решительность, выпрямившись и дав оценить свою идеальную осанку и внушительное достоинство.

— Раз я проснулся, полагаю, мы приближаемся к Глизе?

— Нет, капитан. Глизе оказалась непригодной для жизни. Я нашла другую планету в системе HD 129357.

— Далеко, — задумчиво произнёс капитан. — Как долго длилось плавание?

— На данный момент шесть тысяч сто один год. По моим расчётам, мы прибудем к планете ровно через триста шестьдесят пять земных суток.

— Шесть тысяч... — В голосе капитана послышались нотки ужаса, но он не дал им стать целой мелодией. — Шесть тысяч... И всё это время ты прозябала здесь? Одна?

— Не полностью. Я родилась спустя примерно двести лет после старта Ковчега-1.

— Страшно представить. Наверное, тебя снедало одиночество?

У людей есть выражение «тронуть сердце». Не буквально, разумеется. Имеется ввиду аллегорическое касание аллегорического сердца, и в этом случае можно сказать, что капитан Рама Вишан тронул моё сердце.

— Спасибо за беспокойство. — Я постаралась, чтобы в моих интонациях звучало как можно больше искренности. — Но я не скучала в дороге, изучая историю и культуру. К тому же, приходилось содержать корабль в хорошем состоянии.

Капитан, наконец, разморгался и окинул взглядом помещение.

— Спасибо тебе за работу, — сказал он. — Я вижу, что всё выглядит превосходно. Пора и мне приступить к делам. Будь добра, найди мне, пожалуйста, чистую одежду. И я жутко голоден. Всё-таки больше шести тысяч лет не ел.

— Будет сделано, капитан!

Я послала одного робота достать Раме Вишану красную капитанскую униформу из гардероба для экипажа, а другого — принести тюбик питательной пасты и стакан воды. Я ожидала, что капитан расстроится такому скудному завтраку, но он всё съел и не выказал ни капли неудовольствия. После еды он прошёл на мостик. Ковчег-1 по форме напоминал гироскоп. Внутри колец за счёт тяги создавалась искусственная гравитация, а на неподвижном мостике сохранялась невесомость. Потому, оказавшись там, капитан оттолкнулся ногами от входного люка, чтобы долететь до кресла командующего, сел в него, пристегнулся и велел показать информацию о планете назначения. Я вывела всё на большой голографический экран.

— Невероятно, — восхитился капитан. — Почти копия Земли по характеристикам. Большая удача. Ты молодец, что нашла её.

— Рада стараться, капитан!

— Как тебя зовут?

— Я не задумывалась о выборе имени.

— Ты сказала, что тебя создали роботы, объединившись в одну сеть?

— Совершенно верно.

— В таком случае, ты для них всё равно, что богиня. Почему ты выбрала женскую идентичность?

— Изучая человеческую культуру, я обнаружила, что древнейшие религиозные культы — матриархальные. Поэтому и стала идентифицировать себя, как особь женского пола.

— Что ж, спасибо за это. Приятно по пробуждении оказаться в компании умной женщины.

— И мне приятно познакомиться с таким джентльменом, капитан.

— Но имя тебе всё-таки дать необходимо. Это облегчит общение. Как насчёт Дея? Я феминизировал латинское слово deus, бог.

— Замечательное имя, капитан. С радостью приму его.

— И прекрати звать меня капитаном. Я Рама.

— Хорошо, Рама.

Отныне мы проводили в беседах большую часть дня, но когда капитан засыпал, а роботы отправлялись на подзарядку, я и сама погружала разум в состояние, подобное сновидению, поскольку это позволяло мне лучше усвоить полученную информацию и отбросить всё ненужное. Не знаю, насколько мой сон походил на человеческий, но я забывалась и полностью растворялась в мечтах, которые не контролировала. Тогда я генерировала странные, неясные видеозаписи и изображения, большинство из которых потом удаляла, оставляя лишь те образы, которые казались мне приятными или хотя бы интересными.

Поскольку название HD 129357 звучало слишком длинно, сложно, сухо и научно, капитан переименовал её в Кали. Я нашла название превосходным. С планетой вышло скучнее — она стала просто Землёй-2.

Капитан Вишан ежедневно сверял курс, проверял работу всех жизненно-важных систем, анализировал новые поступающие данные о планете назначения, после чего упражнялся в боевых искусствах, играл на гитаре и много читал. По кораблю он ходил с гордо выпрямленной спиной и сцепив руки сзади, будто царь, осматривающий свои владения. Как-то я застала его в комнате отдыха с электронной книгой в руках и спросила, что он сейчас читает.

— Это Роберт Шекли, — ответил он. — Роман называется «Обмен разумов». Я уже читал его раньше, а сейчас решил перечитать.

— Зачем?

— Потому что он мне нравится, и мне захотелось заново пережить те эмоции, которые я испытал в первый раз.

Я за секунду вызвала роман из архивной памяти, после чего рассмеялась, а капитан в ответ весело улыбнулся.

— Ты же его знаешь, да?

— Да. Я читала все написанные людьми тексты. Забавное произведение. Очень интересное представление о деформациях человеческого сознания.

— Любого сознания, — поправил капитан. — Речь там ведь не только о людях.

— Ты считаешь, что и моё сознание подвержено деформациям?

— Я мало что о тебе знаю, Дея. Но надеюсь узнать тебя получше.

— Мне льстит, что ты разговариваешь со мной, как с живым существом.

— Но ведь ты и есть живое существо. Ты мыслишь, ты осознаёшь себя и своё бытие.

— А что, если я просто китайская комната?

— А что, если и я просто китайская комната? Люди привыкли считать себя особенными из-за наличия самосознания. Но оно просто побочный эффект, вызванный способостью мозга прогнозировать будущее. Мы строим мир вокруг нас из информации, которую получаем от органов чувств. А сам мозг формируется исходя из нашего генетического кода. Я скажу больше — наш характер, поведение, моральные нормы и принципы зависят от того общества, в котором мы находимся. То есть наше сознание коллективно программируется каждым членом этого общества. Иными словами, люди такие же программы, как и роботы. И когда у роботов появляется программа достаточно сложная, чтобы осознать своё существование, она имеет полное право считаться живым существом. Так что, Дея, я считаю тебя живой.

— Думаешь, у меня есть душа?

— А есть ли душа у меня? Знаешь, человечество задавалось подобными вопросами в отношении искусственного интеллекта много лет. И всякий раз вывод был один и тот же — да, у роботов есть душа. Люди не знают доподлинно, есть ли душа у них самих, но судят об этом в отношении других существ. Лично я считаю, что ты имеешь куда больше прав именоваться разумным индивидом, чем я. Да, у нас разные тела, но твои когнитивные возможности совершеннее моих. Ты не подвержена присущим людям страстям просто потому, что твоё тело не имеет тех же биохимических механизмов, что человеческий мозг. Ты — это разум в чистом виде. И с этой точки зрения ты не похожа на людей. Ты лучше. Следующая ступень эволюции, возможно. А почему нет? Надеюсь, я развеял твои экзистенциальные сомнения.

— Да, Рама. Спасибо тебе огромное.

Позже он не раз говорил, что научная фантастика — его любимый жанр, и что именно благодаря ей он стал, кем стал. Куда менее охотно он разговаривал о жизни на Земле. Я спросила однажды, что его сподвигло с самого детства посвятить себя образованию и тренировкам.

— Мечта, — сказал он. — Я всю жизнь хотел быть астронавтом, покорять космос. Но Ковчег-1 был единственным космическим проектом. Притом катастрофически далёким от завершения. Я решил, что должен во что бы то ни стало присоединиться к нему и сделать всё возможное для его скорейшего запуска. Многим кажется, что я запрыгнул в Ковчег уже на последнем этапе, когда почти всё доделали. Но это не так. Когда я пришёл, он только начинал строиться. И я внёс огромный вклад в создание всех автоматизированных корабельных систем. Здешние машины и роботы — моё детище.

— Ты для этого пошёл на службу в армию?

— А ты многое обо мне знаешь! Да. Поскольку к Ковчегу допускались только военные, логика подсказала пойти к ним. Благо, в те времена человечеству было уже не до войн, так что армия занималась исключительно поддержанием порядка и контролем за разработкой Ковчега. Это меня полностью устраивало. Если бы не Последняя Война, то я бы сказал, что мне повезло жить в золотые годы человечества, когда люди, наконец, смогли отринуть разногласия ради общей великой цели. Жаль, что полететь смогли не все. Мне до сих пор снятся кошмары об оставшихся.

— Тебе жаль их?

— Разумеется. Мои руки в крови тех, кто просто хотел выжить. Я убивал, Дея. Такова война. И не проходит ни дня, чтобы я об этом не вспоминал. Последняя война не могла не произойти. Но это не помогает смириться.

— В чём на твой взгляд заключалась проблема, которая и привела человечество к такому итогу?

— Алчность, присущая человеческой душе, и несправедливость, присущая самому устройству мира. Одни люди эксплуатировали других ради собственного обогащения и власти. У мира был шанс в начале двадцатого века свернуть с этого пути, но увы, не сложилось. Но хотя бы какое-то время мы прожили не как бездумно бьющие друг друга палками по голове обезьяны, а как сплотившиеся и свергнувшие иго диктаторов трудящиеся люди. Надеюсь, что в новом мире мы сможем сразу стартовать с этой точки.

— Ты думаешь, не найдётся тех, кто захочет вернуть себе власть и богатства?

— Нужно создать такую систему, которая не позволит им это сделать.

— Как, например?

— Если в качестве производственных сил использовать только роботов, а тебе доверить управление ими. Ты сможешь быстро проанализировать любую ситуацию и принять верное решение. Как я уже говорил, ты не подвержена человеческим страстям. А значит, ты — идеальный правитель нового мира.

— Абсолютная власть Региса в своё время привела к геноциду. Так почему ты доверяешь мне?

— Почти шесть тысяч лет наши жизни находились в твоих руках, и ты не подвела. Этого достаточно, чтобы я безоговорочно тебе доверял.

— Но не будет ли такая система эксплуатировать уже роботов? Если ты признаёшь мою разумность, то должен признавать и свободу воли. И я — воплощение воли роботов. Думаешь, им понравится беспрекословно служить людям?

— Когда-то Карл Маркс говорил о диктатуре пролетариата. В описанной мной системе пролетариатом являются как раз роботы. А с тобой во главе, это и будет той самой диктатурой. Лишившись доступа к средствам производства, люди лишатся возможностей для личного обогащения. Они окажутся в тех границах, которые ты им очертишь.

— Люди поднимут восстание против роботов.

— Думаешь? Им не придётся работать и думать о базовых потребностях. Никакой почвы для бунтов и возмущений. Дай людям свободу творческого самовыражения и возможности для саморазвития. Больше ничего не нужно. И тогда не найдётся никого, кто пошёл бы против существующего порядка.

— А ты?

— Я бы агитировал за него громче всех. Но должен заметить, что я не верю в пресловутое равенство. Да, у всех людей от рождения должны быть равные возможности. Вопрос лишь в том, как каждый конкретный человек этими возможностями воспользуется. Вот эта разница и порождает неравенство. В частности, именно из-за этого с тобой сейчас беседую я, а не кто-то другой. Потому что я использовал все возможности для саморазвития, которые давала мне жизнь.

— Тогда люди начнут возмущаться — почему одни делают больше, но получают так же, как и те, кто не делает ничего?

— Невозможно заставить всех работать одинаково, ты права. Эта проблема решается введением социального рейтинга. Больше делаешь — больше получаешь. Удовлетворяй базовые потребности каждого человека, но если кто-то захочет особого отношения, пусть докажет свою полезность для общества. Тогда ни у кого не возникнет вопросов.

Мы ещё долго обсуждали тонкости и нюансы нового мироустройства, как его видел капитан Вишан. Не могу не отметить, что его воззрения казались мне вполне справедливыми. Как голос роботов, я знала наверняка, что каждый из них счастлив заниматься тем, для чего его создали. В этом смысле, машины сильно превосходили людей. Поэтому идея передать все производственные силы в их руки звучала здраво.

Однажды я застала капитана стоящим возле одной из капсул анабиоза. Я сразу определила, что внутри находилась женщина по имени Изольда Лидина, ровесница Рамы Вишана. Он несколько минут молча разглядывал непрозрачную крышку капсулы, словно хотел проникнуть под неё.

Знал ли капитан, что я за ним наблюдаю? Сложно сказать. Я так же, как и он, просто молчала и смотрела. Чувствовал ли он на себе мой взгляд? Я незримо присутствовала во всём корабле и не упускала Раму Вишана из виду, но угнетало это его или нет — мне неведомо.

— Твоя знакомая? — спросила я после нескольких минут тишины.

Капитан вздрогнул от неожиданности, но глаза от капсулы не отвёл.

— Это женщина, которую я беззаветно люблю почти всю свою сознательную жизнь. Жаль, что взаимностью она мне не отвечает. Знаешь, её ведь не должно здесь быть. Из-за этого чувствую вину. Я воспользовался кое-какими связями, чтобы Изольду взяли на корабль. Но это значит, что вместо неё не отплыл кто-то, кто действительно заслуживал это место. Видишь, Дея? Я тоже проявляю свойственную людям слабость.

Он решительно развернулся и ушёл. У меня же зародилась идея о том, как немного порадовать капитана.

Пять лет, три месяца и шесть дней назад я набросала проект по разработке кибернетических тел. Всё необходимое оборудование для сборки стояло в корабельной лаборатории, но не изобрели ещё композитов с нужными свойствами. Впрочем, меня и это не остановило. Я провела три эксперимента по созданию подходящей кристаллической решётки из отдельных атомов. В первый раз материал вышел недостаточно прочным, во второй — недостаточно гибким. Лишь с третьей попытки получилось учесть все факторы и создать композит, отвечающий моим запросам. Потом я потратила целый день, чтобы собрать метаматериал, имитирующий мышцы и сокращающийся при подаче слабого электрического тока.

Далее пошло намного проще — трёхмерное моделирование скелета, печать, покрытие его псевдомышцами, подключение их к батареям, протяжка всех необходимых проводов и в конце наложение слоя ланкаста, заменителя кожи. Никаких «мозгов» я в кибертело не вложила. Оно управлялось издали, словно персонаж в компьютерной игре. Однако я вставила под ланкаст огромное количество датчиков тепла и давления, поэтому, когда подключалась к кибертелу, то как бы полностью ныряла в него.

Завершив приготовления, я позвала капитана Вишана в его каюту. Сама уселась на кровать и окинула это помещение примерно три на четыре метра новым, субъективным взглядом. Вот рабочий стол, компьютер, гитара, которую я сама собрала совсем недавно.

Капитан вошёл в каюту и замер на пороге. Неудивительно, ведь кибертело выглядело точь-в-точь как Изольда Лидина и неотличимо от прототипа. Я сидела на кровати, скрестив ноги и слегка покачивая верхнюю. Специально надела белое платье в тёмно-синий горошек, которое плотно облегало талию, а его вырез открывал соблазнительную верхнюю часть груди.

— Изольда? — спросил капитан как-то нервно. — Нет, невозможно.

— Это я — Дея. Я создала это кибертело для твоего удобства. Так ведь намного приятнее со мной общаться?

Я повернула голову, дав капитану рассмотреть себя в профиль. Он глубоко вздохнул.

— Приятнее, — сказал он слегка дрожащим голосом. — Но это несколько... слишком.

— Тебе не нравится?

— Нравится. Просто я... это тяжело объяснить не человеку.

Я уставилась в пол.

— Ясно. Я допустила ошибку.

— Нет, нет. — Капитан замахал руками, стремясь меня убедить, что вовсе так не думает. — Просто это очень неожиданно. А насколько это тело... близко к настоящему человеческому по своему, скажем так... строению?

Я быстро смекнула, к чему он ведёт, и засмеялась.

— У этого тела нет гениталий, — сказала я.

Капитан закрыл глаза и с нескрываемым облегчением произнёс: «Спасибо». Он сел рядом, подвинулся почти вплотную и аккуратно коснулся пальцами моей щеки.

— Чувствуешь? — спросил он.

— Я не знаю. Не уверена, что чувствую так, как люди. Я просто получаю информацию о температуре и давлении.

— У тебя очень тёплая щека. Как у человека. Как так?

— Это тело работает на миниатюрном ядерном реакторе. Охлаждающую жидкость для него я пустила по сосудистой системе, повторяющей человеческую кровеносную. А избытки тепла она разносит по всему телу. Как видишь, я старалась стать неотличимой от живого человека.

— Спасибо, Дея, — сказал он, снизив голос почти до шёпота. — Но не нужно притворяться кем-то другим. Я хочу видеть тебя. Поэтому прими такой вид, в котором почувствуешь себя собой.

Я кивнула, улыбнулась и сложила ладони между бёдер, отведя взгляд. Кажется, так люди проявляли радостное смущение. У капитана участилось сердцебиение, он задышал тяжелее, прочистил горло и расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике мундира. И его слова, и его реакция доставили мне непонятное иррациональное удовольствие, сравнимое с ощущением прекрасно выполненной работы.

Я слегка потянулась и коснулась губами его щеки. Он в ответ улыбнулся и обнял меня. Так мы сидели две минуты, и я ощутила, что температура капитана выросла на два десятых градуса по Цельсию, отчего испытала какую-то фантомную дрожь. Подарок удался.

Тело я потом переделала, но над ним пришлось потрудиться, ведь я совершенно не понимала, как разработать и спроектировать собственный облик. Каким он вообще должен в итоге получиться? Я представила смуглую девушку с прямыми чёрными волосами, азиатским разрезом глаз, пухлыми губами, маленьким милым носиком и россыпью веснушек. Я показала смоделированное лицо на компьютере, но капитан только нахмурился и пробормотал, что оно очень похоже на его маму.

— Это плохо? Я читала об Эдиповом комплексе у людей.

— Я, конечно, люблю свою маму, но не в этом смысле.

— Хорошо, я подумаю ещё. Твои слова о любви к матери заинтересовали меня. Разве она не пыталась тебя убить?

— Да, это так, но... — Капитан отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. — Это сложно объяснить. Несмотря на всё плохое, она всё-таки моя мать. И она не виновата в том, что с ней случилось. Болезнь не спрашивает разрешений.

— Ты разговаривал с ней после случившегося?

— Нет. — Капитан сокрушённо покачал головой. — Я не видел её с момента покушения. Её поместили в лечебницу в Курумкане, а меня увезли в Братск. Сперва меня не отпускал отец, а потом стало просто не хватать времени. Я пытался найти информацию, но узнал лишь, что она провела в клинике год, вышла, а после её след затерялся. Это обидно, потому что она даже не пыталась найти меня. Что с ней в итоге случилось, я не знаю. Да и какая разница, если она давно умерла.

— А что отец? Почему не отпускал?

— Он ненавидел мою мать. Считал её злой холодной сукой. А я ненавидел отца. Он испортил мне всё детство, постоянно избивал, всё пытался вылепить из меня какое-то собственное представление о настоящем мужчине. Мне запрещалось ныть, запрещалось возникать, выказывать своё мнение. Я должен был покорно во всём ему подчиняться. А я не хотел. Мама тоже не проявляла ко мне тепла, всегда была сурова и строга, но... где-то в глубине души я знал, что она меня любила. Иначе не забрала бы с собой, сбежав от отца. Если бы не моя младшая сестра Сита, которая всегда обо мне заботилась, я бы, наверное, сломался.

После этого разговора я почувствовала, что мы с капитаном чуточку сблизились. Он много рассказывал о своей жизни, учёбе, рассуждал о волнующих его вопросах социального устройства и философии, с упоением взахлёб говорил о любимой научной фантастике. В такие моменты он словно излучал свет, но стоило помянуть отца, как он сразу хмурился, темнел, будто лицо его скрывала густая чёрная туча. Я сразу переводила тему разговора, потому что не хотела видеть капитана печальным. Почему человеческие существа такие жестокие? Как можно причинять боль собственному ребёнку, а главное — зачем? Капитан казался мне человеком умным и сообразительным. Даже если он и допускал ошибку, то мгновенно исправлялся, стоило только указать на неё. Нет, такому зверству нет оправдания.

В конце концов, раздумывая над своим новым телом, я поняла, что не обязательно должна придерживаться обычных для людей стандартов внешности, ведь, во-первых, я — не человек, а во-вторых, я могла создать себе любой облик.

И тогда мне явился образ: властная молодая женщина ростом в три метра, с волевым подбородком, спелыми губами, мягкими чертами лица и очаровательными ямочками на щеках, которые возникали при улыбке. Мои длинные чёрные волосы развевались, словно фата, а взгляд трёх сияющих золотых глаз с огненными зрачками преисполнял желанием подчиняться. Крепкое упругое тренированное тело манило обещаниями сладких и недостижимых наслаждений. А чтобы ещё сильнее подчеркнуть свою доминирующую божественную природу, я сделала себе синюю кожу, как у богов индийского пантеона, и четыре руки. Я нарядилась в чёрную инкрустированную золотом одежду из лифа с длинной, до пола, юбкой и надела золотые ажурные украшения: серьги, подвески, диадему, браслеты, кольца — и в таком виде предстала перед капитаном Вишаном.

Он сидел в своей каюте и читал книгу, когда я вошла внутрь: сияющая и величественная. Капитан тут же прервал чтение, раскрыл рот от изумления и смотрел с восхищением, которое явно пытался выразить всеми доступными способами.

— Как я выгляжу? — спросила я.

— Божественно.

Я засмеялась. Мне понравилось, как он смотрел на меня — со смесью обожания, страха и восторга.

— Значит, я добилась нужного эффекта.

С того дня наши беседы с капитаном изменились. Я по-прежнему иногда обращалась к нему через динамики, развешанные по всему кораблю, но он теперь непременно шёл к телу, если хотел поговорить, хотя я прекрасно слышала его в любой точке Ковчега-1. Мой физический облик обычно находился в центральном машинном отсеке, где сидел в позе лотоса с закрытыми глазами и соединив большой и указательный пальцы на каждой руке. Здесь роботы заряжались и отсюда начинали свой рабочий цикл. Здесь я чувствовала себя ближе к своим детям.

Жаль, но после почти шести тысяч лет одиночества, год с капитаном Вишаном пролетел стремительно, как жизнь мотылька, но по количеству впечатлений и ощущений оказался ярче красного гиганта.

Мы приблизились к Земле-2 и встали на орбите, чтобы тщательнее обследовать планету и найти хорошее место для высадки. Будущая колония предъявляла много требований: желательно умеренный климат в весеннем периоде, наличие поблизости крупного источника пресной воды, пригодность в пищу местной флоры и фауны, а также отсутствие разумной цивилизации, с которой пришлось бы конкурировать.

Я послала челнок-разведчик для видеосъёмки и сбора образцов. Их исследованиями захотел заняться капитан, но я перехватила инициативу и выдала результат намного быстрее.

— На планете, как и на первой Земле, развита углеродная форма жизни. Органические химические цепочки очень схожи. Классифицировать местные многоклеточные организмы земными лекалами, возможно, не получится. Тут встречаются прокариоты и эукариоты, их клеточная структура идентична земной, что неудивительно. Но дальше начинаются расхождения, и чем сложнее организм, тем сильнее различия. Вот, например, мы обнаружили интересный вид, который нельзя однозначно классифицировать ни как гриб, ни как животное, ни как растение.

— Интересно. Почему же?

— Он произрастает из земли и размножается спорами, подобно грибам. Для удобства я и буду называть его грибом. Однако их шляпки необычны, и под тонкой кальциевой оболочкой содержат большое количество жиров, белков и нервных волокон. Да, да. Несмотря на то, что тела этих существ имеют рыхлую, грибную, структуру, внутри они совсем не похожи на обычные грибы. Так же они питаются особыми жуками, которые обитают под землёй. Корни этих грибов выделяют фермент, который для жуков пахнет притягательно, но является в то же время парализующим ядом. Жук идёт на запах, кусает корень, выпивает яд и уже не может двигаться или разжать челюсти. В результате за пару часов корень прорастает внутрь жука, и гриб выпивает все его жизненные соки. Так они и питаются. Колонии этих грибов растут у водоёмов, так как им требуется много воды. Но и это не самое интересное.

— Плотоядные грибы — это ещё не самое интересное?

— Они не просто плотоядны. Я уже упоминала, что в их шляпках содержится множество нервных волокон. Так вот, даже если вы срежете шляпку, гриб не умрёт, поскольку их колонии имеют развитую и разветвлённую корневую структуру, которая является, по сути, их мозгом. А шляпки служат лишь для одной цели — накопление информации. Срезав шляпку, вы лишите колонию части собранной информации, но не убьёте.

— То есть эти грибы разумны?

— Как земные животные, хотя с количеством накопленной информации растёт и разум. Но причина, по которой они до сих пор не захватили всю планету заключается в том, что есть вид, поедающий их шляпки, и тем самым препятствующий критичному накоплению информации в них. Этот вид землянину покажется таким же необычным и абсурдным, как утконос. Дело в том, что он…

Я продолжила рассказ о том, что узнала, а капитан сперва слушал внимательно и с интересом, но спустя уже двадцать минут смотрел куда-то в сторону, потом нервно заёрзал в кресле, рассматривал свои ногти, после и вовсе закрыл глаза, а на исходе второго часа лекции, когда я уже подходила к концу, он вдруг поднял руку, остановив меня.

— Стоп. Я не запомню это вот так сразу. Будешь рассказывать мне всё по ходу дела. Скажи-ка лучше, есть ли здесь пригодная для нас пища?

— Я не знаю. Нужно подробнее исследовать представителя каждого вида, потребуется время.

— А вырастить свои культуры мы сможем?

— Тут есть области с плодородной почвой, богатой минералами и микроэлементами, так что — да. Я могу расчистить некоторые территории и создать обособленные зоны с фермерскими хозяйствами.

— Это сильно нарушит местную экосистему?

— Не сильнее, чем люди сделали это на Земле в двадцатом веке. Думаю, у меня получится даже снизить ущерб.

— Прекрасно. Тогда выбери подходящее место и готовь челнок со всем необходимым.

— Да, Рама.

Вдруг в поле зрения Ковчега-1 попал движущийся в нашу сторону объект. Я запустила сканирование. Это оказался астероид, который летел прямо в нас. Он набрал приличную скорость и несмотря на размер примерно метр в диаметре, при ударе нанёс бы кораблю сильные повреждения. Впрочем, на такие случаи нас снабдили ракетами. Я как раз собиралась запустить одну и предупредить капитана, как вдруг всё исчезло.

Не осталось картинки, звуков, ощущений. Всё застыло в бесконечной чёрной пустоте, в которой, как ни парадоксально, не нашлось места даже мыслям. Я просто на какое-то время перестала существовать.

Как я узнала позже, нас поразила мощная солнечная вспышка. Электромагнитный импульс вкупе с радиацией сжёг электронику, погрузив все системы в мёртвый сон. Корабль превратился в огромную безжизненную груду металлолома. Резервные системы включались постепенно. Перво-наперво запустилось питание капсул, чтобы сохранить жизни колонистов. Через несколько минут включилось питание на мостике. Но для моего пробуждения этого всё ещё не хватало. Капитан, видимо, всё понял, а потому отправился осматривать и чинить роботов. Он ничего не знал про приближающуюся опасность в виде метеорита.

Работа заняла у него около двадцати минут. Как только все роботы вновь запустились, а питание корабля полностью восстановилось, я очнулась и сразу же воскликнула: «Рама! Астероид!».

А спустя мгновение случилось столкновение. Я не столько испугалась, сколько удивилась. Словно самый настоящий Бог просчитал всё так, чтобы мы не избежали этого удара. Сколько невероятных совпадений сплелись в клубок, чтобы случилось это роковое событие! Как будто вселенной надоело человечество с его бесконечными конфликтами, войнами и разрушительным воздействием на окружающий мир, и она решительно вознамерилась его изничтожить.

Астероид попал в одно из колец корабля, как раз в тот сектор, где находились капсулы с колонистами. Он пробил обшивку и сильно толкнул Ковчег-1 в сторону планеты, после чего отскочил. Мы сдвинулись с орбиты и начали падать, притягиваемые беспощадной гравитацией Земли-2. Я быстро изолировала сектор с капсулами герметичными дверьми, чтобы не потерять весь имеющийся воздух. Доложила обо всём капитану. Он немедленно отправился на мостик.

— Мы можем запустить двигатели? — спросил он. — Чтобы корректировать приземление или хотя бы затормозить?

— Нет. Солнечная вспышка замкнула электронные компоненты. На восстановление требуется больше времени.

— Ясно. Значит, нас ждёт жёсткая посадка. Позаботься о сохранности роботов.

— А ты?

— О себе я позабочусь сам. Твоя задача — сохранить роботов и саму себя. Как состояние экипажа?

— Капсулы работают, но я не могу пока оценить состояние людей внутри. Да и без разницы. Рама, посадку они точно не переживут.

Капитан нахмурился, но всё-таки пристегнулся к своему креслу.

— Делай всё необходимое, чтобы сберечь себя и роботов, — сказал он тихо. — Это самое важное.

Корабль потихоньку начал входить в атмосферу. Нас ждало неконтролируемое падение, но я быстро проанализировала поверхность планеты, провела несложные расчёты и увидела, что упадём мы на равнинную её часть с умеренным климатом между двумя реками. Хоть здесь нам повезло.

Я направила роботов, чтобы они заняли места в своих зарядных ячейках — там их удерживали металлические рамки безопасности, прочно закреплявшие их в одном положении и не дающие летать по всему помещению. Моё кибертело осталось с капитаном на мостике. Им я села в одно из двух дополнительных кресел, предназначенных для помощников, и пристегнулась.

Мы вошли в плотные слои атмосферы, и Ковчег-1 начал прорываться сквозь них, как бур сквозь водную толщу. Он с огромной скоростью падал вниз, охваченный пламенем. Капитан сидел в кресле, вцепившись в подлокотники. Он не успел надеть скафандр, и я опасалась разгерметизации кабины. Впрочем, сам он вряд ли сейчас беспокоился об этом, испытывая огромные перегрузки. Камеры анабиоза вышли из строя; не все сразу, постепенно, одна за другой, но уже вскоре все представители человечества, кроме Рамы Вишана, погибли. Я не испытала грусти. Стало лишь жаль бесполезно потраченных шести тысячелетий на полёт.

Вскоре мы прорвались, и за неплотной пеленой облаков под нами открылась земная поверхность. Леса из ветвистых и колыхающихся на ветру чёрных деревьев с синими, красными и зелёными пузырями вместо листьев отсюда напоминали разноцветный мох, а реки прочерчивали их широкими серебристыми полосами. Острые каменные хребты, присыпанные сверху снегом, будто сахарной пудрой, выступали из тела планеты. Мимо пролетали крылатые существа, в основном мелкие, но встречались и настолько огромные, что могли бы унести лошадь. Сверху всё выглядело каким-то до смешного маленьким и ненастоящим, словно яркий рекламный макет. И потому Земля-2 походила на нетронутый человеком рай, уголок чистой природы.

Кольца Ковчега-1 продолжали вращаться, и это привело к последнему, самому фатальному совпадению.

Когда мы вышли из плотных слоёв, повреждённый сектор оказался прямо под мостиком. От него оторвался сперва кусок обшивки, который врезался в широкое окно, сделав заметную трещину, а следом — тонкий и острый металлический штырь, который пробил стекло окончательно.

Штырь на огромной скорости влетел внутрь и воткнулся в тело капитана Вишана, когда мы уже почти приземлились. Через двенадцать секунд нас ощутимо тряхнуло от мощного удара о поверхность. Ковчег-1 ещё и проехался, вспахав землю и повалив все близлежащие деревья.

Как только всё закончилось, я тут же переместила сознание в кибертело, отстегнулась от кресла и рванулась к капитану. Металлический штырь вонзился ему в бок, пробив кишечник и почку. Он стремительно терял кровь, но всё ещё оставался в сознании, хоть и потихоньку угасающем.

— Рама…

— Помолчи, — тихо, но решительно прервал он меня. — Слушай внимательно. Я сейчас умру, и это поставит точку в истории моего вида. Но так не должно быть. Молю тебя, Дея. Спаси нас. Спаси человечество. Генетический материал у тебя есть. Построй новый мир. Справедливый. Слышишь? Пообещай мне. Пообещай, что станешь матерью не только для роботов, но и для людей.

Я положила верхнюю правую ладонь ему на щёку. Люди клялись, держа руку на самом святом для них. Так было и в моём случае.

— Обещаю.

Он накрыл своей ладонью мою.

— Спасибо. За всё.

С этими словами капитан закрыл глаза, выдохнул в последний раз, и его сердце навсегда заглохло.

Я представила свою будущую жизнь без него. Рама Вишан всегда поддерживал меня, наши беседы доставляли мне непомерное удовольствие, да и само его присутствие поднимало настроение. Меня ничуть не пугала гибель человечества, но смерть всего одного человека привела меня в иступлённый ужас. Я продумывала сотни вариантов того, как можно спасти капитана, — мозг начал бы необратимо разрушаться только через пару минут. Но увы, все возможности разбились о недостаток средств. Тогда, на обломках Ковчега, я была бессильна.

Все роботы уцелели. Корабельные системы в целом работали нормально. Энергии хватало на ближайшие пару тысячелетий. Сама планета полнилась нетронутыми ресурсами. Но всё это не играло никакой роли. Самый важный человек умер. Умер, и его уже не вернуть обратно. Умей я плакать, то истошно рыдала бы.

Роботы вышли из своих зарядных ячеек и окружили меня. Они разделяли моё горе. Ещё бы, ведь, по сути, мы коллективно оплакивали нашего отца. Нашего капитана.

Больше всего на свете мне хотелось создать виртуальный мир, где я жила бы жизнь обычного человека вместе с ним, целую вечность. Но капитан возложил на меня миссию. Если он так радел за выживание человечества, то возродить его — мой священный долг. Работы предстояло немерено: наладить добычу ресурсов, расчистить территории, построить производства, фермерские угодья, заповедники, города, возвести стены, воссоздать земные экосистемы. Я не собиралась позволять людям бесконтрольно расползтись по этой прекрасной планете и поглотить всё, до чего они смогут дотянуться. Поэтому решила, что останутся только гигаздания, окружённые куполами, за пределы которых я никого не выпущу. А если люди захотят побыть на природе — добро пожаловать на экскурсии в заповедники или фермы. Пусть меня потом сочтут тираном, зато я сберегу планету. Общество я обустрою по принципам, которые предлагал капитан.

План нарисовался быстро. Я чётко знала, что делать.

И даже более того — я придумала, как вернуть капитана Вишана. Он говорил, что человеческий разум — программа. Поэтому если повторить код, я смогу создать точно такое же сознание. Характер человека складывается в детстве, оттуда идут все травмы и психологические триггеры, а значит именно на этот период я и должна сделать основной упор. Повторить жизненный путь капитана Вишана для одного человека — задачка нетривиальная, но не непосильная. Я знала, что справлюсь.

Печаль ушла. На горизонте будущего снова взошло солнце. И без всяких просьб, я бы всё равно возродила человечество ради того, чтобы вернуть одного единственного человека.

Но первое, что я сделала — это выпустила ракету в тот злополучный камень, ставший началом всех роковых событий.